– Не вижу особых причин для беспокойства! Те, что прорвались в зону, очень хорошо помнят о свойствах защитного пояса…
– Да что им защитный пояс? Каждый из «кузнечиков» спокойно поднимает и запросто несет бревнышко диаметром в двадцать сантиметров! Кроме того у нас были случаи, когда они этакую дубинку легко перекидывали через защитный барьер! Завалят проволоку и минное поле и как по мосту пройдут!
– Ты вот что, Геннадий Михайлович, давай напрямую: я знаю – у тебя в зоне кто-то из родственников?
– Теща. Не знаю даже, жива или нет… – капитан Симагин с удивлением смотрел на командира.
– Теща, значит, если верить анекдотам про тещ, так оно, может, и к лучшему…. Слушай, я давно знаю тебя как порядочного офицера, и не буду брать с тебя слова. Но то, что я тебе сейчас скажу, для меня верный трибунал и разжалованием здесь даже и не пахнет! Так вот, организовали мы с капитаном артиллерийской службы та, что слева от нас, рыбалку. Выпили изрядно, вот тут он и выдал мне: их батарея вооружена химическими снарядами. Приказ у него: при наступлении часа «Х», утюжить этой химией деревню и зону. Кроме того, четверо суток после химической атаки, при поступлении данных от авиаразведки, травить все живое внутри зоны. Так что сам понимаешь, товарищ капитан Симагин, траванут они твою тещу, как таракана на кухне!
– Не посмеют! – Симагин сжал в ладони кулаки, – это в центре густонаселенного района…
– Да какое тут население? До ближайшей деревеньки почти десять верст, до областного центра и все пятьдесят! А мы им что? Так, расходный материал… Что у них там, иприт, люзит? Или что-то новенькое? Два – три дня, и все выветрится, объявят зону карантином, да хоть по сибирской язве, и будем мы с тобой охранять пустыню!
– Да что мы с вами можем сделать? У артиллеристов свое начальство, да и подозреваю я, их авиация дублирует…
– Мы нет, мы ничего не сделаем, а вот те, что внутри зоны – эти сделают!
– Не понимаю я вас, Григорий Федорович! Сами только что дали прочитать мне секретный приказ, да и сведения об артиллеристах чего стоят, и вдруг – предупредить «кузнечиков» о грозящей им опасности!
– Тут все просто. Узнав о смертельной опасности, «кузнечики», трижды подумают: прорываться им из зоны или нет. Кроме того, в зоне профессор, тот досконально знает все об их заболевании и свойствах организма. Так что, Геннадий Михайлович, давай сделаем так. Завтра в радиорубке дежурит лейтенант Гаврилов, я отвлеку его на небольшое время, ты выключи автоматическую запись радиосвязи и бегом ко мне. По моей рации свяжешься с зоной и вызовешь учительницу, все расскажешь ей.
– Григорий Федорович, вам-то это зачем?! Тут трибунал и реальный срок за государственную измену! А может даже и не срок.… При лучшем раскладе дел – разжалование и отставка, вам до выслуги осталось два года?
– Полтора…. Я проанализировал все данные, полученные от ученых, материалы наблюдения за зоной и пришел к выводу, что все, что происходит там, внутри, и есть высшая цель человечества, или приближение к ней! А вот наше правительство, да что там правительство! Все богачи мира, все чинуши, да и мы с вами, да, да! – товарищ капитан! И мы – военные! Все эти категории людей не имеют ни малейшего шанса быть востребованными в государстве «кузнечиков» Да само понятие – государство резко изменится в таком обществе! Пищи – почти не надо… Деньги? Да кому они там будут нужны! Меня просто поразило то, что люди внутри зоны напрочь лишены тщеславия и амбициозности! Ими движет интерес к знаниям, они бескорыстны и бесстрашны, всегда готовы к самопожертвованию и, не медля ни секунды, придут на помощь друг другу. В таких условиях – какой терроризм, бандитизм? Какие войны? Нет, вы как хотите, а за ними будущее и мы собственными руками это будущие под корень? А если на мое место придет упертый солдафон? Закроет глаза и разум, выполнит приказ, и все?
– Товарищ полковник, признаться, я и сам так думал…. А вдруг это угроза человечеству и мы все погибнем?
– Почти все ученые твердят, что это как раз возвращение к истокам, утверждают, что Адам и Ева, были в раю «кузнечиками» и только потом утратили эту привилегию. А что? Питаться энергией Солнца, получить огромный резерв жизненного времени, практически бессмертие, разве это вы, товарищ капитан, не желаете?
Капитан Симагин встал, подошел к вешалке, одел и привычным жестом поправил фуражку, развернулся к полковнику и, приняв положение «смирно», четко произнес:
– Даю слово офицера оказывать вам всяческую помощь и содействие! Если нужно – отправлюсь в зону!
– Спасибо, Геннадий Михайлович! В зону – не нужно, а вот связь с зоной, надежная радиосвязь, нам не помешает! Давайте завтра попробуем привлечь учительницу, она там самая умная среди всех.
– Так точно! Разрешите идти?
– Идите, капитан… идите!
Глава шестая.
Мягкий ворс красной ковровой дорожки, глушил звук стремительных шагов офицера генерального штаба. Офицер, в чине майора, сжимая в руке красную папку, стремительно направлялся в кабинет «номер один». Так сотрудники генштаба между собой называют кабинет своего начальника. Ответив на приветствие адъютанта, проследовал прямиком в кабинет.
– Простите, товарищ генерал-полковник, – смело прервал он разговор двух генералов, – донесение высшей срочности!
– Что там у вас? – слегка нахмурился хозяин кабинета. – Раскрыто покушение на американского президента? – генерал был явно недоволен тем, что их беседу прервали. Однако, в его голосе слышались и нотки тревоги: майор имел полномочия немедленно докладывать наверх по определенному кругу важных вопросов. Следовательно, информация была важнейшей.
– Пакет документов из зоны Н1 подлежит немедленному реагированию!
– Ясно! Свободны!
Капитан четко, словно на параде, повернулся и вышел из кабинета.
– Прости, Владимир Тимофеевич, твой вопрос мы закончим обсуждать, скажем, завтра. В 13 00 жду тебя снова, – и, нажав кнопку селектора, приказал:
– Офицеров списка Н1 немедленно ко мне! Категория высшей срочности!
Не успел начштаба отпустись кнопку селектора, как адъютант, мгновенно пробежавшись по клавишам компьютера, нашел нужную программу. Тот же час электромагнитный сигнал рванулся в космическую пустоту и, отраженный спутником связи, отозвался мелодичными звонками в телефонах высокопоставленных военных офицеров.
Через сорок минут в зале Кремля, рядом с кабинетом главы государства, люди, сидевшие за длинным овальным столом, дружно встали, приветствуя президента. Когда он жестом руки попросил всех сесть, слово взял начальник штаба:
– Товарищ главнокомандующий! Товарищи офицеры! Чрезвычайные обстоятельства в зоне Н1 вынуждают нас реагировать незамедлительно. Я прошу моего заместителя огласить текст документа только что полученного электронной почтой. Прошу вас, Александр Степанович.
Александр Степанович Столяров, заместитель начальника штаба, встав, слегка кивнул головой в знак согласия и достал из папки несколько листочков бумаги.
– Докладная, от начальника охранной зоны Н1 полковника Абрамцева: «Довожу до вашего сведения, что сегодня в 10 час, 15 минут было совершено нарушение воздушного периметра с внутренней стороны охранного кольца. Объект, нарушивший границу, представлял собой полую бамбуковую стрелу диаметром 28 мм и длиной 1,2 метра. Охрана немедленно сообщила карантинной команде, и стрела была обработана в соответствии с должностной инструкцией. Дополнительные меры по обработке жестким рентгеновским излучением, привели к полной безопасности объекта. При детальном обследовании внутри стрелы было обнаружено письмо. С текстом письма ознакомились три человека, список прилагается. Содержание письма требует незамедлительного реагирования. Подпись, дата»
– Предлагаю присутствующим ознакомиться с текстом письма – в голосе генерала слышалась явная тревога. Он жестом руки дал понять докладчику продолжать.
– Слушаюсь, – эхом откликнулся докладчик и, взяв новые листы бумаги, начал читать:
«Ирка, подруженька моя давняя! Пишу тебе уже четвертую весточку и понимаю – не дойдет мое письмо к тебе, не дойдет…. Но так уж получилось, что меня выбрали вестником грядущих перемен и потрясений. Не хотели мы этого, ой, не хотели! Но нас вынудили.…
Я писала тебе в предыдущих письмах о том, что огородили нас колючей проволокой, да солдатики с автоматами стерегут всех нас получше, чем в тюрьме.
А в чем наша вина? Только в том, что мы не такие, и много нам не надо? Семья, дом, любимое дело – вот и все, что нам нужно. Нет, отгородили нас, ни к нам никто не пройдет, ни мы никуда не можем пойти. Но в конце осени среди охраны началась такая шумиха со стрельбой и взрывами и представляешь, сколько народу к нам подвалило!
Селить было некуда! Да все старые, больные, да ещё покалечило многих! Ужас!
Селить было некуда! Да все старые, больные, да ещё покалечило многих! Ужас!
У нас с теткой Аксиньей поселилось сразу пятеро. Один забавный старикашка – академик, он, оказывается, был за главного по наблюдению за нами, другой – священник, тот служил в церкви и, когда собрались все эти старые люди, пытался их образумить. Вот скажи, не наивный он человек? Как прознали они, что у нас все молодеют, собрались и пошли напролом. Народу, говорят, поубивало немало, но дошли, пришли и пытаются спастись, надеясь только на чудо. И представь, у многих – получилось! Не все выдержали, когда заразились, у многих сердце отказало, уж больно старые были, а кто от ран умер.
Академик этот – молодец, спас четырнадцать человек, представь, сам не хирург, по книжкам операцию делал и один только после этого умер. Он у нас сейчас и за науку и за образование отвечает. Да, представь себе, мы сами решили создать свое государство, и президент у нас есть и министр обороны. Был наш министр безногий, его к нам в дом жена прикатила в инвалидной коляске. Когда он стал зеленеть, оказалось, что и спинной мозг восстановился, и ноги стали отрастать. Больно ему было, аж зубами скрипел, но ноги потихоньку отрасли, как хвост у ящерки. Академик этот, зовут его Игнатий Васильевич, объяснил, что такое может быть, так как мозг перестроился и командует правильно. По науке так рассказывал – регенерация называется. Он то и посоветовал назначить этого бывшего военного министром обороны. Ты, наверное, смеешься над нами, от кого оборонятся? Оказывается все, все против нас: и армия и правительство. Они там считают, что мы распространим заразу, и человечество все погибнет. Только вот как быть с моей дочей? С моей лапочкой Ирочкой? Она уже хорошо ходит и разговаривает с нами, хотя ей всего годик и один месяц. Да у нас все деревенские старухи, как помолодели, так и сразу замуж повыскакивали. Кто за наших, а кто и за пришлых, те тоже, как почуяли аромат молодости, на свиданки бегать стали. Ждем прибавления в нашем государстве. Раз нас отгородили от внешнего мира, так и мы сами себя спасать начали. Ты спросишь – от кого спасаться надо было? Отвечаю – от всех правителей и от всех государств.
Игнатий Васильевич, ой какая он умничка! Так вот он как человек самый образованный, объяснил, что у вас там одна видимость жизни. Государство, говорит, это кучка людей, присвоивших власть и законы они пишут для себя, защищая свои богатства…. Вот чудаки! Для чего стараются? В гробу ведь карманов нет! Скажешь для своих детей? Так им надо образование, культуру надо давать, жизненный стержень, а не будет этого всего – и отберут у них все: и богатство, и власть или сами пропьют да пронаркоманят! Ой, что-то я расфилософствовалась! Да у нас все так стали думать и разговаривать…
Представляешь, читают книги, пишут стихи, играют в шахматы. Прямо деревня интеллигентов какая-то! Пьянствовать, перестали все после того как на нашей свадьбе четверо мужиков едва выпили, сразу почернели и умерли. Ничего с ними поделать не могли! Так же и с курением, еле-еле троих откачали! Академик пояснил: – у нас новые организмы и спиртное действует на нас губительно, да и табак тоже яд. Вот и подсели все на книги да на образование. Представляешь, я, как прочту так все и сразу запоминаю! А главное так и понимаю все, прям жуть!
Вот разболталась! Надоела тебе своей писаниной! Дойдет ли моя весточка до тебя или нет, только хочу сказать тебе следующее: две недели у нас состоялось заседание совета (я там вроде как представитель по связи с общественностью, а значит и с теми, кто по ту сторону колючей проволоки). Что же решал совет? Да вопрос был вроде пустяковый, наскучивший вопрос, прямо таки гамлетовский: «Быть или не быть?» Мы-то, конечно, не сомневались, хоть у нас и другой цвет кожи, да что там цвет! Мы – другие! Только у нас на все про все один ответ – быть! А по ту сторону проволоки нашего концлагеря считают – не быть!
Нам доподлинно известно: достаточно любой провокации с той стороны, и нас отравят боевыми химическими снарядами. В этой ситуации, у нас, заметь, безоружных и мирных, есть только один способ – ударить первыми! Там, за пределами нашего концлагеря, горы оружия, армии и все на нас! Но мы все это уничтожим, уничтожим одним ударом, одним способом – выйдем за пределы зоны! Когда ты будешь читать эти строки, за прошедшие две недели более трехсот наших защитников разойдутся, разъедутся, разлетятся по стране. Попытаются пробраться и за границу. Письмо это написано не столько для тебя, моя дорогая подруженька, сколько для тех, кто пожелал нас уничтожить. Представьте, что за ту неделю, в пределах которой держится маскировочная краска, приготовленная из корней и трав, на наших лицах и руках, со сколькими людьми мы успеем вступить в контакт? А они? Счет пойдет не на один десяток миллионов! И не гадайте, как мы выбрались незамеченными из зоны. На севере деревни, в горной гряде, есть небольшая пещера. Её случайно один из наших жителей нашел, она тянется почти под самым хребтом. А уж расширить её и продолбить пару сотен метров для нас не составило труда. С нашей выносливостью за две ночи защитники наши пробегут до восьмидесяти километров. Так что вы – уже почти мы! До встречи в новом мире! Надежда – представитель по связи с общественностью»
Повисла тишина.
– Теща у меня, приехала из Новосибирска, неделю уже как гостит, а вот в ванной, или под душем не была ни разу…. А с полчаса назад вот, что я обнаружил – министр обороны закатал правый рукав гимнастерки.
Если бы за окнами рванул фугас, то эффект был бы на много меньше, чем вид зеленого пятна, чуть выше кисти на его руке.
Президент медленно поднес к глазам свою руку, которой полчаса назад здоровался с министром обороны ….
«Хомофотикус. Человек света. Составное слово, образованное из двух латинских слов. Хомос – человек, фотос – свет. Обозначает человечество, пришедшее на смену хомосапиенсу, человеку разумному. Появлением своим обязано разработчикам по клеточным трансмутациям, ученым – отцу и сыну Бертеньевым. (смотри том 57 стр. 370).
В основе жизни «человека света», лежит потребление солнечной энергии как источника питания непосредственно телом человека. Сохранена дуальная система питания. Желудочно-кишечный тракт, хоть и значительно уменьшился в размерах, в небольшой мере сохраняет свои функции»
Большая Всемирная Энциклопедия.
Том 146, страница 563. Издательство «Москва»
Год издания – 3867.