Он резко встал и подошел к окну; крылья стелились по полу, словно полы плаща.
— Но себе подобных я не встретил ни разу.
Вот. Он сумел сказать главное… теперь осталось задать вопрос.
— Понимаете? Я искал… и поначалу не придавал значения тому, что на меня смотрят, словно на диковинку. О крыланах рассказывают легенды, боятся, винят в разных мерзостях… но то же самое твердят, к примеру, о драконах.
— Считаешь, их нет? — послышался спокойный голос алхимика.
— Мне что-то ни один не встретился. Я прочел множество книг, но историки противоречат друг другу, кто-то вовсе не упоминает о людях-птицах, кто-то излагает сплетни и ничем не подтвержденные легенды. Будь я человеком, то поспорил бы на что угодно — крыланов не существует. — Он повернулся к Ворону и виновато развел руками: — Но я крылан. Остается либо поверить в то, что меня нет, либо попытаться разгадать эту загадку самому.
— Я теперь понимаю, отчего ты начал издалека, — Задумчиво проговорил алхимик. — Значит, те, кто выхаживал тебя, были людьми?
— Да. Я очень плохо помню то время. Где-то два года после болезни я заново учился ходить, говорить, летать. А потом меня… — он осекся. — Потом меня оттуда увезли. И снова кругом были только люди. На мои вопросы никто из них ответить не мог… или не хотел.
Ворон ничего не сказал на это, поэтому Джа-Джинни счел возможным продолжить:
— Но четыре года назад я случайно услышал об одном магусе, который некогда был влиятелен и богат, даже дружил с покойным Капитаном-Императором. И, если верить слухам, этот магус… алхимик из клана Бдительных… однажды приютил в своем доме двух крыланов.
Старик молчаливо сидел в кресле, подперев рукой подбородок; его лицо было отрешенно-задумчивым.
— Давно это было, — наконец сказал он. — Но было больше ста лет назад. Их звали Лея и Льюк — милые, словно дети… белые, чистые… как два голубя.
— Что с ними случилось? — хрипло спросил крылан.
— Они… улетели. — Странная пауза не ускользнула от внимания крылана. — Я не знаю куда.
«Улетели». С внезапной обреченной уверенностью Джа-Джинни понял, какое слово едва не произнес Ворон: умерли. Они умерли. А даже если алхимик сказал правду, нет никакой разницы — искать их потомков среди десяти тысяч островов немногим проще, чем жемчужину, которую кто-то бросил в океан.
— Прости, — вздохнул крылан. — Я зря тебя побеспокоил.
Алхимик испытующе взглянул на него.
— Сколько лет ты искал свой народ? — Джа-Джинни пожал плечами. — Ты сказал, что потерял счет островам, на которых побывал, но я не думаю, что их было больше тысячи. А между тем я могу, не заглядывая в книги, назвать тебе добрых пять десятков животных и растений, которые встречаются только на каком-нибудь одном острове и больше нигде. Возможно, ты слишком нетерпелив.
— Вы пытаетесь меня успокоить или обмануть, — сказал крылан, качая головой. — Нет, здесь скрыта какая-то тайна. Отчего в разных легендах и сказках мой народ по-разному описывается? Люди с крыльями. Люди с птичьими клювами. Когда-то они встречались, сейчас их нет. Это…
— Я бы не стал так доверять легендам! — перебил магус. — В конце концов имеется одно местечко, где уж точно должны быть крыланы. Но я сомневаюсь, что тебе захочется туда попасть…
— Сады Иллюзий, — сказал Джа-Джинни с кривой усмешкой. — О да. Но меня там вряд ли ждут с распростертыми объятиями. Крыланов там нет, это я точно знаю.
— Странно… — Ворон, казалось, искренне удивился. — Что ж… тогда остается и в самом деле последняя возможность. Воронье гнездо.
— Что? — Джа-Джинни нахмурился. — Цитадель Воронов, которая охраняется лучше, чем Яшмовый дворец? Это безумие, туда попасть невозможно — если ты не Ворон, конечно…
— Но ты же погнался за мечтой? — алхимик вопросительно поднял брови. — Ты же хочешь найти себе подобных? Возможно, своих родителей или хотя бы кого-то, кто их помнит. Раз уж ты без этого жить не можешь…
Крылан потупился.
— Я могу помочь тебе лишь советом и больше ничем, — жестко сказал Ворон. — Я стар и скоро уйду к Великому шторму, а то, что было раньше… не знаю, что тебе рассказали, но я устал и решил уйти, отказавшись от имени и прошлого, — и на это были причины, которые тебя не касаются. Уж прости старика за резкость…
Джа-Джинни молчал.
— Должен признаться, ты меня удивил, — вдруг добавил алхимик. — Я наслышан о твоих похождениях и ожидал, что ты будешь… совсем другим. Вестник смерти — тебе ведь неспроста дали это прозвище, а? Говорят, ты очень изощренно мстил своим обидчикам.
— Это в прошлом, — проговорил крылан. — Я изменился.
— Слишком уж быстро, — покачал головой магус. — Наводит на размышления. Уж не встретил ли ты на своем пути воплощенную совесть?
Крылан нахмурился. Он не ожидал, что Ворон так быстро все поймет, — и это было очень плохо. Кто знает, вдруг старика навещают не только воспоминания?
— Спасибо за беседу! — Джа-Джинни решительно поднялся. — Это была для меня большая честь. Уже очень поздно…
— Я бы сказал, очень рано, — хмыкнул алхимик. — Для меня эта встреча тоже… весьма поучительна. Если бы еще я смог посмотреть, как ты летаешь…
Это был удачный поворот, поскольку Джа-Джинни хотел попросить о том, чтобы ему разрешили покинуть башню через окно. Третий этаж — как раз подходящая высота, даже с учетом того, что ему придется взять на руки Эсме. Он сказал об этом Ворону, и тот предложил не медлить.
Они поднялись на чердак. Там горела одинокая свеча, а Лейла, сидя у окна, меланхолично наигрывала на гитаре какую-то незнакомую мелодию. На тюфяке, из которого выглядывали птичьи перья, спала усталая целительница: во сне она казалась еще моложе, чем была, а темные круги под глазами почему-то вызвали у Джа-Джинни угрызения совести. Он поднял девушку на руки — она не проснулась, — а Лейла и Ворон в это время открыли окно; к счастью, оно оказалось достаточно большим, чтобы крылан сумел протиснуться. Он встал на подоконник и перед тем, как взлететь, оглянулся.
Ворон смотрел на него, восторженно улыбаясь.
Лицо Лейлы было бесстрастным.
— Все хорошо?
Джайна сидела на пороге дома, наблюдая за крыланом, — он устроился на перевернутом бочонке, который долго катал по двору, выискивая солнечное место. Человек-птица грелся, благодатно щуря большие глаза, встопорщив перья. В ответ на ее вопрос он медленно раскрыл сначала одно крыло, потом другое; при этом пару раз вздрогнул, словно от боли.
— Да, кости целы. Пара ушибов… так, ерунда. Пройдет. Джайна невольно залюбовалась. Его перья, иссиня-черные, на солнце блестели и переливались всеми цветами радуги, а сами крылья были воистину огромны. Странная, нечеловеческая красота ночного гостя притягивала и отталкивала одновременно. Джайна вдруг вспомнила, каким неожиданно тяжелым оказался крылан, и сказала:
— Это, наверное, очень непросто — все время носить за спиной такой груз.
Он вздрогнул, словно от удара. Взглянул на нее, склонив голову набок. Птичья, узкая грудь, кривые ноги, когтистые ступни и ладони. Черты его лица были человеческими, но вот взгляд больших глаз… нет, люди так не смотрят. К тому же Джайна касалась его лица прошлой ночью и поняла: эти щеки никогда не трогала бритва; хорошо хоть, перья на них тоже не росли, иначе он утратил бы последнее сходство с людским родом.
«Мне тебя жаль», — хотела бы сказать Джайна, но промолчала. Он не примет и не поймет ее жалость — по крайней мере, сейчас. С таким диким и опасным созданием не следовало забывать об осторожности.
— Летать непросто, — спокойно согласился крылан. — Но по земле ходить — сущая мука. Ты первая, кто это заметил…
Когда накануне они сошли на берег и Крейн объявил, что стоянка затянется на несколько дней, стало понято: на это время тем, кто не участвует в ремонте, придется поселиться в гостинице и посвятить свободное время одному из двух чрезвычайно важных занятий — развлекаться или умирать со скуки. К числу таких везунчиков относились, в числе прочих, Эсме и Джа-Джинни. Правда, целительнице надлежало быть в пределах досягаемости на тот случай, если понадобится помощь, а вот крылан мог бездельничать сколько душе угодно. Собственно, самым занятым человеком на время стоянки становился Эрдан, который руководил работами в доке. Капитану, не исчезни он в неизвестном направлении, оставалось бы лишь отдыхать.
Ближайшая к докам гостиница, где решила поселиться Эсме, была маленькой и невзрачной, но целительница заявила, что ей здесь нравится. Джа-Джинни подозревал, что все дело в деньгах: Эрдан, выполнявший одновременно и обязанности корабельного казначея, выдал ей авансом только часть жалованья, а просить больше девушке не позволяла гордость. Свои мысли, однако, Джа-Джинни оставил при себе; Крейн тоже не стал перечить Эсме и разрешил ей остановиться там, где хотелось.
А потом взял да и поселился в той же гостинице.
Хозяин был этому несказанно рад: он получил плату вперед и вдобавок мог теперь привлекать клиентов тем, что у него остановился сам капитан «Невесты ветра». Он благоразумно не заметил, что комната Крейна в первую ночь пустовала.
Комнатенка Эсме оказалась немногим больше ее каюты на «Невесте ветра», но зато была светлой и чистой; хозяин даже приволок откуда-то совершенно новую перину. Он был сообразителен и молчалив, а это, как заметил однажды Скодри, залог успеха в Лейстесе. Так что Джа-Джинни мог не беспокоиться о том, видел ли кто-нибудь, каким странным образом постоялица попала в свою комнату этой ночью.
Эсме не проснулась, пока они летели над городом. Она была очень легкой, и он даже не устал; самым сложным оказалось залететь в открытое — к счастью! — окно и остановиться, не врезавшись в противоположную стену и не устроив слишком много шума. Это ему удалось, хоть и с трудом. Джа-Джинни уложил Эсме на кровать и вдруг понял, что идти ему некуда, — а потому уселся на подоконнике и стал дожидаться рассвета.
Когда небо начало светлеть, оказалось, что вид из окна открывался преотличный. Гавань была как на ладони — где-то далеко, у самого горизонта, острый глаз крылана даже различил сторожевой фрегат. Просыпающийся Лейстес ничем не отличался от других городов — разве что здесь оказалось гораздо больше строящихся домов, потому что новые люди прибывали со всех сторон света.
За спиной крылана послышался шорох.
— Мне снилось, что я лечу, — сказала Эсме хрипловатым голосом. — Это было прекрасно.
Он улыбнулся, не оборачиваясь.
— А что еще тебе снилось?
— О, что-то странное! — Она негромко рассмеялась. — Будто я на какой-то площади, стою на деревянном помосте и не могу ни сойти с него, ни укрыться от полуденного солнца — а оно жарит будь здоров. Руки у меня то ли связаны, то ли закованы в кандалы. То ли меня собираются казнить, то ли продать в рабство… — При этих словах Джа-Джинни чуть не выпал из окна, а целительница продолжала: — И знаешь, что самое удивительное? Я чувствовала во сне очень сильную боль — болели спина и плечи, как будто я проработала сутки в доках, перетаскивая мешки. Странная какая-то боль…
— К тому же все на тебя пялятся, — проговорил крылан и сообразил, что думает вслух. Оставалось лишь радоваться, что Эсме не видит, как сильно он покраснел. — Ну, на площади…
— Да, ты верно угадал. Там полно народу, и все смотрят… бр-р, отвратительно. И знаешь что… или мне показалось? Вроде бы в толпе стоял капитан. Странный сон, правда?
— Ага… — буркнул Джа-Джинни, раздумывая, как бы перевести разговор в безопасное русло. Крылан по-прежнему сидел на подоконнике, но прекрасно услышал, как Эсме встала с кровати и подошла к нему. Думая, что он не почувствует, девушка осторожно прикоснулась к маховым перьям его правого крыла. Джа-Джинни давно привык, что у всех, кто оказывается поблизости от него, возникает непреодолимое желание потрогать крылья, единственным исключением из этого правила оказался Кристобаль Крейн. Джа-Джинни не испытывал в таких случаях ничего, кроме раздражения… но не сейчас.
— Это был не мой сон, — сказала Эсме, легко разрушив хрупкое волшебство, которое сама же и сотворила.
Крылан нахмурился.
— Как это — не твой?
— Так. Чужой сон, только и всего. Заплутавший мыслеобраз… днем я могу защищаться от них, а ночью — другое дело. Я сплю, они приходят. Велин пытался научить меня держать защиту и во сне, но не получилось. А уж «Невеста» рада стараться! Я из-за нее каждую ночь попадаю в чужие видения. По-моему, она так развлекается.
В душе крылана появилась смутная надежда, что все обойдется.
— Но этот ты увидела впервые?
— Да-а… — Она зевнула. — Наверное, это был кто-то из постояльцев. Слушай, а о чем ты говорил вчера с Вороном? И почему он так странно тебя назвал? Вестник… смерти?
Джа-Джинни беспокойно заерзал на подоконнике и впервые за все утро обернулся. Эсме, взъерошенная и по-прежнему с кругами под глазами, смотрела на него; безмятежное выражение ее лица сменилось понимающим. Даже сочувственным.
«Что бы такое придумать?..»
— Извини, — сказала целительница, не дожидаясь ответа. — Можешь не отвечать.
— У меня все написано на лбу? — спросил он с легкой иронией. Она покачала головой:
— Нет. Я же говорила. Мне не нужно читать мысли, чтобы ощутить, что ты сейчас испытываешь — ты или кто-то другой. Мыслеобразы плавают вокруг нас, словно рыбы… ты не обиделся?
— Нет, что ты… — торопливо проговорил Джа-Джинни. — Просто я много лет разыскиваю ответ на одну загадку, и почему-то мне казалось, что алхимик может помочь. Как выяснилось, зря надеялся.
— Понятно. — Она вздохнула. — Обещаю больше об этом не спрашивать… чувствую, тебе это неприятно. Э-э… а что мы будем делать сегодня? В смысле, у капитана есть для меня какое-то задание? Он вчера так быстро исчез…
— Нет. — Объяснять, где находится капитан в настоящий момент, крылану не хотелось. Поиски карты в любом случае откладывались до его возвращения. — Имеешь полное право бездельничать, бродить по городу, собирать ракушки и даже танцевать фареко. Если умеешь, конечно. Здесь ты можешь ничего не бояться…
— Да-а? — Эсме скептически подняла брови. — В последний раз, когда Кристобаль сказал «здесь совершенно безопасно», мы столкнулись со Звездочетом, который воровал карту.
Крылан хохотнул.
— Я не Кристобаль. К тому же… а ты все еще не поняла?
Пришлось объяснять, что связь с «Невестой ветра» действует не только на корабле, но и на суше. Он напомнил о случившемся в Тейравене — в тот раз он прилетел на помощь Кристобалю именно благодаря «Невесте», а до этого сидел на палубе тихо-мирно, как обычно поступал в имперских портах. Случись прошлой ночью что-то серьезное, «Невеста» тотчас бы проснулась, чтобы прислать кого-нибудь на помощь.
— …а иначе какой смысл в команде? — закончил крылан. — «Невеста» связывает нас воедино, делает чем-то большим, чем просто отряд наемников. Ты разве этого не почувствовала?
Девушка задумчиво ответила, что постоянно ощущает связь с кораблем, но думала, что всему причиной ее целительские способности.
— Но теперь я понимаю, — сказала она, — отчего присутствие не ослабевает из-за расстояния. Да, это обнадеживает… но и пугает тоже. Если ты в команде, то не останешься в одиночестве даже на суше?
Джа-Джинни кивнул.
— Тебе еще ко многому предстоит привыкнуть.
— Воистину так! — Отчего-то ее улыбка показалась ему невеселой. — Послушай, а ты не мог бы показать мне дорогу в доки? Хочу забрать ларима. Раз уж мы застряли здесь надолго, негоже ему оставаться без присмотра.
На том и порешили. Крылан вылетел из окна, чтобы немного покружить над городом, пока Эсме приведет себя в порядок и позавтракает; сам он не хотел ни есть, ни спать, ощущая внезапный прилив сил и хорошего настроения. Скоро вернется Кристобаль, и с ним — неприятности, а до тех пор можно и в самом деле немного отдохнуть.
Он сделал несколько кругов, наслаждаясь свежим воздухом и мягким рассветным солнцем, а потом вспомнил про Эсме. Целительница уже стояла возле входа в гостиницу и наблюдала за его полетом, а поодаль тем же самым занимались несколько зевак. Пролетев вдоль улицы — от его крыльев поднялся ветер, — Джа-Джинни опустился на мостовую прямо рядом с девушкой.
— Пойдем!
По пути к докам Эсме вдруг спросила:
— Джа-Джинни, как давно ты попал на фрегат?
— Хм… где-то девять лет назад. А что?
— Да так… — Она вздохнула. — Значит, ты не был знаком с Велином?
— Нет, мы с Кристобалем встретились уже после того, как Велин оставил «Невесту». Э-э… как-то с трудом верится, что он не рассказывал тебе ничего о своем прошлом.
— Но так и было… — Эсме растерянно пожала плечами. — Он меня учил целительству и остальным наукам — по книгам, но в основном по памяти. О жизни до Тейравена мы не говорили… — Она умолкла.
Крылан покачал головой.
— Тебе понадобится много времени, чтобы привыкнуть ко всему.
«…и ты будешь неприятно удивлена в итоге».
— А куда мне торопиться? — сказала Эсме и улыбнулась.
Они шли по узкой улочке, разглядывая вывески лавок и мастерских, которых в Лейстесе было предостаточно.
— Ой, смотри!
Восклицание Эсме относилось к толпе на пристани: возле лодочных загонов человек пятьдесят шумно спорили и размахивали руками. «Что-то мне не нравятся эти люди», — пробормотала девушка, но крылан уже и сам разглядел их хмурые лица. Что-то случилось? Возможно, «Невеста ветра» не имеет к этому никакого отношения, иначе они бы уже почувствовали зов корабля. Тем не менее слишком уж часто собравшиеся посматривали в ту сторону, где слегка покачивались в осушенном до половины доке мачты «Невесты». Крылан ощутил, как дурные предчувствия гонят прочь его хорошее настроение, и не удивился, увидев в толпе Умберто и нескольких матросов в зеленых куртках. Он сжал ладонь Эсме, и они вступили в море недоверия и подозрительности.