В тот момент когда "Элеонора" разбилась, я как раз закончила писать дневник и перечитывала ранние запили. Я даже не успела положить его на место. В воде я оказалась с ним в руках. Похоже я все время не выпускала его из рук, поэтому теперь я имею возможность писать. Как он не выпал пока я была без сознания я не знаю. Бумага действительно не испортилась от воды. Я высушила его и в нем можно писать дальше. В переплет было засунуто два карандаша, я запихала их туда пока читала, так что мне есть чем делать записи. Зачем я пишу это? Не знаю. Может быть, когда-нибудь этот остров найдут люди и именно из моего дневника они узнают, что здесь 19 сентября 1807 года разбилась яхта "Элеонора" с капитаном Себастьяном Валуа, его семьей и командой. Что здесь на этом острове похоронены матросы Педро, Джастин и Дук, к сожалению их фамилий я не знаю. Тело Пончика я не нашла, видимо его унесло обратно в море. Для ребят, обломками досок я выкопала неглубокую яму на берегу, там, куда не достают волны, и похоронила их там.
Самым ужасным была необходимость снять с них одежду, но мне пришлось сделать это, иначе я просто замерзну здесь. Ночи сейчас холодные.
Простите меня ребята.
Остров, на который я попала, необитаем, так что я теперь Робинзон Холи Валуа. Мне страшно. Здесь есть вода, много фруктов и рыбы и птиц, здесь нет хищников, по крайней мере, я их не видела, но я здесь одна.
У Джастина в кармане я нашла кремень, так что огонь у меня есть, за поясом у Дука был топорик, так что я смогла нарубить веток и сделать себе что-то вроде шалаша, но от дождя он спасает плохо. Поэтому я ночью греюсь у огня, а днем, когда кончается дождь сплю. Я устала плакать или у меня кончились слезы. Я должна быть сильной я должна выжить и меня найдут, обязательно найдут и я смогу вернуться домой. Хотя… У меня больше нет дома, ведь дом это семья, а семьи у меня больше нет.
30 сентября.
Ноги заживают, теперь гораздо быстрее. Здесь сыро и раны начинали гноиться, чтобы остановить гноение я решила прижечь раны раскаленным лезвием топора. Господи, как же это больно, но я вытерпела и даже смогла заставить себя прижечь вторую ногу, а это было гораздо сложнее чем первую, ведь с первой я не знала что будет ТАК больно.
Я перебралась жить в глубь острова, там немного суше и не такой сильный ветер. Там я нашла дерево с большими и плотными листьями, они не пропускают воду внутрь домика и вот уже второй день я сплю на сухой подстилке.
Дом получился случайно. Я нашла место где три дерева оплетены лианами. Мне осталось только соединить с ними лианой четвертое дерево, обрубить лишние лианы и вплести их в стены. Возилась я со стенами три дня, но работы еще много. Но самое главное я сделала непромокаемую крышу. Из кокосовых орехов я сделала себе посуду, правда она сгорает, поэтому варить что-нибудь у меня не получается, но я нашла тонкий и гадкий камень, если положить его на огонь, а на него рыбу, то получается что-то вроде сковороды. Очень не хватает соли, я вспомнила, что на уроках химии нас учили добывать соль из соленой воды, но чтобы выпарить воду нужна не сгораемая емкость, а у меня такой нет. Так что приходится пока обходиться фруктами и жареной рыбой.
2 октября.
Я сделала себе посуду. Как же мне сразу не пришло в голову сделать посуду из глины? Надо же было столько мучаться.
Итак эта гениальная идея осенила меня вчера утром, когда я сидела на самой высокой точке острова и смотрела не видно ли кораблей. Кораблей я не увидела, но мысль с посудой меня осенила. Я тут же принялась за дело. Гончар из меня оказался неважный, но тут уж не до дизайна. После того как я слепила посуду, встал вопрос об обжиге. То что посуду надо обжигать я знаю, но вот как это делается я не в курсе. Но спросить не у кого и пришлось экспериментировать. Несколько тарелок я поставила на солнце, а несколько стала обжигать на огне. Но видимо обжиг должен выглядеть иначе, т. к. тарелки лопнули. С солнечным обжигом тоже ничего не вышло, ночной дождь их уничтожил. Со своими экспериментами я провозилась весь день и совсем забыла, что кроме меня еды достать тут некому, поэтому мне пришлось обходиться остатками фруктов. Сегодня с самого утра я налепила себе побольше посуды, причем я сделала ее из двух видов глины. Одну я взяла прямо на берегу, а вторую сделала сама. Не знаю, насколько верно я ее делала, но пока изделия и из той и из другой не рассыпались. Я заметила что те черепки, которые остались вчера в костре стали очень прочными, значит я иду верным путем, осталось только добиться того чтобы посуда не рассыпалась на огне. В первой половине дня часть плошек я оставила на солнце, а когда начался дождь убрала под крышу, завтра я снова выставлю их на солнышко, а потом попробую поставить на огонь. Вторую часть я решила обжигать помедленнее. Я не ставила их в огонь, а держала над огнем постепенно ворочая. Этот эксперимент окончился неудачей. Первую плошку я разбила, потому что у меня устали руки и я не смогла удержать ее палками. Вторая разбилась, потому что палки прогорели. Разозлившись я забила огонь и кинула в угли чашку, которая до этого сохла на солнце и ушла собирать себе поесть. Когда я вернулась, костер погас, но чашка не разбилась и даже не треснула, она стала твердой, как настоящая. И вода из нее не вытекает. Завтра на углях обожгу несколько тарелок и кастрюльку. И попробую обжигать на раскаленных камнях, может получиться.
15 октября.
С посудой я разобралась. На это ушло много времени, но у меня получилось. Теперь я могу есть не только фрукты, но и готовить себе что-нибудь. На это что-нибудь тоже ушло много времени. На моем острове есть и рыба и птицы, но сами ко мне на стол они не приходят, а ловить их мне нечем. Для рыбалки я сделала себе гарпун, такое копье с сучком, но пока получается плохо, я все время промахиваюсь.
С птицами получается еще хуже. Делать силки я не умею, а после нескольких попыток ловить их петлей, я оставила эту идею. Но я нашла несколько птичьих гнезд, сейчас там яйца и теперь я иногда балую себя яичницей.
Через 4 дня будет месяц как я здесь. Не думала что проживу столько, в тот ужасный день я думала что умру мучительно но быстро. Но я выжила и даже умудряюсь нормально существовать. Хотя иногда возникает вопрос.
ЗАЧЕМ?
Зачем я бьюсь за жизнь? Зачем пытаюсь наладить быт? Если меня не найдут, то рано или поздно я сойду здесь с ума. Я уже замечаю что многие слова я заменяю просто на звуки. Я рычу когда злюсь, я фыркаю от удовольствия когда купаюсь, т. е. я дичаю. Даже если предположить что меня рано или поздно найдут, то кого они найдут? Кем я стану?
1 декабря.
Господи, зачем ты оставил меня в живых? За что? Что я сделала такого, что ты обрек меня на такие муки? За что ты убил мою семью и за что я терплю этот ужас?
ЗА ЧТО? ЗА ЧТО? ЗА ЧТО?
Я больше не могу, я устала, я хочу умереть.
10 декабря.
Я не смогла.
Оказывается убить себя очень сложно. Я решила броситься со скалы в море, но там оказалось глубоко и я не разбилась, тогда я решила плыть до тех пор пока не утону и поплыла, но когда силы уже оставляли меня я увидела впереди остров. И я сдалась. У меня не хватило сил и мужества проплыть мимо и утонуть как я того хотела, я поплыла к острову.
Этот остров гораздо больше моего. На нем больше живности, но есть хищники. Я их не видела, но очень отчетливо слышала ночью, а утром нашла результаты их охоты, вернее остатки от того что когда-то было оленем или кем-то еще. Скорее всего, это хищники из кошачьих и судя по следам довольно крупные.
Весь остров я обойти не смогла, но по-моему он тоже необитаемый. Я провела на нем два дня и вернулась на свой остров. Вернуться оказалось очень сложно. Если туда я плыла с целью утонуть, то ко времени возвращения я успокоилась, а расстояние между островами оказалось очень не маленькое.
Вот почему так? Когда я хотела умереть, у меня ничего не вышло, но как только я решила, что пожалуй умереть я еще не готова и решила вернуться, то у меня едва хватило сил доплыть.
Купание не прошло для меня даром, я заболела. Ну что ж, еще одна грань моего одинокого существования. Мне некому подать хотя бы чаю с малиновым вареньем. Некому пожалеть меня, некому посочувствовать. Я лежала с температурой четыре дня. Мне было очень плохо. Но Богу было угодно помучить меня еще и я пошла на поправку. Самое ужасное, что я не знаю как бороться с болезнями, я не знаю никаких лекарственных трав. Я и дома то их не знала, не говоря уже про этот остров. Можно конечно понаблюдать за тем, чем лечатся животные, но что мне это даст? Даже если я определю лечебную траву, совсем не факт что она окажется полезной и для меня и потом, как я буду ее употреблять? Просто жевать? Или может быть надо делать отвар? А если отвар то как?
Я решила изменить свою жизнь. Я буду тщательнее следить за собой, буду стараться разговаривать с собой вслух, чтобы не утратить речь. Я организую свой день так, чтобы заниматься поисками и добычей еды только первую половину дня, а вторую половину я буду посвящать совершенствованию своего дома и быта.
Я решила изменить свою жизнь. Я буду тщательнее следить за собой, буду стараться разговаривать с собой вслух, чтобы не утратить речь. Я организую свой день так, чтобы заниматься поисками и добычей еды только первую половину дня, а вторую половину я буду посвящать совершенствованию своего дома и быта.
Решить то я решила, но вот сделать это оказалось не просто. Я сделала себе расческу, но расстояние между зубьями у нее крупновато, поэтому расчесывает она плохо. Но даже этой расческой с волосами я мучалась несколько часов. Я совсем себя запустила. Но я почти расчесала. Я разобрала колтуны и выдрала колючки. Потом меня осенило, что расческу можно сделать из глины. Я сломала три расчески, но теперь волосы в порядке. Я сделала себе много расчесок и гребешков, получилось неказисто, но зато у меня есть запас. Осталась проблема чем мыть голову. До сих пор я пользовалась особой пылью с западной части острова, я видела что там пылевые ванны принимают животные и птицы. Но надо бы придумать что-то еще.
За время пребывания здесь я очень похудела, а после болезни стала вообще похожа на ходячий скелет. Мне нужно мясо или на крайний случай рыба. Завтра же займусь рыбалкой. Надо просто не сдаваться и рано или поздно у меня получится. И придумала как сделать захлопывающиеся силки, надеюсь тоже получится.
15 декабря.
С рыбалкой я решила повременить я боюсь что еще день проведенный в воде убьет меня. Поэтому я занялась охотой. Я сделала из веток ловушку. Ветки я крепила друг к другу травинками, сначала было не очень прочно, но потом я нашла достаточно прочную траву. Сложнее оказалось с дверцей, она ведь должна захлопываться, но у меня получилось. Я сделала три такие ловушки и поставила в разных частях острова. Сначала я бегала проверять их каждые несколько часов, но потом устала и оставила без присмотра до утра. Утром я обнаружила что в одну из них попалось что-то похожее на крысу, вторая пуста и приманки там нет, а третья вообще сломана. Интересно, что за животное ее сломало? Пойманной зверюшке я очень обрадовалась, но потом поняла что поймать — это еще половина дела. Её еще надо убить, снять с нее шкурку и отварить. А это большая проблема. Во-первых, я не знала, кусается ли она, а она скорее всего кусалась. Я бы тоже кусалась, если бы меня поймали для того чтобы съесть. А во — вторых, я никогда не убивала животных. Помню как горько я плакала, когда в детстве, ребята забили камнями нашего кота, а сейчас я должна была убить сама. Первым желанием было отпустить его на волю, но я прекрасно понимала, что без мяса я не смогу, что одних фруктов мне мало, да и потом уже поперек горла стоят эти фрукты. Тогда я решилась. Я взяла свой гарпун и попыталась заколоть его сквозь прутики силка. Господ, сколько же было крови. Убить его я смогла только минут через десять. Мне уже не хотелось ни мяса, ни есть вообще. Я чувствовала себя жестоким животным. Но я вспомнила что решила не сдаваться и понесла тушку домой. Разделать ее оказалось не менее сложно. Меня тошнило, я пыталась не смотреть, но так не получалось вообще ничего. Каменным ножом, который у меня был, просто резать фрукты и ломать панцири вареным крабам, но вот разделать животное оказалось не просто. Я бросала это дело несколько раз и где-то с третьей или четвертой попытки у меня получилось. Я убрала внутренности, сняла кожу и отрезала голову. Сколько времени его надо было варить я не знала, поэтому варила на глаз. Я не могу сказать было ли оно вкусным, но это было мясо. После некоторых колебаний я поставила силки снова. Пока они пусты, но в них должно что-нибудь попасться.
Еще я сделала себе лук. С тетивой пришлось повозиться, но я нашла подходящую, осталось только научиться стрелять, как следует. Пока я тренируюсь около дома, получается неважно, но за день тренировок некоторые успехи есть.
1 января 1808 года.
С новым годом тебя, Холи Валуа.
Господи, сделай так, чтобы следующий год я встретила не здесь, пусть меня найдут или пусть я умру, но не обрекай меня на долгое существование на этом острове.
2 января.
Позавчера я устроила себе праздничный ужин. Мне повезло и я смогла подстрелить пеликана. Из воды достать его было не просто, поэтому в следующий раз буду охотиться на сухопутных птиц. Итак праздничный ужин состоял из жареной птицы, фруктового салата и неудавшегося виноградного вина. Винодел из меня никудышный, поэтому пришлось в срочном порядке делать сок из свежего винограда.
Потом всю ночь я плакала, вернее даже будет сказать выла. Я ушла к морю, чтобы не громить дом и вышвырнула остатки еды в воду. Мне стало легче, когда я выплакалась, немного легче. На утро я конечно пожалела что выбросила пеликана, там много оставалось, но мне надо было как-то выплеснуть гнев, боль и обиду или еще что. Я просто не могу сказать что это было.
А сегодня ночью мне приснился сон, как будто я и мама стоим на причале, а к берегу подходит корабль отца. Он машет нам, мы машем ему. С нами на причале жены и подруги моряков, они тоже пришли встречать своих мужчин из плавания. Папа сходит по трапу, мы обнимаемся и идем домой. Сон был такой реалистичный, такой настоящий, что когда я проснулась мне было очень плохо. Наверное это и называется "душа болит". Я плакала, то тихо, то громко и навзрыд.
Странно но успокоившись, я поймала себя на мысли, что я стесняюсь плакать громко, как будто кто-то осудит меня за это, как будто я кому-то доставлю неудобство. Я здесь четвертый месяц, а до сих пор живу с огдякой на неведомого кого-то. Хотя может это и к лучшему, это не дает совсем распуститься, а может это сумасшествие? Оно наступает, а я даже не замечаю?
10 января.
Вчера я поймала рыбку, красивую такую, яркую рыбку. У меня мелькнули сомнения, стоит ли ее есть, не является ли столь яркая окраска предупреждением что она ядовитая, но я не послушала свою интуицию и съела ее. Господи, как же мне было плохо. Мало того что меня вывернуло наизнанку, живот болел так, как будто я проглотила горящих углей. Ни вода ни сок не помогали. Я каталась от боли, я кричала в голос, забыв о своем решении не уподобляться животным. Не помню как я оказалась на берегу, но боль отпустила именно там. И когда я лежала на берегу в полном изнеможении, не имея сил двигаться, меня посетила мысль, что остров Лалуа, менее красивый чем мой, я называла раем меньше чем пол года назад. Окажись я здесь при других обстоятельствах, я бы, наверное, решила, что именно таким и должен быть рай, а сейчас он кажется мне адом.
Если бы "Элеонора" не разбилась о рифы, и мы нашли бы этот остров все вместе, мы бы дали ему имя Санта Моника, как и обещали Джонсу. И я с восхищением описывала бы его в своем дневнике. Если бы, если бы………
А на небе надо мной было огромное звездное небо, но рядом не было Алехандро и некому было рассказать мне как называется какая звезда и где какое созвездие. Так прямо на берегу, под открытым небом я и уснула.
Сегодня мне легче, но сильная слабость и есть совсем не хочется. Надо быть осторожнее с рыбой, но черт возьми, они там почти все красивые и яркие.
19 февраля.
У меня новая проблема — совсем износились туфли. Я старалась починить их как могла, но вчера они рассыпались совсем. Ходить босиком мне тяжело, я часто раню ноги, да бегать босиком не удобно. Не то чтобы мне приходилось часто бегать, но иногда надо передвигаться быстро. Ботинки, которые я сняла с Педро мне очень велики и даже, если забить в них листьев, то ходить можно, но очень неудобно. Можно конечно обрубить у них носы, но я боюсь испортить последнюю нормальную обувь. Одежда тоже выходит из строя. Я стараюсь беречь ее, но получается плохо. Морская вода губит материал, а ловить рыбу без рубашки нельзя, я сильно сгораю на солнце. Помниться мне в книге про Робинзона говорилось что он делал себе одежду из шкур, но у меня нету еще столько шкурок, чтобы можно было сделать нормальную одежду и с иголками проблема. Если в ткани я еще могу проковырять дырочку острой палочкой, то со шкурками выходит хуже.
1 марта.
Начинается осень. Этого пока не чувствуется, но к зиме я решила приготовиться. Я не знаю какой здесь будет зима, надеюсь что не очень холодной.
Я сделала себе запас сушеной рыбы и мяса сусликов. Я не уверена что это суслики, но я их так назвала. Позже я наберу орехов, пока они еще не созрели и высушу еще фруктов. Надеюсь зимой здесь все же есть чем питаться и с голоду я не умру.
К берегу подошли акулы, много акул. Раньше я здесь видела одну акулу, но теперь их очень много, и этот факт оставляет меня без рыбы. Эти твари очень хитрые и заплывают не только на мелководье, где я ловлю рыбу, но и в реку. Так что купаться теперь тоже опасно. Чтобы искупаться мне приходиться ходить далеко к истоку реки, туда они пока не доплывают.
5 марта.
Новостей несколько, хорошие и плохие. Хорошая новость — это то что мне удалось поймать акулу. Она не большая, но все-таки гораздо больше любой рыбы, которую я ловила раньше. Похоже что это детеныш или молодая особь. Теперь у меня есть ее шкура, похожая на наждак и острые акульи зубы.