— Может, что-то большее стоит за смертью ресторатора? Паша же этим делом занимался?
— Да ничего там не стоит! Вот за смертью его телохранителя — да, кое-что есть. Посему второй четкий вопрос: Бычков говорил тебе что-то о стволе, из которого на Москве-реке убили Бислана и лодочника?
— Что снайперская винтовка, скорее всего, взята из арсенала спецназа.
Амирханов наконец-то перестал быть изваянием, шевельнулся, сказал то, что обычно не говорят в адрес мертвых:
— Дурак!
Славин оказался чуть разговорчивее:
— Будь он живой, я б ему по морде съездил, хоть Паша и сын генерала. Понимаешь, раз тебе сказал, то не исключено, что и другим — тоже. Да еще специально подчеркивал, что именно этим вопросом занимается. Когда такие факты всплывают — это уже серьезно. За это убивают.
6Волин сидел мрачный, сосредоточенный, и водитель Рассадина, желая поддержать напарника, своими дурацкими репликами только ухудшал его настроение.
— Волин, — говорил он, держа руль, — ты не переживай, Константин Евгеньевич хозяин слова, я его давно знаю. Если пообещал за Панина заплатить, то заплатит. Цена, конечно, разная будет. Одно дело — если завербуешь, чтоб на нас работал, и другое — когда шлепнуть придется. Тебе что легче?
— Это как спорить, что слаще — хрен или редька.
Водитель заржал:
— Тоже правильно. Но в любом случае на Канары съездить хватит. Ты оттуда ракушек для аквариума привези. У меня аквариум хороший... Слышь, что сказать хочу. Вербовать — одна канитель. Пулю в сердце пустить проще.
— Ты много пускал?
Водитель нахмурил лоб:
— Не было у меня такого, но теоретически готов. Чего там сложного, подошел, пиф-паф — и получай денежки. Константин Евгеньевич заплатит.
— Заплатит. Пулей, как обычно, платят заказчики исполнителям.
У водителя даже руки дрогнули, машина заметно вильнула.
— Ты что, Волин? Ты уже проверенный человек, а шеф проверенными дорожит. И в голову такое не бери! А потом, Рассадин и ко мне прислушивается, я ему о тебе только хорошее говорю. Нет, плохие мысли из головы выкинь. Я, скажу честно, даже завидую тебе. Канары — это круто!
— Раз завидуешь — давай поменяемся, — сказал Волин. — Мало того что Рассадин заплатит, так и я еще подкину.
— Не... Что мне на Канарах делать? Я и плавать толком не умею... Так, метро справа. Ты здесь выходишь?
Волин неохотно вылез из салона, пошел к светофору, чтоб перейти дорогу, и только когда загорелся зеленый, водитель, глядя ему в спину, набрал номер Рассадина.
— Константин Евгеньевич, наш друг гулять отправился. «Маячок» я ему нацепил, так что переговоры послушаю и вам доложу. Сразу же, конечно...
А Волин подошел к книжным развалам, к столику, за которым стоял Мишка.
— Привет, Миша.
Гречихин совсем не обрадовался появлению сослуживца и даже, кажется, не удивился.
— Привет, Волин. Что интересует из кладезя знаний?
— А что посоветуешь?
— Есть книжонка, тебе подойдет: «Сто знаменитых предателей».
Волин понял, что дальнейший разговор на вольные темы у них не получится, и перевел его на рабочие рельсы:
— Мне надо с Паниным встретиться.
— А ему это надо?
— Думаю, да.
— Попросить прощения хочешь за то, что топил его?
— Я озвучил то, что мне приказали.
— Мне думается, Абрамов не просто приказал, а заплатил тебе за это, так?
— Гречихин, давай эту тему закроем. Помоги Панина увидеть.
— Я на роль сводника не гожусь. Если очень надо — найдешь.
— В том-то и дело, что некогда мне искать. Потому тебя прошу: передай ему, пусть исчезнет на время. Его заказали, понял? Я стрелять не буду, но есть те, которые это сделают. И еще: адрес Ларисы там знают. Я, я, дурак, его сказал.
Весь этот разговор прекрасно слышен водителю. Он поправил наушник и вздохнул:
— Действительно дурак!
7Станислав Викторович зашел к нему с утра, и Вадим сразу отметил, что у шефа воспалены глаза. Такие глаза бывают от бессонницы. В кабинет попробовала было заглянуть секретарша, но Станислав Викторович остановил ее:
— Юля, меня минут двадцать ни для кого нет.
— А ваш утренний кофе сюда?
— Сюда ничего и никого не надо.
Секретарша тотчас закрыла дверь, а шеф, сложив руки на груди, остановился напротив вставшего с кресла Панина:
— Вадим, после смерти Алана я у Рассадина теперь единственная мишень, так?
— Скорее всего, да, Станислав Викторович. Я так понял, вы не выспались, потому что Жене опять всю ночь звонили?
— Ты всегда все правильно понимаешь, Вадим. Трубку мы не снимали, но это же не выход. Бесконечно так продолжаться не может.
— Дайте команду, и мы изберем лучший способ защиты — нападение.
Станислав Викторович нахмурился:
— Мы уже говорили на эту тему. Нет! Меня бы устроило другое: если он перестанет претендовать на мой бизнес и назовет сумму, которая его устроит... И которая меня, естественно, устроит... Он получит ее и уедет в свою Испанию.
— Чтоб вернуться опять через пару лет и начать все сначала?
— Не начнет, если мы выкупим сейчас все бумаги.
— Но мы даже не знаем, что такое — все! Рассадин может отдать только часть, другие прибережет для будущего...
— Нет, — горько улыбнулся Станислав Викторович. — Свои грехи я знаю в полном объеме и индульгенцию выплатить готов лишь за все сразу. Посему, Вадим, давай возобновим с ним контакты, а пока они будут идти, прошу тебя найти человека, который решал бы вопросы безопасности Жени.
Панин кивнул:
— Там Коленька пока, но мы действительно разрываемся...
И тут зазвонил телефон. На связь вышел Гречихин:
— Вадим, важнейшее дело! Можно к тебе приехать?
— Ты не доедешь, обязательно влипнешь в какую-нибудь историю. — Он прикрыл трубку ладонью и обратился к шефу: — Есть один человек. Его можно использовать для подхвата, дней на пять, на неделю.
Тот кивнул:
— Заплатим столько, сколько скажешь.
— Тогда я прямо сейчас поеду с ним на встречу.
И вот уже Панин с Мишкой едут в сторону Чертаново, где проживает пассия шефа. Мишка рассказывает о встрече с Волиным.
— Сдал Ларису, представляешь? И сам же признался в этом. Ну не скотина?
— Спасибо хотя бы, что предупредил. Будем думать, как быть. А я тебе шабашку нашел, брат. Работы — на неделю, заплатить обещают нормально...
Вадим рассказывает, что за работенка предстоит, Мишка слушает, прикрыв глаза, чтоб ни на что не отвлекаться. Потом начинает говорить сам:
— Насчет Ларисы — с Андрюхой свяжись, у него есть координаты нашего дома отдыха, что на Рузе. Отправь ее отдыхать, туда никто из чужих не сунется.
— Хорошая мысль.
— Правда, сам Андрюха в нирване пребывает...
— Что так?
— Да накладка вышла с девочкой, которую ты ему в подарок посылал. Но это ничего. Теперь — по этой самой Евгении. Мне что нужно, командир: адрес Рассадина, есть ли у него дача, круг знакомств, кто на него пашет...
Панин резко сбавляет скорость, занимает правый ряд:
— Еще слово — и я тебя прямо здесь высажу, понял? Какие на хрен адреса и дачи?! Получил конкретное задание — вот его и выполняй! Будешь проявлять самодеятельность — иди в магазин картошку грузить.
Гречихин мог бы на такие слова и обидеться, но не обиделся: он хорошо знал командира. Потому сказал спокойно:
— Все заметано. Раз мелкая вспашка нужна — будет мелкая.
— Сил и средств для большего нет, — хмуро, чувствуя себя виновным за вспышку, уточнил Панин. — Ты о прописных истинах говоришь, но добро на их реализацию мне не дают. Потому ограничимся элементарным. Все, приехали.
Они остановились у нужного дома, к машине тотчас подошел Коленька.
— Вводи нашего друга в курс дела, — сказал ему Панин. — Мы только накоротке переговорили.
Мишка вылез из салона, Панин тронулся было с места, но потом сдал назад, подозвал Гречи-хина:
— Миш, еще раз очень прошу: не ищи на задницу приключений, ладно?
— Так здесь их и искать негде!
— Найдешь, была бы задница! Значит, так: пей с женщиной кофе, сопровождай ее в магазин, прогуливайся у подъезда. В общем, не стесняйся демонстрировать, что ты есть. И все!
Может, он еще бы что сказал, но засигналил грузовик, потребовал, чтоб Панин пропустил его на узкой дорожке. В доме шел ремонт, грузовик вез рулоны толя для перекрытия крыши. Вокруг было полно рабочих в оранжевых куртках.
Панин взмахнул рукой и уехал.
8— Я тебя вот чего пригласил: думаю, нам как никогда надо держаться друг за друга. Ты не хочешь связываться с Паниным, я тоже не представляю, как его можно убрать.
Водитель Рассадина и Волин сидели за выносными столиками в парке у кафе, уже поели, попили кофе, рассчитались с официантом и вели теперь беседу, правда, совсем не праздную.
— Он, скорее, нас всех уберет, — сказал Волин.
— Он, скорее, нас всех уберет, — сказал Волин.
Рядом с ними уселась развеселая компания, и они продолжили разговор, уже прохаживаясь по плохо освещенным аллеям.
— Но Константин Евгеньевич все же наш кормилец, и он требует...
— Пошел он к черту, этот Рассадин! На нем белый свет клином не сошелся, лично я найду себе работу.
Водитель вздыхает, потом неожиданно резко меняет тему:
— А хочешь, покажу, где белка живет? — Он сворачивает на тропу, ведущую в глубь парка. — Я для нее фундучных орешков припас, держи, покормим.
Волин нехотя берет орехи, идет вслед за напарником. Тропа оборвалась, здесь темно, трудно что-то рассмотреть, но водитель уверенно тычет пальцем в крону дерева:
— Вон, видишь? Иди сюда, отсюда лучше видно.
Волин подходит к дереву, водитель оказывается за его спиной, вытаскивает пистолет, направляет его в затылок бывшему спецназовцу.
Но Волин знал, что от этого типа можно ожидать всего. Он резко пригнулся, ударил ногой по руке с пистолетом, поймал взлетевший вверх ствол и тут же рукояткой стукнул водителя по виску. Тот упал, не сразу стал подниматься на колени, обхватил голову руками.
— Спиной ко мне! — приказал Волин.
Водитель беспрекословно повернулся, зажмурил глаза, ожидая выстрела в затылок.
Волин же и не думал стрелять. Он вынул из пистолета магазин, а само оружие бросил в сторону, в высокую траву. Услышав чьи-то шаги по тропе, неслышно отступил, растворился в темноте.
По тропе же шел парень, на ходу расстегивая ширинку — видно, пива много выпил. Сделал бы он свое дело и ушел, но тут почти рядом с собой, за толстым стволом дерева, услышал чей-то голос:
— Я клянусь! Никогда в жизни... Не стреляй!
Парень затоптался, мало что понимая, глядя
на темный силуэт стоявшего на коленях мужика. А тот продолжал:
— Хочешь, денег дам? У меня есть, я скопил. Дам и исчезну.
— А чего мы такие добрые? — спросил парень.
Водитель был до того напряжен, что не уловил разницу голосов.
— Не надо издеваться! Жить хочу.
— Ну, если так, давай.
Водитель только теперь что-то начал соображать, повернулся, увидел незнакомца, схватился с колен. Глаза его сузились, стали злыми, сжались кулаки... Но женский голос спросил поблизости: «Ты скоро там?» И водитель, как и ранее Волин, зашагал за деревья.
ГЛАВА 7
1
Рассадина, человека, всегда уверенного в себе, сейчас трудно было узнать. Последние дни шли совсем не так, как он хотел. То ли жизнь в России изменилась, а он воспринял ее по-старому, то ли постарел и перестал мышей ловить, то ли вообще не за свое дело взялся... Но отступать поздно, игра идет большая, в нее вложены последние средства.
Не до ресторанов уже. Кому-то еще он пыль в глаза пустить может, но сам — сидит в грязной забегаловке, жрет беляш с непонятным пойлом, которое тут назвали кофе.
Утром он прочел в газетах, что в городском парке был найден пистолет, и не какой-то там «Макаров», а из марок, идущих на вооружение спецслужб. Только что он переговорил с Абрамовым. Тот требует деньги, ему до лампочки проблемы Рассадина, ему надо решать свои задачи: чтоб выплывающие стволы не связывали с его именем. О том, чтобы войти в долю бизнеса Стаса, уже можно не мечтать, — тут хотя бы что-то с него содрать. Но рядом со Стасом Панин, и потому к богатенькому Буратино никак не подобраться.
Что придумать, что?
Даже несмотря на голод, избалованный желудок отказывается принимать беляш, и Рассадина мутит от коричневой бурды в стакане. Константин Евгеньевич выходит из столовой, идет к машине, где за рулем дожидается его верный водитель. Тупой дурак. Ему ничего нельзя поручить. Но ведь и нет рядом того, кому можно.
Рассадин садится на заднее сиденье:
— Почему ты не застрелился?
Водитель испуганно оглядывается на него, отвечает:
— Так пистолета же не было, Волин выбил у меня пистолет.
— Только это, значит, и помешало тебе совершить благородный поступок.
— Какой? — не понял водитель.
Рассадин лишь рукой махнул:
— Сейчас сделаем одну интересную попытку. Иногда вслепую, с наскока, получаются гениальные результаты. Волин как-то называл адрес девки Панина. Можешь вспомнить?
— Называл? Я даже это не помню...
— А я помню. Соловьева, двенадцать. Вот номера квартиры мы не знаем, однако если ориентироваться на удачу... Доставай карту — где эта Соловьева? Если сейчас получится у меня, да еще получится у Хряка, мы в дамках, понял? Я сломаю Стаса!
2— Вадим, да не хочу я ни в какие рестораны!
— Это не ресторан, но вполне приличное заведение.
— Не один черт?
— Здесь подают нормальное вино — испанское домашнее.
— И вина не хочу.
— Здесь тебя ждет сюрприз...
В общем, уболтал Панин Андрея и затащил его в ночной клуб. Вино действительно оказалось хорошее, и Андрей, выпив полбокала, даже разговорился:
— Вадим, помнишь, под Ведено, в сторону Харачоя, мы лежали в траве, высокая такая трава, как сельдерей, только черная каемка снизу?
— Видишь, как вино сразу по мозгам бьет! — заулыбался Панин. — Сельдерей вспомнил.
— Да нет же, я говорю, как сельдерей. Знаешь, это мог быть сильфий, Настя мне о нем рассказывала...
— Вот ей сейчас про Ведено и напоешь. Кстати, не знаю, зачем она тебе Настей представилась, но имя ее — Наташа.
На сцене работала худенькая девочка — смотреть не на что, и хорошо, что стриптизом она не занялась, даже майку с себя не сняла. Прогибалась хорошо, гуттаперчевое создание, но публику не завела.
Она убежала за кулисы, и к шесту вышла другая дива, встреченная аплодисментами.
— Узнаешь? — с улыбкой спросил Панин.
— Кого?
— Настю-Наталью, кого же еще... Ты чего так смотришь ошарашенно?
— Это не она, Вадим...
После своего номера Наталья, переодевшись, подсаживается к ним.
— Вадик, прости, так получилось, я бы сразу вернула деньги, но у меня же нет твоего сотового...
Она лезет в сумочку, а Панин спрашивает:
— Сдала сессию?
— Она только начинается.
— Когда сдашь, да диплом получишь, да первую зарплату — тогда и рассчитаемся.
— Ой, Вадик, какой ты умничка. Вы еще раз простите меня, ребята.
Когда вышли на улицу, Андрей сказал:
— Так Настя, оказывается, никакого отношения к этим шестам... Господи, она же меня за идиота приняла!
— Ищи, извиняйся. Как искать — не мне тебя учить. Где в Москве на биологов учатся, кто практику под Дубной проходил? Простая арифметика. Если хочешь, помогу. Слушай, а может, Наташа пока сойдет? Эффектная женщина...
— Да иди ты...
Андрей не успел сказать, куда именно посылает друга, поскольку зазвонил телефон.
— Братишка, — услышал он голос Мишки. — Если Панин рядом, сделай так, чтоб до него звуки не долетали. Задание тебе на завтра. Объясню подробности при встрече, а пока запоминай адрес...
3А звонил Мишка вот по какому случаю.
С Коленькой они обходили двор, знакомясь с местными достопримечательностями.
— Смотри сюда, — сказал Коленька. — Корейский джип. Камуфляжная расцветка.
— А то я джипов не видел.
— Панин попросил пробить по нашим каналам — когда-то на похожем внедорожнике кто-то приехал и разорил дачу Станислава Викторовича. Я пробил. Машина принадлежит Хрякову, бывшему менту, уволенному за попытку вымогательства. Это человек Рассадина. И он живет в совсем другом конце города. Конечно, не исключено, что приезжает к другу или подруге... Стоп, вот он сам.
Через двор шел Хряк с бутылкой пива, сел в машину, опустил стекло. Мишка прикинул: отсюда Хряку хорошо видны окна квартиры, в которой живет Евгения. Окна, кстати, открыты, впрочем, как и на многих других этажах. Жарко, очень жарко.
— Через подъезд он может войти?
— Нет, там вахтер что надо, скандальнейшая бабка, всех знает, все видит. У нее мышь не проскочит.
— Пожарная лестница от окна в стороне, если только с крыши спуститься... Ладно, тактический вопрос с этим типом мы решим, а сейчас о стратегии, Коленька. Панин сказал, ты мне расскажешь все, что знаешь о Рассадине. Домашний адрес, где дача, что за машина.
— Ну, раз Панин сказал... Значит, так. Дача записана на жену, я только адрес знаю, мы не успели еще...
— Теперь попробуем успеть. Диктуй адрес.
Адрес этот Гречихин и сообщил Андрею. Закончив разговор по телефону, спросил у Коленьки:
— Какие планы у леди на сегодня?
— В восемь они со Стасом на вечеринку идут, я их туда отвожу, а потом привожу прямо к подъезду. Так что ты до восьми тут покрутись, а я домой забегу, переоденусь...
Ремонтники работали до семи тридцати. Когда Мишка залез на крышу и пристроился у ограждения рядом с пожарной лестницей, еще теплой была незастывшая смола, разлитая вокруг. На верхних этажах протекают, видно, потолки, вот и заливают тут трещины.