— Ван Хов, — поправил голландец. — У меня тоже было дело к Миллеру, но я опоздал. Когда я пришел, там уже был этот ваш… работник.
Эрнандес коснулся околыша фуражки пальцем.
— Благодарю за терпение, сеньоры, премного обязан. Теперь я вас покину.
— А меня? — заволновался директор. — У меня вы почему ничего не спросили?
Капитан с сомнением посмотрел на ученого.
— Но вы же ничего не видели?
— Как это не видел? — Эчеверриа снял и снова надел очки. — Я, например, еще утром, около девяти, совершенно случайно видел, как в каюту к сеньору Миллеру заходил незнакомый мне молодой человек.
— О! — Эрнандес достал блокнот. — Это интересно! Можете описать незнакомца?
— Я видел его мельком… По-моему, он среднего роста. Широкоплечий, смуглый, но европеец, светловолосый, одет в обычный костюм…
— Почему вы решили, что он европеец?
— Ну как же? — Эчеверриа поднял удивленный взгляд. — Я же антрополог… вижу сразу. Он или славянин, или западноевропеец, француз.
— Может быть, это был русский? Рыбин?
— Ну что вы, Алекс Рыбин прекрасный ученый… и человек, я знаю его отлично. А этого видел впервые.
— Ну хорошо, спасибо за информацию. Узнаете входившего, если встретите?
— Наверное, узнаю. И сразу сообщу.
— Благодарю, сеньоры. Труп мы заберем, я вызову машину.
Эрнандес еще раз козырнул, пожелал всем здоровья и вышел, едва не разбив дверью лоб подслушивающего разговор Нгури.
— Что ты на это скажешь? — спросил он мулата уже в машине.
— По-моему, я тоже видел того парня, — выпалил Нгури. — В городе, у доньи Пепе, он покупал сантолино[24].
Эрнандес иронически приподнял бровь.
— Парней с такими приметами, малыш, в Пикале можно обнаружить сотни три, если не больше.
— Клянусь, сеньор капитан, я его видел! Увижу еще раз — задержу, не будь я кениец!
Капитан промолчал, ожидая, пока в машину влезут эксперт и врач.
— Ну что, Хорхе?
— А дьявол его знает! — буркнул врач, недовольный чем-то. — Никаких ушибов, порезов и ссадин, никаких следов яда — мертв, и все. Не мог же он умереть от укуса комара?
— При чем тут комар?
— Да на шее у него есть небольшая припухлая точка, как от укуса комара. Я сделал соскоб, но вряд ли что-нибудь найду и в лаборатории.
— И все же анализ необходим. Кто знает, что произошло? Может, и в самом деле сердечный приступ. Но два трупа за сутки — это слишком много.
— В том-то и дело, что на инфаркт это не похоже, ни одного симптома. Он не гипертоник, совершенно здоровый человек. Лег и… уснул. И все!
Помолчали, пока «Бьюик» преодолевал подъем перед въездом в Пикаль.
— А у тебя что? — спросил наконец Эрнандес у неразговорчивого эксперта.
Тот молча протянул небольшой кусок белого камня.
— Был в кармане мертвеца. Больше ничего, никаких следов борьбы и обыска.
— Сильяр?
— Совершенно верно, сильяр.
— Все сходится. Миллер зачем-то летал в каменоломни… Ты хорошо искал?
Эксперт не обиделся, погладил усы и пожал плечами.
— Так ведь искать практически нечего. Это смерть в естественных условиях, никаких следов ограбления или паники.
Капитан вздохнул и признался в душе, что докладывать в столицу пока нечего, кроме констатации факта смерти. А так как полковник Чавес уже выразил свое недоверие, прислав без согласования майора Барахунду, то пусть майор и разбирается с трупами, а мы посмотрим, чем это кончится. Похоже, кто-то спешит сорвать экспедицию в Пируа, используя все доступные методы, не гнушаясь убийством даже таких людей, как Стэнли Миллер…
ПИКАЛЬ
Дайамонд закончил отчет о затратах «Птичьего глаза» и собирался позвонить в Пирин, чтобы еще раз напомнить Анхелике Форталеза об обещании поужинать вечером в «Ривьере», и в этот момент позвонил ван Хов.
— Справочная? В котором часу отправляется самолет в Шочипилью? В двенадцать?
— Вы ошиблись номером, — сказал резидент, мельком посмотрев на часы: до назначенного ван Ховом часа осталось тридцать три минуты.
Через полчаса Дайамонд был в агентстве аэрофлота.
Ван Хов зашел через минуту, его проводили через черный ход, со стороны парка Манава.
— Не мог передать новости по рации?
— Сообщение слишком важное, чтобы доверять рации, к тому же нужен совет. И, может быть, помощь.
Дайамонд достал бутылку с «Черной кровью», налил себе и гостю на палец, проглотил, закусил ломтиком ананаса.
— Садись. У тебя десять минут, укладывайся.
— Постараюсь, мне тоже светиться здесь ни к чему. Сначала новость неприятная. Сюда едет спецкурьер «Чистилища» с материалами по контрабанде раритетов. Это в лучшем случае высылка из страны, в худшем по законам Паракаса — тюремное заключение на семь-десять лет.
— Кто курьер?
— Известно только имя — Филипп Моррисон. Но он может приехать под любым другим.
— Тогда пора уходить, как ни крути. А жаль, в долине еще немало необследованных развалин, скрывающих золото. Знать бы, кто этот курьер и в чьем обличье прибудет…
— Еще не все потеряно, в Пикаль вылетел еще один работник «Чистилища», Милич, он нам поможет.
— Каким образом?
— Он не только агент «Чистилища», но и работник команды «Гамма», подчиненной только директору конторы. Он знает многих агентов СИУ и, встретив знакомое лицо…
— Ясно. Милич. Опиши его.
— Он сам тебя найдет.
— Черт! Еще бы два-три дня, и мы бы ушли тихо и с грузом.
— Опасно. Миллер мертв, но его «Эол» должен быть здесь. СИУ не посылает одиночек туда, где могут быть «плохие климатические условия».
— Нашли у него хоть что-нибудь?
— Ничего. К сожалению. Он профессионал и все держал в голове.
— Какого черта он летал в каменоломни? Что искал? Почему именно там? И нашел ли? Досадно, что он умер, у живого можно было бы добиться признания. Как это случилось?
— Мы и не хотели убивать, решили обыскать без шума, ввели снотворное — экспериментальный препарат, распадающийся в крови через три минуты после укола, а у него черная реакция на транквилизаторы. Сердце остановилось — и все.
— Это прокол, уважаемый эксперт, который может аукнуться в ближайшее время. Я не думал, что вы способны работать так грубо. Надеюсь, ваши люди не наследили?
Голландец опустил голову, нехотя процедил:
— Похоже, этот старый дурак, директор Пирина, видел исполнителя.
Дайамонд побагровел, молча глядя на агента.
Ван Хов взглянул на него, криво усмехнулся.
— Исполнитель был в парике и переодет, так что едва ли Эчеверриа узнает его, даже если встретит. Но я уберу парня оттуда, будет в резерве. Не нервничай, Дигги, все будет о’кей. Мне в ближайшее время понадобится твоя техника наблюдения за подходами к долине. Где установлены телекамеры и как мне к ним подключиться?
Дайамонд налил себе виски, разбавил лимонным соком.
— К моим телекамерам тебе не добраться. — Он выпил, вытер губы. — Мы приспособили в качестве их носителей кондоров. Идея Копмана.
— Кого приспособили?
— Кондоров, или, как их называют индейцы, криско. «Королей Анд». Камеры вшиваются птицам под кожу и передают панораму на монитор с компьютером, который синтезирует общий вид долины и всех подходов к ней. Оператору остается внимательно следить за экраном. Один выход системы имеется в лаборатории, в долине, второй — у меня.
— Ясно. Но мне нужна оперативная отработка наблюдения, не буду же я сидеть у тебя в резиденции и командовать своими парнями оттуда. Кстати, наблюдение за Торвиллом и Нераном не дало результатов, по всем данным, они являются агентами СИУ.
— А Косински и этот стрелок-альпинист Улисс?
— С Косински мы еще работаем, а Улисс… он весьма умело уходит от наблюдения, хотя это получается вполне естественно. Во-вторых, во время пробной проходки стены Тумху, когда в лагере остались Улисс и толстяк Типлер (Дайамонд едва заметно улыбнулся), исчез твой телохранитель, который собирал и прятал обломки вертолета.
— Райхан?! Что значит — исчез?
— Не вышел на связь, мы там все прочесали — никого, хотя видны следы потасовки и перестрелки. Теперь я уверен, что никто, кроме Улисса, не мог бы потягаться с Райханом в открытой рукопашной. К тому же этот альпинист лазает по скалам как Бог! Ты бы видел!
— Видел, — буркнул резидент. — Он опасен. Опаснее любого безопасника из Сегуридад, причем хотя бы тем, что с его помощью экспедиция вот-вот начнет переселяться в долину. Его надо убрать.
— Это не так-то просто сделать. Возле Пирина все время крутится полиция. Эрнандес что-то унюхал и начал копать. В общем, пахнет жареным, потому я и зашел.
Дайамонд закурил «Джэкпот».
— Я мало чем могу тебе помочь. К несчастью, один из входов в долину, самый ближний, теперь блокирован экспедицией, эти кретины альпинисты выбрали место подъема прямо возле входа.
— Так это все-таки пещера? Как ее… Уткупишго?
Резидент отрицательно мотнул головой, выпуская струю дыма.
— Нет, вход в одной из башен, или «Чульп» Сильюстани, как называют их индейцы.
— Значит, это из-за него вы убрали индейца-сторожа?
— Он заметил курьера Копмана, пришлось инсценировать нападение индейцев из долины.
— А где второй выход?
— Недалеко от каменоломни, куда летел Миллер, сквозная пещера, никому не известная. Тебе знать ее координаты не обязательно, твоя забота — ликвидировать сеть «Чистилища». Эвакуация лаборатории — моя забота. Ищи Райхана, он не мог исчезнуть бесследно. Это один из лучших моих клаваро[25]. Где я тебе возьму еще одного?
— Но мне все равно без твоей помощи не обойтись, ты же понимаешь.
Дайамонд выпустил клуб дыма и погасил сигарету.
— Попробуем ввести в игру Ушастого… если согласится Копман. Мне бы еще пару дней продержаться, а там хоть потоп…
— Кто этот Ушастый?
— Помнишь, в Каролине год назад прошел процесс над садистом-убийцей Гориллой Джеком?
— Слышал краем уха.
— Ему грозил электрический стул, но молодцы Копмана выкрали Гориллу из тюрьмы, доставили сюда и провели над ним опыт. Так вот до опыта это был узколобый косноязычный дегенерат с маниакальной жаждой убийства, к тому же безнадежно больной эпилепсией, а теперь он практически здоров, интеллект его вырос на порядок, а физические кондиции позволяют делать то, на что не способен ни один человек в мире. Он даже лазает по горам не хуже твоего красавца подопечного Улисса. Но главное в другом: он, кроме всего прочего, телепат.
— Что?! — Ван Хов чуть не подавился долькой ананаса.
— Что слышал. Он способен читать мысли. Вообще все, кто прошел через эксперимент, были способны к телепатии. Поэтому и Пино, и Хонтехос, и священник Овехуно смогли выбраться за пределы лаборатории и попытаться бежать. Если бы они объединились, никто уже помешать бы им не смог. Но, к счастью, они решили бежать в одиночку.
Голландец, потрясенный, смотрел на резидента.
— Значит, все эти слухи о лаборатории… не вымысел?
— Это не слухи. Мечта о сверхчеловеке осуществима, мы теперь знаем точно. Правда, не всех надо приобщать к расе суперхомо, честные и наивные дураки, получив сверхинтеллект и сверхвозможности, почему-то предпочитают проявлять свои способности не там, где это необходимо их наставникам. Ушастый — иное дело. Решено, я попробую договориться с Копманом, чтобы его прикрепили к твоей команде.
— Как я его найду?
— На людях ему показываться вредно — слишком заметен. Он найдет тебя сам. Связь будем держать только по рации и встретимся ли еще раз, не знаю. Может быть, в долине?
— Лучше в Штатах.
Дайамонд улыбнулся.
— Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Желаю удачи, Райфл. — Диггори Дайамонд хлопнул ван Хова по плечу и вышел, уверенный в себе, спокойный и надменно-величавый, как и полагается быть бизнесмену. Он знал все имена и клички, под которыми работал Леон ван Хов, в том числе и его настоящее имя — Райфл Комбер.
— С нами Бог! — пробормотал ван Хов, глядя ему вслед.
Увидеть труп Миллера Улиссу так и не удалось: полиция забрала его раньше, чем альпинист вернулся из промежуточного лагеря под стеной Тумху. Он посидел в баре института в одиночестве, выпил бокал «Серебряного кондора», почтив память заместителя начальника экспедиции, и отправился искать Торвилла.
Спасатель оказался в спортзале, играл в лакросс[26]. Подошел разгоряченный и улыбающийся. По сути, был он еще очень молод, да и развит неплохо: худощав, мышцы не рельефные, но жилист и гибок.
— Подключайся, мы им сейчас накидаем…
— Некогда. — Джонатан отвел Кристофера в сторону. — Да и не умею я играть в эту игру. Крис, ты хорошо знал Миллера?
Торвилл пожал плечами, оглядываясь на игроков.
— Совсем не знал. Встречал только один раз, когда он приезжал с Косински в Лозанну. Да еще летели вместе. А что?
— Понимаешь, он взял у меня одну вещицу, сказал, покажет специалисту… а она дорога мне как память. Не знаешь, полиция не объявляла, что нашли у него в карманах?
— Позвони в полицию, тебе скажут. Но если он не носил ее с собой, то она у него в каюте. Попроси ключ у администратора и поищи. Ты только об этом собирался спросить? Тогда я побежал.
— Подожди. Ты не видел Анхелику?
— По-моему, она гуляла с этим французом, Гийомом. Извини, меня ждут.
Улисс понаблюдал немного за игрой, потом поднялся на крышу здания.
Ночь была великолепна: звездное небо, мрак, удивительная прохлада, запахи и звуки сельвы — все было исполнено тайного смысла и очарования. Хотелось стоять на краю бездны, и любоваться небом, и думать только о хорошем, и ждать необыкновенных встреч с женщиной, представлявшей собой тайну, не меньшую остальных тайн долины. Правда, ждать Улисс не любил, его натура жаждала действия, и приходилось сдерживать себя, просчитывать каждый шаг, заранее прикидывать поведение в том или ином случае, будучи ограниченным узкими рамками положения альпиниста, любителя острых ощущений.
Анхелики на крыше не оказалось. Джонатан сел на крайний лежак и около часа провел в оцепенении; на душе было пасмурно и не хотелось верить, что на этой земле люди готовы уничтожить друг друга ради любого пустяка: золота, власти, низменных удовольствий… Он нащупал в кармане маленькую тяжелую фигурку ягуара, нагревшуюся от тепла его тела, и это прикосновение словно разбудило в нем решимость.
Улисс спустился на второй этаж жилого сектора, осмотрелся — никого — и подошел к двери каюты под номером сорок один, находившейся почти в тупике коридора. Здесь жил Миллер. Улисс толкнул дверь, она не поддалась. Быстро вставил в замочную скважину универсальную отмычку, повернул дважды, замок тихо щелкнул. Джонатан быстро вошел и закрыл за собой дверь. Потом зашторил единственное окно и включил настольную лампу.
В каюте царил застарелый беспорядок, стол с выдвинутыми ящиками был забросан окурками, хотя Миллер не курил. Полицейские?
На полу валялись неубранное белье, мотки проводов, ботинки, журналы: американские «Эсквайр» и «Бойс мэгэзин», английский порнографический «Пикчерс», бутылки из-под виски «Чивас-Ригал». Ничего себе кавардак! Неужели это оставили служители закона?
Джонатан быстро просмотрел одежду в шкафу, чемоданы и понял, что в комнате был обыск и учинен он уже после того, как полицейские увезли покойника. Найти в этом хаосе то, из-за чего убили квартирьера, не представлялось возможным, к тому же оставаться в его каюте было рискованно. Улисс заглянул в ящики стола — все пусты, кроме верхнего, в котором лежали рассыпанные патроны и обойма для пистолета «лама-рапид». Джонатан машинально взял обойму, выщелкнул еще два патрона, хотел бросить обойму в стол и неожиданно заметил, что последний патрон в обойме вовсе не патрон, а черная капсула-кассета для миниатюрного диктофона, завернутая в клочок тонкой папиросной бумаги. М-да, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Хотя, если задуматься, везет тому, кто любит и ценит риск, везет игроку.
Улисс интуитивно понял, что пора уходить. Он осторожно приоткрыл дверь, высунул голову из комнаты — никого, бесшумно выскользнул в коридор. Но уйти не успел: на лестнице послышался шум, топот ног — поднимались трое или четверо мужчин.
На решение оставались секунды. Джонатан, не раздумывая, толкнул дверь соседней каюты — заперта, рядом с ней тоже, напротив — заперта. Господи, неужели никого на всем этаже?
«Как я объясню свое появление здесь, где пахнет криминалкой?..»
Последняя дверь перед лестничной клеткой оказалась незапертой, и, лишь открыв ее, Улисс понял, что попал в каюту Анхелики.
В комнате было темно, кто-то завозился на кровати.
— Кто здесь? Это ты, Рю? — Голос был женским, но принадлежал вовсе не Анхелике Форталеза, врачу экспедиции.
— Не включайте свет, — сказал Улисс, запирая дверь. — Не бойтесь, я не грабитель.
Женщина тихонько засмеялась.
— Я не боюсь, но ведь не каждый день со мной знакомятся столь оригинальным способом, в темноте. — Говорила женщина по-английски со специфическим акцентом. — Вы урод? Или еще хуже — глубокий старик?
Улисс замер, прислушиваясь к гулкому шуму в коридоре.
— Ни то, ни другое, просто люблю розыгрыши и надеялся застать здесь хозяйку. Не будете же вы отрицать, что это комната Анхелики?
— Конечно, не буду. Но Хели уступила ее мне, потому что сама переехала сегодня в лагерь в горах. Так что, если вы разочарованы, мистер альпинист, можете уходить.
— Что? — Джонатан не поверил ушам. — Вы меня знаете?
— Хели предупредила, что вы можете зайти, и сказала, что ждет вас в лагере. Так вы Улисс?
— А вы, судя по акценту, японка.