Не тратя времени на размышления, я принарядилась, прихорошилась и отправилась к мужу на работу. Вошла в приемную и решительно направилась к столу секретарши.
– Слушаю вас, – вопросительно посмотрела та.
– Я к вашему боссу.
– Вы записаны?
– Нет.
– По какому вопросу?
– По личному.
– Как вас представить?
– Его жена.
Девушка порывисто встала, нервно одергивая крохотную юбочку. Красивая, молодая, пухлые губы, рельефные формы.
– Не надо меня представлять. Это сюрприз. – И также решительно направилась к кабинету, распахнула настежь дверь и победоносно встала.
Маруля, склонившись, сидел за столом.
– Виолетта?.. Что-то случилось? – медленно начал подниматься.
– Ничего.
– Ты… здесь…
– Я пришла посмотреть на твою любовницу.
– Какую еще любовницу? Что за бред?
– Ту, что сидит в приемной.
– Ты пришла устроить скандал?
– Я никогда этого не делала и не умею. Ты не волнуйся. Мне было интересно посмотреть на твой выбор. Ты не изменяешь своему типажу – высокая, статная брюнетка. А я-то думала, ты однолюб.
– Я однолюб, – как-то обреченно произнес он. Мне стало его жалко.
– Маруля, если ты любишь эту девушку и она тебя, я не буду вам препятствовать. Может, она – твое счастье. Мы мирно разведемся.
– Мы никогда не разведемся. От этой девушки я получаю то, в чем ты мне уже много лет отказываешь. А более откровенного способа показать свое безразличие ко мне, чем твое предложение развестись, и представить трудно.
– Наоборот. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив.
– А ты? Ты будешь счастлива, оставшись одна?
– Почему одна? – опешила я.
– Но ты же понимаешь, что уже не та Виолетта, какой была двадцать лет назад, когда и мужчины, и женщины теряли дар речи при твоем появлении. Годы берут свое.
«Ах ты… паразит, ущипнул, и неприятно…» Но он был прав: прежде мужчины бросали восхищенные взгляды и подходили ко мне знакомиться, невзирая на его присутствие. Марулю это и злило, и будоражило. Теперь же все ограничивалось взглядами.
– Ты прав, годы взяли свое, но одиночество мне не грозит. Меня окружают потрясающие мужчины.
Взгляд его заострился:
– Я всегда подозревал тебя в неверности. И кто же они, твои любовники?
– Русские, англичане, французы…
– Я кого-нибудь знаю? – на полном серьезе продолжал он.
– Знаешь.
– ?!
– Шекспир, Рахманинов… всех не перечесть, ну и конечно же Фромм.
– А-а-а, – протянул он. – Это в твоем стиле – все покойники.
– Это мы будем покойниками, а они – вечно живые. Маруля, я восприняла твое нежелание развестись со мной, как признание в любви. И хочу в свою очередь пригласить тебя поужинать.
– Я удивлен. Сколько раз ты отвергала мои предложения! Но конечно же согласен.
Я вернулась домой в прекрасном настроении. Почему мне так легко и приятно? И поняла: причина этого – неожиданная амнистия моей внутренней вины перед Марулей. В глубине души я угрызалась муками совести за то, что держу мужа на строгой сексуальной диете. А он, оказывается, разговляется с секретаршей, а меня уже списал в тираж. «Ну погоди, устрою я тебе спектакль». План возник молниеносно. «Вы точно определили мою суть, госпожа директриса – Остап Бендер в юбке. Я проучу тебя, Маруля!» Нашла телефон эскорт-услуг:
– Мне нужен молодой человек. Яркой внешности, атлетического телосложения.
Через час встретилась с юношей – красивое глуповатое лицо, высокий, мускулистый… Подходит. Вкратце разъяснила задачу, описала мизансцену. Он внимательно слушал меня, с нагловатой улыбочкой ощупывая липким взглядом.
– Чтобы вы не скучали в одиночестве и для достоверности захватите с собой приятеля – я оплачу ваш столик. И не тратьте зря свой шарм – вы на работе, – закончила я, вручая ему половину гонорара.
«Ну, Маруля, готовься!»
На следующий день, вечером, мы отправились в дорогой ресторан. Молодые люди уже находились в зале. Мы расположились неподалеку. Все шло по моему сценарию. В середине ужина красавчик подошел к нашему столику:
– Позвольте пригласить вас на танец, – любезно обратился он ко мне.
– Я не танцую, – коротко ответила я.
Минут через десять он подошел вновь:
– Тешу себя надеждой, что вы передумали.
– Не тешьте.
Еще через десять минут он передал на наш стол бутылку шампанского и заказал песню. «Для самой красивой брюнетки», – объявил исполнитель. Я пригласила Марулю танцевать. Он крепко, словно дорогой трофей, держал меня в руках, горделиво поглядывая по сторонам. Едва мы вернулись к столику, молодой человек подошел снова:
– Извините мою настойчивость, но ваша спутница – богиня. Позвольте спросить, это ваша супруга? – Маруля с достоинством кивнул.
На этом небольшая роль статиста заканчивалась. Но то ли от выпитого, то ли желая отработать гонорар, его понесло. Восхваляющие сравнения и метафоры изливались нескончаемым потоком. «А он совсем не дурак», – подумала я. Выражение лица Марули начало меняться. Чтобы не перегнуть палку, я решила остановить это словоблудие.
– Довольно, юноша. Не следует более испытывать терпение моего супруга, – выразительно взглянув на него, строго произнесла я.
– Еще раз извините. Счастливчик! – театрально бросил он, удаляясь.
– Я уже собирался дать ему по морде. Какие они наглые, современные молодые люди! – нахмурился Маруля.
– Ну что ты, он же совсем ребенок.
– А тебе нравилось его слушать, – прищурившись, посмотрел он на меня.
– Не знаю, – безразлично пожала плечами. – Всю жизнь такое слушаю – уже привыкла.
«Ну что – получил по носу!»
Я решила закончить романтический ужин тем, чем он и должен заканчиваться – второй раз за двадцать лет совместной жизни проявив инициативу. В благодарность за его участие в моем мини-спектакле (бедный, не заподозривший подвоха Маруля), за снятие чувства вины я очень старалась угодить ему. Он же, то ли от неожиданности, то ли от того, что весь темперамент оставлял в постели с секретаршей, был не так сокрушителен, как обычно. Вечер закончился к обоюдному удовольствию. Представляю удивление Белы, узнай она о моей такой нетипичной реакции на измену мужа.
На следующий день я встретилась со своим партнером по «спектаклю», отдала оставшуюся половину гонорара.
– Хорошо справился с ролью, хотя слегка переиграл.
– Все слова моей роли соответствуют действительности. Вы потрясающая женщина, и я бы…
– Вот вам, – протянула я еще одну купюру. – За комплимент. Прощайте.
На следующий день приехала Бетя – встревоженная, беспокойно заглядывая мне в глаза.
– Я все знаю.
– Что все?
– Все. Марик мне рассказал. Ну какой идиот! Иметь такую жену и путаться с какой-то…
– Она очень красивая девушка.
– И как ты к этому относишься?
– Философски. Все мужчины изменяют.
– Не все. Мой не изменяет. А ему сам Бог велел. Но такой, как ты… не понимаю… прости этого дурака, не бросай его. И меня.
– Я и не собираюсь.
– Я положу этому конец, заставлю ее уволить! – решительно произнесла Бетя.
– Не делайте этого (для меня одной вашего Марули многовато). Он сам разберется.
– Поставь ему ультиматум! Пригрози, что тоже заведешь любовника!
Ах, Бетичка, уже завела. Не сомневаюсь: даже узнав об этом, ты относилась бы ко мне по-преж-нему.
…Несколько лет назад ко мне на улице подошел мужчина приятной наружности.
– Здравствуй, Виолетта.
– Здравствуйте.
– Ты меня не узнала. Я – Карл, мы вместе учились в консерватории.
– Да-да, припоминаю. – Возникла неловкая пауза – я не помнила его.
– А ты совсем не изменилась.
– Спасибо. Если бы это еще было правдой.
– Нет, правда, ну-у, немного лишнего веса…
– И много лишнего возраста.
Он предложил посидеть в кафе, вспомнить молодость. Выяснилось, что Карл был влюблен в меня по уши и любит по сей день – потому и не женился. Все прошедшие годы держал меня в поле зрения, был в курсе моей личной и профессиональной жизни.
– Почему ты тогда не признался?
– Ну-у, тогда ты была такая недосягаемая.
А теперь, прибавив двадцать кило и двадцать лет, стала досягаемой? Мы начали изредка встречаться. Встречались, встречались и сблизились. Зачем? Никаких открытий не случилось. Те полутона, которых мне не хватало в Маруле, были у Карлуши в избытке. Он сам был как полутон. Наш вялотекущий роман ничего для меня не значил и уже давно тяготил. Но закончить его не хватало духа. Карлуша воспринимал каждую нашу встречу как награду. Не смотрел на меня – а взирал, не слушал – а внимал. С моей же стороны это была благотворительность. От этих отношений я ничего не получала. Он даже подарки мне не делал, так же, впрочем, как и муж. Карлуша – потому что беден и жаден, а может, и в обратной последовательности. Маруля – потому что не романтичен. Хотя совсем недавно очень удивил меня. Незадолго до открытия салона он вернулся из деловой поездки.
– Вот, – заявил муж с выражением лица доброго фокусника, торжественно водружая на стол коробки. – В Риме купил, на распродаже.
– Насчет распродажи необязательно было ставить меня в известность.
– Я не умею врать и не хочу учиться. В нашей семье уже есть крупный специалист в этом.
– На меня намекаешь? Поднять кому-то настроение, повысить чью-то самооценку, оградить кого-то от огорчения – это не вранье.
– А что же?
– Филантропия.
– А возраст? Сколько лет он у тебя топчется на месте?
– А зачем мне его фиксировать? Или кому-либо еще, кроме сотрудника паспортного стола?
– Определись хотя бы с цифрой, а то все время называешь разные.
– «Не спрашивайте – и я не солгу».
– Ну, ладно, давай, меряй, – махнул он рукой и сел в кресло, приготовившись созерцать мое дефиле.
Передо мной стояли пять пар красивых туфель.
– Спасибо, Маруля, но я не могу их померить.
– Почему?
– Это не мой размер.
– Твой. Тридцать восьмой.
– А у меня сороковой.
– Ты же говорила, что тридцать восьмой.
– Когда говорила?
– Когда мы поженились. И эта цифра застряла у меня в голове.
– Так выдерни ее оттуда. У меня уже тогда был тридцать девятый.
– Опять наврала. И что теперь с ними делать? Может, все-таки попробуешь?
– Я не Золушка, Маруля. Не смогу втиснуть сорок первый размер в тридцать восьмой.
– Уже сорок первый? Завралась совсем! – произнес он с раздражением и вышел, хлопнув дверью.
Я следом заглянула в его кабинет:
– А какой размер у твоей секретарши? Может, подаришь ей?
– Закрой дверь! – зло ответил Маруля.
А я уже знала, что с ними сделаю, – отдам Ритэнуте. У нее никогда не было таких туфель. Но к чему она их наденет? Пришлось отправиться в магазин. Купила платье и костюм. Позвонила ей:
– У меня есть подарок для тебя! Приезжай.
– А что это?
– Сюрприз.
– Ну-у… я сейчас занята… если успею, подъеду к вечеру.
Через полчаса Ритэнута была у меня.
– Маруля привез. Все не мой размер, – выставила я перед ней пакеты.
Она померила вещи – все подошло. Ее не удивило, что муж купил мне обувь на три размера меньше, а одежду – на три больше. Осталась в новых туфлях и костюме.
– Счастливая ты, Летка, баловень судьбы. Поэтому у тебя и характер такой, – вместо спасибо сказала Ритэнута.
– Не характер – следствие нашей судьбы, а судьба – следствие нашего характера, – не сдержавшись, возразила я ей.
– Ерунда. У меня характер хороший, а судьба – дрянь! – отрезала она.
Зная, что для нее вкусная еда – лучший антидепрессант, выставила на стол деликатесы.
– Откуда такая роскошь?
– Маруля привез. – Хотя эти продукты входили в состав нашего ежедневного меню.
– Повезло тебе. Все у тебя есть. И деньги, и муж. Мне бы такого шикарного мужика, я бы пылинки с него сдувала, – продолжала она, уплетая за обе щеки.
Я смотрела на нее, слушала и не злилась – бедность изуродовала ее и внешне, и внутренне. А какой была бы я, если бы жила в нужде? Попыталась представить… Нет! Даже представлять не хочу. Я всегда жила в комфортных условиях, а замужество переместило меня в роскошные. На дорожку я положила ей всякие вкусности с собой:
– Возьми, Маруля много привез.
Я смотрела в окно, как Ритэнута медленно удаляется с коробками в руках.
«У тебя все есть», – часто повторяет она. Да, это так, но все это не мое. Слезы повисли на ресницах. Истинной подруги нет. Бела вечно зациклена на своих проблемах. Я для нее – Вергилий в лабиринтах жизненных перипетий. Она даже мысли не допускает, что и у меня бывают проблемы, и не все я могу решить. Ромчик всегда под рукой, всегда наготове. Сопереживает очень искренне и бурно, но неглубоко и спустя час иногда уже не помнит, чему сопереживал. Ритэнута считает, что я все время вытаскиваю у судьбы счастливые лотерейные билеты, и за нее тоже. Разный уровень качества жизни разделяет нас глубже любых противоречий. Мои отношения со всеми ними держатся лишь нитями воспоминаний общей юности. Я отпустила слезы, и они безвольно покатились. Любимого мужчину так и не встретила… Я знала, когда-то мы с Остапом Батлером были совсем рядом, но, как два луча, пущенные из одной точки, расходимся все дальше. И на наших траекториях – ни единой «кротовой норы»[9] друг к другу. Растушеванный слезами силуэт Ритэнуты медленно удалялся, меняя очертания… С призванием до сих пор не определилась, продолжила я печальный список, и горько расплакалась, вспомнив, что и внутри меня кое-чего уже нет: миндалины вырезали, аппендикс удалили, и эти мои бесценные органы давно сгнили на какой-то помойке. Моя сердечная половинка Летэм совсем утонула в слезах. «Ну и что? – подала голос вторая, прагматичная половинка, Лераз. – Зато теперь ты можешь грызть свои любимые семечки, не опасаясь колик, и есть мороженое, не опасаясь ангины. И потом, – с укором продолжила Лераз, – у тебя есть самый близкий, любящий человек, который всегда знает, какие духи тебе подарить, какие цветы тебе нравятся; самая преданная подруга и самый нежный любовник – ты сама, Виолетта! А Бетя? Это не свекровь, а Нобелевская премия. Ну и Лиза, наконец. И какая Лиза!»
…Сразу после свадьбы, как и полагается, мы с Марулей отправились в свадебное путешествие.
– Наслаждайтесь друг другом, морем, солн-цем, – мечтательно напутствовала нас Бетя.
И Маруля наслаждался. Я же не могла дождаться, когда прекратится эта сексуальная ссылка. Не обремененный работой и прочими заботами, весь свой могучий темперамент он обрушивал на меня. Поэтому, когда закончились две недели, я вздохнула с облегчением. Возвратились мы уже в квартиру Марули – огромную, благоустроенную, полностью подготовленную заботливой Бетей для счастливой семейной жизни. На следующий же день я столкнулась в лифте с соседкой из противоположной квартиры. Поприветствовав ее, невольно задержала на ней взгляд. «Хотела бы я так выглядеть в ее возрасте». В каком – я определить не могла. Была она женщиной царственной – высокая, дородная, статная. Крупное лицо с классическими чертами, кожа без возрастных обвислостей. Тонкий, как лезвие бритвы, пробор делил надвое роскошные густые волосы, собранные в низкий, тяжелый валик. Она без проб прошла бы на роль Екатерины II.
– Смею предположить, что вы – супруга Марэнгла? – первой заговорила она.
– Да.
Ее звали Лиза.
– Заходите в гости, – в заключение нашего короткого диалога пригласила она. Предложение прозвучало искренне, и я не преминула им воспользоваться. Лиза была профессором, преподавала философию в университете, и трижды вдовой. Ни в одном из браков не было детей, из чего я сделала вывод, что она бесплодна. Ее большая квартира выглядела как после генеральной уборки и была наполнена любимым мной запахом свежести. Казалось, она сама источает его. Хотя я не знаток, но сразу определила, что вся мебель, статуэтки, расставленные в большом количестве, антикварные. А более всего поразило меня количество книг. Ее кабинет напоминал мини-библиотеку – в основном художественная литература и труды философов.
– И вы все это читали?
– Я все это изучала, – ответила Лиза.
Она угостила меня чаем. В том, как были разложены накрахмаленные салфетки, расставлены вазочки с вареньем, чувствовался этикет. Она сама была воплощением этикета – жесты, манеры, речь.
– Вы курите? – открыв тяжелый, наверное, серебряный портсигар, предложила Лиза пахучую сигарету.
– Только когда выпью.
– А я курила до пятидесяти лет, потом умер муж и забрал с собой эту мою вредную привычку.
С первой же встречи между нами установились теплые, доверительные отношения. Жила вместе с ней Тая – помощница по хозяйству и создатель поразившей меня чистоты и порядка. Она служила Лизе уже двадцать лет – готовила, стирала, убирала. Это была хрупкая, невысокая женщина неопределенного возраста. Но худоба ее свидетельствовала скорее о здоровье, чем о недоедании. Об этом же говорил прекрасный цвет лица и неутомимость в работе. Когда Бетя сообщила, что подыскивает мне домработницу: «Тебе не пристало заниматься домашней работой», я сказала, что уже подыскала. Тая согласилась помогать мне. Была она немногословна, делала все быстро, бесшумно, незаметно. Я была не просто довольна ею, я ею восхищалась. В своем статусе она была «комильфо». Если бы все так относились к делу, мир был бы совершеннее. Тая была непроницаема – на все вопросы о ее жизни отвечала односложно.
– Лиза, она такая симпатичная. А где ее семья?
– Мы не затрагиваем эту тему. Была в ее молодости какая-то трагическая история. Несколько лет она прожила в монастыре – там мы с ней познакомились, и с тех пор она живет у меня.
Два раза в месяц, по выходным, Лиза собирала гостей, коллег по философскому факультету. Я называла эту компанию «Философский бомонд». Денег на угощения она не жалела. Тая целый день хлопотала у плиты, и к приходу гостей на столе яблоку негде было упасть. Лиза всегда звала меня на эти собрания. Я приходила и слушала их умные беседы, открыв рот.