Орлик сорвал подорожник, взял листиком клюшку, и вместе со шляпой и туфлями спрятал в ближайших кустах.
Закончив с уликами, он заметил, что по зелёной лужайке к нему бежит Лидия.
– А я Вахрамеева… а я Вахрамееву… – на бегу закричала она. – В общем, теперь можно не выключать телефон и не прятать его под подушками!
– Я рада за подушку. То есть за телефон… В смысле, конечно, не за Вахрамеева, а за тебя… – пробормотал Славка, чувствуя, что гормон счастья выплеснулся в его организм в каком-то нереально большом количестве. – Звоним старушке?! – спросил он.
– Звоним!
Славка решительно взял мобильник и начал листать «контакты», отыскивая номер Иды Григорьевны.
– А что ты такое Крису сказала? Он шёл к дому совершенно подавленный и расстроенный! – поинтересовалась Лидия.
– Да так… Жизни учила.
– Ты?! Криса?! – Лидия засмеялась.
– А что? Я объяснила, что такую заразу как он, нужно дёгтем травить!
– Мне дёгтем экзему лечили!
– Вот-вот…
«Гошина Ида Григорьевна», высветилось на дисплее.
– Девчонки! – раздался с крыльца звонкий голос Ксении Павловны. – Скорее идите в дом, адвокат будет читать завещание!!!
Чтение заветного документа заняло ровно минуту.
– Всё движимое и недвижимое имущество, все акции и другие ценные бумаги, все ювелирные украшения, коллекция картин великих мастеров эпохи Возрождения, все деньги на счетах, а также сеть курортов и отелей по всему миру я завещаю тому… – Адвокат замешкался, закашлялся, шумно высморкался в огромный клетчатый платок и продолжил: – Я завещаю тому, кто найдёт убийцу Горазона.
Адвокат пожал плечами и отложил завещание, давая понять, что его миссия закончена.
В столовой повисла зловещая тишина.
– Чокнутая старуха, – наконец потрясённо прошептал Гошин. – Скажите, её можно признать невменяемой? – обратился он к адвокату.
– Уже нет, – вздохнул адвокат. – Ида Григорьевна была в здравом уме и твёрдой памяти, когда составляла это завещание.
– В здравом уме?! – закричала Полина, вскочив из-за стола. – Вы называете это «находиться в здравом уме», – заставлять искать убийцу человека, смерть которого официально признана несчастным случаем?! Я где теперь этого «убийцу» найду?! Какие предъявлю доказательства?! А главное – кому?!! Бабка мало того, что мертва, так ещё и пропала вместе со своим свадебным гробом!!! – Полина побежала вокруг стола, заломив руки. Георгий Георгиевич смотрел на неё, словно на муху, которую следовало бы прихлопнуть, чтобы она не жужжала.
– Сколько вам заплатила старуха, чтобы вы составили такое дебильное завещание?!! – заорала Полина на адвоката. – Сколько?!!
– Ничем не могу помочь, – произнёс адвокат и оглянулся на дверь, прикидывая, как бы ретироваться. – Ничем не могу помочь… Воля клиента для меня закон.
– Постойте, – сказал Башка, – но раз Ида Григорьевна именно нас позвала на свои похороны, значит…
– Значит, она хотела, чтобы именно нам прочитали её завещание? – уставилась на него Мила Брагина.
– Значит, она уверена, что кто-то из нас может докопаться до истины?! – спросил то ли Павел, то ли Глеб с переливчатым фингалом под глазом.
– Да-а, бляха-муха, мало я ей пендюлей в детстве давал! – вздохнул Феликс Григорьевич. – Я так понимаю, что сестрица была абсолютно уверена, что убийца кто-то из нас!
– Мы единственные, кто на том её дне рождении не принадлежали ни к высшему обществу, ни к столичной тусовке, – пробормотал Фёдор. – Ида Григорьевна была убеждена, что Горазона убили, и уверена, что никто из знаменитостей этого сделать не мог…
– Идиотка! – ломая руки, закричала Полина. – Старая, мёртвая идиотка!! Это что нам теперь, в детективов играть?!! – Полина вдруг остановилась и выдала пулемётную очередь ненормативной лексики ладно связанной между собой, смысл которой состоял в том, что старуха всю жизнь имела всех в самые труднодоступные места, а теперь, после смерти, нашла самое уязвимое интимное место, отчего на том свете, наконец, получила полное сексуальное удовлетворение…
Гошин слушал её, открыв рот.
Воспользовавшись всеобщим замешательством, адвокат выскользнул за дверь.
– Что делать-то? – пьяно всхлипнула Рада, у которой торчали ветки плюща в волосах. – Что ж делать-то, господи?!! – зарыдала она.
Гошин громко захохотал.
– Ну вот, господа, – потирая руки, воскликнул он. – Теперь вы не пленники, и не заложники! Я думаю, никто не уйдёт из этого дома, не попытавшись заполучить сказочное наследство!! А кто первым сбежит отсюда – тот и есть убийца, это дураку понятно!! – Он снова захохотал, показав безупречные зубные протезы.
– Мне кажется, дядя Гоша умом тронулся, – шепнула Славке на ухо Лидия.
Орлик поймал себя на мысли, что ни о чём не может думать, кроме как о сумасшедшем наследстве.
«Всё движимое и недвижимое имущество, все акции и другие ценные бумаги, все ювелирные украшения, коллекция картин великих мастеров какой-то там эпохи, все деньги на счетах, а также сеть курортов и отелей по всему миру…» Эти строчки звучали в мозгу, как «Отче наш», они запомнились, как заклинание.
Какие там к чёрту сто тысяч долларов, обещанные старухой! Мелкая подачка нищему детдомовцу. А вот «всё движимое и недвижимое, все акции, все деньги, украшения, картины, а также сеть курортов и отелей»!
Может быть, само провидение закинуло Орлика в этот дом, может быть, сама судьба даёт ему шанс?..
Он внимательно оглядел всех присутствующих.
Феликс – старый пень с сальными глазками. Из него песок сыпется, а все заботы – пожрать, да поспать. И зачем старуха внесла его в список, как теперь уже понятно, – не гостей, а подозреваемых?
Рада Родимцева комара не обидит, но может что-нибудь знать и молчать. В связи со снятием запрета на алкоголь, её можно допросить с пристрастием и бутылкой водки.
Алина… Если её убил не Георгий Георгиевич, то тогда наверняка тот, кто имел отношение к гибели Горазона. Наверняка, Алина знала что-нибудь важное, но теперь уже никогда не расскажет.
Братья Архангельские. Слишком просты и бесхитростны. Одно слово – спортсмены. Для интриг и хитросплетений в их головах слишком мало извилин.
Мила Брагина, репетиторша французского языка. Типичная учительница со всеми первичными половыми признаками старой девы и синего чулка. Такая скорее сыпанёт в чай отраву, чем догадается спустить воду в бассейне.
Фёдор Башка. Рубаха парень, честный и работящий, за справедливость будет лезть в драку, за друга жизнь отдаст без раздумий. Редкий сейчас экземпляр, провинциальный, без загибонов и хитростей. Если захочет убить – даст дубиной по голове, глядя в глаза противнику. Он не стал бы спускать воду в бассейне, да и не смог бы, так как был всё время с артистом.
Лидия Федина?
Она больше всех тянула на злодейку. Умна, сообразительна, образована.
Вот только чем насолил ей всеми любимый Павел Иванович?!
Мало ли чем… Ведь Славка ничего не знает про Лидию, кроме того, что её любимый человек лежит в хирургии. Кстати, о хирургии. Горазон сломал себе шею, Алину стукнули по голове, Вахрамееву поставили роковую подножку. Везде прослеживается одна рука, один, как говорится, почерк…
Славка покосился на Лидию. Тонкий профиль, длинная шея, гордо вздёрнутый подбородок. Нефертити. Нет, Клеопатра! Одним словом, злодейка.
Славка вспотел и почувствовал, как к лицу приливает кровь.
А ведь о разговоре Гошина с Алиной, он знает только со слов Лидии. У Георгия Георгиевича стопроцентное алиби, значит, получается…
Славка даже боялся себе представить себе, что получается.
Лидия придумала сказку про призрака, чтобы задурить ему голову, запудрить мозги, напугать и дезориентировать.
Алина что-то знала про Лидию и поэтому оказалась в пруду.
«…Всё движимое и недвижимое имущество, все акции и другие ценные бумаги, охренительная коллекция, великолепные украшения, все-все деньги на счетах, а также – подумать только! – сеть курортов и отелей по всему миру».
Славка бы полжизни отдал, чтобы всё это принадлежало ему.
Но Славка отдал бы всё это движимое, недвижимое и охренительное, только чтобы убийцей и негодяйкой оказалась не Лидия.
– Ты знаешь испанский? – прошептал он, загадав, что если не знает, то во всём виновата она.
– Нет, – ответила Лидия. – Я знаю английский без переводчика. А зачем тебе понадобился испанский?
– Так… Значит, я поеду на Кубу не с тобой.
– Нищая страна. Зачем тебе Куба, да ещё без меня?
– Не знаю. Просто в детстве я мечтала о солнце, океане и коммунизме.
– Плохая мечта. Какая-то… малоимущая.
Славка насупился и отвернулся. Хотел смертельно обиться, но не смог.
Может, поменять мечту на англоязычную, признаться Лидии, что он парень, а не девица, и предпринять всё, чтобы не загреметь в хирургию?..
– Ну что ж, – встал Георгий Георгиевич. – Надеюсь, вы отлично повеселились, дорогие гости! Идите и не скучайте. Ищите гроб, убийцу, что хотите! Зарабатывайте моё наследство. А я спать, спать… Вы не представляете, как я устал.
– Ну что ж, – встал Георгий Георгиевич. – Надеюсь, вы отлично повеселились, дорогие гости! Идите и не скучайте. Ищите гроб, убийцу, что хотите! Зарабатывайте моё наследство. А я спать, спать… Вы не представляете, как я устал.
– Ты собираешься отдать им наши деньги?! – завизжала Полина. – Ты хочешь пойти на поводу у сумасшедшей старухи?! Ты не будешь оспаривать её дебильное завещание?!
Ответить Георгий Георгиевич не успел. В столовую с выпученными глазами вбежала Ксюня. Она размахивала руками и ничего не могла сказать.
– Что ещё? – устало спросил её Гошин.
– Там… – показала за спину себе служанка. – Там Суковатых приехал! Говорит, что он Евгений и отродясь не был девушкой! Ой!
Ксюня испуганно посмотрела на Славку и отступила в сторону, пропуская в комнату детину под два метра ростом.
– Вот я и вырвался! – радостно сообщил детина. – Вот и приехал! Еле успел, простите, сами понимаете – медовый месяц!
Славка мигом сообразил, почему хохотала Ида Григорьевна, когда он сообщил, что его приняли за Женьку Суковатых.
Это был мужик!
Здоровенный, лет сорока, с приятным лицом и обаятельной улыбкой.
Такой вполне бы мог быть убийцей…
Оставалось только придумать, кем же был при таком раскладе Славка.
Орлик почувствовал себя бараном на заклании. Все уставились на него с немым вопросом в глазах.
– Ты кто?! – удивлённо спросила Лидия. – Ты разве не Женька?!
– Папа!!! – закричал Славка и бросился мужику на шею. – Папочка! – Орлик зарыдал в голос, размазывая косметику, чтобы скрыть отсутствие слёз.
– Не понял, – растерялся мужик. Он попытался отодрать от себя Славку, но тот намертво вцепился ему в плечи и тёрся носом о шершавую щёку, оставляя на ней следы помады и тонального крема. – Ничего абсолютно не понял… Тут ошибочка какая-то вышла! Я только женился, я ещё не успел…
– Папка, родной!
– Да у меня жена твоего возраста!
– Папу-уля!!
– У меня нет детей! Вроде бы… – Суковатых-старший вдруг покраснел как рак, и это давало Славке миллион шансов на успех.
– А Сочи? – с надрывом произнёс Орлик. – Сочи в восемьдесят пятом году?! Волны, чайки, пустынный пляж и красивая женщина на берегу одна, с печальными глазами, длинными волосами и … и…
Что «и» Славка не знал, креатив закончился так же резко, как и попёр. Он отлепился от Суковатых и трагически заглянул ему в глаза.
– Сойки? Ванны? – пробормотал Евгений.
– Чайки! Волны!!
– Твою мать…
– Моя мать полюбила тебя с первого взгляда!
– Мою мать…
– Твою мать она ненавидела, потому что она развела вас!
Это был рисковый пассаж, но деваться уже было некуда.
– Её звали Марина? – оживился «папаша».
– Марина Витальевна, – выдохнул Славка и с видимым облегчением утёр пот со лба.
– Ой, я отчества-то не спрашиваю никогда! Вернее, не спрашивал. То есть, ну в смысле тогда я был совсем другом человеком, немного легкомысленным и сумбурным… Неужели Марина от меня родила? В Сочи?
– Родила, – сурово сказал Славка. – Прямо в Сочи.
– И назвала тебя в честь меня?
– Ой, назвала-а! – попытался разрыдаться Славка, но попытка закончилась неудачно. Говорила ему Марья Вольфрамовна: «Орлик, советую тебе посещать наш драмкружок! Мало ли… Дешёвое актёрство в жизни всегда пригодится!»
– Значит, ты дочурка моя? – расплылся в глупой улыбке Евгений.
– Дочурка. Кровь от крови, плоть от плоти, семя, так сказать, случайно обронённое в благодатную почву.
– А что, симпатичненоко получилось! – Суковатых обошёл вокруг Славки, рассматривая его с головы до ног. – Симпатичненько! Только нос не мой, а так похоже, весьма похоже… Как мама?
– Уехала в Арабские Эмираты, покорять арабских шейхов. Я вырос на попечении бабки.
– Ой-ёй! – то ли осудил, то ли восхитился поведением бывшей возлюбленной Суковатых. – Ну, сюрприз! Ну, подарочек!
– Скажите, вы были в прошлом году на дне рождении Иды Григорьевны? – вмешалась Лидия.
– Я?! Был, конечно. Перебрал малость и весь вечер проспал на бильярдном столе с мелованным кием в обнимку. Вы разве не помните, мадмуазель?
– Кий?
– Меня, конечно! Я думал, такое зрелище трудно забыть.
– Я не заходила в бильярдную.
– Очень жаль.
– Жаль!
– Ещё один претендент на мои деньги! – истерично воскликнула Полина. – Будьте вы прокляты!
Гошин захохотал. Он имел вид абсолютно больного человека – красные глаза, бледные, ввалившиеся щёки, трясущиеся руки. И хохотал он так, будто бился в приступе эпилепсии, с хрипами, с закатыванием глаз и даже с пеной в уголках рта.
– Я что-то пропустил? – Евгений обвёл взглядом присутствующих. – Что-то прошляпил? И вообще, дочка, как ты тут оказалась? Тебя тоже позвали на похороны? Кто? Зачем?!
– М-м-м… – промычал Славка. – Это был самый трудный вопрос, на который предстояло ответить. – М-м-м… Меня ноги сами сюда принесли, – бездарно начал выкручиваться он. – По наитию, можно сказать, приехал.
– Это я, старая дура, по справочному Суковатых искала, вот, наверное, и позвонила два раза! – вдруг пришла на помощь Ксения Павловна. – Фамилия редкая, больше двух во всей Москве не найдёшь! И то, гляди-ка ты, родственниками оказались!
– Дочурка! – Евгений обнял Славку за плечи. – Как же мне о тебе молодой жене сообщить?
– Никак, – посоветовал Славка.
– Никак! – обрадовался Суковатых. – Действительно, чего сообщать-то, тебе ж не две недели от роду! А где покойница? – Евгений огляделся по сторонам. – Где виновница торжества?
– Ищем, – ответил Гошин. – И вам советуем поискать.
– Снова не понял, – пожаловался Евгений и сделал внимательное, умное лицо, приготовившись выслушать объяснения.
– Видите ли… – Лидия подхватила его под руку и повела из столовой, что-то горячо объясняя и активно жестикулируя свободной рукой.
Славка поплёлся к выходу, чувствуя себя так, будто три часа просидел голым задом на раскалённой сковородке.
Он точно понял: лучше воровать, чем врать.
В зелёной беседке, куда Славку принесли ноги, нервно курил Сэм Константинович Фрадкин.
Славка метнулся назад, желая остаться незамеченным, но вдруг остановился и подошёл к врачу.
– Здравствуйте, Сэм Константинович, – сказал он.
Фрадкин слегка приподнял свои замечательно-лохматые брови и поклонился.
Славка понятия не имел, как разговаривать с такими благородными, породистыми докторами, поэтому сделал неуклюжий реверанс, оттянув двумя пальцами узкую юбку.
Фрадкин затушил сигарету и задумчиво произнёс:
– Странно. Вы совсем не похожи на своего отца. Скажите, вы ломали комедию?
– Это вы ломали комедию! – пошёл в наступление Славка. – Скажите, док, ведь вы же в курсе, что Ида Григорьевна жива?! Вы, небось, и в гроб её сами уложили, и снотворное хорошее дали, чтоб дышала потише?
– Язык покажите, – приказал Фрадкин.
Славка зачем-то высунул язык, да так добросовестно, что кончиком достал подбородок.
– Так я и думал, – резюмировал Сэм Константинович. – Холецистит, гастрит, невоспитанность и притворство. А ну-ка, смотрите на палец! – Он выставил перед Славкиным носом гипнотический, узловатый палец и поводил им из стороны в сторону.
Славка спрятал язык и свёл глаза к переносице, изо всех сил стараясь не смотреть на ухоженный, наманикюренный перст доктора.
– Самоуправство, упрямство, завышенная самооценка на фоне неуверенности в себе, – диагностировал док. – У вас есть молодой человек?
– Где Ида Григорьевна? – тихо и отчётливо спросил Славка. – Вы должны знать, куда исчез гроб и где находится старуха.
Фрадкин схватил его за руку и вслух посчитал пульс.
– Вам срочно нужно показаться гинекологу-эндокринологу, – с наигранной озабоченностью сказал он. – Налицо сильнейшие гормональные нарушения! Месячные регулярные?
– Нет! – заорал Славка. – То придут, то задержатся! На тестах на беременность разорилась! Док, вы единственный, кто в курсе тайны «смерти» Иды Григорьевны. Мне нужно серьёзно поговорить с вами, иначе…
– Я не силён в гормонах, но кое-что вам пропишу, – Фрадкин достал из кармана бланк, ручку, и что-то начал писать на коленке.
– А, понял! Хотите сами загрести все денежки Гошиной?! – догадался Славка. – Отели, курорты, акции, коллекции, украшения…
– Регулярно принимайте вот это! Вы будете гораздо женственнее, и цикл восстановится, – Фрадкин всунул рецепт Славке в руку и ободряюще потрепал по плечу. – Берегите себя. И выбросьте из головы всякую ерунду.
– Вы чокнутый, док, – только и мог сказать Славка.
– Вам тоже всего хорошего, – слегка поклонился Сэм Константинович.
Славка пошёл прочь от беседки, комкая на ходу рецепт.
Он хотел выбросить его, но… отчего-то спрятал в карман.
Этот молодожён Суковатых вздумал к ней приставать.
Слушал, слушал добросовестные, подробные объяснения по поводу исчезновения покойницы и её странного завещания, да вдруг схватил Лидию за руку и прижался к ладони влажными, горячими губами.