– Ты прав! – согласился Довлатов. Он обратился к бойцам карательной группы: – Ну что, солдаты, готовы к рейду в глубь противника?
Строй ответил:
– Так точно, господин полковник!
– Вот и хорошо! Вам придется сильно попотеть, выполняя поставленную задачу, но пусть вас всегда поддерживает мысль о приближающейся с каждым днем истинной свободе, а также о денежном вознаграждении, которое составит в зависимости от результатов акции или акций сумму от 5 до 10 тысяч долларов на брата. Вы должны уехать в страны, которые выберете, исполнив условия контракта, обеспеченными людьми, чтобы жить свободно и достойно. Вот ваша цель, к которой следует стремиться, образцово и в полной мере исполняя приказы вашего командира, забыв о жалости к врагу и его пособникам, независимо от того, кто они будут. Мужчины с оружием в руках или женщины, старики и дети. Для достижения цели все средства хороши. Чем жестче вы будете действовать, тем лучше. Жестокость порождает у врага страх, страх лишает его способности к сопротивлению, отсутствие сопротивления гарантирует безопасность вашей жизни. Больше крови, больше жертв. Всю ответственность за деяния команды я беру на себя. Вопросы ко мне?
Строй промолчал. Да и о чем спрашивать полковника, всегда толковавшего перед рейдами одну и ту же, наверняка заученную, пафосную речь. Базарит, как Гитлер в свое время. Тот тоже говорил, что совесть – химера, и брал всю ответственность за массовые убийства мирных жителей на себя. Мог бы и не напрягаться. Бойцам спецкоманды «Призраки» и без речей было по барабану, на кого их выводят. Они прекрасно знали, что и для чего будут делать. И не испытывали ни малейшей жалости к будущим жертвам. Им платили за работу и обещали жизнь в свободном мире, а это главное. Остальное не в счет.
Вопросов не было, и Довлатов обернулся к коменданту лагеря:
– У тебя, Абдужабар, есть что сказать воинам?
Кадыр отрицательно покачал головой:
– Нет, Эркин! Пусть начинают выдвижение!
Полковник крикнул:
– Иванов! Выводите команду за территорию лагеря. На контрольно-пропускном пункте вас уже ждет проводник Омар Закир.
– Есть, господин полковник! – козырнул капитан и развернулся к строю: – Внимание, команда! Нале-во! К КПП, прямо шагом марш!
Спецкоманда в колонну по одному направилась к выходу с территории лагеря.
Проводив ее взглядом, комендант лагеря спросил командира так называемой бригады «Свобода»:
– Ты, Довлатов, когда ставил своему капитану задачу на выход?
Полковник ухмыльнулся:
– Тогда же, когда ты, господин комендант, инструктировал проводника Закира! Вчера после отбоя!
– Значит, бойцы знают, что идут на Малитабад через Дукур?
– Нет! Об этом знает Иванов, что вполне достаточно. Солдаты должны выполнять приказы командиров, думать им не положено.
Абдужабар, соглашаясь, склонил голову:
– Правильно! Да поможет им Всевышний, несмотря на то что они не верят ни в Бога, ни в черта! Ты сейчас к себе?
– Да! Не торчать же на плацу? Насчет выхода команды мне доложить саибу или это сделаешь ты?
– Сам докладывай! «Призраки» – твои головорезы, ты и докладывай!
– Хорошо!
Бывший полковник и комендант разошлись.
Спецкоманда же вышла к контрольно-пропускному пункту, где ее ждал проводник Закир. Он вышел из будки, поздоровался с капитаном и сказал:
– До границы идем пешим порядком. На территории Афганистана, в ущелье, нас ждут лошади. В общем, все как всегда.
– Камеру свою не забыл?
– Как можно? Без съемки ваши акции теряют всякий смысл.
– Вот и я о том же! Ну где там абреки охраны? Чего ворота не открывают?
Закир что-то крикнул в сторону КПП.
Из здания вышел заспанный афганец. Натянул на голову нуристанку, поправил широкие шаровары и автомат на плече, прошел к воротам из колючей проволоки, закрепленной между деревянными брусьями, распахнул створку.
Спецкоманда вышла за пределы лагеря.
В 5.40 вышла к границе. Не встретив пограничного патруля, пересекла условную линию, разделяющую территории Афганистана и Пакистана.
В 6.00 «Призраки» вошли в ущелье, где их ждал небольшой табун лошадей.
В 6.10 банда подонков начала свой 110-километровый марш к кишлаку Дукур.
Расположение советской военной базы у селения Шаристан. Воскресенье, 9 июня. 10.00.Рита Авдеева последние дни находилась в состоянии ступора. После ежедневного утреннего обхода раненых и больных она вышла на улицу из пропитавшегося запахом крови, лекарств и хлорки лечебного блока. Присела на скамейку. У нее кружилась и побаливала голова. Да и немудрено. Получив известие о пропаже Сергея, она почти ничего не ела. Так, иногда съест бутерброд и выпьет стакан чаю. Она перестала улыбаться. Подруги по общежитию пытались как-то расшевелить Риту, но бесполезно. Девушка ушла в себя. Смогла только анализы сдать, потому что вовремя не наступили критические дни. Сдала по настоянию своих подруг. Сама бы не пошла в лабораторию. Отсутствие месячных вполне объяснялось стрессом, который переживала Авдеева. Вот и сейчас она не думала о результате анализов. Она вообще ни о чем не думала, сидя на скамейке для выздоравливающих пациентов отделения и бездумно глядя на пыль чужой земли. Земли, которая подарила и тут же отняла у нее счастье.
Рита не заметила, как к ней подошла одна из ее подруг-соседок, Галина Ушинская. Только услышала:
– Ты что, девонька, решила до конца извести себя?
Подняла на Ушинскую глаза, обрамленные темными кругами:
– А для чего мне теперь жить, Галя?
– Опять одно и то же! Как для чего? Для себя! Для Сергея, который обязательно вернется. Найдут его наши и договорятся с духами об обмене. У десантников на губе с десяток моджахедов сидит. Так уже было. Капитан один, фамилии не помню, тоже в плен раненым попал. Считали, все, конец! Убьют душманы. В штабе чуть ли не похоронку состряпали. Никто и не надеялся, что офицер вернется. А душманы сами вышли на командование. И не на полковое или бригадное, а на армейское в Кабуле. Предложили обменять капитана на какого-то полевого командира. А тот уже Богу или Аллаху душу отдал. Сам ли, или кто помог, неважно. Но менять-то офицера не на кого было. Ну, духам и передали, что к чему! Тут уж все были уверены, теперь капитана точно моджахеды порешат. Но переговоры состоялись, за них уцепились, как рассказывали ребята из разведки. И что ты думаешь? Договорились-таки с душманами. Обменяли капитана то ли на оружие, то ли на продукты. Но, по-моему, это ерунда. Я потом уже от особиста слышала, что разведчики вытащили капитана в обмен на обязательства их какой-то караван в Пакистан пропустить. В общем, черт его знает, каким образом, но офицер вернулся на базу.
– И что было потом с тем капитаном?
– Не знаю. Вроде в Союз отправили. Да у него и срок к замене подходил.
Рита вздохнула:
– Повезло офицеру! Но это наверняка исключительный случай. А может, капитан был сыном какого-нибудь высокого начальника. Вот и хлопотали за него. У Сергея же дома осталась обычная семья. Отец и мать – простые люди. Кто его станет из плена вытаскивать, если контрразведчики предполагают, что он сам в плен сдался?
Галина положила руку на плечо подруги:
– Предположение не есть факт и тем более обвинение. Они всегда сначала так, с подозрением относятся. А как ситуация прояснится, будут работать. По-другому заговорят. Главное, достоверно известно, что Сергей не погиб. А плен? Выдержит! Он мужик у тебя сильный. И обязательно вернется. Ты же давай кончай хандрить. Да и противопоказано тебе это!
Рита с недоумением взглянула на подругу:
– Что значит, противопоказано?
Ушинская улыбнулась:
– Беременная ты, Ритка! Уже на втором месяце!
Рита тряхнула головой. Слова Галины пронзили мозг:
– Как беременна?
– Ну ты даешь? Не знаешь, как могут быть бабы беременны? С мужиком спала? Спала. Предохранялась? Нет! Так чего же ты, милочка, хотела? Любовные утехи у здоровых людей бесследно не проходят.
– Откуда тебе известно, что я беременна?
– Анализы сдавала?
– Да!
– Так чего глупость спрашиваешь? По ним и определили, что ты ребенка носишь. Ну, пока, точнее, не ребенка, а зародыш, но всему свое время!
Рита тихо произнесла:
– У меня будет ребенок от Сергея!
– Если не решишь избавиться от него!
– Да ты что? – возмущенно воскликнула Авдеева. – Чтобы я пошла на аборт? Ни за что на свете!
– Правильно! Для нормального развития беременности что надо? В первую очередь своевременное, калорийное питание. И покой! А ты что делаешь? Моришь себя голодом и терзаешь свою душу! О себе не думаешь, черт с тобой в конце концов, но ребенок-то будущий при чем?
Рита обхватила голову ладонями:
– Господи! Ребенок! Как же мне теперь жить?
– Через силу! Ради дитя!
– Да, да, конечно! А ты… ты ничего не напутала?
– Насчет анализов, что ли? Нет. Впрочем, сходи сама в лабораторию или лучше к доктору. Убедишься, что я говорю правду!
– Господи! Ребенок! Как же мне теперь жить?
– Через силу! Ради дитя!
– Да, да, конечно! А ты… ты ничего не напутала?
– Насчет анализов, что ли? Нет. Впрочем, сходи сама в лабораторию или лучше к доктору. Убедишься, что я говорю правду!
– Да я верю, Галя, но все это так… так неожиданно… и… не вовремя! Боже, что я говорю? Галка, я схожу с ума!
– Не сойдешь! От счастья не сходят с ума! А уж вовремя или не вовремя, так об этом раньше надо было думать. Но ты успокойся и возьми себя в руки. Чем надо, мы с Ольгой поможем, в нас не сомневайся. Сама приводи себя в порядок!
Рита впервые за последние дни улыбнулась:
– Спасибо за поддержку, Галя. Ты права, надо держаться, переломить себя, заставить поверить, что все будет хорошо и… жить. Жить вопреки обстоятельствам. Тем более у меня будет ребенок. Спасибо.
– Ну вот и молодец! А Сергей вернется. Я, конечно, не ясновидящая, но что-то мне подсказывает, вы еще встретитесь, и у вас будет счастливая семья.
Разговор подруг прервал командир медсанбата, неслышно подошедший к женщинам:
– Так! Посиделки устроили, милые дамы? В отделении нечем заняться? Ушинская, прошу вернуться на рабочее место!
– Есть, товарищ подполковник! – сказала Галина, поднялась и повернулась к подруге. – Пойдем, Рита!
Но командир батальона заявил:
– Вы, Ушинская, идите в отделение, а вот Авдееву прошу остаться.
Галина пожала плечами и направилась в лечебный модуль.
Подполковник, проводив ее взглядом, повернулся к Рите:
– Вам, Маргарита Владимировна, придется пройти в штаб!
– А в чем, собственно, дело? – спросила Рита.
Комбат ответил:
– Не знаю! Вас хотят видеть представители контрразведки. Очевидно, у них есть к вам вопросы.
– Понятно! Я только сниму халат и предупрежу о вызове старшую медсестру.
– Не надо никого предупреждать, и халат вам не помешает. Идемте, я провожу.
Комбат и Авдеева направились к штабу медсанбата. По пути подполковник неожиданно сказал:
– Мне сообщили о вашей беременности. Не скрывайте этого и от сотрудников военной контрразведки. С ними тяжело разговаривать, по себе знаю. Глядишь, новость и смягчит их. Хотя вряд ли. Эти ребята черствые.
– Вам приходилось сталкиваться с ними?
– Да! Еще в Союзе. Чуть под трибунал не загремел, но… обошлось! Впрочем, вас это не касается! Просто будьте предельно внимательны и отвечайте только на поставленные вопросы. Отвечайте, по возможности, кратко. Иначе невольно ляпнете что-нибудь не по теме, они и зацепятся. А зацепятся – не отстанут. Из мелочи раздуют дело. И помните, что бы ни инкриминировалось Баженову, к вам это имеет лишь косвенное отношение, у особистов ничего серьезного против вас нет. Потому как если бы что-то было, то они давно вас взяли бы в оборот.
Рита взглянула на немолодого, по ее меркам, командира:
– Извините…. А почему вы все это говорите мне?
– Потому что я не хочу, чтобы тебе сломали жизнь!
– Она и так сломана.
– Ну-у, девонька, не надо! Ты еще не знаешь, что такое сломанная жизнь! Я – знаю! Не дай бог тебе узнать! Ладно, ты все поняла? Хотя, естественно, можешь проигнорировать мои слова.
– Нет, почему же. Я учту все, что вы сказали!
– Удачи тебе! Да, чтобы была в курсе. Характеристику на тебя я представил хорошую. Придраться не к чему! Но вот и штаб. Знаешь, где кабинет особистов?
– Нет. Я же здесь ни разу не была.
– Обратишься к дежурному, он проводит.
– А вы не будете присутствовать при нашей беседе?
– Нет! Будешь общаться с контрразведкой одна!
– Ясно!
– Давай!
Рита вошла в штабной модуль, где ее остановил молодой лейтенант – дежурный офицер по батальону:
– Авдеева?
– Да, товарищ лейтенант! Мне комбат передал, что меня вызывают особисты. Как к ним пройти?
– Я в курсе и провожу вас! Прошу следовать за мной.
Дежурный провел Риту по коридору к торцевой двери, на которой не было никакой таблички.
– Вам сюда! – развернувшись, лейтенант направился к помещению дежурного по батальону.
Рита постучала. Из глубины комнаты раздался мужской голос:
– Войдите!
Рита вошла. В кабинете находились два офицера, подполковник и капитан. Капитана медсестра знала, это был старший оперуполномоченный КГБ по военной базе Терехин. Подполковника она видела, но не ведала фамилии старшего офицера Государственной безопасности. Между тем именно он, приветливо улыбнувшись, предложил:
– Ну что вы встали на пороге? Проходите, пожалуйста, присаживайтесь. – Подполковник указал на стул у столика, примыкавшего к большому рабочему столу.
Рита подчинилась. Подполковник присел напротив, капитан занял место за большим столом, положив перед собой несколько листов стандартной бумаги и шариковую ручку.
Старший офицер представился:
– Подполковник Юдашин Михаил Юрьевич, отдел военной контрразведки вышестоящего штаба. А вы – Авдеева Маргарита Владимировна, медсестра в медсанбате. Я ничего не путаю?
– Нет! – ответила Рита.
– Ну а капитана вы наверняка знаете!
– Знаю, что он представляет органы безопасности на базе, лично же не знакома.
– Терехин Олег Александрович!
– Очень приятно!
Подполковник вновь доброжелательно улыбнулся:
– Ну, наверное, не очень приятно! Но тем не менее. О нас каких только небылиц не складывают. Отчего-то считают, что задача органов безопасности следить за всеми и, если что, сразу же подвергать прессингу. Поверьте, мы такие же офицеры, как и те, что служат на базе. Только обязанности у нас несколько иные, нежели, скажем, у командиров рот или батальонов. Так что не волнуйтесь. Мы вас не съедим. Зададим ряд вопросов и отпустим.
Рита тряхнула своими шикарными волосами:
– Я и не волнуюсь! Тем более что волнение мне противопоказано!
– Вот как? Вы больны?
– Нет! Я – беременна!
Подполковник с капитаном переглянулись. Терехин что-то записал.
Юдашин произнес:
– Что ж! Это вполне естественно. Вы же открыто жили со старшим лейтенантом Баженовым, не так ли?
– Точно так, товарищ подполковник.
Юдашин поморщился:
– Ну зачем так официально. Можете называть и меня, и капитана по имени-отчеству.
Рита согласилась:
– Хорошо! Я не против. И вы, Михаил Юрьевич, совершенно правы в том, что мы с Сергеем жили вместе, не скрывая своей любви ни от кого.
– Наверное, тяжело было? Понятно, что мужчины стремятся к близости с женщинами. Это естественно. Но, как правило, на войне свои отношения не афишируют, хотя все равно о них становится известно и командованию, и сослуживцам. В гарнизоне, на ограниченном пространстве, что-либо утаить от посторонних и не всегда доброжелательных глаз просто невозможно!
Рита пожала плечами:
– Мы с Сергеем старались не обращать на недоброжелателей внимания. А слухи? Без них, действительно, не обходилось. Но нам до них не было никакого дела!
– Понятно! – произнес подполковник. – Вы откровенны, и это хорошо. Не курите?
– Нет!
– А не будете против, если я закурю?
– Нет! Курите, если хотите!
– Баженов курил?
– Да!
– Много?
– Я бы не сказала, что много. Как все!
Юдашин наклонился к девушке:
– Вы должны понять нас, Маргарита Владимировна. Мы хотим разобраться в том, что произошло на Тургунском перевале. Очевидно, ваш сожитель…
Рита оборвала речь подполковника:
– Сергей не сожитель, он мой жених, намеревался по возвращении из той проклятой командировки подать рапорт, чтобы нам разрешили узаконить отношения!
– Хорошо, хорошо! Извините, не сожитель, а жених, так вот, очевидно, ваш жених попал в плен к душманам, уничтожившим колонну. Вместе с двумя своими подчиненными. При том, что все остальные военнослужащие и колонны, и взвода сопровождения погибли, сражаясь до последнего патрона. Осмотр места боя показал, что некоторые солдаты предпочли подорвать себя вместе с моджахедами, нежели сдаться в плен. Не исключаю, что старшего лейтенанта Баженова душманы взяли раненым, неспособным к сопротивлению. Но… взяли. От этого не уйти. Вот мы и хотим разобраться с этим пленением, попытаться установить истину. И надеемся на вашу помощь.
Юдашин выпрямился и закурил, пуская дым в сторону капитана.
Рита же удивленно спросила:
– Но чем я могу помочь вам?
– Скажите, как вы провели вечер и ночь перед тем, как Баженов отправился в командировку?
– Это нескромный вопрос, Михаил Юрьевич, вы не находите?
– Возможно, но прошу ответить на него.
Рита вызывающе взглянула на Юдашина:
– Мы занимались любовью. Такой ответ вас устроит?
– Не совсем. То, что вы не сказки друг другу рассказывали, понятно. Но и не могли молча и непрерывно заниматься только любовью. О чем-то вы ведь разговаривали?
– Естественно, не молчали.
– Так вот я и хочу узнать, о чем именно вы говорили. И поймите, мой интерес вызван не праздным любопытством.