– Полагаю, мне придется остаться здесь еще на какое-то время.
– Для чего? – спрашивает шериф Маккоун.
Я начинаю пожимать плечами, но передумываю. Правый бок и ребра слишком туго замотаны бинтами, даже вздохнуть глубоко – и то уже больно.
– Обвинение? – предполагаю я. – Еще допросы? Расследование? Суд?
Маккоун тянется за своим стетсоном, лежащим на моей кровати, берет шляпу и принимается поправлять и без того отличную складку на донышке.
– Еще одна беседа с помощником шерифа Прессе-ром сегодня вечером, – говорит он, – и, я думаю, у нас уже будет вся необходимая информация. Вашего присутствия не требуется для выдвижения обвинения против этих парней, и я сомневаюсь, что суд вообще будет… я имею в виду, по делу о сгоревшем доме и нападении на вас.
Я сижу на больничной кровати и жду дальнейших объяснений.
Маккоун пожимает плечами и постукивает своей шляпой по колену. Стрелки на его серо-зеленых форменных брюках очень острые.
– Из признаний Дерека, Тоби и Базза явственно следует, что они условились в канун Нового года приехать на ферму, сжечь дом и причинить вам телесные повреждения. Вы же не применяли против них никакого смертельного оружия… все, что вы делали, – пытались спастись бегством. И не ваша вина, что этот Бо-нер оказался таким болваном и въехал на комбайне в цистерну с горючим.
Я киваю и ничего не говорю.
– Кроме того, – продолжает шериф, – настоящим пострадавшим здесь является погибший Ларсен. Но я сомневаюсь, что и это дело будет передано в суд. Трое из парней несовершеннолетние, будет сделка между обвинением и защитой, они проведут какое-то время в центре для несовершеннолетних преступников, а потом их распустят по домам на испытательный срок под мой надзор. Оставшимся двоим предъявят обвинение, но только не в преднамеренном убийстве. Если Бонер выживет, а, насколько я понимаю, он выживет, ему придется отсидеть какой-то срок. Могу я задать вам один вопрос, профессор?
Я снова киваю, уверенный, что он собирается спросить еще об одном персонаже, которого видели скинхеды, который дрался со мной в свете пожарища, хотя я и заявлял уже на куче допросов, что это был Бонер, он пытался задушить меня перед тем, как снова потерял сознание.
– Собаки, – произносит он, к моему удивлению. Никто не упоминал собак ни в одной из официальных бесед за последние двадцать четыре часа.
– Куча народу и машин наследили на снегу еще до начала следующего дня, но там все равно сохранились отпечатки лап, – говорит он, кладет стетсон на колено и смотрит на меня.
Я отваживаюсь пожать плечами. И думаю: «Хвала тебе, о правитель Дома богов. Жертвенная пища да будет дарована тебе, да низвергнешь ты всех своих врагов, да ступишь на них своею пятою в присутствии твоих летописцев и перед лицом Усаха и Пта-Сокара, что стоят на твоей стороне».
Почему девятилетний мальчишка, живущий в уединении на стоящей на отшибе ферме в Иллинойсе, в конце пятидесятых годов избрал для поклонения Ану-биса, почему зашел настолько далеко, что изучил язык древнего божества и соответствующие обряды? Может быть, потому что его единственным другом был Витт-генштейн, старый колли, и мальчишке нравилась голова и уши бога с шакальей головой? Кто знает? Возможно, боги сами выбирают своих почитателей, а вовсе не наоборот.
Вопрос, стоило ли рассказать Дейлу, что Гончие ни в коем случае не причинили бы ему вреда. Хранители Царства Мертвых, похожие на шакалов, очищающих гробницы от ненужной падали, они являются стражами приграничной зоны на стыке двух миров. Словно фагоциты в кровотоке живого организма, они не только являются психопомпами, проводниками душ умерших, их защитниками во время перехода, но и падалыцика-ми, они выслеживают и возвращают души, пересекшие границу не в том направлении, души, уже не принадлежащие восточному берегу бытия, как бы ни были велики страдания, приведшие эти души обратно. Но кто скажет, что Дейл вовсе ничем не рисковал? В конце концов, он по собственной воле пробовал перебраться на западный берег, в Царство мертвых, когда пытался убить себя, вынуждая, таким образом, Осириса взвесить его сердце на весах в Зале Двух Истин.
– Профессор, вы хорошо себя чувствуете? Такое впечатление, будто вы как-то отключились от действительности.
– Со мной все в порядке, – поспешно отвечаю я. – Просто устал. Бок болит.
Маккоун кивает, берет свой стетсон, поднимается. Он разворачивается, чтобы уйти, но возвращается. «Коломбо», – думаю я, вспомнив, как недавно об этом думал Дейл. Но вместо того, чтобы задать последний, самый проникновенный, вопрос «на засыпку», Маккоун вдруг сам выдает информацию.
– Да, кстати, я просмотрел дела следователя Стайл-за за 1960–1965 годы и нашел кое-что любопытное за шестьдесят первый год.
Я снова молча жду.
– Судя по всему, доктор Стеффни, отец Мишель, хирург, позвонил в конце того года Барни Стайлзу и потребовал, чтобы Ка-Джея Конгдена, его закадычного друга Арчи Крека и еще парочку местных шалопаев арестовали по обвинению… в изнасиловании. Согласно сбивчивому рапорту Барни, доктор Стеффни заявил, что эти мальчишки, хотя Конгдену было тогда уже семнадцать, так что не такие уж и мальчишки, эти негодяи затолкнули в машину его дочь, увезли в пустой дом Макбрайдов – мистер Макбрайд тогда уже уехал в Чикаго, и дом стоял пустой, пока в него не въехала его сестра, – так вот, увезли в пустой дом Макбрайдов и несколько раз изнасиловали. Вы что-нибудь знали об этом, профессор?
– Нет, – чистосердечно признаюсь я. Маккоун качает головой.
– Доктор Стеффни на следующий день забрал заявление, и, насколько мне известно, ни он, ни Барни больше не упоминали об этом случае. Мишель была тогда в седьмом классе. Я предполагаю, что Джей-Пи Конгден, папаша Ка-Джея Конгдена, угрожал доктору Стеффни.
Оба мы некоторое время молчим. Затем шериф Мак-коун произносит:
– Что ж, я подумал, вам следует знать об этом. – Он идет к двери, все еще держа шляпу в руке, но на мгновение задерживается. – Если у вас здесь не осталось никаких дел, я полагаю, вы уедете от нас, когда выпишетесь завтра из больницы.
– Да.
– Вернетесь обратно в Монтану, профессор?
– Да.
Маккоун надевает шляпу и немного сдвигает на лоб. Проницательный взгляд его светлых глаз кажется холодным под этой форменной шляпой.
– И если суда и всего остального не будет, вы вряд ли еще раз приедете сюда, верно?
– Верно.
– Прекрасно, – говорит Маккоун, еще раз поправляя шляпу, прежде чем уйти. – Прекрасно.
На третий день меня довозят на кресле-каталке до дверей больницы – видимо, таковы больничные правила, – а потом позволяют мне самому дойти до «ленд-крузера». День холодный, но совершенно безоблачный. При таком солнце и синем небе верится в возможность весны, хотя идет еще только первая неделя января. Помощник шерифа Тейлор привез для меня спортивную куртку из красной шерсти, поскольку вся моя одежда и остальные пожитки сгорели вместе с домом, и я оценил его любезность, пока шел по морозу сто метров до того места, где припарковали мою машину. Я задумываюсь на миг, не налогоплательщикам ли я обязан этой огромной одеждой – куртка болтается на мне, на два размера больше, чем нужно, – но потом догадываюсь, что ее пожертвовал мне сам широкоплечий помощник шерифа.
Не в силах противиться соблазну, я еду на «лендкру-зере» обратно в «Веселый уголок» по старой Каттон-роуд, объезжая Элм-Хейвен. Никакой желтой ленты, запрещающей подъезжать к ферме, нет, поэтому я сворачиваю на подъездную дорогу.
Как странно ехать такой знакомой дорогой, когда впереди нет дома. Все, что осталось от «Веселого уголка», – кирпич и каменный фундамент, остатки одной закопченной стены кухни в четыре фута высотой и искореженная, обгорелая грязная масса, провалившаяся в открытый и черный подвал. Огонь не пощадил ничего, и я удивлен, что нашелся ключ от «лендкрузера».
Снег повсюду вокруг руин дома примят следами колес от машин и человеческими следами. Далеко за курятником и остальными сараями я вижу черный стальной скелет старого комбайна. Множество машин пропахало борозды в снегу, проезжая туда и сюда. Огромный амбар кажется беззащитным теперь, когда у него больше нет массивных ворот.
Я даже не думаю о том, чтобы выйти из машины.
Когда я уже еду обратно по подъездной дороге, я слегка вздрагиваю при виде машины шерифа, поворачивающей с Шестого окружного. Я сдаю вправо, освобождая дорогу, и опускаю стекло, когда полицейская машина останавливается и из нее выходит помощник шерифа Прессер. Он вглядывается через мое лобовое стекло с профессиональным любопытством полицейского, остановившего автомобиль.
Уезжаете от нас, профессор Стюарт?
Да.
Вижу, ваш компьютер работает. Он кивает на ноутбук, раскрытый и включенный, лежащий на пассажирском сиденье, он работает в режиме сбережения энергии.
– Мне всегда с трудом удается развернуть дорожную карту, – поясняю я и трогаю клавишу.
– Мне всегда с трудом удается развернуть дорожную карту, – поясняю я и трогаю клавишу.
Скрин-сейвер исчезает, и на экране возникает мак-нолиевская дорожная карта Соединенных Штатов. Мой путь со Среднего Запада в Мизулу отмечен яркой зеленой линией.
Прессер смеется, потом вынимает длинный, завернутый в ткань предмет.
– Шериф Маккоун сказал, я смогу застать вас здесь. Он сказал, возможно, вы захотите забрать это.
Разумеется, это вертикальный дробовик «саваж». Скорее всего, даже только что вычищенный и смазанный, насколько я успел узнать шерифа Маккоуна.
– Нет, – говорю я. – Это мне не понадобится. Передайте шерифу мою благодарность и попросите его отправить ружье на полицейскую распродажу или еще куда-нибудь.
Прессер секунду выглядит смущенным, но затем отдает мне честь, касаясь края своего стетсона, укладывает ружье на заднее сиденье своей машины и едет к «Веселому уголку», чтобы там развернуться.
Я еду на юг по Шестому окружному шоссе, мимо старого дома дяди Генри и тети Лины, вверх по первому холму, мимо Страстного кладбища. Одинокая фигура торчит вдалеке за заметенными снегом надгробиями, хотя перед черными железными воротами не стоит ни одной машины. На человеке, кажется, военная форма, оливковая или хаки, и армейского образца шляпа. Я удостаиваю его только одним взглядом. Если здесь остались еще привидения, они уже не мои.
Выезжая на дорогу Джубили-Колледж, я решаю заглянуть напоследок в Элм-Хейвен, но потом отбрасываю эту мысль.
Я еду вперед по короткой дороге к границе штата. Меньше чем через милю, на пересечении с шоссе 150А, я останавливаюсь и минуту жду, пока мимо проедет несколько грузовиков, направляющихся в Пеорию.
Черный экран компьютера мигает.
›Долго, как ты думаешь?
Дорога уже свободна, но я не еду, я протягиваю руку и набираю:
›Нет, недолго. Я уверен.
У меня имеется особый план на ближайшие недели и месяцы. Все время, пока Дейл будет восстанавливаться и выздоравливать, чтобы снова стать собой, я собираюсь… не жить вместо него, ни в коем случае не жить вместо него… но сделать все от меня зависящее, чтобы его жизнь сдвинулась с мертвой точки.
Полагаю, через некоторое время после возвращения я увижусь с Энн, и с Маб, и с Кэти, надеюсь, я сумею сделать что-нибудь, чтобы помочь и при этом не навредить планам самого Дейла на этот счет. Его планов я еще не знаю.
В ближайшие недели я начну звонить в Принстон, переговорю кое с кем, затем дождусь, пока в трубке не раздастся голос Клэр, и тогда уже повешу трубку. Он не собирался ни о чем разговаривать с ней, но, возможно, Дейл будет лучше спать, когда вернется, если будет уверен, что она жива и здорова.
И если дарованные мне недели – а это дар, полученный мною не просто так, ведь я сам дважды даровал Дейлу второй шанс, – если дарованные мне недели сложатся в месяц или два, думаю, я приступлю к работе над Дейловым романом. Описания солнечного света, и лета, и детской дружбы сделаны им достаточно правдиво, но только все они слишком уж искренни, намеренно серьезны и вычурны, как мне кажется. Наверное, я добавлю игровые моменты, а также тайны помрачнее и недомолвки помолчаливее, из тех, о которых побоялся или постеснялся рассказать Дейл. Может быть, я позабавлю самого себя – превращу это в «ужастик». Дейл всегда сможет исправить потом, если твердо вознамерится внести вклад в литературу. Или, может быть, мы вместе, он и я, сумеем перекрутить реальность лентой Мёбиуса.
Я пересекаю шоссе 150А, поворачиваю направо и еду под горку мимо супермаркета «Квик», не оглядываясь. Шериф Маккоун залил мне бак под завязку, и, даже с аппетитами этого механического чудовища, я успею доехать до Дез-Муана или даже дальше, прежде чем настанет время подумать об остановке.
И вот уже шоссе 1-74 расстилается передо мной, прямое и свободное, ведет на запад, и на запад я еду по нему.
Примечания
1
Херст Уильям Рэндольф (Hearst, William Randolph; 1863–1951) – американский газетный магнат, прославившийся пристрастием к заголовкам на всю полосу и щедро иллюстрированным изданиям с сенсационными публикациями. Послужил прототипом главного героя в фильме режиссера Орсона Уэллса «Гражданин Кейн».
2
Гонт – дранка, использующаяся для кровли или обшивки домов.
3
День благодарения – официальный праздник, установленный в честь первых колонистов, отмечается в последний четверг ноября.
4
Эль-Ниньо – теплое сезонное течение поверхностных вод пониженной солености в восточной части Тихого океана, влекущее за собой разного рода необычные природные явления.
5
«Инстаматик» (Instamatic) – фирменное название полуавтоматического фотоаппарата компании «Кодак».
6
«Meals on Wheels» – система доставки горячей пищи престарелым и инвалидам.
7
Бакелит (Bakelite) – фирменное название по имени изобретателя Л. Бакеланда (L. Н. Baekeland, 1863–1944) – синтетической смолы, применяемой для изготовления электроизоляционных материалов и пластмассовых изделий.
8
«Филко» – товарный знак бытовых электротоваров, а также радио– и телевизионной аппаратуры и магнитофонов компании «Фил-ко-Форд» (американской дочерней компании голландской фирмы «Филипс» и филиала корпорации «Форд-мотор»), обанкротившейся в 1962 г.
9
«Safeway» – название фирменных продовольственных магазинов самообслуживания и универсамов, принадлежащих одноименной компании.
10
«Kwik save» – сеть фирменных продовольственных магазинов самообслуживания и универсамов, предназначенных в основном для тех, кто путешествует на машинах (искаженное образование от quick – быстро и save – сберегать).
11
Salve (ит.) – здравствуйте, приветствую.
12
«Jeremiah Johnson» (1972) – фильм Сидни Поллака с Робертом Редфордом в главной роли.
13
«Gentleman’s Agreement»(1947) – фильм режиссера Элиа Казана – экранизация романа Лоры 3. Хобсон. Чтобы собрать разоблачительный материал об антисемитизме, писатель (актер Грегори Пек) выдает себя за еврея. Премия «Оскар» за режиссуру и лучшую женскую роль (Селест Холм).
14
«Deliverance» (1972) – фильм режиссера Джона Бурмана с Джоном Войтом, Бертом Рейнолдсом и Недом Битти в главных ролях.
15
Колоноскопия – медицинская процедура, во время которой врач с помощью гибких эндоскопов исследует состояние слизистой оболочки толстой кишки. «Рото-Рутер» – американская компания по производству унитазов и другого сантехнического оборудования.
16
Американский актер, снимался в фильмах «Кей Ларго» (1948), «Пегий жеребенок» (1964) и многих других.
17
Тсуга – американское хвойное дерево.
18
Этот тест был очень популярен среди американских психологов в 1950-1960-х гг. Психолог показывал пациенту какое-либо пятно или кляксу и спрашивал у него, какие ассоциации оно вызывает. А потом исходя из полученного ответа якобы определял, в чем состоит проблема пациента.
19
Популярный американский писатель-фантаст, сценарист, лауреат премии «Хьюго».
20
Two hearts (англ.) – буквально: два сердца.
21
Персонаж древнеегипетской сказки «Чудесные превращения Баты» («Сказка о двух братьях»).
22
Эксклюзивные кораблики наподобие речных трамвайчиков в Петербурге.
23
Дерьмо.
24
Ковбойская шляпа.