— У него такой изможденный вид, — произнес я.
У нас всех, — отозвалась Джорджия. — Но рано или поздно он должен будет все объяснить.
Сестра произнесла эти слова, я понял: любые шансы отложить наше будущее «на потом» вот-вот испарятся. Как только Махир откроет свой чемодан и вытащит из него бумаги, назад пути не будет. Только так открывается правда.
— А попозже нельзя? — взмолился я.
Тоска в моем голосе удивила нас обоих. Меня, пожалуй, даже сильнее, чем ее. Джорджия всегда знала меня лучше, чем я сам. И я отвечал ей взаимностью.
Сейчас — крайний срок, — прошептала она.
Она была права. Поэтому я поднес кулак к двери и постучал.
— Эй, Махир! Аларих и Бекс приехали, привезли ужин.
Тишина.
Я постучал громче.
— Давай вставай, дружище!
Но я не мог забыть его темные круги вокруг глаз. Если бы я мог дать ему отдохнуть… Но только мертвые спят спокойно…
Прекрати. Ты просто пугаешь себя, а это — бессмысленно. Постучи еще разок.
Но я уже забарабанил.
— Махир!
Дверь открылась. Он стоял передо мной — усталый, как в аэропорту. Наверняка он спал в одежде. Такая мелочь, как сон, не могла ничего ни добавить, ни прибавить к плачевному состоянию его костюма. Волосы Махира торчали неровными шипами. Он был похож на древнего пророка.
— Уже утро? — спросил он беспомощно, едва разборчиво. — Я готов на что угодно за чашку чая.
— Пойдем вниз — на кухне все готово. Ты найдешь и кофе, и чай, и горячий ужин. Мегги велела Алариху и Бекс по пути домой заскочить в «Дом карри», и они привезли какую-то еду.
Думаю, мне стоило уделять больше внимания тому, чем занимаются члены нашей команды в то время, пока не мы распутывали сети всемирного заговора. Хотя, если честно, у меня уже не было ни времени, ни сил. Я верил, что мы выживем. А они — доверились мне и оставались со мной. Нам нужно было продержаться.
— Ладно. — Махир прочесал волосы пятерней, но торчащее безобразие не ликвидировал. — Где я бы мог умыться и приклеить пару пластырей с энергетическим стимулятором, прежде чем спущусь вниз и смогу предстать перед представителями рода человеческого?
— Ванная комната — напротив.
— Блестяще.
Он одарил меня вялой, рассеянной улыбкой и вышел в коридор. Я взял его под руку. Махир остановился и недоуменно на меня посмотрел.
— Да?
— Я рад, что ты приехал, даже если твое появление означает, что час «X» близок. Дерьмо наконец угодило на вращающиеся лопасти вентилятора, — заявил я и обнял его.
Мы с Джорджией не стеснялись физических проявлений чувств. Спасибо приемным родителям, которые сделали из нас ходячие интернет-рейтинги. Махир был в курсе моего воспитания и не удивился. После краткой паузы — не дольше чем на один вдох — он обнял меня в ответ. Его плечи немного утратили напряженность. Он словно сбросил с души часть груза. Сегодня каждый из нас узнает — что это за бремя.
— Спасибо тебе, — сказал Махир.
Когда он отстранился от меня, я увидел, что его улыбка обрела силу. Я отвернулся и потопал вниз, а он направился в ванную комнату.
На кухне пахло горячим карри, чесночным соусом и сладковатым вязким белым рисом. Мегги выгружала пузатые коробки из «Дома карри» на столешницу. Аларих, Бекс и Келли молча сидели за столом и старались не мешать хозяйке дома. Бульдожки исчезли с глаз. Закрытая дверь гостиной обозначала границу, за которой находилось место их изгнания.
Привет, привет, вся шайка в сборе, — тихонько пропела Джорджия.
— Угу, — буркнул я, остановился в дверях и обвел взглядом своих друзей.
Бекс прикрывала рот ладошкой — смеялась в ответ на что-то сказанное Аларихом. Мегги покачивалась с носка на пятку, словно танцевала под одной ей ведомую музыку. Даже Келли расслабилась. Здесь вся наша команда. Возможно, имей я выбор, — я бы собрал другую. Только Бекс я полностью доверял в опасной зоне, но теперь именно с ней мне стало труднее всего разговаривать. Аларих так и не получил лицензию, поскольку ситуация накалилась тогда, когда он еще готовился к испытаниям. А Мегги полевой работой вообще не занималась — она ведь у нас сочинитель.
Позади меня послышались шаги. Махир застыл на пороге. Я поинтересовался:
— Послушай, у тебя есть полевое разрешение?
Он нахмурился, откинул волосы со лба и потер лицо руками. Насчет пластырей со стимулятором он не соврал. Потом ему придется заплатить за искусственную бодрость. Но, с другой стороны, я ему не судья. Мы все в свое время будем отдавать долги, если, конечно, проживем достаточно долго.
— В Соединенном Королевстве и Европейском Союзе — да. В Соединенных Штатах — нет, хотя с моей британской лицензией я имею право путешествовать по Штатам девяносто дней в качестве гостя-журналиста. А что?
— Просто любопытно. — Я шагнул в сторону и галантно махнул рукой. — Леди и джентльмены, Махир Гоуда!
— Босс! — воскликнул Аларих восторженно. Будучи новостником, он являлся непосредственным подчиненным Махира. Аларих часто рассчитывал именно на него в тех случаях, когда возникали спорные рабочие моменты. Теперь мы оба оказались под одной крышей. Небось Аларих надеялся, что ему не придется метаться между двумя огнями. Я, кстати, тоже. Если честно, я не мог руку на сердце положа сказать, что он ошибается.
Бекс встала, подошла к Махиру и крепко его обняла. Он ответил ей тем же.
— Я так рада, что вижу тебя, — произнесла она.
Я отвел глаза — стало неловко, и я начал наблюдать за Келли. Она, в свою очередь, смотрела на эту сцену почти с завистью, как ребенок, которого не пригласили на праздник.
Келли отдала все ради того, чтобы прийти к нам и рассказать то, что ей известно. Она никогда не сумеет вернуться обратно. Теперь у нее есть только мы. Но она, в отличие от Махира, никогда не станет частью команды.
— Точно, — прошептал я и громко произнес для окружающих: — Запах потрясающий. Мегги, прошу тебя, скажи мне, что это — ужин, а не какой-нибудь новый освежитель воздуха.
Я проскользнул мимо Махира и Бекс, которые все еще обнимались, и приблизился к столешнице.
Мегги улыбнулась.
— Ужин, не сомневайся. Все коробки с ярлыками, и сегодня я заказала дополнительную упаковку алу гоби.[16] На всех хватит, можешь не волноваться.
— Ты сильно преувеличиваешь мою способность к поеданию цветной капусты, приправленной карри.
Я потянулся за тарелкой. Мой жест стал сигналом для всех. Все разом расхватали блюда, вилки и ножи и принялись поедать то, что выбрали для себя. Махир поглощал пищу так, будто его несколько дней морили голодом, да и остальные не отставали. Не только я понимал, что означает его приезд из Лондона. Возможно, для нас это была последняя мирная трапеза, и никому не хотелось ее прерывать.
Усадить шестерых за кухонный стол Мегги оказалось на удивление просто. Но все дело было в нашей Мегги. Она была на редкость хорошей хозяйкой — умелой и приветливой и, кроме того, мгновенно приспосабливалась к запросам новых гостей. Входя на ее кухню, ты словно попадал на одно из старых телевизионных шоу из старых добрых времен до Пробуждения. Персонажи этих программ обычно сидят за столом, едят картофельное пюре, накладывая его из большой миски, и беседуют о том, как провели день. Вообще-то пюре у нас не было, и я не собирался ни с кем делиться своей порцией алу гоби. Зато у нас имелся горячий рис, самса и другие разнообразные угощения, которые мы передавали друг другу. Махир невероятно любезно общался с Келли, и та с каждой минутой все больше расслаблялась.
Но даже самых лучших намерений не хватит, чтобы остановить часы. Наконец мы начали откладывать вилки, допивать напитки. Наступило выжидательное молчание. Мегги встала и начала убирать со стола. Мы с Аларихом встали и выразили готовность ей помочь.
— Сиди, — распорядилась она. — Тебе придется хорошенько напрячь голову, чтобы управиться с моей сумасшедшей компьютерной системой, поэтому лучше не отвлекайся.
К Алариху ее слова не относились. Видимо, решила, что он с мойкой договорится.
Махир кашлянул:
— Пойду принесу кое-что, ладно?
— Да, пожалуй, пора, — кивнул я. — А вы будьте готовы растолковать нам медицинские идеи, док.
Келли улыбнулась.
— С радостью.
Мегги вернулась к столу. Она принесла мне банку колы и села слева от меня. Аларих примостился возле Бекс, оставив свободное место для Махира. Воздух в кухне словно стал тяжелым, как свинец.
Нам немного полегчало, когда Махир вернулся с охапкой светло-коричневых папок, содержимое которых было рассортировано с помощью разноцветных закладок. По меньшей мере, это означало, что он готов приступить к рассказу.
— У меня имеются виртуальные копии всех материалов, — начал он, уложив папки на стол без лишних прелюдий. — Электронной почтой посылать не решился. Боялся, что за мной следят после того, что случилось с доктором Кристофером.
— У меня имеются виртуальные копии всех материалов, — начал он, уложив папки на стол без лишних прелюдий. — Электронной почтой посылать не решился. Боялся, что за мной следят после того, что случилось с доктором Кристофером.
— Австралийцем? — уточнил я.
— Именно. Прежде за мной наблюдения не велось, но сейчас вероятность этого сильно возросла. Поэтому я понял, что надо спешить и объяснить все при личной встрече.
— Резонно. — Я глянул на Алариха и Бекс и пояснил: — Один из ученых, к которым Махир обратился по поводу исследований доктора Эбби, пострадал. Его вышибли из Великобритании.
Аларих громко и протяжно присвистнул.
— Да, не шуточки.
— Верно, — сухо и серьезно произнес Махир. — У меня в руках — первоисточник и данные, предоставленные докторами Тивари и Кристофером. Также у меня имеются дополнительные сведения об исследованиях, проведенных доктором Шоджи из института вирусологии в Кауи. Последние сведения я запросил, когда еще находился в более-менее безопасной ситуации и знал, что могу контактировать с учеными за пределами страны. И наконец, здесь имеются файлы, которые мне прислал профессор Брэннон. Я успел их изъять, прежде чем мою электронную почту заблокировали. Копий для всех у меня, к сожалению, нет, но материалов достаточно. Мы сможем их внимательно просмотреть.
— Кто такой профессор Брэннон? — спросила Бекс. — Кажется, я уже слышала эту фамилию.
— Он был всемирно известным экспертом в области вирусологии… — быстро ответил Аларих за Махира. — Всю свою профессиональную карьеру он посвятил идентификации и изучению субштаммов Келлис-Эмберли. Он… — Аларих широко раскрыл глаза. — На прошлой неделе он застрелился. Самоубийство Брэннона стало сокрушительным ударом для сообщества эпидемиологов. Никто такого не ожидал.
— Боюсь, в том моя вина. — Махир протянул Алариху одну из папок. — Он изучал вирус в лаборатории. У профессора не хватало времени перейти на исследования в естественных условиях. Думаю, нам понадобятся некоторые разъяснения, чтобы мы смогли все понять.
Аларих начал перелистывать прозрачные файлы внутри папки, сощурив глаза с умным видом. Он будто хотел сказать: «Остальное может катиться куда подальше». Как часто я видел такое выражение на лице Джорджии.
Келли с ужасом воскликнула:
— Профессор Брэннон… мертв? — Она была искренне потрясена. — Не может быть. Он не мог вот так умереть, не мог…
— Вы его знали? — спросил я, потянувшись за папкой, протянутой мне Махиром.
— Когда я училась в университете, то посетила одну из его лекций. Она была посвящена наследственным отличиям вируса Келлис-Эмберли от естественно встречающихся вирусов. — Келли медленно обвела нас взглядом. Затем она кашлянула и вымолвила: — У естественно встречающихся вирусов есть первичный «хозяин» — место, куда они могут отступить в том случае, если нет эпидемии. Как при малярии, являющейся бактериальной инфекцией.[17] Принцип везде одинаковый. Даже тогда, когда вспышки малярии нет, комары остаются зараженными. Поэтому малярии удается возвращаться, сколько бы раз мы ни приходили к выводу о том, что исцелили данное заболевание у людей.
— Но какое это имеет отношение к Келлис-Эмберли? — спросила Мегги.
— Никакого. В том-то и суть. — Келли пожала плечами. — Вирус Келлис-Эмберли не имеет природного резервуара. Он заразен для всех видов млекопитающих. Даже существа, слишком маленькие для активного размножения, могут быть его переносчиками — мыши, белки и так далее. Он глобально эндемичен. Излечение людей ничего не даст, если только мы одновременно не вылечим планету целиком.
— Ага, — кивнул я. — Значит, он был кабинетным ученым. Ты ему показал выкладки доктора Эбби, и он застрелился. Почему?
— Возможных причин несколько, но думаю, главная из них — перед вами.
Махир начал раскладывать на столе какие-то графики. Я особого смысла в них не увидел. Каждый из графиков представлял собой две ломаные линии — синюю и красную. Первая шла вверх, вторая — вниз. Красная линия временами сражалась со своим падением и демонстрировала краткие подъемы в виде небольших пиков, но затем ее неизбежно одолевала синяя линия, неуклонно стремившаяся к верхней границе листа. Мы молча уставились на бумаги. Келли побледнела и прикрыла губы ладонью. Казалось, ее может стошнить.
— Невероятно, — внезапно заявил Аларих и постучал пальцем прямо по синей линии. — Штамм обнаружили в Буэнос-Айресе через шесть лет после начала Пробуждения. Это был один из первых признаков того, что вирус Келлис-Эмберли способен мутировать за пределами лабораторий.
Ты видишь обозначения штаммов, — прошептала Джорджия. — На этом графике показаны штаммы для наиболее распространенных разновидностей вируса.
— Все люди являются носителями Келлис-Эмберли, но большинство из нас носит в себе одновременно только один штамм, — начал обстоятельно говорить Аларих. — Причем некоторые штаммы — агрессивнее других и способны практически уничтожить существующую инфекцию, чтобы полностью завладеть организмом. Первоначальный штамм появился, когда вирус гриппа Келлис, обладавший лабораторной чистотой, встретился с искусственным вирусом Марбург-Эмберли. Именно это привело к Пробуждению. Вспышка прокатилась по всей Земле. На анализ его структуры ушли годы исследований. Но было доказано, что Келлис-Эмберли занимается тем же, что и остальные «нормальные» вирусы от начала времен. Он мутировал и изменялся, приспосабливаясь к окружающей среде. Сначала люди надеялись, что он станет менее вирулентным[18] и со временем перестанет причинять такой ужасный вред. Мне кажется, что мы были бы счастливы, если бы Келлис-Эмберли просто убивал людей, а не делал из них зомби. По крайней мере, тогда можно было бы не беспокоиться о живых мертвецах. Но мы сами видим результаты. Он продолжает превращать мир в самый грандиозный фильм ужасов.
— Верно, — согласился Махир. Его голос прозвучал мрачно, угрожающе — прежде я никогда не слышал, чтобы он так говорил. Он поправил очки и продолжал: — Вспышка смертности в Буэнос-Айресе произошла как раз перед тем, как субштамм был впервые выделен и идентифицирован. У 80 процентов умерших подтвердили наличие ранней формы локализованного вирусного поражения. Только спустя пять лет субштамм идентифицировали в связи с данными поражениями, вызванными живой вирусной культурой.
Келли побледнела как полотно.
— Профессор Брэннон имел доступ к данным переписи населения и статистике случаев смерти из разных регионов планеты, — резюмировал Махир. — Многие из этих сведений ранее не включали в модель. Доктор Эбби не имеет возможности получать информацию по многим обычным каналам — ведь ее лаборатория не имеет аккредитации. Доктор Кристофер сосредоточил свои усилия на лечении, а не на структуре самого вируса, а доктор Тивари не занимается статистикой.
— Я не понимаю, — признался я.
— А я как раз понимаю, — кивнула Келли и медленно заговорила, вперив взгляд в стену. — Он имеет в виду вот что. Как только появилась возможность внести в одну модель данные анализа субштаммов и сведения о переписи населения, ученые начали получать нежелательные и странные результаты. Все это могло привести к трагедии — к самоубийству гениального ученого.
Мегги нахмурилась.
— А я думала, что результаты являются конечной целью исследования.
— В принципе да, — подтвердил Махир. — Но любой анализ дает и положительные, и отрицательные результаты. Взгляните. — Он показал на один из графиков и подвинул его к Мегги. — Каждый раз, когда идентифицируется новый субштамм вируса — это происходит непосредственно после вспышки местных показателей смертности. Буэнос-Айрес. Сан-Диего. Манчестер. Здесь явно не случайное совпадение, и этот феномен не ограничивается какой-то определенной страной или частью света. Так происходит повсюду.
— Ну и что же? — подняла брови Бекс. — Может, новые штаммы более заразны в самом начале, когда только что возникли. Поэтому они и обладают такой силой.
— Вряд ли.
Махир выложил на стол новый лист с яркой круговой диаграммой.
— Привлекательно, — усмехнулся я, потянув его к себе.
— На то и было рассчитано. — Махир вытащил из папки копию диаграммы и отдал Алариху. — Тут показана совокупность причин смерти среди людей, страдавших локализованными вирусными поражениями и умершими непосредственно перед определением нового субштамма.
— Секторы слишком мелкие, трудно понять, — сказал Аларих.
— Согласен. Среди жертв в этих регионах доминантной причины смерти нет. Их сбивают машины, они падают с приставных лестниц, они кончают жизнь самоубийством… Общая картина отличается абсолютным отсутствием закономерности, и так — повсюду. А через месяц появляется новый штамм Келлис-Эмберли, более вирулентный, нежели тот, который идентифицировали в регионе до вспышки смертности. Дальше он «выжидает». Спустя три года, а то и пять лет начинают регистрировать первые локализованные поражения, связанные с новым штаммом. Потом проходит еще два года, и цикл начинается заново. — Махир снял очки в тонкой металлической оправе и протер стекла краем рубашки. — Доктор Конноли, не могли бы вы поделиться своими мыслями?