– С чем? – растерялась Мэдисон. Том повторил тем же серьезным тоном:
– Со своей красотой. Что ты с ней делаешь?
– Увлажняю, – медленно проговорила она. – Кожа… сухая…
Он столкнул лодку в воду, приглашая жестом забраться туда.
– Такая красота – это талант, вроде игры на фортепиано или рисования. Так что же ты делаешь со своим талантом?
Мэдисон вцепилась в канаты по бокам лодки и молчала. Она никогда не думала о своей красоте как о таланте.
Том сел на весла и повел лодку мимо больших валунов. Солнце сияло сквозь листву, и было очень тихо.
– Мой родной город послал меня в Нью-Йорк, чтобы я стала моделью!
– И что же тебе помешало? Ведь не Роджер?
Похоже, у Тома неплохая интуиция…
– А почему ты не веришь, что я могла бросить головокружительную карьеру модели ради того, чтобы поставить на ноги любимого человека?
– Ты с такой радостью рассказываешь о своей работе сиделкой… Ты любишь ухаживать за больными. Но в твоем рассказе нет никакого интереса к самому Роджеру. Значит, тебе просто больше нравится быть сиделкой, чем моделью.
Она рассмеялась, оперлась спиной о резиновый бортик и свесила вниз руку.
– Ты прав! Многие девочки мечтают о блестящей карьере модели, но я ненавидела модельный бизнес. И потом мне все время казалось, что я становлюсь все страшнее и страшнее.
Том перестал грести и посмотрел на нее. Мэдисон понравилось его выражение лица.
Оно говорило, что она просто не может быть некрасивой.
– Быть моделью – это наука, – добавила она. – Наверное, слишком сложная для меня.
– А разве быть сиделкой – не наука?
Он снова был прав. Мэдисон вздохнула и замолчала, начиная сердиться.
– Да, Роджер – придурок, и ты его не любишь и никогда не любила, – жестко продолжал Том. – Но ты вся светишься, рассказывая о том, как лечила его. Ты вернулась к нему, потому что хотела этого. Мы все делаем то, что хотим. Тогда почему ты не захотела стать моделью?
– А ты настырный, – сказала она и на мгновение отвела взгляд. – Ну ладно… Дело в том, что мне очень нравилось быть самой красивой девушкой у себя в городе. Мне нравилось, когда люди останавливались поговорить со мной, и нравилось притворяться, будто я не знаю, почему они останавливаются.
Она пыталась понять, как он воспринял ее признание. Мэдисон не привыкла говорить о своей красоте. Она старательно отработала скромную улыбку для тех случаев, когда кто-нибудь говорил ей, что она красива. Ей нравилось притворяться, будто она никогда раньше ничего не слышала о своей внешности.
– Но в Нью-Йорке таких, как я – пруд пруди. Там я перестала быть чем-то особенным.
– Не правда, – спокойно сказал Том. – Я живу в Нью-Йорке, и мне не каждый день встречаются такие красивые девушки.
– Но они все равно есть. Они рано встают и поздно ложатся. А днем их третируют, заставляют подняться, сесть, взглянуть и… сделать все, что только можно придумать, – она поморщилась, – и еще критикуют. Как раз этого мое самолюбие не смогло вынести.
Том какое-то время греб молча. Потом спросил:
– А за что тебя можно критиковать?
– У меня один глаз немного меньше другого. И слишком толстый зад.
Том хмыкнул.
– Ты совершенство! Если у тебя есть какие-то изъяны, то они есть и у девиц с журнальных обложек.
Мэдисон улыбнулась.
– Ну, конечно, есть! И они учатся их скрывать. Здорово помогает освещение. Когда свет поставлен грамотно…
Мэдисон не закончила фразу. Том вновь угадал: она не стала моделью потому, что не захотела, а вовсе не ради Роджера.
– А почему ты пошел в медицину?
– Когда мне было девять лет, на моих глазах утонула моя двоюродная сестра. И я захотел научиться сохранять людям жизнь.
Мэдисон помолчала.
– До травмы Роджера у меня на глазах умирала моя мать. Долгие четыре года…
Течения почти не было, и вода сверкала на солнце.
– Ты ухаживала за матерью вместо того, чтобы учиться в колледже?
Мэдисон удивленно покачала головой.
– Я начинаю подозревать, что ты ясновидящий.
Он усмехнулся.
– Просто читаю детективы. Мне нравится наблюдать за людьми. Я люблю по крупицам собирать факты, складывать их воедино и смотреть, что получилось.
– Да? И когда ты увидел меня впервые, то решил, что я собираюсь выудить у тебя деньги. Или шантажировать твою сестру.
Том склонил голову набок.
– Меня сбила с толку твоя красота. А что еще ты хочешь узнать обо мне? Я ведь классный парень! Много где побывал и много повидал.
– В мединституте? Я думала, там студенты круглые сутки учатся!
– Мне тридцать один, так что я не всю жизнь просидел за партой.
Для Мэдисон, которой было двадцать три года, его возраст казался почти старостью, по крайней мере, очень солидным.
– Я была только в Монтане и Нью-Йорке. Но я бы очень хотела поехать в Тибет. В Перу. В Марокко. На какой-нибудь тропический остров. В Австралию. На Галапагосы, чтобы увидеть черепах.
Том улыбнулся.
– Я расскажу тебе об этих странах.
– Ты был там? – спросила она с недоверием.
– Да. С чего начнем?
Она на минуту задумалась.
– С Австралии.
И до конца дня Мэдисон слушала рассказы Тома. Она не заметила, как сильно у нее болят ноги. Но когда солнце село, Том подвел лодку к берегу для ночлега, и Мэдисон ступила на землю, ступни пронзила острая боль.
Том заметил, что она сморщилась и хромает. Он усадил Мэдисон на большой плоский камень, положил ее ногу себе на колено и расшнуровал ботинок.
– Я должен был догадаться, что твоя обувка совсем износилась, – хмуро сказал он и показал ей мозоли на большом пальце и на пятке. – Они могут воспалиться! Сын бывшего президента умер оттого, что растер ногу, играя в теннис.
Том опустил ее ногу, расстегнул свой рюкзак и достал аптечку. Мэдисон рассмеялась.
– А как же прогресс здравоохранения? Но Том не улыбнулся. Он смочил стерильный бинт чистой водой и вытер кровь.
– Прогресс прогрессом, но я видел, как в Англии, например, снова лечат пиявками.
И Мэдисон с интересом выслушала его рассказ о том, как врачи используют пиявок, чтобы те высасывали лишнюю кровь из ампутированных пальцев, которые снова пришили к руке.
– А тебе никогда не хотелось заняться медициной? – вдруг спросил Том.
– Стать сиделкой?
– Да нет, врачом, – тихо отозвался он, перебинтовывая ей ногу.
– Мне?! Врачом? – воскликнула Мэдисон таким тоном, что Тому все стало ясно.
Он нахмурился.
– Ты уже занималась речением двух людей. Почему бы не продолжить?
– Да, но один из моих пациентов умер, а другой… Роджер ненавидит меня за то, что я сделала для него. Он заявил, что у меня такие же способности ухаживать за больными, как у садиста.
Том фыркнул.
– Роджер просто тебе завидует.
– Мне? – снова удивилась Мэдисон.
– Конечно. От него исходит зависть, как вонь от рыбы, пролежавшей неделю на солнце. Роджер прекрасно знает, что ты умнее его, да к тому же красивее и добрее. Как он может вообще сравнивать себя с тобой?
– Со мной, – повторила Мэдисон, – с крутой девицей из Монтаны.
Том ничего не ответил и не извинился за то, что назвал ее так еще до того, как увидел. Он продолжал бинтовать ей ноги, и Мэдисон подумала, что он делает это слишком долго. Но пусть так держит ее ногу – или прикасается к ней – хоть всю жизнь.
Скоро стемнело. Они были совсем одни, а вокруг вздымались высокие скалы, и рядом текла река.
Мэдисон пристально смотрела на него. А если он сделает первый шаг? Ну, например, проведет рукой по ее бедру?
Том внезапно выпустил из рук ее ногу и поднялся.
– У нас два спальных мешка и одна палатка. Если мы ляжем спать в одной, так сказать, комнате, ты будешь посягать на мою добродетель?
Мэдисон хитро прищурилась.
– Смотря какого цвета у тебя белье!
– Красного, – быстро сказал он.
– Тогда нет, можешь быть спокоен.
– Извини, я перепутал. Черного! Мэдисон улыбнулась.
– Все равно нет.
– А если зеленого? – с надеждой спросил Том.
– Оставь свое белье в покое! Скажи лучше, что ты подашь мне на ужин? Я такая голодная! Могу съесть целую лошадь!
– А-а, вот теперь я, наконец, вспомнил! У меня белье цвета пони. Знаешь, такое белое, с коричневыми пятнами. Я похож в нем на лошадь. Ужасно похож!
Мэдисон расхохоталась.
– Отстань! Давай все-таки поедим! И где бы мне… ну… сам понимаешь…
– Я провожу тебя, – подмигнул он.
– А как же насчет «никакого романа»?
– Я сказал это до того, как ты мне сильно понравилась, – сказал Том.
Он смотрел на нее с широкой улыбкой. Глаза стали круглыми – вовсе не узкие щели – морщинки между бровями разгладились, а губы казались очень мягкими…
– Уверена, у тебя было много женщин во время твоих путешествий. Стоит тебе только перестать хмуриться, как они… – она не договорила.
Мэдисон вдруг поняла: если между ними что-нибудь и произойдет – при большом-большом «если», – она ни и коем случае не должна допустить, чтобы это случилось во время нынешнего путешествия. Как бы он ни шутил и ни дразнил ее, инстинкт подсказывал Мэдисон: нарушить условия договора и испортить поход нельзя.
– Ты мне тоже нравишься, – сказала она Тому, как маленькому, и ушла за кусты.
– Люди должны чаще делиться! – прокричал ей вслед Том. – Мир стал бы куда лучше, если бы люди делились друг с другом своими игрушками!
Смех Мэдисон громким эхом отозвался в нависающих над ними скалах.
Глава 11
– Он мне симпатичен, – сказала Лесли, доедая последний кусок пиццы. – И вам было бы намного проще, если бы вы признались в любви.
– Да, – согласилась Мэдисон, закуривая очередную сигарету. – Но мы будто договорились не поддаваться соблазнам.
– Это, наверное, трудно, – заметила Лесли, глядя на Мэдисон поверх стакана с кока-колой. – Вы были столько времени наедине…
– В первую ночь я просто мгновенно заснула, – улыбнулась Мэдисон. – Я очень устала. Вы не представляете, что такое ухаживать за Роджером круглые сутки! А на следующий день мы встретили друзей Тома. И я думаю, мы провели время лучше, чем вдвоем. Что бы мы с Томом делали? Всеми силами пытались удержаться, чтобы не наброситься друг на друга? А если бы зашли слишком далеко, я бы постоянно думала, что изменяю мужу!
– Вся страна спит с кем попало! – заявила Элли. – У тебя муж, которого ты терпеть не можешь, ты наедине с мужчиной своей мечты и не знаешь, стоит ли с ним переспать? Ну и ну!
Мэдисон смотрела на нее сквозь сигаретный дым.
– А сколько раз ты изменяла мужу? Которого терпеть не могла?
Элли ухмыльнулась.
– Да, но я не…
– Если ты сейчас скажешь, что не так красива, как я, я швырну в тебя пепельницу, – серьезно пригрозила Мэдисон.
– Понятно, молчу! И что было дальше?
Мэдисон помолчала, припоминая события пятнадцатилетней давности.
– Мы с Томом соврали. Когда его друзья увидели нас, то решили, что мы пара. Я попыталась все объяснить, но Том остановил меня. И был, как всегда, прав. Это действительно прозвучало бы странно: Том в лодке с чужой женой. А узнай они о Роджере и его травме, мы с Томом выглядели бы просто отвратительно!
– Зато Роджер стал бы святым мучеником! Я была в такой ситуации, – грустно заметила Элли. – Моего бывшего мужа всегда жалели. Он умел располагать к себе людей. Я работала круглые сутки, а он сидел в ресторане, ужиная за мой счет, и рассказывал случайным товарищам, что ему нужна лишь жена!
– В общем, два дня мы изображали парочку. По крайней мере, пытались. Мы с Томом переночевали в домике его друзей. Его друга звали Алекс, а его девушку – Кэрол. Они собирались пожениться. Еще там были родители Алекса и его младшая сестра Полетта, которую все звали Полли.
Глава 12
– А ты совсем не похожа на девушек Тома, – заявила Полли, плюхнувшись на траву рядом с Мэдисон.
Девочке было тринадцать, и она никак не могла решить, чего ей больше хочется – оставаться ребенком или, наконец, повзрослеть.
– Полли! – сурово сказала ее мать, миссис Барнет. – Следи за своими словами!
Они сидели под дубом во дворе большого бревенчатого дома.
– Ничего страшного, – отозвалась Мэдисон, стараясь говорить как можно спокойнее и изо всех сил скрыть желание узнать о девушках Тома. – А какими они были?
– Зануды! – ответила за Полли Кэрол, не отрываясь от журнала для новобрачных.
– У Мэдисон может сложиться ложное впечатление о подружках Тома, – сказала мать Полли. – Они были не столько занудными, сколько… – Миссис Барнет опустила взгляд, – немного… неинтересными.
Кэрол фыркнула.
– Ты встречала девушек в толстых очках и с длинными носами? С такими никто не хочет танцевать на школьных дискотеках. Вот с этими девушками Том и встречался, – объяснила Полли.
– А зачем? – вырвалось у Мэдисон, тотчас попытавшейся себя поправить. – Я хотела. сказать, зачем Тому танцевать…
Она вновь напомнила себе, что не принадлежит к миру этих людей. Они, как и родственники Тома, никогда не нуждались в деньгах. Мэдисон считала этих людей снобами, интересующимися только равными себе.
В первый же вечер она соврала миссис Барнет о своем романе с Томом и семейном положении, но не стала скрывать своего происхождения. Она осталась на кухне с хозяйкой лущить фасоль, которую та выращивала на маленьком участке позади дома. В отличие от Рэндалов, у Барнетов не было кухарки.
Хозяйка внимательно выслушала Мэдисон.
– Дорогая, мы не английская королевская семья, – спокойно сказала она. – Нашим детям не нужно искать себе невесту-девственницу или достойную пару. У них есть деньги на счету – достаточно, чтобы не выходить замуж или не жениться по расчету. Они совершенно свободны в своем выборе. Значит, ты ухаживала за своей матерью? Я всегда с большим сочувствием относилась к матерям-одиночкам. Особенно когда мои дети были еще маленькими, а муж целыми днями пропадал на работе, и мне приходилось оставаться одной. Расскажи, как ты встретила Тома.
Мэдисон набрала целую горсть фасоли. Слова миссис Барнет подействовали на нее успокаивающе, и она рассказала правду, но, конечно, ни словом не обмолвившись о Роджере. Мэдисон вспомнила также и о своей дружбе с Дороти Оливер, умолчав о причинах встречи с известным физиотерапевтом. Потом с трудом сообщила о том, как Том поймал ее на кухне и обвинил в шантаже. Миссис Барнет усмехнулась.
– Как это похоже на Тома! Он точная копия своего прадеда. Говорят, тот никогда не смеялся, кроме одного случая, когда он заключил великолепную сделку и заработал огромное состояние. Ну вот, кажется, на обед хватит. Дорогая, ты умеешь готовить?
– Я могу разморозить продукты, – с улыбкой сказала Мэдисон.
– Хорошо, тогда поболтай со мной, пока я буду готовить. Мальчики вряд ли скоро вернутся, и у нас есть время узнать друг друга, – миссис Барнет пристально посмотрела на Мэдисон. – Кажется, Том настроен серьезно.
– Нет, не думаю, – ответила Мэдисон, пытаясь скрыть смущение. – Нас разделяет очень многое.
– Ну, не так уж и многое, – мягко заметила миссис Барнет. – Кажется, ты просто прячешь от мира свою душу. За этим хорошеньким личиком кое-что есть…
Мэдисон не знала, что отвечать, но тут дверь распахнулась, в кухню вошли спасительные Том с мистером Барнетом. Том внезапно обнял Мэдисон за талию и поднял.
– Что у нас на ужин, дорогая? Я такой голодный, что съем даже медведя, – сказал Том, опуская ее и целуя в шею.
Мэдисон могла оттолкнуть Тома, но этот легкий флирт был для нее новым и волнующим. Роджер на людях всегда заботился о своей репутации, а когда они оставались одни, его интересовали только спортивные программы…
– Фасоль, – сказала Мэдисон, заметив, что все смотрят на них.
Ей и в голову не пришло, что они уставились потому, что никогда не видели Тома в таком радужном настроении. Он был серьезным даже в детстве.
– Всего лишь? – сияя, спросил Том. – Одна фасоль? Уверен, она будет вариться несколько часов. Давайте пока пойдем в сад и наловим мотыльков!
Все рассмеялись. Мэдисон встала на цыпочки, попытавшись дотянуться до головы Тома.
– Кто-нибудь спасет меня от этого сатира?
– Вы нас заколдовали, и мы не можем пошевелиться, – отозвалась миссис Барнет. – Давай, Том, вытащи ее наружу и лиши невинности при свете луны.
– Ты опять начиталась бульварных романов, любовь моя? – заметил мистер Барнет, улыбаясь своей пухленькой жене. – Позволь напомнить тебе – сейчас только шесть часов, на дворе стоит лето и ярко светит солнце.
– Влюбленные всегда найдут лунный свет, – заявила миссис Барнет.
– Тогда – вперед! – сказал мистер Барнет Тому и подошел к жене.
Том схватил Мэдисон за руку и вытащил из кухни на веранду.
– А ты не переигрываешь? – волнуясь, спросила Мэдисон, когда они остались одни.
Она вырвала руку и отступила к перилам, прислонившись к ним спиной.
– А я совсем не играю, – мягко ответил он. Мэдисон не решалась взглянуть на него.
– Думаю, нам не надо…
Ей не удалось договорить, потому что в эту минуту Том крепко сжал ее и поцеловал. Мэдисон еще никто никогда так не целовал…
Веранда закружилась перед ее глазами. Как много она пропустила в жизни… Мэдисон очень хотелось обвить его шею руками и поцеловать в ответ, но она заставила себя отойти.
– Зачем ты это сделал? – спросила она, стараясь придать голосу хоть чуточку злости.
– Просто чтобы понять, – ответил Том, засунув руки в карманы.
– Понять что?
– Любишь ли ты меня так же сильно, как я тебя, – спокойно объяснил он.
– И… к какому выводу ты пришел?
– Что ты любишь меня не меньше.
Она старалась не смотреть Тому в глаза, боясь, что не сможет устоять. Она повернулась к нему спиной, положила руки на перила и посмотрела вокруг. За узким зеленым газоном стоял густой девственный лес. Мэдисон глубоко вздохнула.
– Но ты же меня совсем не знаешь! Ты слышал только…
Он снова не дал ей закончить фразу.
– Я знаю о тебе все, что мне нужно. У тебя замечательное чувство юмора. Ты умна и заботишься больше о других, чем о себе. Это – огромная редкость. Большинство людей… – он помолчал. – Ты любишь ловить рыбу и бродить по горам. И я собираюсь купить тебе новые походные ботинки…