«Пригодится для ухи»,- подумал Волька и извлёк присмиревшую на миг рыбку из ячейки сетей. Но в его руках она вновь забилась с такой силой, что Вольке вдруг стало очень жалко, и он, оглянувшись, как бы не заметили рыбаки, бросил её за борт лодки.
Рыбка еле слышно шлёпнулась о тёмную воду бухты и тотчас же превратилась в сияющего от радости Хоттабыча.
— Да будет благословен день твоего рождения, о добросердечный сын Алёши! — растроганно провозгласил старик, стоя по пояс в воде.- Ты снова спас мне жизнь.
— Хоттабыч, дорогой, ну какой ты молодец, что оказался живой! — сказал счастливый Волька.- Мы тут так волновались за тебя.
— А меня терзала мысль, что ты, о многократный мой спаситель, и наши юные друзья остались без меня голодные и одинокие в чужой стране.
— Мы совсем не голодные, нас тут рыбаки здорово накормили.
— Да будут благословенны эти добрые люди! — с жаром произнёс Хоттабыч.- Они, наверное, бедные люди?
— Очень бедные.
— Они не будут, уверяю тебя, больше страдать в тисках нищеты. Люди, которые так бескорыстно помогли моим друзьям в столь тяжёлую минуту, не должны ни в чём терпеть недостатка. Пойдём же скорее, и я их достойно отблагодарю.
Спустя короткое время вздремнувших было рыбаков разбудил приближавшийся конский топот. Вскоре у слабо потрескивавшего костра остановился необычный всадник.
Это был старик в дешёвом полотняном костюме и жёсткой шляпе канотье. Его величественная борода развевалась по ветру, открывая для всеобщего обозрения вышитую украинскую сорочку. Ноги его в вычурных, расшитых золотом и серебром туфлях с причудливо загнутыми кверху носками упирались в золотые стремена, усыпанные алмазами и изумрудами.
Под седлом играла лошадь неописуемой красоты.
В обеих руках старик держал по большому кожаному чемодану.
— Могу ли я увидеть благородных рыбаков, столь великодушно приютивших и накормивших трёх голодных отроков? — торжественно обратился он к Джованни, возившемуся у костра.
— А за что нас благодарить? — искренне удивился седой рыбак.- За похлёбку, что ли? Она нам не дорого стала, поверьте мне, синьор.
— Я слышу слова поистине бескорыстного мужа. Позвольте же мне отплатить вам хотя бы этими скромными дарами,- сказал Хоттабыч, протянув оторопевшему Джованни оба чемодана.
— Тут, очевидно, какая-то ошибка, уважаемый синьор,- пролепетал тот.- За эти два чемодана можно купить, по крайней мере, тысячу таких похлёбок, какой мы накормили ребятишек.
— Это ты ошибаешься, о бескорыстный рыбак. В этих чемоданах заключены богатства, в тысячи тысяч раз превышающие стоимость вашей похлёбки, и всё же они, на мой взгляд, не будут достаточной оплатой за неё, ибо нет на всём свете более дорогого, чем бескорыстное гостеприимство и милосердие к нуждающимся.
Он раскрыл чемоданы, и все увидели, что чемоданы доверху заполнены блестящими золотыми монетами, каждая достоинством в двадцать лир.
— Только, прошу вас, не возражайте мне,- сказал Хоттабыч, видя, что рыбаки пытаются протестовать.- Уверяю вас, тут нет никакого недоразумения. Прощайте!
— Прощайте, синьор! Прощайте, ребятишки! — сказали рыбаки, глядя вслед нашим путешественникам.
Когда старик со своими спутниками скрылся вдали, Джованни сказал, разводя руками:
— Убейте меня, друзья, но я ничего не понимаю.
— М-да,- согласились остальных два рыбака.
— Ежели это даже не золото, а обыкновенные медяшки, и то тут наберётся, худо-бедно, до пятисот лир меди.- говорил Джованни, перебирая руками монеты.- Во всяком случае, будет чем расплатиться за старые и новые налоги и починить сети. Скорее всего, это всё-таки не золото, а медяшки,- продолжал свою мысль Джованни.- Впрочем, завтра проверим.
ХХХI . Пять золотых монет
Хоттабыч бодро вскочил с постели и разбудил своих друзей, спавших в соседнем номере той же гостиницы.
— Друзья мои,- сказал он сладко позёвывавшим ребятам,- простите меня, что я нарушил ваш крепкий отроческий сон, но я сейчас отправляюсь вторично в море на розыски моего несчастного брата. Не беспокойтесь за меня. Я буду осторожен и, уверяю вас, ни в какие сети больше не попадусь. Через два-три часа я вернусь. Спите, друзья мои, я разбужу вас, вернувшись.
— Нет,- сказал Волька.- Мы не согласны спать в такой серьёзный момент. Мы будет тебя ждать на берегу моря. Правильно я говорю, ребята?
Быстро одевшись, они отправились в знакомую бухточку.
Всё население Генуи и губернии делится на две неравные части. Первая — меньшая часть генуэзцев — имеет чем платить, но всячески старается не платить, вторая — большая часть населения — не имеет чем платить налоги, даже если бы хотела это делать.
Вот поэтому синьору губернатору, любившему свою должность нежной и крепкой любовью, не спалось в это очаровательное раннее утро.
Как раз в это время в один из самых больших ювелирных магазинов Генуи вошёл необычный для такого рода магазинов посетитель — бедно одетый курчавый парень.
— Вон из магазина! — сказал продавец, брезгливо осмотрев парня с головы до ног.- Ты обознался, милейший: здесь не харчевня, а ювелирный магазин.
— Прошу прощения, синьор,- ответил, нисколько не обижаясь, курчавый парень,- я хотел бы только узнать, золото это или медяки?
Сказав это, он вынул из кармана штанов и положил на прилавок пять золотых монет.
Давненько уже люди в Италии не видели золотых монет. Продавец с интересом взглянул на их владельца и, подозрительно хмыкнув, произнёс:
— Подожди минуту, я ещё не разбираюсь в таких вещах, я спрошу у управляющего.
— Знаем мы эти фокусы,- промолвил управляющий, выслушав сообщение продавца.- Этого парня подослали из тайной полиции.
Так случилось, что нашего знакомца, весёлого курчавого рыбака Джованни, прямо в ювелирном магазине арестовали и препроводили в страшную тайную полицию.
— Откуда у тебя эти монеты? — спросили там Джованни.
— Мне их подарили,- ответил Джованни.
— И кто тебе, мой милый, подарил сразу пять монет?
— Один старик подарил.
— Как его зовут?
— Не знаю.
— И где он проживает, ты тоже не знаешь?
— Нет, не знаю.
— И давно ты знаком с этим неизвестным тебе человеком?
— Часов десять тому назад я его увидел в первый и последний раз.
— И он сразу тебе подарил пять золотых монет?
— Сразу, синьор начальник.
— Мне всё ясно,-сказал наконец следователь.- Никто тебе не дарил эти денеги . Ты их просто украл.
— Как ты смеешь называть меня вором! — полез на него с кулаками Джованни.- Я никогда в жизни не тронул и пальцем чужого добра!
— Ах, ты, оказывается, не только вор, но ещё и хочешь меня убить! — с удовольствием констатировал следователь и, распорядившись, чтобы Джованни отвели в тюрьму, сел писать протокол следствия.
ХХХII . Сосуд с Геркулесовых столбов
На этот раз Хоттабыч оказался точным. Он обещал вернуться через два-три часа, и действительно — без четверти девять его сияющая физиономия вынырнула из воды. Старик был счастлив.
Он быстро выбежал на берег и, размахивая высоко над головой каким-то очень большим, в полчеловеческого роста, металлическим сосудом, покрытым водорослями, заорал:
— Я нашёл его, о друзья мои! Я нашёл сосуд, в котором столько веков томится мой несчастный брат Омар ибн Хоттаб, да не померкнет солнце над его головой!Я обшарил всё море и уже начал отчаиваться, когда у Геркулесовых столбов* увидел в зелёном полумраке вод этот волшебный сосуд. (*Геркулесовые столбы: скалы пролива между Средиземным морем и Атлантическим океаном - Гибралтарского пролива).
—Вот он, сосуд, в мечтах о котором я провёл столько бессонных ночей!— продолжал он кричать, потрясая своей находкой.- Возьми его, Волька, и открывай, на радость мне и моему брату Омару.
Прислушавшись на мгновение, он радостно захохотал:
— Ого-го, друзья мои! Омар подаёт знаки изнутри сосуда.
Теперь уже и ребята слышали какое-то тихое тиканье, похожее на тиканье будильника.
— Что же ты, Хоттабыч, говорил, что Омара заперли в медном сосуде, когда сосуд, совсем наоборот, железный? Да ладно уж! Где тут печать? Ах, вот она где! — сказал Волька, осматривая сосуд со всех сторон.
Вдруг он весь побелел, затрясся от ужаса и изо всех сил крикнул:
— Ложись! Ложитесь! Хоттабыч, сию же минуту кидай сосуд обратно в море!
Недоумённо пожав плечами, Хоттабыч поднял тяжёлый сосуд и,размахнувшись, забросил его метров за двести от берега.
На месте падения сосуда раздался страшный грохот, большой водяной столб поднялся над спокойной гладью бухты и с шумом рассыпался.
Мириады оглушённых и убитых рыб всплыли животами кверху на поверхность воды.
Откуда-то бежали к берегу озабоченные люди, привлечённые взрывом.
Мириады оглушённых и убитых рыб всплыли животами кверху на поверхность воды.
Откуда-то бежали к берегу озабоченные люди, привлечённые взрывом.
— Скорее удирать отсюда! — скомандовал Волька, и наши друзья поспешно выбрались на дорогу и зашагали к городу.
— Что ты такого прочитал на этой штуке? — спросил Женя, догоняя далеко ушедшего вперёд Вольку.
— Бомба,значит, эта штука была?
— Мина, а не бомба — поправил его Волька.- Это понимать надо. Подводная мина.
Хоттабыч печально вздохнул.
XХХIII . «Вот он, этот старик!»
Проходя мимо мрачного здания тайной полиции, наши путники увидели, как оттуда вышел под конвоем двух полицейских весёлый рыбак Джованни.
Джованни тоже узнал их и возбуждённо закричал, указывая на Хоттабыча:
— Вот он, этот старый синьор! Он кому угодно подтвердит, что я не вор, а честный рыбак!
— В чём дело, о Джованни? — осведомился Хоттабыч.
— О синьор, у меня забрали монеты и сказали, что я вор. Сейчас меня ведут в тюрьму. Помогите, синьор, объясните следователю, что я не вор!
Через несколько минут следователь, не успевший ещё составить протокол, удивлённо поднял голову, услышав, что кто-то вошёл в его кабинет.
— Это ещё что такое?! — произнёс он зловеще.
— Синьор следователь! Вот он, этот старик, который подарил мне вчера эти проклятые монеты! — победоносно произнёс Джованни, указывая на вошедшего вслед за ним Хоттабыча.
— Не пять, а по меньшей мере пятнадцать тысяч таких монет подарил я ему вчера,- хвастливо сказал Хоттабыч, не замечая предостерегающих знаков всполошившегося Джованни.
Следователь понял последнюю фразу как намёк на возможную взятку, и у него заблестели от жадности глаза.
— У вас, вероятно, много золота?
— У меня его нет ни одного зёрнышка, но достать его могу сколько угодно.
— Сколько угодно? — ядовито переспросил следователь.- Даже миллион золотых лир?
— Что ты, о маловерный следователь, скажешь об этом? — снисходительно произнёс Хоттабыч и принялся извлекать из карманов своих брюк золотые монеты целыми пригоршнями.
Уже на столе ошеломлённого следователя высилась солидная горка монет, когда старик заметил наконец знаки, которые подавал ему Джованни.
— Теперь ты, надеюсь, убедился, что этот благородный рыбак не лгун и тем более не вор? Отпусти же его немедленно.
— Увы, синьор, теперь я вижу, что Джованни не вор,оего стола, и именно поэтому я не могу его отпустить.
— Что такое?! — грозно спросил Хоттабыч.
— Прошу прощенья, синьор, но я теперь склонен верить, что вы ему вчера действительно подарили триста тысяч золотых лир. Сто лир мы у него конфисковали. Теперь я арестую этого… как его э-э-э… Джованни за сокрытие от итальянского казначейства остальных двухсот девяноста девяти тысяч девятисот золотых лир.
— Я просто не успел ещё сдать это золото,- соврал Джованни.
— Всё равно мы бы тебя арестовали,- нагло осклабился следователь. — Впрочем, есть и другой, более приятный выход из этого неприятного положения.
— Какой? — спросили в один голос Джованни и Хоттабыч.
— Взятка, мои уважаемые синьоры. Семья моя столь велика, а жалованье столь незначительно…
— Ни слова больше, о презренный взяточник! Сейчас я пойду и сообщу об этом твоему главному начальнику! — вскричал с непередаваемым презрением в голосе Хоттабыч.
— Вы этого не сделаете по двум причинам, уважаемый синьор,- отвечал ему, нисколько не повышая голоса, следователь.- Во-первых, вам придётся, в таком случае, дать взятку и ему, а во-вторых,- и это самое главное,- вы не выйдете из моего кабинета иначе как под конвоем.
— Почему? — удивился Хоттабыч.
— Потому что я должен арестовать и вас.
— Меня?! Арестовать?! За что? Не ослышался ли я?
— Впрочем, есть и другой, более приятный выход…
— Взятка? — догадался Хоттабыч, и следователь утвердительно кивнул головой, не обратив внимания на то, что старик один за другим выдернул из своей бороды несколько волосков.
— А почему ты украл пять золотых, которые ты отобрал у Джованни? — спросил Хоттабыч, бросив при этом на пол разорванные волоски из бороды.
— Я никогда не ворую вещественные доказательства,- обиделся следователь,- вот они…
Он выдвинул ящик своего письменного стола и… не обнаружил там никаких монет. Он перерыл все ящики, переворошил все бумаги, лежавшие на столе, но ни пяти монет, отобранных у Джованни, ни кучи монет, которые только что извлёк из своих карманов Хоттабыч, он нигде не нашёл. Пропал также составленный им протокол допроса Джованни.
— Это ты украл, проклятый старик! Ты и этот тихоня рыбак! — завизжал от злобы следователь.
Он позвонил в колокольчик, и сразу вошли четыре жандарма с необыкновенно свирепыми физиономиями.
— Обыщите их! — приказал он, указав на Хоттабыча и Джованни.
Однако обыск не дал никаких результатов.
— А ну-ка, заставьте старика заговорить! — приказал следователь и в предвкушении приятного зрелища уселся поудобнее в кресле.
Жандармы молча козырнули и неожиданно для следователя и самих себя вдруг с силой вышибли из-под него кресло и принялись нещадно избивать.
— Что вы делаете, негодяи?! — вопил следователь, воя от нестерпимой боли.- Ведь я вам приказал обработать арестованных, а не меня!
Убедившись, что следователь потерял сознание, жандармы, как по команде, тяжело вздохнули и принялись тузить друг друга до тех пор, пока один за другим не попадали на паркет в полнейшем изнеможении.
— Ну, теперь, о драгоценный мой Джованни, всё как будто в порядке,- удовлетворённо произнёс Хоттабыч.- Уйдём же поскорее из этого негостеприимного дома.
Километра два они прошли, не проронив ни единого слова. Потом Хоттабыч задумчиво сказал:
— Насколько я сейчас понимаю, о досточтимые мои спутники, золото, которое я вчера подарил Джованни и его друзьям, ничего, кроме горя, не может им принести. Я теряюсь в догадках, чем бы мне их всё-таки отблагодарить…
— Прошу вас, синьор, не дарите нам ничего! — взмолился с ужасом в глазах Джованни.- Чемоданы мы продадим сегодня же и выручим за них достаточно денег.
— Золотых денег? — спросил Хоттабыч.
— Нет, обыкновенных, бумажных.
— А как они выглядят, эти обыкновенные бумажные деньги?
Джованни показал Хоттабычу мятую бумажку достоинством в пять лир.
Старик внимательно осмотрел её и, ничего не сказав, вернул рыбаку обратно.
У берега моря наши путешественники горячо распрощались с Джованни.
Весело посвистывая, он приблизился к месту, где сегодня утром оставил лодку со своими товарищами, и увидел, что перед рыбаками на корме лодки лежит большая груда бумажных денег.
Это были настоящие деньги, каждая бумажка достоинством в пять лир, и самый привередливый чиновник из казначейства не обнаружил бы в них ничего подозрительного, пока не обратил бы внимания на номера.
Все десять тысяч бумажек, неожиданно очутившихся на корме лодки, были за одним и тем же номером. Это был тот самый номер, который стоял на бумажке, показанной Джованни незадолго до этого Хоттабычу.
Хоттабыч, убедившись, что в Средиземном море Омара ему не найти, предложил отправиться на берега Атлантического океана. Само по себе предложение было в высшей степени заманчивое. Однако неожиданно против этого возразил Волька, заявивший, что ему нужно завтра же обязательно быть в Москве, по причинам, которые он не считает возможным сообщить.
Тогда Хоттабыч решил временно отложить дальнейшие поиски Омара Юсуфа ибн Хоттаба. Через пятнадцать минут, когда ещё не все избитые жандармы пришли в себя, взвился в воздух и мгновенно скрылся за горами ковёр-гидросамолёт «ВК-1»
Ещё через три часа ковёр-гидросамолёт благополучно снизился у пологого берега Москвы-реки.
XХXIV Самая короткая глава
В жаркий июльский полдень от Красной пристани Архангельского порта отчалил ледокольный пароход «Ладога», имея на своём борту большую группу экскурсантов-стахановцев. Духовой оркестр на пристани беспрерывно играл марш. Провожающие махали платками, кричали: «Счастливого плавания!»
Пароход осторожно выбрался на середину Двины и, оставляя за собой белоснежные облачка пара, поплыл мимо множества советских и иностранных, океанских и речных судов, держа курс на горло Белого моря.
Толпившиеся на спардеке экскурсанты на целый месяц прощались с Архангельском и Большой землёй.
— Волька! — крикнул один из экскурсантов другому, озабоченно шнырявшему у капитанской рубки.- Куда девались Серёжка с Хоттабычем?
Из этих слов наблюдательные читатели могут сделать безошибочный вывод, что среди экскурсантов находились и наши старые знакомые.