Но скорее всего, понял он, погружаясь в мрачный и беспокойный сон, оно вообще никогда не работало и не сработает. Чтобы оно дало результат, ты должен быть магом. А теперь Бог не на шутку разгневался на него за то, что он сделал.
Он проснулся рывком от грохота распахнутой двери, которая с силой ударилась о стенку. Комнату затопил яркий дневной свет. Он все проспал — такова была его первая виноватая мысль, когда он увидел склонившееся над ним искаженное лицо матери, с распущенными и торчащими, как у ведьмы, волосами; глаза ее были налиты кровью и полны слез.
Что-то было не то, но он не знал, что именно. Испуганный, он тут же извлек руки из-под одеяла и сложил их перед лицом, чтобы произнести утреннюю молитву и предупредить ее первый удар. Он плотно закрыл глаза и сжался.
Но он не почувствовал жесткого удара по лицу. И вообще не было никаких звуков. Но тут мать начала истерически вопить:
— Умер! Он у-у-умер! Дэниел… Дэниел… твой отец! О боже! Он проснулся в полночь от страшной головной боли. Он взял аспирин, всего лишь аспирин. Я не могла пошевелить его, не могла разбудить, он холодный, сын! Господь прибрал его. Господь покарал его за твои грехи! Прошу тебя, Дэниел, помоги мне разбудить его!
28
Лондон. Среда, 9 ноября 1994 года
Коннор решил, что единственный способ справиться с обилием работы — это пораньше являться по утрам в офис и вечерами сидеть допоздна.
В четверть седьмого, когда он, постепенно просыпаясь, ехал по Юстон-роуд и слушал, как Майкл Хезелтайн в сводке новостей напористо поносит британскую политику, он увидел впереди мерцающие синие проблески. Подъехав, он заметил, что у здания Бендикс стоят две пожарные машины и карета скорой помощи с синим проблесковым маячком на крыше. Небольшая группа пожарных, переговариваясь, стояла на мостовой. Коннор не заметил никаких примет аварийной ситуации, когда повернул направо и подъехал к одному из охранников, стоящих у проема в барьере.
За последние три недели он не меньше дюжины раз встречался с этим строгим стражником тридцати с лишним лет, но, когда Коннор показал ему свой пропуск, тот ни приветствовал его, ни дал понять, что они знакомы.
— Что случилось? — спросил Коннор.
— Химия разлилась, — сказал он таким тоном, словно это было совершенно обычным происшествием.
— Где?
— В одной из лабораторий, — бесстрастно уточнил охранник и, открыв барьер, коротким жестом предложил ему проезжать.
Коннор поставил машину на отведенном для него месте. Даже в тусклом сером утреннем свете он заметил налет грязи на капоте БМВ и сказал себе, что вечером, если успеет, надо помыть машину, помня, что в противном случае с него взыщут штраф. Он пошел ко входу в здание, полный желания узнать побольше о том, что случилось.
В вестибюле стояло нормальное спокойствие раннего утра, несмотря на присутствие пожарника в форме и вроде бы старшего офицера полиции, которые беседовали с дежурным охранником. В лифт вошел человек с папкой. Коннор глянул на единственного охранника и с удовлетворением убедился, что сегодня из пяти дежурных на посту самый дружелюбный.
Это был болезненный черный мужчина, чье лицо под копной седеющих волос преждевременно пошло морщинами и теперь напоминало поверхность грецкого ореха. Было трудно понять, сколько ему лет, — где-то между пятьюдесятью с лишним и шестьюдесятью, прикинул Коннор. Карточка на лацкане сообщала, что его зовут «У. Смит. Охрана холла».
Показав ему свой пропуск, Коннор тихо спросил:
— Что, тут был какой-то несчастный случай?
Охранник кивнул. Коннор заметил, что его пожелтевшие глаза полны печали.
— Да, сэр, разлились какие-то химикалии. — Голос был вежливый и почтительный, но его владелец не счел нужным сказать что-то еще.
— Что значит — разлились?
— Не знаю, сэр. Все произошло на шестом этаже, сэр.
— Кто-нибудь пострадал?
Помявшись, охранник кивнул:
— Мистер Силс, старший техник-лаборант. У него очень плохи дела… и я не думаю… — У. Смит смущенно остановился на полуслове. — «Скорая помощь» увезла и молодую леди. Я не знаю, что с ней такое. Сказали, что испарения…
— Молодую леди?
— Очень симпатичную. Она пришла в компанию со своим отцом… очень известным человеком. Доктор Баннерман. Получил Нобеля…
Коннору показалось, что ему на голову вылили ведро ледяной воды.
— Мисс Баннерман? Она пострадала? Вы не знаете, насколько серьезно?
Охранник покачал головой:
— Врачи скорой ничего не сказали. Она была на носилках и с кислородной маской.
— О, черт! Куда ее повезли? В какую больницу?
— Этого я не знаю, сэр.
— В Паддингтон.
Коннор удивленно повернулся. На него смотрел офицер-пожарник.
— Их обоих доставили в больницу «Юниверсити-Колледж».
— Как мне отсюда доехать?
Пожарник показал направление. Коннор поблагодарил его и побежал к своей машине.
В отделении травматологии и неотложной помощи больницы было тихо. Тянулись ряды пустых сидений, в ожидании томились всего несколько человек. В приемной стоял сильный вяжущий запах дезинфектантов, смешанный с ароматами перекипевшего кофе.
У окошка в приемной никого не было, но Коннору пришлось подождать, пока женщина, сидевшая спиной к нему, вводила информацию в компьютер. Наконец он обратился к ней:
— Скажите…
Она еще несколько секунд не обращала на него внимания, но наконец повернулась и подошла к окошку.
— Прошу прощения, что задержала, дорогуша, но утром у нас не хватает народу. Чем могу помочь?
— Примерно час назад «скорая» доставила жертву несчастного случая… мисс Баннерман. Можете ли сказать мне, в каком она состоянии?
Она пробежала список на конторке и нахмурилась.
— Вы ее родственник?
Коннор услышал надсадный звук сирены подъезжающей «скорой».
— Я… я… я ее брат, — соврал он, отчаянно надеясь, что у Монти нет брата, который уже успел тут побывать. В Штатах, если вы не родственник пациента, больницы не дадут вам никакой информации; он предположил, что и тут точно так же.
Женщина прошла в заднюю часть комнаты и сняла трубку. Коротко переговорив, она вернулась к Коннору.
— Сейчас кто-нибудь освободится и встретится с вами. Присаживайтесь.
Коннор прикинул, сколько ему придется ждать и не стоит ли взять из машины папку с бумагами, лэптоп и немного поработать. Но у него за спиной открылась дверь, и из нее вышла женщина с коротко подстриженными волосами и в белом халате, которая остановилась перед ним.
— Мистер Баннерман?
— Да. — Он встал. — Здравствуйте. — Ему не составило труда соврать.
Ее именная табличка гласила: «Венди Филипс. Зав. отделением травматологии и скорой помощи». Ее глаза покраснели от усталости, но у нее было приятное и спокойное выражение лица. «Наверное, всю ночь дежурила», — предположил Коннор.
— Вы брат мисс Монтаны Баннерман?
— Да.
— Вы хотите зайти и увидеться с ней?
— Как она?
— В данный момент она под респиратором.
— Пострадала от испарений?
— Мы надеемся, что речь может идти только о них… и ни о чем похуже. Похоже, что со слизистыми рта и горла все в порядке, но у нее были пенистые выделения из легких… не исключено, что они пострадали от ожогов. Но пока еще слишком рано утверждать, что у нее серьезные повреждения внутренних органов. Насколько я понимаю, она надышалась испарениями исключительно едкого растворителя.
— Что он собой представляет?
— Пока еще мы не опознали в нем ни одной из известных субстанций… идут лабораторные исследования. — Она двинулась впереди него по широкому коридору, с одной стороны которого стояли носилки, каталки и баллоны с кислородом. Два санитара торопливо прокатили мимо них пустую каталку.
Пейджер, закрепленный на нагрудном кармане врача, пискнул, и она подняла руку, давая Коннору сигнал подождать, пока она, сняв трубку настенного телефона, не поговорит по нему. Повесив трубку, она повернулась к нему:
— В сопровождении полицейского эскорта к нам из лаборатории компании в Беркшире везут нейтрализатор.
Они остановились перед комнатой, полной мониторов и датчиков. На каталке лежала женщина с кислородной маской на лице. Судя по разметавшимся светлым волосам, он понял, что это должна быть Монтана. Рядом с ней стояла медсестра, она отслеживала оранжевые цифры на мониторах и записывала их в лист, прикрепленный к папке.
Такое выражение глаз Коннор видел только раз в жизни и не мог забыть его. Это были глаза его матери. Шок. Полное отключение от реальности.
— Привет, — тихо сказал он.
В ответ последовал лишь слабый, еле заметный кивок.
Он улыбнулся, стараясь излучать уверенность.
— С вами все в порядке? — Он понимал, что вопрос был глупым, но не мог придумать ничего лучшего.
— Привет, — тихо сказал он.
В ответ последовал лишь слабый, еле заметный кивок.
Он улыбнулся, стараясь излучать уверенность.
— С вами все в порядке? — Он понимал, что вопрос был глупым, но не мог придумать ничего лучшего.
Еще один кивок.
Инстинктивно он подался вперед и легко коснулся щеки Монти; ее холодная влажность удивила его, но он постарался не показать этого. Ей было плохо, явно плохо. В палату вошли два санитара, а вслед за ними — серьезный мужчина в сером полосатом костюме.
— Доктор Гуди, это брат пациентки, — сказала Венди Филипс.
Коннор смутился. Доктор бросил на него беглый взгляд:
— Мы собираемся взять вашу сестру на рентген. Кроме того, мы хотели бы сделать томоскопию, которая поможет нам выяснить состояние ее легких. Я думаю, что она надышалась паров очень агрессивной субстанции, так что мы должны выяснить, насколько серьезно они поражены.
— Вы думаете, это серьезно? — тихо спросил Коннор.
Они отошли от Монти на несколько шагов.
— Ни на губах, ни на слизистой рта ожоги не просматриваются, нет их ни в ноздрях, ни на верхней части связок. Это хороший знак. Но она была без сознания и еле дышала, когда парамедики добрались до нее. Поскольку мы ничего не знаем о составе этого химического агента, в данный момент мы не можем определить, насколько поражены внутренние органы.
Коннор обеспокоенно посмотрел на Монти:
— А как тот другой человек, который был в лаборатории?
Доктор оцепенел, посмотрел на старшую сестру и жестом дал понять Коннору, чтобы тот вышел вместе с ним в коридор. Мимо них прошли две медсестры, и доктор Гуди тихо сказал:
— Боюсь, что мы ничего не сможем сделать для него.
— Он погиб? — не веря своим ушам, спросил Коннор.
— Он был мертв уже по прибытии. С головы до ног залит этой кислотой. Один из экипажей скорой тоже получил ожоги, и у них возникли проблемы с дыханием… один Бог знает, что это за дьявольское варево. — Врач посмотрел на часы. — Анализы займут добрую пару часов… если хотите, я могу пустить вас в комнату. Я предполагаю, что кто-то из компании уже в пути и вместе с ним направляется нейтрализатор для этой химии… хотя мне дали понять, что он не очень эффективен.
— Наверно, сейчас я ничем не могу вам помочь. Но может, вы позволите мне вернуться попозже?
Доктор оживился:
— Я думаю, это будет лучше всего. Позвоните нам примерно к ланчу — попросите сестру Филипс или меня, и мы сможем сообщить вам, как дела.
— Я ценю ваше отношение, — поблагодарил его Коннор и покинул приемное отделение.
Пока он ехал в офис, мысли не давали ему покоя. Он приехал чертовски рано, в четверть восьмого. Мисс Баннерман и старшего техника давно увезли в больницу, значит, они были на месте самое малое полчаса тому назад. То есть где-то около шести — четверти седьмого. В шесть часов утра… черт возьми, да еще час тут никто не появится. Так что́ они тут делали?
Можно не сомневаться — то, о чем никто не должен знать. Это было еще одним доказательством, что его интуитивная оценка Монтаны Баннерман была верна. Она ему пригодится. Не стоит и сомневаться. Коннор отчаянно надеялся, что она пострадала не очень серьезно.
29
Горло у Монти жгло огнем; невыносимо болели глаза.
— Мы хотим снять с вас маску и посмотреть, как вы себя будете чувствовать без кислорода. Хорошо?
Она снизу вверх посмотрела на коренастого, крепко сбитого человека с грубоватым лицом неандертальца и спутанной копной жестких волос, которые росли не только на шее, но и лезли из расстегнутого ворота рубашки. По бокам от него стояли две медсестры, а сзади — группа людей.
Выражение лица доктора обеспокоило ее. Внезапно испугавшись, она сделала несколько быстрых вдохов. Стоило ей подумать, какие она сама нанесла себе травмы, неизлечимые травмы, и ее кожа покрылась испариной. Она со всей яркостью вспомнила выражение лица Силса, когда пару дней назад они разговаривали в лаборатории.
«Вылейте галлон в плавательный бассейн, и стоит вам прыгнуть в него, как за несколько секунд с вас слезет вся кожа. Она действительно ужасна. Не дай бог попадет на голую кожу, — ее никакими силами нельзя нейтрализовать».
Она видела Силса, лежащего на полу. Его тело исчезло в клубах пара, когда она включила душ. Она помнила, как бежала к телефону звонить в скорую помощь, как боролась с непокорным диском, — и больше ничего.
— Как… как… он? — Голос звучал как-то странно, он был более высокий, чем обычно, скрипучий и писклявый.
— Ваш коллега?
Она кивнула, отчаянно надеясь на чудо.
— Ничего хорошего, — тихо сказал врач.
— Он… он жив?
Казалось, что для ответа понадобилась целая вечность.
— Боюсь, что ему не удалось выжить. — Пауза. — Вы сделали все, что смогли.
Она закусила припухшую губу.
— Нет, я… я… — Она попыталась вспомнить, вернуться в лабораторию, снова прокрутить в памяти ход событий. Она оставила его лежащим на полу. Джейк стонал, хрипел и извивался под струями воды из душа. Кислота съедала его живьем.
Она чувствовала резкий медный вкус крови и более острый, едкий, дьявольски пронзительный вкус этой химии, который стоял у нее в ноздрях. Он вгрызался и в нее. Вот почему вокруг нее хлопотало столько людей. Студентов привели сюда показать, как она будет умирать в агонии. Как мистер Силс, но помедленнее.
— Вы больше ничего не могли сделать, — сказал врач. — Действовали вы совершенно правильно.
Она мельком вспомнила того дерзкого и самонадеянного Силса, каким он был в понедельник в пабе, когда внезапно закрылся и отказался дальше говорить о компании — словно что-то испугало его. А он не походил на человека, которого можно легко испугать. Да и вчера, когда он тихонько сообщил ей, что достал пилюли, которые ей были нужны, у него был испуганный вид.
Что же случилось с этими пилюлями «Матернокса»? Они тоже уничтожены кислотой или лежат себе где-то в лаборатории? Удастся ли ей как-то связаться с мистером Уэнтуортом до того, как и она умрет?
— Как ваше горло? — спросил доктор.
Посмотрев на него, Монти для проверки сглотнула.
— В общем-то хорошо… но немного саднит.
— Сканирование, которое мы провели, показало небольшой отек в легких, но беспокоиться из-за него не стоит. Это не более чем реакция на раздражитель, и никаких серьезных повреждений нет. Вы можете испытывать боль от нескольких ожогов, и, пока ткани не зарубцуются, они будут особо чувствительны — но придут в норму через пару недель. А пока вам необходимо беречь их.
Она не испытала облегчения. Ее первой мыслью было, что он лжет. Если даже он искренен, как он может быть настолько уверен? Он не знает, какое разрушительное воздействие оказывает эта кислота. Да и никто не знает.
Она снова сделала вдох. Металлический запах внезапно смягчился — его перебил аромат цветов. Повернув голову, Монти увидела на столике большой букет — и вдруг заметила, что рядом с кроватью сидит отец. Его присутствие сразу же успокоило ее.
В белом свитере с высоким воротником и твидовом пиджаке, отец видел и слышал все, что происходит вокруг, как и подобает настоящему вождю племени, которым он и становился, едва только входил в любое помещение. Поймав ее взгляд, он подмигнул Монти, отчего ее сразу же окатило теплом, и она почувствовала прилив уверенности.
— Ты вела себя очень мужественно, моя дорогая, когда пыталась помочь этому бедняге.
— Я сделала не то. Надо было не пускать воду, а оставаться при нем.
— С водой все было правильно. Ты больше ничего не могла сделать.
— Я вернусь утром, — сказал врач. — Проверю, как у вас идут дела. — И повернулся к отцу: — Рад тебя видеть снова, Дик.
— И я тоже. Мне в самом деле приятно.
Монти смотрела, как мужчины обменялись рукопожатиями. Время посещения подошло к концу, и отец наклонился к ней:
— Гордон Ланскомб. В этой стране он ведущий специалист по респираторным заболеваниям. Несколько лет назад я работал вместе с ним в правительственном совете по генетике… так что ты оказалась в самых лучших руках.
Она улыбнулась в знак благодарности.
— Сколько времени?
Отец посмотрел на часы:
— Половина пятого.
Эта новость удивила ее.
— Пятого?
— Все это время ты спала, дорогая. Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — вяло сказала она. — Со мной все хорошо. — Она помолчала, глядя на отца. — У тебя нет необходимости оставаться… здорово, что ты здесь, но у тебя много дел… сегодня у тебя что-то намечено, не так ли?
— Переговоры в Суссекском университете… я уже должен бежать. Вернусь утром.
— Как долго мне еще здесь быть?
— Гордон думает, что пару дней, — он хочет, пока твои легкие не придут в порядок, держать тебя под наблюдением. — Он сжал ее руку. — Ни о чем не беспокойся, ты храбрая и мужественная малышка.