— Ага. Означает «богоподобный».
— Прекрати.
— Да нет, я серьезно. Оно значит «богоподобный придаток». — Прошла секунда, прежде чем до нее дошло, что я сказал. Я пытался не улыбаться.
Ее рот раскрылся и сложился в идеальную букву «О».
— Какой же ты… — она покачала головой, схватила меня за руку и подтолкнула к стойке.
— Что? Какой я?
— Бесстыжий! — Она обратила все свое внимание на администратора. — Привет, Джейн. Это мой друг Маттиас. У него отменная кровь, и он хотел бы продать тебе часть.
— Вы пришли по верному адресу. — Она вытянула какие-то формы из-под стола.
— Какая у тебя фамилия, Грейс? — спросила она, перебирая файлы.
— Старр.
— Точно, и как я могла забыть? Ты сегодня сдаешь только плазму, Маттиас?
— Ага. Я Маттиас Уильям Шор, если вам нужно полное имя.
Грейс покосилась на меня.
— Ну, Маттиас Уильям Шор, я Грейсленд Мари Старр. Польщена знакомством.
Она протянула руку для рукопожатия. Я поцеловал ее тыльную сторону.
— Чрезвычайно рад. Грейсленд, верно?
Она вспыхнула.
— Родители — фанаты Элвиса.
— Прелестное имя для прелестной леди.
Женщина за стойкой совершенно неожиданно положила конец нашему обмену любезностями.
— Только кровь, Грейс, или тромбоциты тоже?
— Сегодня я продаю свои огромные, сочные тромбоциты. — Она приблизилась ко мне и прошептала на ухо. — Ты завелся?
Я рассмеялся. Она могла храбриться, но это не могло скрыть ее милую, застенчивую сторону. Что-то в ней вынуждало меня желать узнать ее лучше, во всех ее проявлениях.
Когда мы заполнили формы и был сделан анализ крови, нас отвели в большое помещение, где еще десять человек сдавали кровь. Мы легли друг напротив друга на наклонные кровати. Когда в мою руку вводили иглу, Грейс наблюдала за мной с улыбкой. Она была присоединена к машине, что выкачивала кровь из одной руки, отделяла тромбоциты, и после этого возвращала плазму в другую. Я жевал крендельки и ждал, пока моя кровь стекала в вакуумный контейнер. Она подняла свой сок и произнесла:
— Твое здоровье.
Я начал чувствовать головокружение, почти опьянение. Перед глазами возникала чернота, тянущаяся с разных сторон.
— Лучшее свидание на свете, — проговорил я нечетко, поднимая свою упаковку с соком.
Она ухмыльнулась, но в ее глазах была жалость.
— Разве кто-то говорил о свидании?
Я безразлично пожал плечами.
— Давай договоримся. Если ты не вырубишься, я позволю сводить меня на настоящее свидание, — произнесла она, прежде чем все погрузилось во тьму.
Очевидно, нашатырь сработал. Я открыл глаза и увидел наклонившуюся надо мной медсестру, похожую на Джулию Робертс из фильма «Мистическая пицца». Ее кустистые брови сошлись на переносице, а пышные волосы подпрыгивали, когда она говорила.
— Ты в порядке, дорогой?
Я кивнул.
— Думаю, да. Почему вы перевернуты?
Она улыбнулась.
— Кровать может отклоняться, если ты отключаешься, чтобы мы могли поднять твои ноги выше уровня твоего сердца.
Мне было не по себе.
— Спасибо, милая. Ты спасла меня.
— Без проблем, милый, — усмехнулась она.
Я посмотрел в другой конец комнаты, где была Грейс, которая казалась вялой.
— Ты в порядке? — спросила она тихо. Я кивнул.
Когда они убрали иглу и нагрузили меня сладкими закусками, медсестра помогла мне встать.
— Можешь оставаться здесь, сколько понадобится, — убедила она меня.
— Со мной все нормально. Просто хочу сесть вон там, рядом с подругой.
Я прошаркал к Грейс, ставшей бледной и уставшей. Сев на стул рядом с ее кроватью, я заметил, что ее руки и ноги покрыли мурашки. Когда она устраивалась на подголовнике поудобнее, платье задралось до бедер. Она заметила мой взгляд и смущенно потянула подол платья вниз.
— Эй, — возмутился я, изучая оборудование с колесиками и трубками. Выглядела эта штуковина как изобретение Вилли Вонки.
— Себе эйкай, — ответила она низким голосом.
— Ты в норме?
— Ага, только устала и замерзла. — Она закрыла глаза, а я встал и начал растирать ее руки своими руками.
Едва приоткрыв глаза, она одарила меня почти незаметной улыбкой и прошептала:
— Спасибо, Мэтт.
Когда пришла медсестра, я тотчас же привлек ее внимание.
— Простите, сестра. Она замерзла и выглядит измотанной.
— Это нормально. Я принесу ей одеяло, — ответила она, указывая на ближайший стул.
Я сорвался с места и схватил его еще до того, как медсестра успела развернуться. Я накрыл Грейс до самой шеи, после чего подоткнул одеяло по бокам, чтобы она была полностью в коконе.
— Идеально, — пробормотал я. — Буритто-Грейс.
Она тихонько рассмеялась и снова закрыла глаза.
Я вернулся на стул и стал наблюдать за своим новым другом. На ней был минимум макияжа, если вообще был. У нее длинные ресницы, безупречная кожа, а пахло от нее сиренью и детской присыпкой. За то время, что знал ее, я мог сказать, что хоть она и смотрела на мир трезво и здравомысляще, мне без труда удалось понять — она до трогательного ранима и по-детски невинна. Это крылось в ее глазах и скромных жестах.
Осматривая комнату, я заметил людей, которые были похожи на бездомных, а в углу увидел одного очень неопрятного человека, очевидно, пьяного и расстроенного тем, что в корзине с закусками больше не осталось печенья «Орео».
Откинув голову на спинку, я позволил себе закрыть глаза и задремать под звук находившегося прямо надо мной агрегата, отделявшего тромбоциты Грейс и закачивавшего кровь обратно в ее тело. Мне стало интересно, как часто она проделывала эту процедуру стоимостью пятьдесят долларов.
Без понятия, сколько я проспал, прежде чем моего плеча деликатно коснулась чья-то рука.
— Мэтти, давай же, идем.
Я открыл глаза и посмотрел вверх, на розовощекую и улыбающуюся от уха до уха Грейс. Она протягивала мне двадцать пять баксов.
— Круто, да? — Кажется, она пришла в норму и чувствовала себя абсолютно уверенно. Ее тело пересекали маленькие ремешки сумки. — Подать руку? — Она протянула мне руку.
— Не-а. — Я вскочил с кресла. — Чувствую себя на миллион баксов.
— Выглядишь так, будто до миллиона тебе не хватает четверти сотни.
Из ее тугой прически выбилась прядь. Я потянулся, чтобы заправить волосы ей за ухо, но она резко дернулась.
— Я просто хотел…
— Ой, прости. — Она приблизилась, и на этот раз, когда я потянулся, она позволила мне сделать этот жест.
— Ты хорошо пахнешь, — сказал я. Она была всего в нескольких дюймах от моего лица и смотрела прямо на меня. Ее взгляд был направлен на мои губы. Я облизал их и сделал еще один шаг к ней. Она же отвернулась, смотря в сторону.
— Готов?
Я не почувствовал себя отвергнутым. Вместо этого ее сомнение подогрело мой интерес еще больше. Мне было любопытно.
— Такое впечатление, что там побывало немало наркош, — заговорил я, как только мы вышли наружу. — Как думаешь, они используют эту кровь?
— Не знаю. Никогда даже не думала об этом.
Солнце было высоко, чирикали птички, а Грейс стояла, застыв и опустив голову, и смотрела на шеренгу муравьев, державшую свой путь к мусорному баку.
— Чем хочешь заняться? — спросил я.
Она подняла взгляд.
— Хочешь намутить травки и погулять на Вашингтон-Сквер?
Я рассмеялся.
— Я уж думал, ты не спросишь.
— Идем, наркоша. — Она сжала мою руку, и мы пошли. Спустя квартал она попыталась выдернуть свою руку из моей, но я ее не отпускал.
— У тебя такие маленькие руки, — сказал я.
На углу, ожидая сигнала светофора, чтобы перейти дорогу, она-таки подняла свою руку и вытянула перед собой.
— Ага, только костлявые и уродливые.
— Мне они нравятся. — Когда загорелся светофор для пешеходов, я снова взял ее за руку и обратился к ней: — Вперед, скелетон. Идем.
— Смешно.
Весь остаток пути она не выдергивала свою руку из моей.
Мы сделали остановку у общежития для старшекурсников, чтобы я схватил фотоаппарат. Грейс прихватила одеяло и тончайший косяк из всех, что я видел. По пути к выходу Дарья, наш наставник, остановила нас у регистрационного стола.
— Куда вы двое направляетесь?
— В парк, — ответила Грейс. — А что ты здесь делаешь?
Дарья закинула последний кусочек рыбной палочки в рот.
— Сегодня многие въезжают. Мне нужно наблюдать. С тем же успехом я могу просто сидеть, ничего не делая. Кстати, я бы хотела поговорить с тобой, Грейс. Игра на виолончели по ночам может быть довольно громкой. Первые несколько дней это не вызывало беспокойства, пока здесь никого не было, но…
— Я не возражаю, а я прямо за ее стенкой, — встрял я.
Грейс повернулась ко мне и неистово закачала головой.
— Ничего. Все нормально. Я прекращу, Дарья.
Мы развернулись и вышли из корпуса.
— Дарья похожа на мужика, а? На Дэвида Боуи или кого-то типа того, да?
Она состроила гримасу.
— Ага, вот только Дэвид Боуи выглядит как женщина.
— Это точно. Может, тебе стоит выучить некоторые его песни, чтобы порадовать Дарью.
— Ага, может, и выучу.
В парке она устроилась на одеяле рядом с большим сикомором, спиной опершись о ствол дерева. Я лежал на животе лицом к ней. Наблюдал, как она раскурила косяк, вдохнула и передала самокрутку мне.
— Не думаешь, что здесь, на открытом месте, мы попадемся?
— Не-а, я прихожу сюда постоянно.
— Одна?
— Здесь тусуется куча людей из музыкального отделения. — Она сделала долгую затяжку, после чего подняла взгляд, испугалась и начала разгонять дым. — Вот дерьмо.
— Что? — Я развернулся и увидел направлявшегося к нам мужчину, которому было чуть за тридцать. На нем были брюки цвета хаки, а волос на его голове сильно поубавилось. — Кто это? — спросил я, выхватывая косяк и отбрасывая его в сторону.
— Это Дэн, то есть, профессор Порндел. Один из моих преподавателей по музыке.
— Ты называешь его Дэн?
— Он попросил. Не думаю, что ему нравится его фамилия.
— Да не может такого быть.
Она нервно смела траву со своих колен и села прямо. Я повернулся на бок, подперев голову рукой, и посмотрел Грейс в лицо. Мы скурили совсем небольшую часть косяка, а она уже была под кайфом. Ее глаза были сужены, белки покраснели, а ее ухмылка казалась маниакальной. Конечно же, я расхохотался.
— Боже мой, ты такая накуренная.
Она попыталась состроить серьезную мину.
— Даже не начинай! — прошипела она, шутливо толкая меня. Мы оба упали и разразились беззвучным, истеричным смехом.
— Грейс! — позвал Дэн, пока мы прилагали все силы, чтобы собраться. — Как я рад видеть тебя здесь.
У него были пышные усы, которые выразительно двигались во время его речи. Я так сосредоточился на них, что не заметил, как Грейс представила меня.
— Маттиас? — обратился он ко мне.
— Ох, простите, приятно познакомиться, профессор.
Я потянулся к нему, чтобы пожать руку. Он странно улыбнулся мне.
— Итак, как вы познакомились?
— Он живет по соседству в общежитии, — пояснила Грейс.
— Вот как. — Было что-то в выражении его лица, заставившее меня подумать, будто он был разочарован. — Ладно, позволю вам двоим вернуться к тому, чем вы тут занимались. — Он посмотрел прямо на Грейс. — Не попадай в неприятности.
Грейс казалась далекой отсюда, потерянной в своих мыслях, когда провожала его взглядом.
— Он запал на тебя, да? — я приподнялся на одеяле.
— Не знаю, но не могу напортачить. Я и так хожу по тонкому льду.
Я достал нитку, торчавшую из подола ее платья.
— Спасибо, — поблагодарила она, выглядя потрясенной.
— Пожалуйста.
Я несколько раз моргнул, после чего зевнул. Она постучала по коленям.
— Хочешь положить свою голову?
Я перекатился на спину и примостил голову на ее ногах. Она снова оперлась о дерево и расслабилась, после чего бездумно провела рукой по моим волосам.
— Близкие друзья, — произнесла она медленно.
— Ага. Ты мне нравишься. Ты немного странная.
— Я собиралась сказать то же о тебе, клянусь.
— Кто-то разбил тебе сердце? Это потому ты не встречаешься? Прошу, скажи, что не положила глаз на Порндела.
Она начала смеяться, шаря вокруг в поисках косяка.
— А что? Это вызвало бы у тебя ревность?
— Ревность? Нет, это твоя жизнь. То есть, если ты хочешь быть зацелованной этим парнем, а еще потенциально закормленной остатками еды, застрявшими в его абсурдных усах, то пожалуйста.
— Ха-ха. Ничего такого не будет с Порнделом… и мерзость! И нет, мое сердце не было разбито. Просто я хочу быть сфокусированной на учебе, чтобы не падала успеваемость.
Я знал, что должно было быть что-то еще, кроме желания Грейс оставаться сфокусированной, но не давил на нее. Мы только познакомились, но она уже провела со мной весь этот день и половину дня до этого, не сосредоточенная на музыке, так что мне было ясно, что существовала другая причина. Я мог бы подумать, что не понравился ей, и она не хочет посылать мне неверно истолкованные сигналы, но видел, как она оценивала меня и взглядом путешествовала по моему телу.
Я взял фотоаппарат, направил его на наши лица и нажал на кнопку три раза.
6
. Мне нужно было узнать тебя
МЭТТ
Позже, на той же неделе, я изучал негативы. Я не мог рассмотреть выражение лица Грейс на одном из снимков, потому увеличил его, отправив на печать. Когда фото начало появляться, я сразу же понял, что вместо того, чтобы смотреть в линзу фотоаппарата, Грейс с обожанием смотрела вниз, на меня. Благодаря этому все оставшееся время, что я провел в лаборатории, с моего лица не сходила улыбка. Я взял распечатку, когда та высохла, и стал ждать Грейс на ступеньках лестницы общежития. Достал сигарету из-за уха и прикурил ее.
Спустя минуту возникла Грейс, поднимавшаяся с огромным чехлом с виолончелью.
— Хочешь, отнесу вместо тебя? — спросил я, встав.
— Нет, сиди. Есть еще? — она указала на сигарету, после чего опустилась на ступеньку рядом со мной. Уже вечерело, но было еще тепло. На мне были футболка, джинсы и ботинки. На ней была футболка с V-образным вырезом и шорты «Левис». Кожа ее ног была загорелой и гладкой. Она держала два пальца у губ, напоминая мне о том, что просила сигарету.
— У меня только эта, но могу поделиться. — Я передал сигарету ей, после чего протянул фотографию, которой занимался днем. — Наше первое совместное фото. — Внизу была надпись «ЛДН», которую я восковым карандашом нанес на чистую фотобумагу, чтобы при переносе на нее изображения надпись осталась белой.
Она расхохоталась.
— Лучшие друзья навек? Уже?
— Хотелось бы. — Я запечатлел ее широкую улыбку, в которой она показывала зубы.
— Мне нравится. Буду хранить ее всегда. Спасибо тебе, Мэтт.
— Много сегодня репетировала?
— Ага, я измотанная и голодная.
— Если захочешь, Дарья, наверное, сможет разогреть тебе парочку рыбных палочек.
Грейс сморщила нос.
— Почему она всегда их ест? Они так воняют.
— Наверное, потому что они дешевые.
— Кстати… по средам я хожу на ужин, где раздаются бесплатные блинчики, если ты в пижаме. Как тебе идея завтрака на ужин?
Я рассмеялся.
— Звучит отлично.
Она встала и затоптала сигарету.
— Круто, тогда идем надевать пижамы.
Я натянул фланелевые пижамные штаны, но остался в белой футболке. Влез в огромные слиперы, из-за чего мои ноги стали напоминать лапы снежного человека, и направился к комнате Грейс. Я толкнул приоткрытую дверь в ее комнату и резко вздохнул. На ней было только белье, она стояла ко мне спиной. Я тяжело сглотнул и попытался заставить себя отвернуться и уйти, пока она не заметила меня, но не смог отвести глаз от ее округлой идеальной задницы. На ней были белые хлопковые трусики в цветочек с маленькой каймой из оборок. На одной из ягодиц ткань скаталась. Я испытал потребность упасть на колени и укусить ее за то место. Сердце подпрыгнуло, член дернулся, а я задержал дыхание. Твою мать!
Не замечая меня, она подняла над головой розовую ночную рубашку и надела ее на себя. Она развернулась, и моему взгляду открылась передняя часть ее рубахи, на которой был узор в белый горох и логотип «Хелло Китти». Я не мог стереть широченную улыбку со своего лица.
Увидев меня, она застыла.
— Давно ты там стоишь?
— Всего секунду, — солгал я.
Она опустила свой взгляд, чтобы взглянуть на мои штаны. Я не проследовал за ее взглядом, потому что очень старался незаметно сделать так, чтобы она не увидела, что творилось ниже.
— Ого, — она смотрела на мои слиперы. — Чувак, они потрясные.
Я засмеялся, чувствуя облегчение от того, что не был пойман.
— Далеко это место?
— Нам нужно в метро, это в Бруклине. — Кстати, она была на полу, завязывала шнурки на своих голубых «Конверсах».
Когда она подошла к двери, я положил руку ей на поясницу, что казалось совершенно естественным. Она остановилась и повернулась ко мне, ее лицо было всего в нескольких сантиметрах от моего.
— Не хочешь взять свой фотоаппарат? Там есть что поснимать.
— Хорошая идея.
Я отправился в комнату, схватил камеру и встретил ее на лестнице, где она стояла с парнем и девушкой, которые тоже были в пижамах.
— Маттиас, это Татьяна. Она играет на струнных со мной. А это Брэндон, ее парень.
Я не ждал компании, но был рад познакомиться с друзьями Грейс. Потянувшись, я пожал руку Татьяны. На ней был красный слитный пижамный костюм и бейсболка. Хотя, в общем и целом, она была симпатичной, рядом с Грейс она выглядела бледно. На Брэндоне же были серые типичные университетские штаны. Он был невысокий, у него были темные коротко остриженные волосы и очки без оправы. Мы обменялись улыбками в связи с нашим выбором одежды и направились к дверям.
Кафешка была оформлена в стиле пятидесятых годов: внутри стояли блестящие красные кабинки и маленькие музыкальные автоматы на каждом столе. Грейс запрыгнула в кабинку первой, и тут же начала листать журнал с песнями.