– Я понял вашу мысль, Павел Иваныч, – с плохо скрываемым раздражением проговорил командор. – Вы считаете, что пепел от трубочного табака, так?
– Так.
– А поскольку трубку у нас курит всего один человек…
– И не просто курит, а практически с ней не расстается. Это важно.
– Да-да… – Командор задумчиво нахмурил брови. – Это действительно важно.
Тучков, не замечая, в каком состоянии находится Беглов, приветливо улыбнулся.
– Ну как? – бодро проговорил он. – Помог я вам?
Глаза командора заволокло пеленой гнева, но он сдержался и даже попытался улыбнуться в ответ.
– Как вам сказать, Павел Иваныч… Улик стало больше, а определенности меньше.
На лице старика появилась растерянность.
– Не понимаю, – пробормотал он.
– Ну, подумайте сами. Зачем доктору Кону убивать механика?
– Вы же сами говорили про похищенные документы.
– Говорил. Но ума не приложу, на кой черт они понадобились доктору.
– И опять вы не правы. – Биолог поправил толстым коротким пальцем очки. – Насколько я понял, документы очень дорого стоят. А у доктора Кона на Большой земле проблемы. Кажется, его хотели отдать под суд за неудачную хирургическую операцию. Суд же – дело затратное и хлопотное, я по своему опыту знаю.
Лицо Беглова стало холодным и жестким, словно покрылось ледяной коркой.
– Откуда вам известно про неудачную операцию? – сухо спросил он.
– Мы вместе проходили собеседование, вместе вербовались, вместе выезжали на вахту. Я невольно кое-что о нем услышал.
– Что ж… Вы чрезвычайно наблюдательный человек, Павел Иванович.
Морщинистое лицо биолога осветилось улыбкой.
– Вы заметили? А многие считают меня рассеянным.
Беглов выпрямился и задумчиво запустил пальцы в черную бороду.
– Мы не можем скрыть нашу находку от остальных сотрудников, – сказал он. – Но я не совсем представляю – как мы это скажем?
Тучков нахмурился и поправил очки.
– Честно говоря, не вижу тут проблемы. Нужно рассказать всем, что Леонида убил доктор, затем связать его и запереть в одной из комнат. И пусть он там сидит до приезда уполномоченных органов.
Командор косо взглянул на биолога из-под черной приподнятой брови.
«Ты во многом не видишь проблемы, старый рассеянный черт, – с неудовольствием подумал он. – Легко, должно быть, живется тому, для кого колба с вонючими микробами важнее десятка человеческих жизней».
– Если вы не можете им сказать, то давайте скажу я, – предложил Тучков, заметив тень сомнения на лице командора.
Похоже, биологу не терпелось донести до людей свое открытие. Изгой и клоун захотел стать героем. «Что ж, – подумал командор, – почему бы и нет?»
– Хорошо, Павел Иванович. Идемте, и вы сами все расскажете ребятам.
Командор машинально подхватил с комода видеокамеру и направился к двери.
Как только Беглов и Тучков вышли из комнаты в коридор, тихий гул голосов утих. Все присутствующие вопросительно уставились на командора, ожидая от него новых известий.
Беглов сунул видеокамеру Рогову в руки со словами:
– Держи. Еще раз забудешь ее где-нибудь – выброшу в окно.
Затем повернулся ко всем и сказал:
– Тут Павел Иванович провел свое частное расследование и… – Беглов осекся. Дернул щекой и договорил: – В общем, он вам сам все расскажет.
«Валяй, Паганель, – хмуро подумал командор, – настал твой звездный час».
Тучков выдвинулся вперед. На фоне рослой широкоплечей фигуры командора его невысокая, обрюзгшая, короткорукая фигурка казалась нелепой и комичной.
– Друзья мои… – начал Тучков, но остановился и поправил пальцем очки. Затем продолжил подрагивающим от волнения голосом: – Друзья мои, кажется, у нас есть новый подозреваемый!
– Новый? – удивился повар Круглов. – А что случилось со старым? Он предоставил вам алиби?
– Нет. Но у нас появились улики. – Биолог вытянул палец и заявил: – Вот!
– Что вы нам показываете, господин академик? – поинтересовался Антон. – Ничего не вижу.
– Это пепел…
– Круто! И что нам с ним делать?
Биолог хотел что-то сказать, но стушевался и обернулся к командору, ища у него поддержки. Беглов вздохнул и пояснил нехотя:
– Павел Иванович утверждает, что пепел трубочный. Он нашел его на месте преступления.
– Вы хотите сказать… Черт! – Повар посмотрел на медика изумленно. – Тогда какого дьявола вы стоите, командор? – сипло проговорил, почти взвизгнул Круглов. – Рядом с нами убийца, а вы…
Доктор Кон сунул руку в карман. Повар осекся и попятился. Другие тоже напряглись. Командор быстро положил кисть на пистолет, торчащий из-за пояса.
– Не спешите с выводами, – спокойно заговорил медик и достал из кармана трубку. – Я был в комнате… – Он достал из другого кармана жестяную коробку с табаком, открыл ее и принялся неторопливо и спокойно набивать трубку. – Но был там вместе со всеми. С трубкой я не расстаюсь ни на секунду, как вы сами знаете. И когда я начал осматривать труп Парникова, трубка была у меня в руке. До тех пор, пока я не сунул ее в карман.
Тучков беспомощно посмотрел на командора.
– Он прав, – сказал тот.
– Да, прав, – подтвердил программист Антон. – Пепел – не улика. А судя по тому, как спокойно держится док, он действительно не причастен к убийству механика.
Доктор Кон раскурил трубку.
– Тут вы тоже не совсем правы, – сказал он, пуская дым. – Я врач. Следовательно, для меня пускать людям кровь – самое привычное дело. Как и осматривать трупы. Так что мое спокойствие ни о чем не говорит.
– Я что-то уж совсем ничего не понимаю, – недовольно пробормотал повар. – Так вы убили или нет?
Доктор покачал головой:
– Нет, конечно.
– Кто же тогда убил Леонида?
Доктор Кон прищурил сухие морщинистые веки, выпустил облако дыма и сказал:
– Строго говоря, это мог сделать любой из нас.
Затем медик перевел взгляд на программиста и все тем же невозмутимым голосом проговорил:
– Например, вы, Антон. Кажется, минувшей ночью у вас была бессонница?
– С чего вы взяли? – грубо осведомился программист.
– Я нашел под столом в кают-компании пустую бутылку из-под бурбона. А когда мы расходились, она была на треть полной.
Антон метнул на доктора холодный взгляд, похожий на голубую вспышку льда:
– Все верно. Я недопил ее. Оставил в кают-компании.
– И потом не возвращались?
– Нет.
– Лжет! – взволнованно воскликнул повар Круглов. – Он один пьет бурбон! Просто тащится от своей кукурузной водки!
Взгляды Ульяны и командора встретились. Командор нахмурился, отвел глаза и громко сказал:
– Антон не лжет. Бурбон допил я. Это у меня была бессонница.
Все уставились на командора.
– Позвольте… – вяло проговорил метеоролог Ветров, рассеянно ероша и без того лохматые волосы. – Я тоже ничего не понимаю. Значит, вы, командор, провели ночь в кают-компании, то есть в десятке метров от комнаты Лелика…
Взгляд Ульяны, скользнув по фигурам сгрудившихся в коридоре мужчин, остановился на Антоне. Программист угрюмо смотрел на пистолет, торчавший у командора из-за пояса. Вот он облизнул языком сухие губы («Точно так же и отец облизывал губы, когда хотел выпить», – подумала Ульяна) и сказал:
– Командор, а ведь метеоролог прав. Вы требуете от нас отчета, а сами не находите нужным объяснить что-либо.
– Если вы про убийство, то мне отчитываться не в чем, – резковато ответил Беглов. – Я не убивал Леонида.
– Но улики указывают на вас.
– Может быть, ты в чем-то и прав, – задумчиво проговорил командор, в упор глядя на Антона, – но я бы на твоем месте не настаивал.
Антон снова взглянул на пистолет и сглотнул слюну.
– У вас оружие, – угрюмо проговорил он. – Может, уберете его в сейф?
Беглов насмешливо прищурился:
– Зачем? Пистолет тебя раздражает?
– Уверен, что не одного меня.
– Мой пистолет – единственное оружие на станции. И я предпочитаю, чтобы он был у меня.
– Вряд ли вам стоит на него полагаться, командор. После воскресной пальбы по птицам и посещения обсерватории у вас в магазине осталось максимум два патрона.
– Все-то ты знаешь, – усмехнулся Беглов. – На твоем месте я бы не стал…
И тут Антон ринулся в атаку. Командор молниеносно вскинул пистолет и нажал на спуск.
4
Ульяна сжала руки в кулаки и возмущенно крикнула:
– Мужчины, вы что, с ума все посходили? Или у вас от водки совсем мозги высохли?
– Тише, девочка, – процедил сквозь зубы Антон, сидя у командора на спине и связывая ему руки ремнем.
Ноги Беглова держал метеоролог Ветров. А голову его пригибал к полу биолог Тучков. Лицо старика налилось кровью, со лба на мясистый нос катился пот, и все же он выглядел довольным. Шуту досталась-таки роль героя.
В паре метров от них доктор Кон осматривал рану повара Круглова.
– Дьявол… – хрипел под Антоном командор. – Вы не того схватили, идиоты…
– Ага, Круглову объясни, – желчно проговорил Антон. – Доктор, как он?
– Я подыхаю… – отозвался сам Круглов, глотая слезы. – Этот гад прострелил мне селезенку.
– С твоей селезенкой все в порядке, – невозмутимо заверил его доктор Кон, – пуля лишь слегка оцарапала бок. Сейчас заклею пластырем, и будешь как новенький.
– А вы мазила, командор, – насмешливо сказал Антон. – Надо было побольше тренироваться на птицах.
– Я не хотел никого убивать, – прохрипел Беглов. – Вдолби это в свою белобрысую башку, Васильев.
– Ну, конечно. Лелика вы тоже не хотели убивать. Он, кретин, сам подлез под удар.
Лицо командора дернулось.
– Дурак ты, программер. Дурак и хам.
– А вот за хама можно и схлопотать. А ну-ка… – Антон небрежно оттолкнул биолога и резко перевернул командора на спину. – Вот так. Теперь мы видим ваше лицо.
– Любуйся, – с желчной усмешкой проговорил Беглов.
– Полюбуюсь, когда ты будешь обо всем нам рассказывать. А рассказывать ты будешь. Через «не хочу».
Антон достал из кармана складной нож и вынул лезвие.
– Эй, здоровяк! – окликнул он Ивана. – Вырубай свою шарманку!
Оператор вопросительно взглянул на Ульяну.
– Нечего на нее таращиться! – резко бросил Рогову Антон. – Я велел тебе вырубить камеру. Выполняй, если не хочешь получить по шее!
Ульяна кивнула. Иван вздохнул, остановил запись и опустил видеокамеру. Антон поднес лезвие ножа к лицу Беглова.
– Это очень острый нож, командор, – проговорил он приглушенным голосом.
Метеоролог Ветров кашлянул в кулак и сипло проговорил:
– Антон, вам не кажется, что мы… слегка за-игрались?
– Нам нужно выяснить правду, Альберт Петрович. И мы ее выясним.
– В самом деле, Антон… – пробормотал неуверенно биолог Тучков. – Вы ведь не собираетесь его пытать? Это негуманно.
Программист дернул бледной щекой:
– Вы-то хоть не лезьте!
И тогда Ульяна решилась.
– Командор не один страдал бессонницей в минувшую ночь, – громко сказала она.
Все взоры обратились на нее.
– Что? – прищурился Антон.
– Вы что-то знаете, голубушка? – чуть растерялся Ветров.
– Знаю. – Ульяна сглотнула слюну и выпалила: – Там был кто-то еще!
– Кто? – сухо поинтересовался Васильев.
– Не знаю… Но когда в коридоре выключился свет, кто-то прошел мимо меня. Я это… почувствовала.
Антон и биолог Тучков переглянулись. На губах у обоих появились усмешки. Ульяна слегка покраснела.
– Почему вы ухмыляетесь? – обиженно спросила девушка.
– Значит, в коридоре было темно? – продолжая усмехаться, уточнил Антон.
– Да.
– Но вы почувствовали, что мимо вас кто-то прошел?
– Да!
Антон взглянул на Ульяну насмешливо и как бы сочувственно, так взрослые смотрят на неразумных детей.
– И что мы, по-вашему, должны делать со столь ценной информацией?
– Я… не знаю, – растерянно пробормотала Ульяна.
– Послушайте, милая…
Ульяна вспылила:
– Я вам не милая! Потрудитесь говорить со мной вежливо!
– Хорошо, не милая. И все же…
Внезапно за спиной у Ульяны чертыхнулся биолог Тучков. Она обернулась. Старик стоял посреди коридора с испуганным лицом, сжав толстыми пальцами свой мясистый нос. Губы и подбородок его были испачканы кровью.
– Что же это… – пробормотал он. – У меня никогда не шла носом кровь…
– Запрокиньте голову повыше! – распорядился доктор Кон. – Ничего страшного не случилось, у вас просто лопнул сосуд. Сходите на кухню, смочите носовой платок холодной водой и запихайте в ноздри. А на переносицу положите что-нибудь холодное.
– Что?
– Да что угодно. Хоть говяжью кость.
– Мне кажется… Мне кажется, что у меня онемело лицо. Это нормально?
Доктор Кон хотел ответить, но Антон его опередил.
– Павел Иваныч, вы просто напуганы, – резко и недовольно проговорил он. – Ступайте на кухню и сделайте все, что вам велел сделать врач.
– Но мое лицо…
– Идите уже, ради бога! – раздраженно рявкнул Васильев.
Старик побледнел, потом повернулся и, горестно вздыхая, зашагал на кухню.
– Ах, боже мой, боже мой… – пробормотал на полу повар Круглов.
– Вы-то хоть не стоните! – поморщился Антон и снова повернулся к Беглову. – Командор, я все равно узнаю правду, – сказал он угрюмым, безжалостным голосом. – Лучше вам начать говорить.
Командор молчал, презрительно глядя ему в лицо.
– Дьявол! – выругался Антон. – Не заставляйте меня делать страшные и опасные вещи. Я не хочу причинять вам боль. Но чтобы этого не произошло, вы должны сами во всем признаться. У вас нет другого выхода. Признайте свое поражение и облегчите душу.
– Облегчил бы я тебя… – прохрипел Беглов. – Вот погоди, дай только освободить руки…
– Вот чего я вам точно не позволю. – Антон поднес лезвие ножа к лицу Беглова. – Простите, командор, но пора вам во всем признаваться.
В отдалении что-то громыхнуло. Антон вскинул голову.
– Вы слышали? – быстро спросил он.
– Будто бы кто-то упал, – тревожно произнес метеоролог.
– Я тоже слышал, – сдавленно проговорил повар Круглов. – По-моему, это в кухне.
– Сходить посмотреть? – неуверенно спросил Ветров.
Антон кивнул:
– Давай. Только возвращайся скорее.
5
Павлу Ивановичу Тучкову было пятьдесят восемь лет, а выглядел он стариком. И в его случае годы не добавляли солидности. Сколько себя помнил, он всегда был для людей клоуном. Из-за нескладной внешности, из-за вечной суетливости, из-за какой-то дерганой манеры разговаривать. Из-за нежелания быть клоуном, в конце концов.
Львиную долю комплексов Павел Иванович изжил еще в молодости, но года три назад (после отвратительного скандала на кафедре микробиологии, связанного со взятками и фальшивыми дипломами) монстры, терзавшие душу профессора в молодости, вернулись. Что-то в нем надломилось, и последние три года он вновь был неуверенным в себе, смешным и нелепым низкорослым человечком, боящимся смотреть людям в глаза.
Намочив под краном носовой платок, Павел Иванович прижал его к переносице.
«Ничего, ничего, – сказал он себе. – В конце концов, я прожил на этой проклятой станции достаточно, чтобы разобраться в своей жизни. Что было, то было и быльем поросло. Теперь все будет иначе. Теперь все снова завертится!»
Павел Иванович вздохнул и опять смочил платок ледяной водой.
Говоря по совести, чувствовал он себя на станции ужасно. Постоянные насмешки коллег выбивали его из колеи и заставляли злиться. Но что он мог противопоставить? И разве от них спрячешься? Здесь, на станции, даже уединиться по-человечески невозможно.
Особенно его раздражали программист Васильев и повар Круглов. Антон смотрел на Павла Ивановича презрительно, словно знал о нем какую-то страшную и неприятную тайну, а Круглов при встречах вечно ухмылялся и подмигивал ему, как ровне. Пустоголовый поваришка! Он даже в Бога своего верит как-то вульгарно и показушно. Таскает на груди золотой крестик размером с вентилятор, демонстративно крестится, если слышит о дурных новостях, и постоянно косится на коллег – видят ли…
Что ж, у каждого свой способ самоутвердиться. Каждому хочется стать личностью, чтобы вытянуть себя из пустоты ложного бытия. Но не у каждого для этого есть способности. Тогда и идут в ход всякие дурацкие атрибуты вроде золотых крестов или показушных увлечений.
Господи, вот бы поскорее убраться отсюда, с проклятой полярной станции! И не видеть больше этих тупых рож!
В Москве все завертится по-другому, точно. Будут статьи в научных и популярных журналах, многочисленные интервью, признание коллег-биологов. Может быть, даже премия. Да, скорее всего, и премия. Вот только какая?
Биолог усмехнулся – да вот, например, Нобелевская. Почему бы и нет? Нобелевская премия позволит одним махом покончить не только с бесславием, но и с нищетой. А он, Павел Иванович Тучков, заслужил это больше других. Безусловно.
В голове зазвучал отвратительный гнусавый голос одного из бывших приятелей, который, став членом-корреспондентом Академии в тридцать восемь лет, считал это величайшим и гениальнейшим достижением.
– Павел Иванович, что-то у вас давненько не было публикаций. Как продвигаются ваши исследования?
– Продвигаются.
– Не слишком ли медленно?
– Я занимаюсь фундаментальной наукой. В моем деле ничто не происходит быстро. От теории до практики – длинный и извилистый путь.
– Смотрите, чтобы этот путь не завел вас в дикие дебри.
– Будьте уверены – не заблужусь.
– Будьте уверены – не заблужусь! – повторил Павел Иванович вслух и усмехнулся.
Да, теперь он точно не заблудится.
Думая о будущих наградах и почестях, Тучков смотрел на свое отражение в зеркале. Лысоватая голова, мясистый нос. Все-таки жаль, что природа сделала его таким неказистым. Вон Беглову и доказывать ничего не приходится. И, наверное, никогда не приходилось. Люди уважают его за одну лишь внешность.