После такой «инвентаризации» я чувствовала себя уже не бревном, а лодочкой с веслами!
И в этом новом качестве уверенно отправилась в дальнейшее плавание по жизни к первому пункту назначения – «моя инициация». Для совершения этого обряда мне нужен был соучастник. Но ни один из поклонников не был источником моего либидо. Томления мои были абстрактны, поэтому к выбору партнера я подошла прагматично. Сразу решив, что процессом буду руководить сама, из многочисленных ухажеров выбрала самого застенчивого, влюбленного в меня до заикания, не болтуна, что было крайне важно. После сообщения о том, что я согласна с ним встречаться, мой избранник онемел. А когда мы вплотную приблизились к цели, едва не потерял сознание. И все-таки я довела задуманное до конца. «Прости меня, мамочка», – было моей последней мыслью перед грехопадением. «И вообще, не я создала себя такой, а природа – все претензии к ней», – решительно поставила я точку в нашем внутреннем с ней споре. Все произошедшее не впечатлило меня, так же как не впечатляло впоследствии. Прелюдия еще стоила потраченного времени, а фуга… как и положено фуге, была нудной и однообразной. И вообще, вскоре я пришла к выводу, что прекрасно могу обходиться без мужчин. Но не желая становиться маргиналом, оставила их присутствие в своей жизни. Несмотря на то что первый сексуальный опыт разочаровал меня, я испытывала неведомое доселе чувство уважения к себе – ведь я впервые нарушила табу не из духа противоречия, а осознанно. И мир вокруг уже не казался таким враждебным, и коли мне предстоит находиться в нем некоторое время, постараюсь устроиться с максимальным комфортом, решила я. И прежде всего – быть счастливой. «Человек рожден для счастья, как птица для полета»? Мм… Не хотелось бы оспаривать классика, но в жизни я почти не встречала счастливых людей, а чаще сталкивалась с парадоксом: одни – счастливы вопреки, другие – несчастны вопреки. Я сама редко бывала счастливой. Последним было воспоминание о шестнадцатилетии. Мамочка подарила мне вожделенные модные сапоги-чулки. Я надышаться на них не могла, пылинки сдувала, обходила все кочки, начищала до блеска перед сном. Казалось, счастью моему не будет предела, но предел наступил: привычка стерла остроту новизны. Вскоре я уже шлепала в них по лужам, оставляла грязными в углу. И в конце сезона, убирая зимнюю обувь в шкаф, смотрела на пару стоптанных туфель с вяло поникшими голенищами, не испытывая никаких эмоций. «Ну и где же ты, счастье? Куда делось? И что нужно для того, чтобы ты снова появилось – купить что-нибудь? А если мне не нужно? Или я не хочу? Ненадежный ты попутчик, счастье. Пришло – ушло, кто-то дал – кто-то отнял», – разочарованно думала та, прошлая Виолетта-бревно. Теперь же, с позиции Виолетты-лодочки, я рассудила так: «Если счастье все время ускользает, то поместить его надо в самое надежное место – в себя! Я сама буду генерировать и продуцировать его. Во мне для этого достаточно источников – молодость, красота, здоровье, талант…» Хм – наличие даже половины из перечисленного многих сделало бы счастливыми. Отныне ощущение счастья будет моей эмоциональной константой, а внешние обстоятельства лишь усиливать или ослаблять его. Определившись с внутренним устройством и воодушевленная результатом, я перешла к заключительному этапу – темперации[6] взаимоотношений с внешним миром. Но как? Что мешает людям жить в гармонии с окружающим? На этот вопрос я не могла ответить сразу. Но, подумав, проанализировав, определила эти помехи. Взяла ручку, листок (с тех пор берет начало моя полезная привычка ко всему подходить обстоятельно) и записала:
«1) Несоответствие желаний и возможностей.
2) Зависимость от общественного мнения.
3) Обиды».
С удовлетворением обнаружила, что с первым пунктом все в порядке – мои желания никогда не превышали мамочкиных возможностей.
Общественное мнение – и здесь без проблем. Мне оно всегда было безразлично. Это качество – генетический подарок от кого-то из предков. Но я все же решила проверить это и проверила самым радикальным способом. Купила детский пластмассовый автомат, напялила старые, вытянутые треники, ветхую, ажурную от моли бабулину кофту. Накрутила волосы на крупные розовые бигуди и прежде, чем отправиться на улицу, посмотрела на себя в зеркало – чеканашка! Прохожие реагировали адекватно – замедляли шаг, оборачивались, останавливались, хихикали. Такая реакция меня веселила, но ничуть не смущала. Я прошла две остановки, развернулась и направилась обратно домой. Эксперимент прошел успешно, но… в глубине души, в са-амой глубине, я вздохнула с облегчением, что не встретила никого из знакомых.
Последний пункт – обида. А вот эта вредная особа была мне знакома, хотя ни потрогать, ни понюхать, ни увидеть ее нельзя. Это всего лишь чья-то негативная энергия. Грубо ответили, злобно посмотрели. Ну и что? Мир вокруг не изменился, и я не изменилась – не стала лучше или хуже. А настроение испорчено – это невидимая энергия, запущенная кем-то, беспардонно поселилась во мне. Значит, в мой внутренний мир может беспрепятственно проникнуть что угодно и разрушать его? Все равно что окна и двери своего дома держать нараспашку – заходи, кому не лень, и делай, что хочешь. Ну уж нет! Люди надежно защищают свои жилища – замки, охрана, сигнализация. Так же я поступлю и с моим внутренним миром – силой воображения защитить его можно еще надежнее, чем внешний: «Отныне это – сейф! Код известен только мне, и я сама буду решать, кого к нему допускать. А обида останется лишь сгустком энергии, пролетевшим мимо цели и бесследно растворившимся в пространстве». Я осталась довольна своим алгоритмом, действовал он безотказно. И с тех пор мои прежде спонтанные реакции, пройдя через него, трансформировались в умные рефлексы. Вначале этот процесс занимал некоторое время, но постепенно сократился до автоматизма.
И теперь я ощущала себя уже не лодочкой с веслами, а яхтой с отличной маневренностью – вперед-назад, вправо-влево, газ-тормоз. Все свои максимы собрала в компактный текст, предварив эпиграфом: «Наслаждайся и дари наслаждение, не причиняя зла ни себе, ни другим»[7]. Озаглавила сей мировоззренческий манифест «Жить комильфо» и, красиво оформив, распечатала. «Молодец, Виолетта», – похвалила себя. И совершенно заслуженно – прошло столько лет, а моя парадигма, собранная в юности, почти не изменилась. Я считаю ее главным своим достижением и охотно делюсь с окружающими. Близкие по-разному относятся к моему опусу: муж и дочь – скептически, Бете он без надобности – ее жизнедеятельность и так организована идеально. Ритэнута, пробежав глазами и повертев листок с текстом в руках, пренебрежительно отмахнулась:
– Ты такая разумная, потому что живешь, как сыр в масле. Если бы я так жила, тоже сочиняла бы манифесты.
Ромчик, внимательно прочитав, воскликнул:
– Это – шедевр! Но зачем мне его знать, ведь у меня есть ты.
И только Бела отнеслась очень серьезно – развесила листки по всему дому, знает наизусть, но пользуется с переменным успехом и в затруднительных ситуациях вновь и вновь обращается ко мне. Вот и на этот раз, спустя несколько дней после презентации, сдержав обещание, приехала в салон.
– Мне нужен твой совет, – деловито усаживаясь, начала Белка.
– Слушаю тебя.
– Летик, я нашла источник, – торжественно заявила она.
– ?..
– Ну, помнишь, ты говорила: муж – источник материальных благ, а для любви – другой источник? Ну вот, я его нашла. Вернее, он давно меня обхаживает, но теперь я решилась – отомщу мужу.
– Ты ему расскажешь?
– Ты с ума сошла!
– Тогда в чем месть?
– В моральном удовлетворении. – Злорадный огонек загорелся в глазах Белки.
– Ты его не получишь и мужу не отомстишь.
– Почему?
– Муж не узнает, а тебе будет противно.
– Как же быть?
– Если и затевать эту историю, то только ради одной цели – получить удовольствие и почувствовать себя женщиной.
– Я и так чувствую себя женщиной, родив двоих детей.
– По-твоему, весь этот сложный механизм помещен в нас только за тем, чтобы рожать?
– В меня – только для этого.
– Тогда почему именно там находится «кнопка» самых острых ощущений?
– У меня ее нет. Я фригидная.
– Кто это сказал?
– Муж.
– Ты медик и знаешь: чтобы поставить правильный диагноз, необходимо мнение как минимум трех специалистов.
– Вот я и опасаюсь, не станет ли мой будущий любовник вторым специалистом, подтверждающим диагноз. Поэтому хочу, чтобы ты мне рассказала… ну… что женщина ощущает… при этом… – Белка покраснела.
– При оргазме?
– Ну да.
– Ну-у… Это такое чувство… даже не знаю, как описать… Ты чувствуешь… – начала я и не могла продолжать – мне стало смешно от приходящих в голову сравнений. – Лучше посмотри порнофильм.
– Я и так чувствую себя женщиной, родив двоих детей.
– По-твоему, весь этот сложный механизм помещен в нас только за тем, чтобы рожать?
– В меня – только для этого.
– Тогда почему именно там находится «кнопка» самых острых ощущений?
– У меня ее нет. Я фригидная.
– Кто это сказал?
– Муж.
– Ты медик и знаешь: чтобы поставить правильный диагноз, необходимо мнение как минимум трех специалистов.
– Вот я и опасаюсь, не станет ли мой будущий любовник вторым специалистом, подтверждающим диагноз. Поэтому хочу, чтобы ты мне рассказала… ну… что женщина ощущает… при этом… – Белка покраснела.
– При оргазме?
– Ну да.
– Ну-у… Это такое чувство… даже не знаю, как описать… Ты чувствуешь… – начала я и не могла продолжать – мне стало смешно от приходящих в голову сравнений. – Лучше посмотри порнофильм.
– Уже смотрела. Но изображать правдиво то, что сама не испытала, не получится.
– Это верно… Тогда испытай.
– Как?
– Сама с собой.
– Саму себя удовлетворять?! – вытаращилась Белка.
– Но если у твоего мужа не получается.
– Какая мерзость! – брезгливо поморщилась она.
Почему мерзость? Я всегда исполняю «поэму экстаза» a capella[8]. Открыться ей? Представляю Белкину реакцию! Нет, не стоит ее так потрясать…
…С самого начала истории «Мои взрослые отношения с противоположным полом» я решила: роль – «Виолетта, покинутая возлюбленным» не для меня. Уже тогда я знала: мужчина никогда не оставит женщину, с которой чувствует себя неотразимым любовником. Если же она изобличает его в профнепригодности и постоянно пеняет на это, нокаутируя мужское эго, то никакие чувства и красота не удержат его. Чувства остывают, а к красоте, так же как и к уродству, привыкаешь. Откуда было во мне это знание? Не из книг, не от подруг, не (страшно представить) от мамочки. И уж точно не от бабули, которая при слове «любовь» хмурилась, недовольно поджимая губы. Может, это крупицы увиденного, прочитанного соединились воедино? А может, какая-нибудь искушенная в любовных делах прапрабабушка послала мне его по генетической почте? Увы, но все мои возлюбленные были ключиками не от того замочка. Я сама доставляла себе экстатическое переживание и поэтому достоверно изображала его с мужчинами. Всегда первая прекращала отношения, но до конца сохраняла иллюзию «платья на голом короле», оставляя мужчину обиженным, но не униженным.
…Бела сидела молча, сосредоточенная на своих мыслях.
– Ужас… докатилась до онанизма… Ну и как мне это сделать? Пальцем, что ли? – с трудом выговорила она.
Я пересела к ней, взяла за руки, слегка дунула в лицо.
– Расслабься. Зачем пальцем? Есть секс-шопы. Сходи туда, купи то, что нужно, и репетируй.
– Ни за что! Я стесняюсь.
– Кого?
– Покупателей… продавцов…
– Продавцам не стыдно там работать, а тебе стыдно туда зайти? А покупателей ты увидишь в первый и последний раз.
– Нет, я не смогу, – решительно мотнула головой Белка.
– Тогда ступай в овощной магазин.
– Зачем? – опешила она.
– Купи баклажан или огурец – это то же самое.
– ?.. А-а-а, поняла! – рассмеялась Белка. – Нет, я не смогу абстрагироваться.
– Тогда не знаю, – развела я руками.
– Лету-усь, – скорчила Бела просительную гримаску, – может, ты сходишь в секс-шоп.
– Я?!
– Ты плевать на все хотела, а я умру со стыда.
– Нет, я не пойду.
– Ну, пожа-алуйста.
– Ладно, пойдем вместе.
– А без меня? Никак?
– Никак.
– Ну, хорошо, только не ляпни, что это для меня.
– Ляпнуть, что для меня? На месте сориенти-руемся.
Не откладывая в долгий ящик, мы отправились в магазин для взрослых. Молоденькая продавщица приветствовала нас с улыбкой. Не ответив на нее, я сухо поздоровалась и сразу перешла к делу:
– Мы хотим сделать подарок нашей подруге. – И я объяснила, что нам нужно.
– Понятно, – кивнула девушка. – Какой размер?
– …Не знаю, подруга вот такая, как она, – кивнула я на Белку.
– Ничего подобного! – вскинулась та, с негодованием зыркнув на меня. – Она гораздо крупнее.
– Ну, не гораздо… Короче, подберите, как для нее. И упакуйте красиво – все-таки подарок.
Пока мы обсуждали с продавщицей детали, Бела крутилась как уж на сковородке и, оказавшись за пределами магазина, шумно, с облегчением выдохнула:
– Наконец-то кончился этот кошмар. Зачем ты попросила упаковать?
– Чтобы отвести от нас подозрение.
– Спасибо, Летик. Ну что ж, это надо обмыть, – без энтузиазма предложила она. – Я угощаю.
– С удовольствием, – с энтузиазмом согласилась я.
Мы отправились в ресторан. Просмотрев меню, остановились на стейке из тунца. И тут официантка, слегка подавшись вперед и понизив голос, произ-несла:
– Не советую эту рыбу. Она… – Девушка сморщила носик.
– Спасибо за предупреждение. – Я была удивлена. – «Почему же вы ее готовите?» – хотелось спросить, но, увидев приветливую улыбку девушки, передумала: – А что вы посоветуете?
Официантка предложила несколько вариантов и, приняв заказ, удалилась.
– Что это было? – уставилась я на Белу.
– Ты не узнала ее? Это же та мерзавка из супермаркета.
– А-а-а… я вспомнила.
…Как-то мы с Белой отправились за покупками, задержались в парфюмерном отделе, разглядывая всякие баночки. Бела никак не могла прочесть состав на одной из них. Вся полезная информация, кроме названия, была напечатана микроскопическим шрифтом. Она обратилась к девушке-консультанту за помощью.
– Это не входит в мои обязанности, – грубо отрезала та. – Очки надо носить.
– А что входит в ваши обязанности? Хамить покупателям? – завелась Бела. Продавщица огрызнулась – Бела в ответ.
– Девушка права, – примирительным тоном остановила я их перепалку, – каждому будешь читать – сама дочитаешься до очков. Претензии к производителю – к таким мелким буковкам надо прилагать лупу. Кстати, какая чудесная на вас кофточка, где вы ее приобрели?
Девушка обмякла уже при первых моих словах, а тут и вовсе смутилась.
– В нашем магазине, на втором этаже. Подождите минуточку. – Она быстро удалилась и тут же вернулась, держа в руках очки. – Вот, может, это подойдет?
Воспользовавшись очками как лупой, мы прочли состав – он нам не подошел.
– Спасибо, вы очень любезны, – протянула я ей очки.
– Не за что, – улыбнулась девушка.
– Прямо сейчас отправлюсь за кофточкой.
– Ты с ума сошла! – прошипела Белка, едва мы отошли. – Кофточка – дрянь.
– Это ты так считаешь, а она нет – раз носит ее. Что мне стоило похвалить?
– И сама она противная, – скривилась Бела.
– Она не противная – может, до нас ее кто-то обидел или она плохо себя чувствует. Мы пришли сюда не за общением с ней, у нас были другие цели, и мы их достигли.
– Как у тебя ловко получается! Я бы хотела так уметь.
– У тебя везде развешены инструкции – пользуйся!
– Когда ты рядом – я могу, а без тебя – забываю.
– Вспоминай и почаще практикуйся. Реакции надо ритуализировать, чтобы не тратить на них время.
– У меня не получится.
– Получится. Павлов собаку научил.
– Но я ведь не Павлов.
– Но и не собака…
…Официантка принесла поднос с едой, старательно все расставила.
– Спасибо. Вы стали еще красивее. Таким девушкам надо в журнале сниматься.
Она зарделась.
– Ну, какая же она красивая? – на полном серьезе возмутилась Бела, как только официантка отошла.
– Но не уродина же. Неужели небольшое преувеличение не стоит здоровья наших желудков? Уплетали бы с тобой сейчас подтухшую рыбку, а потом мучились несварением. Видишь, как аукнулся мой прошлый комплимент? Может, и этот когда-нибудь аукнется.
Оплачивая счет, Бела пробурчала:
– Все равно заплачу ей тютелька в тютельку.
– А это – от меня. – Я положила щедрые чаевые на ее купюры.
– Все-таки противно мне все это, – промолвила Белка, с тоскливой брезгливостью глядя на нарядную коробку с пышным бантом, лежащую на стуле. – Вот ты бы никогда не простила Марэнгла, узнав об измене.
И узнала, и простила…
…Это случилось год назад. Нервный женский голос сообщил по телефону:
– Виолетта?
– Да.
– Хочу поставить вас в известность, у вашего мужа есть любовница.
– …
– Это его секретарша.
– …
– Вы меня слышите?
– Это все? – Я положила трубку. Маруля мне изменяет? Я не сомневалась в достоверности полученной информации, и это сокрушало мою незыблемую уверенность в его безграничной любви и верности. Я не могла понять, что чувствую. Боль? Нет. Ревность? Нет. Но что-то же я чувствую… неприятное удивление – вот что. Мой Маруля имеет любовницу?! А я ничего и не замечала… ах, Маруля, не ожидала от тебя. А знаю ли я, чего от него ожидать? Я никогда «не лезла ему в душу» и не впускала в свою.
Не тратя времени на размышления, я принарядилась, прихорошилась и отправилась к мужу на работу. Вошла в приемную и решительно направилась к столу секретарши.