Абсолютно откровенно высказывались латыши: «Знаете, все, конечно, хорошо, но если Россия введет эмбарго на шпроты…» Вспоминается момент из фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих» режиссера Никиты Сергеевича Михалкова. Когда персонаж в исполнении Адабашьяна говорит главарю банды, которого играет Михалков: «У них там тачанки и штыков 300–400. Если прижмут к обрыву, то нам крышка!» Вот тут полное ощущение, что люди таки подсчитали: если не будут покупать их шпроты – им крышка.
Уж казалось бы, как поляки радостно выступали против России! Но когда выяснилось, что польские яблоки мы покупать не будем, реакция оказалась совершенно параноидальной: «Как?!!»
И ясно почему. Они привыкли к тому, что Россия находится в положении страны, которая все время терпит. Ее учат жить, а она должна постоянно извиняться и вздыхать: «Да, действительно, что-то мы погорячились. Все. Все осознали!»
Но вместо этого Россия сказала: «Минуточку!»
И вот очень важно, чтобы это «минуточку» относилось не только к тому, как мудро сделать неприятное западникам, но и к тому, как мудро сделать приятное самим себе. Поэтому санкции, надеюсь, окажутся тем самым громом, который грянул для того, чтобы наша власть наконец осознала: пора заниматься страной. Страной! Необходимо вычищать эти авгиевы конюшни, которые копятся с 1991 года. Необходимо создавать институты. Необходимо создавать образец экономики и демократического общества, который был бы настолько привлекателен, чтобы, глядя на Россию, другие говорили: «Мы хотим жить в такой стране!» Пока этого не произойдет, мы будем мощно бороться и побеждать, рассказывать анекдоты и петь частушки, но ценой этого успеха будет затягивание поясов. А такой успех всегда ненадежен.
Анекдоты, которые рождает наша страна в это тяжелое время, конечно, уникальны. Я очень часто слышу вот такой: «До 1812 года русские аристократы учили французский язык. Пришлось брать Париж. До 1941 года самым популярным иностранным языком в Советском Союзе был немецкий. Пришлось брать Берлин. Сейчас все говорят по-английски. В Вашингтоне нервничают».
И конечно, любимый в народе анекдот про двух танкистов, которые в Вашингтоне, остановившись у ближайшего придорожного «Макдоналдса», говорят друг другу, поедая чизбургеры: «А все-таки жаль, что информационную войну мы проиграли».
Хочу обратить ваше внимание еще вот на что. Технически говоря, по отношению к России вообще никакие санкции не применяются. Потому что само понятие «санкции» на юридическом языке означает меры, которые предпринимаются только по решению Совбеза ООН. Таким образом, то, что чинится по отношению к России, в юридическом плане надо называть как-то по-другому. Я не хочу прибегать к каким-то неприятным словам, но ведь ясно, что идет откровенное изменение рыночных условий – не для того, чтобы вынудить Россию изменить свою политическую позицию, не надо быть наивными. А для решения двух базовых задач.
Первую очень мило сформулировал представитель Евросоюза, обратившись к США с просьбой наладить продажу американских нефти и газа в Европу. Это так трогательно, что слезы на глаза наворачиваются. Вторая, тоже немаловажная задача, – создать для России невыносимые условия существования, технологически откинуть ее назад.
Удастся это или нет – очень сложный вопрос. О том, что должна делать Россия, мы поговорим в конце этой книги.
Сейчас я хочу поговорить о величии Америки.
Теория исключительности по-американски
Америка, несмотря на то что она ровесница Большого театра (во многом это и определяет ее несколько странный молодежный задор и взгляд на жизнь), бесспорно, великая страна. И не надо преуменьшать ее величие.
Да, по сравнению с периодом после Второй мировой войны, когда доля американской экономики в мировой составляла чуть ли не 50 %, сейчас она сократилась практически наполовину – до четверти. Однако это тоже очень много. Если предположить, что весь остальной мир внезапно исчезнет, рядовой американец даже не поймет, что произошло, – просто не заметит. И долго еще об этом не узнает, если ему не скажут.
Я уже говорил, что Америка – исключительно удобная страна для людей, живущих внутри. Американцы наивно и искренне убеждены, что их страна так же замечательно выглядит и для всех вокруг, поэтому обычный американец не в состоянии понять, как американский образ жизни может кому-то не нравиться. И действительно, американский образ жизни любому нормальному человеку не может не нравиться! Ты защищен, твой бизнес защищен, вокруг тебя все четко, понятно и урегулировано.
Что такое жизнь внутри Америки? Это, если угодно, до мелочей прописанные правила практически на любую стандартную и нестандартную ситуацию. Как в американской медицине – протокол. Тебе не надо ломать голову над несчастным случаем, надо просто строго следовать протоколу. От момента звонка по 911 до момента, когда ты оказываешься на приеме у хирурга либо, не дай бог, на кладбище, все действия по отношению к тебе будут осуществляться в соответствии с жесточайшим протоколом. Врач не думает – он не доктор Хаус, у него другая задача. Ему надо следовать протоколу. И медсестра не думает, а следует протоколу.
То же самое касается работы полицейских. Никто ничего не придумывает, зачитывая при задержании правонарушителя стандартную формулировку: «Вы имеете право хранить молчание…» Это давно затвержено, как «Отче наш».
В жизни рядового американца нет вообще никаких проблем, если он следует протоколу. Нет никакого смысла мучиться из-за жизненных мелочей. Все уже придумано до тебя. Следуй протоколу, и все будет хорошо.
В воскресенье – в церковь. Потом – обед. На День благодарения – индюшка. Мы знаем, какую индюшку мы должны купить, и знаем, по какому рецепту будем ее готовить. Если на завтрак мы едим блинчики – pancakes, – то обязательно с кленовым сиропом. Мы знаем, где лучший House of pancakes, то есть заведение, где подают эти блинчики, в городе или районе. Все известно до мелочей. Выпускной вечер – мы знаем, что там будет бал, на который неприлично приходить в одиночестве, а под конец все обязательно будут выбирать короля и королеву бала. Свадьба – перед свадьбой должна быть помолвка, нужно сделать объявление и напечатать его в местной газете. Мы знаем, какое кольцо должен подарить жених невесте на помолвку. Потом мы будем долго выбирать наряды и украшения для свадьбы: кольца, платье и красивый костюм, а еще заказывать платья для подружек невесты. Что еще надо сделать? Ах, да, организовать мальчишник и девичник. Более того, мы точно знаем, какой танец будут танцевать жених с невестой и все гости, знаем, когда отправимся за стол и что и когда будем есть. То есть ни малейшего повода задуматься, что делать дальше. Все по плану.
Мы знаем, какие прически надо носить. Знаем, как должна выглядеть и одеваться самая популярная девочка в школе. Если эта девочка клевая и крутая, она обязательно должна быть среди cheerliders — группы поддержки школьной спортивной команды, а круче всего, если она лидер этих самых cheerliders. Мы знаем, как cheerliders должны одеваться. Мы знаем, в каком возрасте девочки должны заводить себе мальчиков, знаем, куда им можно ходить, а куда нет. Мы знаем, что такое пижамная вечеринка. Мы знаем, как должен выглядеть мальчик-nerd, то есть «ботаник». Мы знаем, как над ним должны издеваться одноклассники. Если же над ним не должны издеваться, то мы понимаем, как он будет защищаться. Все эти ритуалы повторяются вновь и вновь, из поколения в поколение.
Американцы мыслят очень линейно и очень системно, что, в принципе, удобно. Ты из бедной семьи? У тебя есть варианты. Если ты талантливый спортсмен, тебя возьмут в университет и ты сможешь вырваться наверх. Но если ты не хочешь вырываться наверх, можешь всю жизнь существовать на социальное пособие. В определенных районах целые поколения вырастают на социальных пособиях, но каждый из этих людей имеет право голосовать. Это означает, что рано или поздно политики начинают бороться за то, чтобы заполучить себе их голоса. Формируются социальные слои, которые никогда не смешиваются с другими. То есть люди, живущие, скажем, за чертой бедности, нигде и ни при каких условиях не смогут пообщаться с людьми, у которых доход выше среднего. Прекрасное белое комьюнити просто четко знает, куда ему не надо заходить и куда не надо подходить. Замечательное афроамериканское комьюнити тоже отлично знает: если мы чего-то добились, мы будем жить в одном районе, если же мы ничего не добились, мы будем жить здесь. И не надо смешивать.
Когда я жил и работал в Штатах, меня поразила одна вещь. Я был хорошо знаком с людьми, жившими в городе под названием Мэдисон, штат Алабама. В 15 милях от Мэдисона находится городок Хантсвилл. И многие мои знакомые, работавшие на заводе в Мэдисоне, никогда не были в Хантсвилле. У них просто ни разу не возникло такой необходимости. Они не понимали, зачем это делать, у них и так все было замечательно.
Жизнь американца прекрасно организована, если он следует правилам. Если же он не следует правилам, вступает в действие следующий протокол, по которому его могут даже убить. Да, потом будет суд, если случайно убьют с превышением полномочий, но все равно все будет сделано по инструкции.
Тебе кажется, что ты выбираешь свой путь, но на самом деле ты выбираешь один из протоколов. Этот протокол обязательно приведет тебя к хорошей жизни – либо к плохой жизни. Но даже для плохой жизни тоже прописаны свои протоколы.
Конечно, подобная коллективная рутина существует практически в любом обществе. Но в Америке она, без преувеличения, доведена до совершенства. Там это настолько четко работает, что даже пресловутая американская мечта, по сути, жестко прописана, и прописан путь ее реализации. Если ты, например, приходишь в американский банк получать финансовую помощь для открытия своего дела, клерки посмотрят, сколько у тебя уже было успешных бизнесов. Если меньше определенной доли, то, скорее всего, кредит тебе не дадут, потому что с большой вероятностью твоя затея просто не будет работать. И это не значит, что они обладают каким-то сверхъестественным финансовым чутьем. Просто все посчитано заранее. Не надо озарений, следуй протоколу.
Все это напоминает мне ситуацию, когда люди впервые приходят работать в телевизионную или кинематографическую индустрию. Очень скоро они с ужасом понимают, что количество сценарных ходов ограничено и все они уже оценены и просчитаны с точки зрения человеческого восприятия. Все места, где можно выжать из зрителей слезу, все места, где можно вставить какой-то гэг, чтобы зал засмеялся, – все распланировано. Мы знаем, какие эмоции хотим вызвать, и знаем, как их вызвать. А дальше смотрим на целевые аудитории – кого и чем кормить.
При этом американцев ни в коем случае нельзя назвать плохими людьми. Они абсолютно искренни. Да, сейчас государство создало для них идеальные условия. Каждый американец прекрасно знает, что, в какой бы точке страны он ни оказался, там обязательно окажется большой продуктовый магазин, большой магазин промтоваров (пользуясь советскими определениями) и обязательно будет, выражаясь тем же языком, придорожная гостиница с полулюксами. Переводя в понятные американцу термины – торговый центр и мотель. Также обязательно будет вариант культурного времяпрепровождения. Что оно включает? Во-первых, прогулки внутри торгового молла. Во-вторых, как правило, кинотеатр внутри молла. Кроме того, если ты живешь в небольшом городке, там обязательно будет какой-то предмет для гордости, благодаря которому этот городок является номером один в Америке. Например, это может быть лучший маленький город в мире, это может быть самый красивый город в мире – как Сан-Франциско, который входит в девятку таких городов, – это может быть город, где открылся первый drive-in компании «Макдоналдс». Или это может быть город, где вырос когда-то самый большой в штате бык, который был настолько большим, что, когда он выходил на поле, все говорили: «Вау, какой большой бык!..» И эти истории обязательно будут где-нибудь записаны.
Американская бизнес-культура строится на том, что у тебя есть корпоративные протоколы, которые тебе объясняют, что, как и когда делать. Не важно, кто ты – менеджер, строитель, спортсмен, играешь ты в баскетбол, в американский футбол или занимаешься боксом, – на все будет протокол. Если ты тренер, у тебя будет протокол, где сказано, можно тебе звонить или нельзя, можешь ты пользоваться своим офисным телефоном или не можешь. Там может быть сказано, что, даже если у тебя в сумке лежат три старые майки, ты не имеешь права дать одну из них игроку. Если ты преподаватель, в университетских правилах может быть записано, что, даже если у тебя в кармане лежат две красивые ручки, ты не имеешь права дать их студенту. Ты твердо знаешь, можно или нет открывать дверь перед коллегой-женщиной, чтобы на тебя не подали в суд за sexual harassment – сексуальное преследование. Все записано в протоколе четко, ясно и определенно. Поэтому жизнь американца очень проста. Целая система поддерживает эту простоту.
Ты хочешь заплатить налоги? Неправильная формулировка. Ты не можешь хотеть. Ты обязан платить налоги. И есть жесткий протокол, который тебе объясняет, что делать. Ты хочешь минимизировать затраты на налоги? Есть другой протокол, который объясняет, к кому тебе следует обратиться и какую процедуру пройти, чтобы уменьшить выплаты. Тебе кажется, что ты схитрил? Нет. Есть протокол, который тебе объясняет, как ты можешь хитрить. Все по инструкции. Все по гроссбуху. Ты придумываешь гениальный маркетинговый ход? Ничего подобного, если этого нет в протоколе. Человеческая психология хорошо изучена, она работает определенным образом, все давно известно, ты не можешь написать цену «$10» – надо писать «$9,99», по-другому не бывает.
Я сейчас отнюдь не издеваюсь над протоколами. Во многих случаях они – как правила дорожного движения или воинский устав: книга, написанная кровью. К примеру, наши врачи привыкли рассчитывать на свой гений, на внутреннее ощущение: «Медицина – это искусство, сейчас я посмотрю пациента и решу, что делать». И не случайно поэтому большинство осмотров у российских врачей начинаются словами: «Господи, что за палач вас лечил до этого?!» Можно сходить к трем врачам и получить три разных диагноза – это как минимум. Раньше в Советском Союзе была такая шутка про инженеров: у трех инженеров пять точек зрения, и каждый с каждым не согласен. Примерно так же дело обстоит и в нашей медицине.
В Америке это невозможно, неприемлемо. И потому, что действует страховая ответственность, и потому, что в процесс вовлечены существенные суммы денег. А еще – потому что иначе устроена судебная система. Есть понятие судебного прецедента. Это значит, что исследуется вся предыдущая судебная практика по аналогичным вопросам, и если определенное решение уже было принято, все остальные должны ему следовать. Не должно быть внутреннего противоречия.
Америка – страна, которая пытается выстроить себя так, чтобы внутренние противоречия отсутствовали. В какой-то момент времени она напоминала мне город Санкт-Петербург. Как Питер был блестяще расчерчен архитекторами по линейке, так и течение жизни в Америке было изначально запрограммировано. Страна росла и развивалась не сама по себе – у истоков ее государственности действительно собрались очень талантливые люди, которые создали конституционную архитектуру, заложили вот эту красоту проспектов в общественное устройство.
И красота в американской системе безусловно присутствует. Вот только жизнь оказалась немножко сложнее. Я не буду сейчас вспоминать о появлении олигархов, о борьбе с ними и о том, как обходился с ними Рузвельт. Просто изначально христианские или, если быть точным, масонские ценности, которые были заложены в фундамент американской идеи, пришли в состояние конфликта с ценностями сегодняшними. Именно этот внутренний конфликт оказалось невозможно разрешить. Потому что, когда слова приобретают при привычном звучании иной смысл – это уже Оруэлл. Когда войну мы называем миром, а мир – войной.
Все-таки христианские ценности подразумевали, что необходимо придерживаться Библии. Но в голове американца со временем произошел базовый сдвиг. Ведь в протоколе ничего не написано по поводу Библии! Следование принципам демократии в том виде, как ее стали понимать в Америке в последние годы, рано или поздно приводит к мысли: «Подождите, но ведь Библия нарушает протокол!»
Базовые демократические принципы, говорящие, что все равны, не соответствуют базовым библейским принципам, согласно которым, увы, равны не все. И тут же возникает проблема: что нам делать с пресловутым вопросом политкорректности и толерантности? Что, в Америке разве одни христиане живут? А если мы отмечаем христианские праздники, не обижаем ли мы тем самым своих соседей, у которых могут быть другие верования? И вот уже в Америке стало не принято говорить друг другу Merry Christmas, то есть «счастливого Рождества». Если хочешь поздравить соседа, говори season greetings – то есть «сезонные поздравления». Потому что у тебя одна религия, а у него может быть другая – вдруг ты его обидишь?
Цепочка рассуждений всегда начинается с одного и того же: «Все люди равны в правах, так почему же мы их дискриминируем? Мы же против любой дискриминации. Мы же были против рабства». Тот факт, что великий и свободный народ до конца 1960-х годов не мог изжить тяжелое наследие рабовладельческих времен, американцы переживали очень болезненно. Строго говоря, рабство в Соединенных Штатах исчезло не так уж давно. А еще надо четко понимать, что война между Севером и Югом совсем не была войной против рабства. Мало того, многие американские президенты – очень, по нашим представлениям, демократических взглядов – были рабовладельцами. Что почему-то не все понимают.