— Да уж, тупее некуда. А второй? Вискасу было лень перечислять очевидные минусы предложенного мероприятия.
— Ждем Хутчиша и действуем по обстановке... Василий неодобрительно хмыкнул. Потряс головой, отгоняя сладко поющих над ухом слуг Морфея. Поморгал слипающимися глазами:
— Ладно. Тогда сыграем в се лямур. Вискас, нехотя сняв пуховик, перебросил его назад, к возлежащей на сиденье шляпе, открыл дверцу и зычно сказал:
— Ну что ж, моя нефритовая лягушечка, завтра, точнее — сегодня, в семь вечера жду тебя в «Трибунале»!
Он постарался, чтобы в голосе чувствовалась подлинная страсть. А получилось, как будто у него зуб на зуб не попадает от холода.
Сей спектакль не был рассчитан на знакомого с настоящим японским акцентом, слава Богу, дремлющего в своей будке постового. А для тех, в «волге» с госномерами, и так сойдет.
— Подожди, — въехала в мизансцену агентесса, проворно схватила подчиненного за руку и втянула обратно в машину.
Ей роль удалась несколько лучше. Все-таки профессионалка.
— Крепче, крепче целуй, — мурлыкал в жидкие усы Вискас. — За нами наблюдают.
В его словах не чувствовалось, однако, горячего стремления воспользоваться ситуацией. Только насмешка. Впрочем, незлобливая.
А в промежутке между страстными объятиями напарник вдруг не удержался и смачно зевнул. Алиса с беспокойством заметила, что так недолго и захрапеть, и решила двигаться энергичней — для обоюдной бодрости.
— Спичку бы вынул, козел, — прошипела она, обвив руками шею напарника.
Ей было и противно, и смешно, она понимала, что перед таинственными зрителями следует изображать бурное копошение, а не затяжные прыжки. Движение само по себе завораживает и отвлекает от попыток проанализировать увиденное, повертеть так и эдак на прочность, на достоверность.
— Надеюсь, — прикалывался сквозь жаркие поцелуи соратник, оклемавшийся от приступа дремы, — эта музыка будет вечной.
— И не мечтай.
Алиса вдруг начала упираться как девочка.
— Почему? — искренне удивился Вискас, получивший по лапе, прокравшейся под девичий свитер в обход комбидресса.
— Потому что — вот и герой нашего романа.
Из дверей консульства прогулочным шагом вышел субъект Анатолий Хутчиш, кодовое имя «Буратино».
Прогулочным шагом выйдя из дверей консульства, прапорщик на миг остановился. Опасность он почувствовал тут же: в десяти метрах от входа, слева и справа, стояли две машины — серая «волга» с гэбэшными номерами и забрызганными грязью бортами и чистенький, лоснящийся, навороченный «джип-чероки» цвета «коррида». С вечера возле здания консульства этих машин не было.
Хутчиш быстро прикинул обстановку: если одаривший пятью дискетами Господин Доктор не соврал и наружка действительно снята, это могут быть только люди генерала Семена. Назад нельзя: охранник уже запер двери, и тратить драгоценные мгновения на попытку растолковать что-либо сонному японскому парню бессмысленно. Боец в будке тоже не Сталлоне. Остается одно — сигануть через ограду в Мойку. А дискеты как же?..
— Передние дверцы серой «волги» распахнулись, и в сером свете белой ночи показались генерал Семен собственной персоной и какой-то высокий однорукий старик; где Хутчиш видел этого старика, почему его лицо кажется ему знакомым, как генерал сумел вычислить Анатолия — на эти вопросы времени не было. Времени хватало только на то, чтобы рвануться к парапету.
Сидящие в «джипе» тоже не остались безучастными наблюдателями.
— Это ж Семен, мать его! — ахнула Алиса. Впрочем, удивляться по поводу явления вражьего генерала было некогда: она боялась, что не сумеет заставить угнанную машину подчиниться как родную. У каждого мотора свой норов. Но все вышло в аккурат.
Двигатель «чероки» взревел по-медвежьи, ослепительно вспыхнули фары, и с места в карьер иномарка хищно бросилась вперед. Завизжали шины, и автомобиль встал как вкопанный между «волгой» и Хутчишем. Распахнулись две левые дверцы — со стороны водителя и пассажира сзади. Ослепительной красоты рыжеволосая ведьма в комбинезоне монтажника-высотника на миг опустила ногу на асфальт. За ее плечом грузно маячила фигура мужчины. Оба были прапорщику незнакомы.
— Если хочешь жить, залезай, — только и сказала огненноволосая ведьма.
«Генерал Семен не мог отыскать меня в одиночку: мозгов не хватило бы. Значит, ему кто-то помогает. Кто-то достаточно смекалистый, чтобы вычислить мое местоположение и в перспективе спутать мои планы. С другой стороны, „джип“ у рыжеволосой не простой, а „джип-чероки“. Названный в честь гордого индейского народа...»
И Анатолий сделал выбор. — Выхватив из-под рубашки меч, он швырнул ниндзя-кэн и — пробил переднее колесо «волги». Генерал присел, закрыв лицо руками крест-накрест. Наверно, решил, дурашка, что прапорщик не держит слово и способен шлепнуть его раньше времени.
В данном случае старинная английская поговорка насчет того, что знакомый черт лучше незнакомого, не годилась: от генерала Семена априори не приходилось ждать ничего хорошего. От рыжей чертовки приходилось ждать чего угодно. В том числе и помощи. Поэтому Хутчиш одним прыжком залетел в кабину «джипа-чероки».
Машина рванулась с места едва ли не раньше, чем пассажиров в ней стало на одного больше, и с визгом свернула за угол.
Вискас сидел, затаив дыхание. Невероятно, — он, обладатель столь чуткого слуха, что способен при включенном телевизоре усечь топот вышедшего на охоту клопа, не обнаружил у пассажира никакого оружия. Ни кобура не скрипнула, ни ножны о ногу не стукнули, ни... ровным счетом ничего. И от этой суперменской беззаботности становилось не по себе.
А Хутчиша разбирал смех. Его бросало на пухлом сиденье чуть ли не под потолок, и он смеялся взахлеб, не в силах слово вымолвить.
Абсурдно было бы считать, что это нервы. Просто в зеркало заднего обзора беглец увидел, как генерал Семен в ярости пнул пробитое колесо. А еще прапорщика догнали уместившиеся в зеркале физиономии его спасателей: потрепанного мужичка с намертво впаянной в уголок губ слюнявой спичкой и бешено выворачивающей руль рыжеволосой дивы с обалдело и обалденно расширившимися глазами.
Что ж, кое-чего он достиг — всего-то за одну ночь: получил представление о распроклятой установке Икс, познакомился с врагом номер один и обвел вокруг пальца подленького Семена... Интересно, что за мужик был вместе с генералом? А, ладно, не до того сейчас...
— Тебя случаем не контузили? — недовольно повёл жиденькими усиками мятый тип, китайским болванчиком качаясь на поворотах.
Из приемника, загадочно мерцающего алыми цифрами 104.4, какая-то иностранка негромко просила: «Close your eyes... Give me your hand...» Глаза действительно хотелось закрыть. И поспать немного. А вот руку подать было некому.
Рядом неумолимо сползал под ноги альпинистский, истекшего срока годности пуховик. По стилю эта одежка подходила мятому пассажиру с переднего сиденья и, наверное, его собственностью и являлась. Значит, незнакомцев только двое. Третьего не дано.
Анатолий наконец загнал веселье в разумные рамки, потер лицо пятерней и сказал уже спокойнее:
— Шеф, тормозни перед светофором. Сколько с меня? Двадцатки хватит?
Ему было все равно, как начать предстоящий разговор. Почему бы и не так? Ясно, что это не практикующие самаритяне. Значит, на доске появились новые фигуры. Ох уж мне эти шпионы, плюнуть некуда...
Ответа он не получил, поэтому продолжил гнуть свое:
— А куда это мы, собственно, летим, точно на пожар? Вроде за нами никто не гонится... — Точно: хвоста не было. Машин вообще не было — по пустому, как после атомного удара, Питеру лишь ветер гнал пыль и обрывки мусора. Серый утренний свет навевал дрему. — Не ровен час, ДТП устроим...
— Не дури, — шикнула прелестница и обнажила зубы, достойные рекламы «Блендамеда». — Сейчас Семен поднимет в ружье все контролируемые ГРУ службы...
За стеклом со скоростью компьютерных персонажей мелькали столбы и киоски. Колесом провернулось тлеющее оранжевой щебенкой Марсово поле, а за ним ощетинился ветками Летний сад.
— Семен? А ктой-то? — ненатурально удивился Анатолий.
Рыжая пропустила его слова мимо ушей:
— ...А Вискас знает, где тебя на время спрятать. Перекресток за Фонтанкой она проскочила не раздумывая, наверное, даже не заметив красный свет на светофоре.
— Вискас? — хмыкнул Анатолий и внимательнее взглянул на потрепанного джентльмена. — Дурацкая кликуха. Вискас тяжело засопел:
— Хамье. Мы тебя, можно сказать, с того света вытащили. Он принюхивался к пассажиру и спешно расшифровывал запахи. Алкоголь? Рисовая водка. Граммов сто. Неужели мегатонники пьют? Что еще? Отчетливый запах пота. Неужели мегатонники потеют? Ничего не понимаю. Может, это подсадная утка? А настоящий Хутчиш издалека потешается над нами?
— Наличие того света наука отрицает, — снова весело рассмеялся Хутчиш. — Какое ГРУ? Вы, ребята, наверное, обознались. Я — простой исследователь восточного фольклора. В консульстве засиделся со своим другом из далекой страны за бутылочкой сакэ. Вы не могли бы притормозить, а то, боюсь, меня стошнит от качки.
— Наличие того света наука отрицает, — снова весело рассмеялся Хутчиш. — Какое ГРУ? Вы, ребята, наверное, обознались. Я — простой исследователь восточного фольклора. В консульстве засиделся со своим другом из далекой страны за бутылочкой сакэ. Вы не могли бы притормозить, а то, боюсь, меня стошнит от качки.
— И много фольклора собрал? — зло прошипел Василий. — Дискет пять?
Злость была реакцией на страх перед загадочным пассажиром. Насквозь фальшивым, опасным и непредсказуемым, как тиранозавр в брачный период. И столь же безжалостным.
Алиса больно ткнула Вискаса локтем в бок. Но прапорщик не стал западать на услышанную фразу. При современном развитии техники было бы наивно ожидать, что их диалог с господином директором театра «Ка-бара-сан» никто не прослушивал. Прослушивает несколько организаций сразу, и в этот момент в разных уголках Питера невыспавшаяся резидентура пинками подвигает агентов на подвиги. А эти двое — первые ласточки, желающие умыть руки в мутной воде. Что ж тут волноваться?
— О! Я узнал много удивительных и прекрасных пословиц. Например: «Сколько ни давай обезьяне бананов, зад у нее все равно красный».
Хутчиш откинулся на спинку сиденья и блаженно закрыл глаза. Как Сизиф, который наконец-таки закатил камушек на вершину горы.
С точки зрения Лиса и Вискаса, ни за что не позволивших бы себе закрыть глаза в присутствии агентов другой разведки, столь пренебрежительная наглость только подчеркивала крутость того, кто оказался в их машине на заднем сиденье.
— Не о том, не о том, Василий, — вдруг в тон интонации Хутчиша вступила в беседу рыжеволосая. — Будет лучше, если я поговорю с нашим новым другом сама.
Лис уже была не рада затеянному. Пассажир оказался безнадежно отмороженным, ну ни капельки ничего не остерегающимся. И весил он, если верить слухам, двадцать мегатонн.
Выведя машину на Литейный проспект, девица прекратила провоцирующие ГАИ штучки с рулем, скоростью и тормозами. И, поправив челку, заворковала:
— Такой милый мальчик, пусть и силой в двадцать мегатонн, потерпит глупую болтовню наивной девочки?
Присутствие рядом человека, по статистике умеющего убивать триста легко вооруженных человек в минуту, конечно, холодило внутренности. Но сильнее всяческих страхов было желание просто уткнуться носом в руль и уснуть.
— Лучше, конечно, помучиться, — легко согласился Анатолий, внутренне веселясь от того, что слува увеличила его потенциал вдвое. Эх, надо было бы еще и в московском Дворце Съездов какую-нибудь драчку сотворить...
— Тогда буду краткой. Мы — я и Вискас — из противостоящей Доктору фирмы. Установка Икс нам до лампочки, главное, чтоб Господин Доктор ее не сцапал. Поэтому шеф послал нас к тебе в разнорабочие. Не побрезгуешь? И еще. Нашего шефа не интересуют самурайские дискеты. — Скова неприметный тычок в бок Вискаса. — Ему ведомо кое-что покруче. Вот он и велел включить маячок и для тебя.
Высказалась и замерла. После этих слов Хутчиш либо примет условия, либо решит, что потенциальные партнеры ему не ровня. И, чтобы избежать утечки информации, устроит «зачистку». Как нерадостно, когда тебя «зачищают»...
— И все же, барышня, когда вы за рулем, прошу вас не оборачиваться. Мне некогда в аварии попадать.
И то хорошо, что не стал с ходу глаза выкалывать, аорты перерезать и прочие фокусы вытворять, на которые мегатон-ники большие мастаки.
— А маячок называется «ленинградское дело», — заученно отрапортовала рыжая дива. — Помнишь такое? То самое. Один из подвигов Лаврентия Павловича.
Она сразу понравилась Хутчишу. Как женщина. Если использует дезодорант «Ханимекс», значит, к нравственным категориям относится легко, но всерьез ни разу никого не любила. Если духи «Луцион» — значит, не дура, не шлюха, не стерва. Так, по крайней мере, учит учебник.
Анатолий проводил взглядом выглядывающие из-за крыш гуашево-синие луковки храма. В данный конкретный момент его не очень занимали речи шпионов-попутчиков. Надо будет, повторят десять раз.
Дива смущенно тряхнула головой и повторила с нажимом:
— Один из самых подленьких подвигов партайгеноссе Берии.
А ведь, кажется, интонация, с которой это было произнесено, достойна доверия. Возможно, у этой странной пары за спиной стоит нечто большее, нежели дурная попытка на халяву вписаться в эпицентр образовавшегося вокруг установки Икс тайфуна.
— Барышня, я вас умоляю. Следите за дорогой. Дива на всякий случай стерпела и эту детскую выходку. Продолжила:
— Поверьте, мы ваши союзники.
Тут Хутчиш почесал затылок. Столь банальный поступок тем не менее произвел на парочку сильное впечатление. Им мучительно хотелось узнать, что скрывается за этим жестом. Явно ведь неспроста он репу чешет. Будет тебе мегатонник просто так чесаться.
— Девушка, я от вас устал, — обезоруживающе улыбнулся Анатолий. — Я занимаюсь исключительно восточным фольклором. А диссидентские байки меня интересуют мало. Машину опять затрясло: хороший асфальт кончился. «Чероки» притормозил, перевалился через трамвайные рельсы, срулил с улицы и по колдобинам пробрался на задний двор типового крытого рынка. Встроенные в панель автомобиля электронные часы показывали семь ноль одну утра. Рыжая автогонщица мотор не заглушила.
— Ну что ж, — устало зевнул Вискас. — Мы тебя привезли туда, где восточного фольклора хоть попой ешь. Той попой, которой ты уселся на мою шляпу.
— Да, — согласился Анатолий, выуживая из-под себя тряпичный блин. — Перекусить бы не мешало. Хотя рынку я бы предпочел ужин в недорогом ресторанчике, а потом восемь тихих часов в мягкой постельке... Можете подсказать гостю города на Неве, где у вас тут кормят и спать укладывают?
Ответом было молчание. Хутчиш пожал плечами и с сонной улыбкой принялся ждать, что будет дальше.
Дальше мятый человечек выполз из машины, неловко протопал по асфальтовым выбоинам к недолговечному коробу из стекла и бетона, вписавшемуся меж постройками екатерининского фонда, нащупал и нажал кнопку звонка у крашенных в зеленый армейский цвет ворот. Огненновласая ведьма задумчиво барабанила пальчиками по рулю, не выдавая любопытства, хотя сама здесь оказалась впервые. Да и до любопытства ли, когда сзади сидит нечто, эквивалентом объединяющее Содом, Гоморру, Хиросиму и Нагасаки.
— Вас, наверное, зовут Алиса.
Прапорщик положил руку на шершавый подголовник переднего сиденья и сунул голову между креслами. Волосы дивы пахли «Пантином прови», кожа — консенсусом «Ханимекса» и «Луциона», старый комбинезон — машинным маслом.
— Почему-то мне кажется, что вам подошло бы это имя. Несмотря на одежду. Диссонирует одежда, извините за откровенность.
— Верно, Алиса, — блеснув зубками, подтвердила дива. И принялась стаскивать с себя комбинезон монтажника. Под ним обнаружились линялые штаны «Lee» и свитер с якутскими народными мотивами. Комбинезон рыжая небрежно швырнула на заднее сиденье, рядом с прапорщиком и пуховиком, а "сам прапорщик, к сожалению, продолжения стриптиза не дождавшись, развил тему разговора:
— А я Хутчиш. Анатолий Хутчиш. Собиратель восточного фольклора...
Снаружи Вискас, кое-как вернувший шляпе форму, сказал что-то в притулившееся сбоку от ворот переговорное устройство. Ворота со скрипом открылись. Скрип былкак зевок человека, ночь боровшегося с рулеткой в казино, но оставшегося при своих. Алиса тронула педаль газа, и «джип» плавно вкатился внутрь.
Место, где они очутились, можно было принять за обычную разгрузочную площадку для дальнобойщиков, пригнавших из прекрасного далека фуры с арбузами, дынями или помидорами. Если бы не одно но.
Возле давно не беленной стены на рукодельном коврике верблюжьей шерсти сидел одетый в полосатый халат и пеструю чалму древний, как скифская баба, азиат и потягивал дымок из видавшего виды мельхиорового кальяна. На коленях сторожа покоился автомат Калашникова. Лак на прикладе облез, и ясно видны были несколько впитавших грязь параллельных зарубок. «Джип» проехал мимо. Отрешенный страж глазом не повел. «Джип» повернул направо и остановился.
Анатолий, выбираясь из «чероки», от души хлопнул дверцей. Стоящий рядом с машиной Вискас дернулся, будто его пчела укусила. Из предбанника вдогонку отчетливо сладко пахло опиумом. Вышла из машины и предводительница. Потянулась, изогнувшись, как кошка.
Но ни громкий хлопок дверью, ни это действие не привлекли внимание там и сям занимающихся своими очень важными делами статистов.
Глазам прапорщика предстала умилительная картина. Вроде это был торговый зал рынка: тюки с нераспроданным вчера товаром, лабиринт выложенных белым кафелем прилавков с отчасти неубранным вчера товаром, бетонный, пахнущий плесенью пол, запахи домашнего творога, запекшейся коровьей крови, подгнивших мандаринов, специй...