– Здравствуйте, лейтенант Рябушкин, – закончил я комедию. – Вы захвачены в плен группой специального назначения и по условиям учений обязаны отвечать на все наши вопросы.
Летеха открыл рот, вздохнул и запричитал:
– Теперь меня ротный совсем сгноит. «Бэха» встала, меня в плен захватили, сейчас пытать будете… Мне рассказывали, что вы можете. Я ведь не знаю ни хрена-а… А вы даже мою фамилию знаете и Милку Феофанову!..
Пришлось лейтенанта успокоить и даже угостить аскорбинкой. Аллилуев сказал, что Рябушкин пока может ничего не бояться, так как презервативы ему еще не принесли.
Летеха оживился, однако с опаской посматривал на нашего финансиста, злобно поигрывающего пулеметом и встающего в разные воинственные позы. Чтобы успокоить пленного, пришлось отправить Ромашкина и нашего «начфиненка» захватить еще «языка» в лице механика-водителя. Личный состав головного дозора обрадовался, чуть посовещался и скрылся из глаз.
Допросы и расспросы лейтенанта ни к чему не привели. Он и вправду ничего, кроме того, что его рота должна участвовать в ловле «диверсантов», не знал. Тут как раз и привели механика. Бедолага, пуча глаза, пытался выплюнуть изо рта промасленную рукавицу. Рябушкин, увидев своего подчиненного, снова покраснел и скуксился. Бойца пришлось тоже успокаивать и угощать аскорбинками. Механик слопал полпачки, попросил водички и сигарету и сказал, что его все называют Зюзик и он, вообще-то, водитель «ЗИЛа» в автороте, но, за отсутствием нужного количества механиков, за штурвал посадили его, и служит он всего полгода. Никто его не бил, взрывпакеты в штаны не засовывал, и относились вполне дружелюбно.
Боец знал еще меньше, чем лейтенант. Но вот у него, оказывается, были друзья, служившие в комендантской роте штаба армии, которые вели разговоры о том, что поедут куда-то в сторону Курояровки. Пришлось развернуть карту. Так, ага, вот она, эта самая деревушка. Что тут есть? Линии электропередачи, несколько МТС (МТС – это не только сотовая компания), водокачка, несколько десятков дворов. И, что примечательно, несколько дорог, ведущих к деревушке с различных направлений. То есть колонна подвижного командного пункта может спокойно проехать в этот район – все элементы жизнеобеспечения присутствуют. Деревня входит в район учений. Армейцы в этот раз отошли полностью от старых шаблонов и не выезжали на всем известное место ЗКП армии. Молодцы, ничего не скажешь. До деревни – около тридцати километров напрямую через сопки.
Интересно, что скажет нам «агент»? Когда же придет Пачишин? Вот уже около двух часов прошло, а его нет. Уже пора начинать беспокоиться. Оставив пленных под присмотром и приказав всем готовиться к движению и распределить вещи Пачишина между собой, я собрался выдвинуться на пригорок и понаблюдать за обстановкой в поле. Не успел раздать указания, как Аллилуев, глядя вверх, печально произнес:
– Ракета, красная, Бэтмена спалили…
Мы опрометью бросились на пригорок. Наш лейтенант толкал впереди себя пленных, а особенно лейтенанта Рябушкина.
Я взглянул в бинокль:
– Чччче-ерт!!!
По полю скакала темная фигурка майора-технаря, в руках Пачишин сжимал пакеты. За ним пока еще на почтительном расстоянии двигалась цепь в белых маскхалатах, сзади цепи подпрыгивал на буераках «ГАЗ-66». Нашего майора загоняли, как волка на «флажки». Выдохнется – и его возьмут «загонщики». Успеет выбежать с поля – попадет в засаду, выставленную мотострелковой ротой. Хотя не такой уж и бегун старый технарь-майор. Можно сказать – вообще не бегун. Не успеет даже за поле выбежать…
– Беги, Форрест, беги! – запрыгали близнецы. – Командир, повяжут нашего, повяжу-у-ут…
Глава 4
Если мы сейчас даже побежим навстречу к Пачишину, то вряд ли успеем до того момента, как его полностью возьмут в кольцо. Да и смысла особого нету – и майора, и нас будут гонять на поле, как зайцев. И засветимся мы не только «загонщикам», но еще и «засадникам».
– Рябушкин, ваши на поле выкаблучиваются? – задали вопрос пленному Артемьевы.
– Не-е-е, не наши; это, наверное, с соседнего полчка. Если они вашего диверсанта поймают, наш «кэп» нас заглотит с касками и вещмешками, и ротному таких «люлей» ввалит – жуть! Он у нас мужик самолюбивый.
Ага, конкурирующая фирма! Не только нам, но и мотострелковой роте Рябушкина.
Пиотровский прекратил бегать вокруг меня и заламывать руки.
– Зюзик, мля, что у тя с машиной случилось? Почему заглохла?! – заорал он на незадачливого механика.
– Да я что-то с оборотами напутал… Я же не дизелист, за «бэху» второй раз только сел.
– За мной давай, «баллон» маслопупый, – сорвался на визг технарь и рванул из кобуры пистолет.
– Ой, не убивайте нас! – в голос заверещали Зюзик и Рябушкин.
– Э, ты что, совсем гребанулся?! – заорали Артемьевы.
– Да успокойтесь, идиоты, – затараторил Пиотровский, – зря я, что ли, в пехоте шесть лет прослужил, я же инженер, я этих бээмпэшек на гусеницы столько поставил, что вам и не снилось. Командир, я сейчас заведу ее – как два пальца об асфальт! Зюзик, за мной!
Пиотровский рванул вниз, на бегу вытащил обойму из пистолета и достал два ПМовских патрона. Горе-механик скатился на заднице за ним. Недолго думая, все остальные, в том числе и я, посыпались вниз. Пиотровский уже нырнул на место механика и что-то скороговоркой объяснял бойцу, задница которого торчала из люка старшего стрелка. Грохнул выстрел.
– Конец Зюзе, – пробормотал Рябушкин и побледнел.
Я ничего не успел подумать. БМП чихнула, фыркнула, выбросила из эжектора облако черного солярного дыма…
Завелась!
– Ура-а-а! – заорали братья.
– Феноменально, Ватсон! – пробормотал Аллилуев.
– К машине! – крикнул я.
Из люка стрелка вылез живой и здоровый Зюзик с открытым ртом.
– Товарищ лейтенант, я теперь знаю!
Я скороговоркой распределил сектора обстрела и посмотрел в бинокль. Бэтмен то шел, то бежал. Преследователи в белых маскхалатах сжимали кольцо.
– Я за штурвалом, – проорал Пиотровский.
– Дави, «соляра», на полную! Спасем Бэтмена!..
– Чип и Дейл спешат на помощь! – закричали братья.
– Спасатели, вперед! – брякнул доктор.
– Летеха-а-а, отдай пулемет! – чувствуя «войнушку», завизжал в голос Леня.
Вот разговариваешь с человеком, пьешь с ним водку из одной бутылки, ешь тушенку одной ложкой – и никогда не подумаешь, что такой заурядный с виду капитан, как Пиотровский, способен на подобное. «Бэха» выскочила из кювета, как чертик из табакерки, развернулась почти что на месте, мощным рывком выскочила на поле, и мы помчались, обгоняя ветер.
– Держи-и-ись! – только и успел проорать я.
Водил наш технарь – дай бог всем Анваркам и остальным механикам-водителям ВС РФ. Нас мотало по броне, ветер бил в лицо. Рябушкин беззвучно открывал рот. Лейтенант-«начфиненок» хищно улыбался, держась одной рукой за скобу на броне, другой прижимая к себе пулемет. Братья орали так, что было слышно даже сквозь рев движка:
– Наш паровоз летит – колеса гнутые, а нам все по херу – мы долбанутые…
Бегущий Пачишин, увидев приближающуюся к нему на бешеной скорости БМП, заметался как заяц. Бежать было некуда, сзади догоняла пехота. Пиотровский заложил крутой вираж, и мы остановились как вкопанные в нескольких метрах от нашего «связника». Пачишин не узнал нас и проорал:
– Живым не возьмете!.. – После чего поставил пакеты на снег, вынул из одного бутылку с водкой, из другого – красную бутылку кетчупа. Показал нам «фак» и, достав из-за пазухи большой коричневый пакет, быстренько открыл кетчуп, полил им краешек пакета, поморщившись, откусил, откупорил бутылку водки, сделал большой глоток и, быстро жуя бумагу, промямлил:
– Вот так погибает спецназ!
– Кончай жрать, скотина! – заорали мы ему хором. – Запрыгивай!
– О-о-о, мужики, свои! – умилился майор, отхлебнув еще глоток, упаковал бутылки обратно в пакеты и побежал к нам. Вскарабкался на броню и сунул пакет мне в руки: – Я там только уголок съел, он самый вкусный. – Слава богу, больше сожрать не успел. – Мужики, дайте мне мой автомат, я сейчас этим «охотникам» устрою!
– Командир, пехота близко, – предупредил Ромашкин и просительно протянул: – Ну-у-у мы как, а?
– Группа – к бою! Пиотровский – будь готов! Стреляем и уезжаем!
Офицеры-разведчики с радостным визгом посыпались с брони и выстроились полукругом возле БМП.
– Подпускаем ближе, сейчас подбегут, и по команде «огонь!» – по одному магазину! «Начфин», тебе можно остаток коробки дострелять, и – валим!
Мотострелки, поняв, что их «добычу» уводит кто-то другой, перешли на галопирующий бег; стали различимы их красные азартные лица.
– Огонь!
Вот тут мои офицеры-подчиненные оторвались на всю катушку. Лейтенант палил с «ПКМа», держа его на весу у бедра (надо заметить, у него это совсем неплохо получалось). Леня Ромашкин вел огонь, то стоя, то с колена, лежа и в кувырках. Зачем он кувыркался, никто так и не понял. Технари, стоя рядышком друг с другом, садили короткими. Доктор, изображая из себя Пушкина на дуэли, держал автомат на весу и стрелял с одной руки. Я стрелял по привычке сдвоенными одиночными (хотя какая разница, как стрелять холостыми?). С брони тоже раздались очереди, и я оглянулся. Зюзик и Рябушкин азартно лупили очередями по разбегающейся по полю и залегающей среди буераков пехоте. Да… боевой азарт – страшная штука! Неважно, по кому стрелять, главное – сам процесс! «ГАЗ-66», следовавший за цепью, остановился, из него выбежал какой-то военный, заметался кругами вокруг машины и что-то заорал в нашу сторону.
Вот тут мои офицеры-подчиненные оторвались на всю катушку. Лейтенант палил с «ПКМа», держа его на весу у бедра (надо заметить, у него это совсем неплохо получалось). Леня Ромашкин вел огонь, то стоя, то с колена, лежа и в кувырках. Зачем он кувыркался, никто так и не понял. Технари, стоя рядышком друг с другом, садили короткими. Доктор, изображая из себя Пушкина на дуэли, держал автомат на весу и стрелял с одной руки. Я стрелял по привычке сдвоенными одиночными (хотя какая разница, как стрелять холостыми?). С брони тоже раздались очереди, и я оглянулся. Зюзик и Рябушкин азартно лупили очередями по разбегающейся по полю и залегающей среди буераков пехоте. Да… боевой азарт – страшная штука! Неважно, по кому стрелять, главное – сам процесс! «ГАЗ-66», следовавший за цепью, остановился, из него выбежал какой-то военный, заметался кругами вокруг машины и что-то заорал в нашу сторону.
– Группа, отход! Леня, отхо-о-од! Хватит выеживаться!
Вскарабкались на броню, довольные и провонявшиеся пороховой копотью холостых выстрелов.
– Пьетро, дави педали, пока не дали!
– Йаа-х-у-у-у, – заорал на манер американских ковбоев Пиотровский, и мы снова понеслись через поле. Вслед нам неслись проклятия мотострелков, лишенные какой-либо изысканности и литературной направленности.
Пачишина снарядили довольно быстро, распределили покупки по рюкзакам. Надо уходить – пехота вскорости опомнится и может продолжить преследование. Хотя, если бы все было по-настоящему, преследовать было бы уже некем. Ладно, уйдем в безопасное место, там вскроем недоеденный Пачишиным пакет и определимся с дальнейшим порядком выполнения задачи. Печальный Рябушкин сидел на башне со шлемофоном в руке и страдал.
– Меня «Арбалет-сотый» запрашивает, что там за стрельба на поле и что я наблюдаю.
– Скажи ему, что наблюдаешь «конкурентов» из соседнего полка, совершающих непонятные движения.
Лейтенант кивнул и, нажав тангенту, что-то забубнил в ларингофоны. Снова определили походный порядок. «Начфин», довольный как слоненок, с «чупа-чупсом» во рту, и Леня выдвинулись вперед.
– Слышь, чувак, – проорал вслед головному дозору Рябушкин, – мне Милка Феофанова так и не дала!
– Ха, и мне тоже, – обрадовался наш «начфиненок».
– И нам! – добавили братья Артемьевы, совершенно не знавшие, кто такая эта Феофанова.
– Вот сучка! – добавил Аллилуев.
– Давай, Рябушкин, счастливо оставаться! – проорал наш летеха и, подпрыгивая от возбуждения, скрылся из глаз.
Я проверил связь с головным дозором. Ромашкин отозвался сразу же. Пора выдвигаться связующему звену и прощаться со своими пленными. Не успели технари отойти и пары метров от БМП, как меня срочно вызвал на связь Леня.
– «Ядро», наблюдаю в пятистах метрах по азимуту в движении разведывательную группу противника. Одеты в штаны от маскхалатов и камуфляжи. Очень быстро идут – скоро будут здесь. Численность – четырнадцать. Идут в боевом порядке «трилистник».
Ну, вот они и пожаловали наши «спортсмены». Быстры, однако, ребята, ничего не скажешь. Еще надо обворованный на колбасу СОБР добавить, и будет полный комплект.
– Глаз, наблюдай! Осторожно, никуда не двигайся, – ответил я и выдернул из планшета карту.
Так, ага! Вот здесь они, в этих квадратах. Я быстренько карандашом начал записывать пятизначные группы цифр прямоугольных координат.
– Рябушкин, у вас как координаты передают – прямоугольными или по «улитке»?
– Да как-то говорят – квадрат такой-то, по «улитке» что-то там. Да вот у меня карта есть – гляньте. Только не забирайте, а то меня прибьют.
Карта у Рябушкина намного меньше моей, но тоже масштаба 1:50 000 – «полтинник». Карта закодирована. Ага, ну, тут все намного проще – обыкновенная кодировка, мы такую в училище чуть ли не на первом курсе проходили. На карте Рябушкина я на полях набросал уже кодированные координаты с «улитками».
– Короче, вызывай своего «Арбалета» и называй ему вот эти координаты. Говори, что наблюдаешь группу диверсантов и тебе необходимы в помощь еще одна машина и взвод пехоты с левого фланга, всосал?
– Он меня на херах не оттаскает? – испуганно спросил «пиджак»-летеха.
– Он тебя в губищи расцелует! Давай, вызывай!
– Не, не хочу, он противный, – скокетничал Рябушкин и напялил на себя шлемофон.
– Арбалет-100, я – Арбалет-113, прием. Да-да, слышу, самого гнутого «Арбалета» позови. Да пофиг, что чай пьет, быстрее зови! Арбалет-100, я – Арбалет-113! Ничего не хотел… в квадратах… в направлении меня наблюдаю выдвигающуюся разведгруппу численностью четырнадцать человек. Необходимо для перекрытия возможных направлений движения две «коробочки» с левого фланга. Нет, не мерещится, все! Жду, до связи…
– Молодца, Рябушкин, не ожидал! Что твой ротный сказал?
– Да он просто охерел! Сейчас и сам примчится, и с левого две машины с пехотой пришлет. Он меня не того – не поимеет? Вы меня не обманываете?
– Успокойся, болезный, все будет в лучшем виде! «Сделай другому западло» – это наше жизненное кредо, но в нынешней ситуации оно тебя никак не касается.
Я вышел на связь с головным. «Спортсмены» приближались форсированным маршем. Я думаю, на бегу вряд ли кто-то будет прослушивать поисковым приемником эфир. А зря, очень зря…
– Леня, резко уходи вправо! И дуем так километра три, не останавливаясь, понял? Вперед!
Связующее звено ушло вправо, пора и нам бежать. Помахали ручкой Рябушкину и Зюзику и резвой трусцой скрылись среди деревьев. Пробежали метров четыреста, потом завернули на девяносто градусов. Рябушкин слышал мои переговоры с головным дозором; мало ли что у него на уме. В такой ситуации лучше доверять только самому себе. Прошли перелеском. По моим расчетам, мы уже пропустили группу «спортсменов» вперед. Можно остановиться и послушать эфир, а заодно и вскрыть пакет.
– Группа, стой! Вкруговую, все слушаем воздух! – дал я команду на остановку и нацепил наушник поискового приемника.
– Стреляют. Там, откуда мы только что свалили, – сказал один из близнецов.
Действительно, совсем неподалеку раздавались звуки стрельбы. В эфире ругался «Арбалет-100». Причем ругался не на нашего «сто тринадцатого» знакомца, а на кого-то другого:
– Загибай фланг, гони наших дагов прям наверх! Вот спецназеры, сволочи, ой, вот дают! Сеня, да что ты вытворяешь! Фланг загибай! Рябушкин, в отличие от тебя, сегодня не затупил. «Сто тринадцатый», кто там на «шишиге» подъехал? Гони их к черту!
Понятно, мы снова подставили «конкурирующую фирму», и на душе от этого стало светло и радостно.
Что же, интересно, написали нам наши операторы и информаторы? Надеюсь, будет что-то стоящее. Как-то пару лет назад, на сборах командиров рот, тоже отрабатывалась встреча с «агентом»: офицеры информационного отделения что-то там напутали, потом напились водки и поручили своему мальчику-хакеру, бойцу-срочнику, распечатать набранный текст. Боец все добросовестно исполнил. Заодно набрал и распечатал кучу писем своим подружкам. Потом, после встречи с «агентом», офицеры, умиляясь, читали о том, как крут Вася Пупкин, совершающий ежедневно прыжки с парашютом на территорию Китая, задушивший парочку акул на водолазной подготовке и гоняющий «дедсостав» по казарме, и как хреново ему без женской ласки. Что было потом с Васей Пупкиным и информаторами – лучше не рассказывать.
Так, что тут у нас есть? Я разодрал пакет с откушенным уголком и залитый кетчупом.
Ну, вот то, что и ожидалось, – ничего толкового. Информация о противнике точь-в-точь как в первом пункте боевого приказа. Дальше – отрывки из радиоперехватов. Взаимодействующая осназовская бригада дает неплохую информацию, но для разведывательной группы специального назначения это совсем не то, что надо. Нам нужны точные координаты и время. Вот что мне сейчас – на бегу думать, как использовать информацию о «работе в период такой-то каких-то РЭС, предположительно СПС»? Ну, даже память напрягать не надо: РЭС – радиоэлектронные средства, СПС – сухопутная подвижная связь. Значит, все-таки подвижный командный пункт движется. Вот еще отрывок о работе РЭС – «предположительном развертывании первичных сетей связи в таком-то районе». Дальше – отрывки из перехватов вообще непонятного для меня содержания. Тут надо думать долго и упорно. В армии и в округе есть командно-разведывательные центры, которые занимаются приемом, анализом и обработкой информации и выдают начальникам разведок сведения в удобоваримом виде. А у нас наверняка измотанные информаторы, получив вводную, недолго думая, накопировали всяческой информации, которая им поступает непрерывным потоком, и скинули ее мне. Пусть майор разбирается сам.
Вполне может быть, что это «происки» замкомбрига или чудачество самого комбрига. Он любитель озадачить всех какой-нибудь нелепой вводной типа: «Алюминиевые огурцы на брезентовом поле подверглись истязательствам харбинской диаспоры». А что это значит – пусть думают все! Правда, минут через тридцать наш полковник сам забывает, что хотел этим сказать. Есть еще вариант подачи нам «иголки в стогу сена» самым высоким руководством учений. У «краснолампасных», прибывших с самых верхов, информации побольше, чем у кого-либо на этих учениях. Они курируют и нас, и противника. Наверняка генералы знают, где находится этот треклятый подвижный командный пункт – армейцы обязаны у них утвердить план-календарь проведения учений. Может, позвонить Черепанову и попросить его похитить «портфель» с бумажками, в которых все указано?.. Это в принципе нормальный вариант. Вова частенько подшофе грозился уйти в бизнес и расторгнуть контракт. Причем придумывал сумасшедшие планы своего увольнения. Чего только стоит его задумка выгрести на асфальтовый плац на резиновой лодке во время общего построения и скомандовать: «Торпеды к бою!». Думаю, похищение портфеля ничуть не хуже. Мда-а… Мечты, мечты…