В центральном посту царило заинтересованное оживление. Незаметно и тихо подошедший Антон, понял только одно, что присутствующий «народ», ругал американцев. Ругал за беспардонную наглость превосходства, основанную на неограниченной покупательной способности их доллара.
Онуфриенко, заметивший командира, доложил, что в лодке замечаний нет и всё идёт по плану. Они немного расслабились и ругают супостата.
- У меня есть свояк, - рассказывал он, - так тот, как выпьет, предварительно осмотревшись, начинал ругать свою тёщу. Затем плавно переходил на американцев. Тут уж слов и выражений он не жалел.
- За что ты их? – спрашивал его я.
- Так я не только их, но и свою тёщу, а заодно и тех, кто продал Аляску! Эти гады Янки думают, что всё можно купить. Попомните мои слова – полезут они к нам покупать страну. А что? – раз продаётся, значит можно купить! Но я не продаюсь!
И пиво распивать ни с немцами, ни с дядюшкой Семом не желаю. Хрен вам без масла и моей теще так же. Ишь ты, ругает меня, что я мало зарабатываю. А мне хватает! – свояк обижено сопел, складывал кукиш и, ткнув им в пространство, успокаивался.
- Ну что ж, это ещё раз доказывает, что народ, то ли водкой, то ли ещё каким-нибудь идеологическим зельем одурачить можно. А вот купить, если народ черпает силы от своей земли, завещанной предками, его невозможно, - подытожил Антон весь этот разговор.
- «Делу - время, а потехе - час», - напомнил он известную пословицу. – Старпом, пойдём к штурманам, посмотрим, куда мы забежали.
Неутомимый световой «заяц» автопрокладчика добежал таки до планового поворота заданной полосы патрулирования на путевой карте. Далее бежать нельзя, опережение подвижной точки выбрано. Нужно уменьшать скорость и поворачивать на частный курс боевого патрулирования.
- Обе турбины вперёд «самый малый ход», всплывать на глубину семьдесят метров, - дал команду Липовецкий.
Уменьшив ход и всплыв на заданную глубину, по команде командира крейсер развернулся на восемьдесят градусов по компасу влево и был прослушан горизонт.
- Тишина. Чисто! – доложили акустики.
- Теперь, товарищ Шихерин, при подвсплытии на перископную глубину вместе с перископом пойдёт вверх и поисковая радиолокационная станция. Смотри «в оба». В этом районе никаких кораблей и судов быть не должно. Летать может только самолёт базовой патрульной противолодочной авиации. Вполне вероятно он будет вести поиск своей РЛС. И одному богу известно, чего я больше хочу: чтобы самолёт прилетел или, чтобы его черти увели куда-нибудь подальше. В любом случае при обнаружении работающей радиолокационной станции немедленно докладывать мне. Будем срочно нырять вниз. Ибо и свинье известно, что «Орион» прилетел по нашу душу. И дай бог, чтобы он нас не заметил.
Ты понял Коля-Николай, что от тебя требуется? – командир вопросительно посмотрел на покрасневшего стеснительного мичмана.
- Так точно, товарищ командир, - ответил тот, - мы эту «птичку» не проглядим, пусть только «пискнет».
- А тебе, Григорий, если обстановка позволит, подымем антенну «Рамка». Определяйся по радиомаякам. Работать быстро и слажено.
- Крейсер удифферентовать, как аптечные часы – это уже к вам, товарищ командир БЧ-5. Никакого мусора выбрасывать не будем. Осушить трюма и всё. С погружением быть готовым к постановке на стабилизатор глубины – это по обстановке.
- А вам, товарищ Нартов, если при подвсплытии «прилипнешь» ракетной палубой к поверхности воды, то надеру уши, несмотря на то, что ты у нас самый главный боцман.
- Когда там у нас, товарищ Соколов, опорный сеанс радиосвязи? – В два часа ночи… - Годится! Всплываем в два часа ночи, - решил окончательно командир.
На перископную глубину девятнадцать метров всплывали по боевой тревоге. Всем было ясно и понятно, зачем это делается. Все замерли в тревожном ожидании: прилетит или не прилетит по их душу «Орион». Нартов постарался и, уверенно шевеля рулями, по «ниточке» удифферентованная «Ладушка», почувствовав значимость момента, без всяких капризов и неожиданностей заняла глубину девятнадцать метров.
Возвышаясь над поверхностью воды, бежали еле заметные две змейки водяных дорожек от головок перископа и поисковой РЛС. Головка перископа на какой-то миг замерла по носу крейсера, затем метнулась вправо, влево и плавно закружилась вокруг своей оси. Визуально горизонт был чист. Антон посмотрел на антенну поисковой РЛС и между её выпуклых чашечек приёмников на какое-то мгновенье увидел настороженное ухо радиометриста.
- Чего только не померещится, - потряс он головой и, проверяя связь, запросил: «Как там радиолокационный горизонт?»
- Чисто!- последовал доклад.
- Хрен тут что увидишь: ночь, да и облачность баллов восемь-девять, - подумал Антон, - море сравнительно спокойное, волнение баллов три не больше. Где же ты, противолодочная «бабочка»?
Сидишь на аэродромах Норвегии или мечешься, порхая в облаках Баренцева моря, в надежде найти чем бы поживиться? Но в этом случае работать тебе РЛСтанцией обязательно, разбрасывать наугад буи ты не станешь…
- Ладно, самолёта нет, подводной лодки не слышно. Нужно принимать сеанс радиосвязи, да определить место корабля, - решил Липовецкий и дал команду:
«Поднять антенны «Сван» и «Рамку». Тут же он увидел, как из воды выдвинулся штырь антенны связи и жёлтое перекрестие «Рамки». Деревья это ещё не лес и Антон отлично понимал, что, поднимая выдвижные устройства, заметность РПК СН он увеличивает. Сейчас бы услышать «чирикание» навигационных спутников было бы недурственно… «Хочется и колется!», но нельзя, обойдёмся до следующего случая.
- В наш адрес радио не поступило, - услышал он доклад командира БЧ-4.
- Товарищ командир, - вздрогнув от громкого голоса, прозвучавшего из динамика, Липовецкий оторвал глаз от окуляра перископа, - товарищ командир, радиометрист: обнаружена работа радиолокационной станции. Сила сигнала один балл.
- Опустить выдвижные устройства! Погружаться на глубину сто шестьдесят метров, - дал команду Липовецкий.
Он тут же увидел, как, еле просматриваемые в серой мгле ночи, антенны дружно ушли под воду и головку перископа начала захлёстывать набежавшая волна. Антон выставил перископ на «ноль», защёлкнул ручки гидропривода его поворотом и ручкой манипулятора подал гидравлику в исполнительный пресс «на опускание». Пресс плавно зашелестел системой блоков, и перископ заскользил вниз. Липовецкий закрыл нижний люк рубки и спустился в центральный пост. Радиометрист сразу же доложил, что носителем обнаруженной РЛС может быть самолёт «Орион».
- Ну что ж, товарищи офицеры главного командного пункта корабля, наше предположение, что подводная лодка противника контакт с нами потеряла, подтвердился. На восстановление контакта самолёт они таки вызвали. Не надейтесь, что мы в безопасности. Ведь они знали точно, что РПК СН в данном районе присутствует и так просто «за здорово живёшь» от его поиска не откажутся. Так что главная угроза на ближайшее время для нас – противолодочная базовая авиация.
- Штурман, как дела у нас с точностью плавания?
- Удовлетворительно, товарищ командир. Место по радиомаякам и счислимое текущее место мы усреднили, и суток двое выдержим, - доложил Нестеров.
- Хорошо, штурман, «место» утверждаю. Хорошо тому, кому хорошо живётся. Нам – не очень, но живы будем – не помрём! Так что слушайте моё решение:
На глубине сто шестьдесят метров постепенно увеличим скорость хода до «полного» Курс будем изменять через неравномерные промежутки времени в тридцать- сорок минут на пятьдесят-семьдесят градусов в пределах заданной полосы движения. На сеансы радиосвязи подвсплываем на глубину шестьдесят – семьдесят метров и выпускаем антенну «Параван». Во время приёма сеансов радиосвязи находится в секторе боевых курсов для стрельбы ракетами по заданным комплексам целей. С опережением графика движения, на предельно дозволенную планом патрулирования величину, станем на стабилизатор глубины без хода. Всё. Боевая готовность №2.
На этот раз стараниями всего экипажа «Ладушка» таки ушла от слежения. Видно самоуверенные американцы решили не искать иголку в стоге сена и подождать, когда она сама подставится под систему тотального наблюдения «Сосус». Антону деваться было некуда – на войне от противника не бегают. Но задача у него была совсем другая. И он стремился, используя все возможности крейсера, выполнить эту задачу, как говориться «малой кровью». Но так уж повелось, что, только, наполнив реки большой кровью собственного народа, в которой враг захлёбывался, наши «полководцы» достигали победы. И кто тут виноват больше - «полководцы» или сам народ, сказать трудно. Таков уж видно, исторически сложившийся, менталитет. Но вопреки этому менталитету становиться источником первой капли этой крови Антон не желал.
Он слишком любил своих офицеров, мичманов и матросов, ставших экипажем, практически родной семьей, отдавших свои судьбы и жизни в служение Отчизне – в его руки…
Он не хотел становиться очередным «просчётом» политиков в этой пока Холодной войне. Бессонными ночами и днями он будет находиться в центральном посту, чтобы не дать ни малейшего шанса этой капле крови пролиться. Выше награды, чем чувство радости и удовлетворения в том, что корабль и подводников экипажа – всех до единого человека живыми и здоровыми он приведёт в базу – домой к семьям, ему не нужно.
Бескомпромиссная река времени независимо от человеческих страстей и судеб текла себе, унося людей в неизвестное будущее. И только те из них, кто проявлял жизненную стойкость, мужество и упорство в этом плавании во времени, достигали своей цели.
И вот она цель – возвращение.… Позади тревожные и бессонные месяцы испытаний выдержки, умения и мужества экипажа в бесконечных стычках и столкновениях с реальным противником. Позади противостояние, в суровых, не прощающих малейших просчётов и промахов войне, под именем – войны Холодной. Нигде на Земле в воздухе и на суше она не была столь бескомпромиссной и жестокой, так близко подошедшей на расстояние одного шага к войне «горячей», как в глубинах морей и океанов. Именно здесь решалось, будет ли сделан этот последний шаг, или нет. На чашу весов было поставлено так много, что даже сами весы не посмели нарушить установившегося равновесия. Никто из противостоящих бойцов не дрогнул. Дрогнула Москва, но пока река времени свои тайны хранить умела.
Глава 9.
Возвращение в базу. Где «куются» катастрофы.
«Чтобы число погружений всегда совпадало с количеством всплытий» - уже много раз звучало из уст провожающих друзей в след удаляющейся субмарине под командованием Липовецкого. И в который раз, всплыв в надводное положение после тяжёлого длительного пребывания под водой, подводники этого экипажа радовались как дети.
День был пасмурный, небо покрыто сплошными низкими тучами, но сам воздух был пропитан запахами весны. Врываясь в изголодавшиеся лёгкие моряков, он заставлял их сердца биться чаще и сильней, в предчувствии обретения настоящей тверди земли и долгожданной, выстраданной встречи со своими родными и близкими людьми. Курящие и не курящие подводники закурили сигареты. Пустив победную шапку дыма и сплюнув всю накопившуюся гадость из лёгких, они высовывали кружащиеся головы в любую щель пространства ещё не просохшей от морской воды надстройки рубки. Выход моряков наверх Липовецкий не ограничивал. Рядом с корпусом «Ладушки» весело, наперегонки, кося умными глазами на шумных людей, прыгали дельфины.
- И чему они радуются? - недоумённо думали дельфины, но, поддерживая общее радостное настроение, соревновались в высоте прыжков, по-своему приветствовали приход весны и устремившийся к берегу корабль.
По команде Антона был дан «средний ход» для работы турбин, который заметно оживил скорость корабля. Избавляясь от бытового мусора, за борт полетели пластиковые мешки с остатками макарон, каши и флотского борща, не съеденных подводниками, давно потерявшими аппетит. Туда же были выброшены отработанные пластины с расснаряжённых установок регенерации воздуха. Дружно шумели вентиляторы, выталкивая неживой искусственный воздух, прочь за борт из самых дальних уголков отсеков подводного корабля.
Заметно опьянев от свежего воздуха и всех переживаний всплытия, подводники, расслабившись, осоловелыми глазами смотрели друг на друга не в силах поверить, что их подводное «заключение» закончилось. Не очень бодро, понимая, что корабль, должен прийти в базу опрятным и нарядным, они тщательно драили и чистили свои заведования.
Антон, в свою очередь, смотрел на всё отчётливее проявляющиеся очертания родных долгожданных берегов. Боясь вспугнуть надежду на, впереди ожидаемый отдых, встречу с семьей и летний отпуск, он сам себя одёрнул: размечтался!
- Смотри в «оба», в базу ещё нужно дойти!
Действительно, даже в самих худших опасениях он не мог предположить, какие испытания ждут его впереди.
Пока же, подойдя ближе к мысу Чёрному, Липовецкий увидел, что впереди них на всех «парах» спешит войти в базу ракетный крейсер под командованием Яровенко.
- Ребята следуют с боевой подготовки, да мало ли по каким надобностям они ходили в море или на Большую землю, - подумал Антон.
По мере приближения к Святоносскому заливу ветер крепчал. К Северо-востоку стояла угрожающая иссиня-черная стена из непроницаемых туч.
- Чего доброго, накроет она нас – мало не покажется, - рассуждал Антон. – Свяжусь-ка я с оперативным дежурным флотилии, предупрежу о надвигающихся неприятных катаклизмах погоды и запрошу «добро» на вход в базу. Хотя из информации береговых постов наблюдения прибрежное состояние погоды он должен знать лучше меня. Но бережённого - бог бережёт.
С входом в Святоносский залив, в воде начали появляться отдельные торосистые льдины толщиной три-четыре метра.
- Ого! – подумал Антон, - откуда же вас, «братцы», такие глыбищи сюда принесло? Наверняка из горла Белого моря…. Впрочем, на Северном Ледовитом этого добра хватит с избытком для любых неприятностей. Весна старается, но как бы она не перестаралась. И оперативный дежурный молчит «как рыба об лёд»…. «Пароход» Яровенко, мелькнув кормой, подхваченный двумя буксирами, уже прошёл траверз острова Медвежий и, развернувшись на девяносто градусов вправо, направился на вход к заграждениям бонн.
- Товарищ командир, почему нас не пускают в базу? – задал вопрос Онуфриенко. – Самое подходящее время нам дать «добро».
- Почему-почему… сам я хотел бы это знать. Оперативный дежурный наверно «утюг» - тот ещё. Каждый свой шаг согласовывает с начальством. Начальство так же не спешит, а нам тут отдувайся! – в сердцах ответил Антон. Свяжусь-ка я ещё раз с ним.
- Обстановка осложняется: видимость ухудшается одновременно с усиливающимся Северо-восточным ветром, который несёт стену сплошного тумана и льда. Прошу дать «добро» на вход в базу немедленно. Согласен отшвартоваться и без помощи буксиров. В противном случае - пока ещё есть возможность, прошу дать «добро» на выход из Святоносского залива и переход в один из полигонов боевой подготовки, - пытался Антон втолковать оперативному дежурному опасность промедления.
- Ждать на рейде, - вот и весь ответ, полученный Антоном.
- Товарищ командир, нас накрыла сплошная пелена тумана, идут плотные поля льда, видимость нулевая, - услышал Антон доклад старпома, выходя из радиорубки.
- Немедленно давай «добро» на вход, иначе погубишь корабль, - советовал дежурному начальник тыла флотилии, который в это время находился рядом с ним.
- Командующий флотилией приказал ждать его прихода. Вот я и жду! – оправдывался дежурный.
- Ну и «дуб» же ты трусливый! – выругался начальник тыла и вышел из комнаты.
Антон поднялся на мостик корабля. Под воздействием шквального ветра спрессованные клубы ватного тумана плотно облепили корпус крейсера так, что нос корабля просматривался только периодически. Глыбы льда, уперевшись в сталь лёгкого корпуса, покрытого листами резины, грозно шуршали вдоль борта, оттесняя крейсер прямо на камни островов. Как мог, периодически работая турбинами назад, Антон удерживал корабль. Непрерывно крутилась «лопата» радиолокационной станции. Радиометрист через каждую минуту докладывал дистанцию до Иоканьгских островов. Штурман не отходил от эхолота, докладывая изменение глубины под килём. В лодке стояли по местам боевой тревоги. Вот только воевать приходилось не с врагом, а с дремучей беспечностью и некомпетентностью военных чиновников.
- Это же нужно, пройти без сучка и задоринки при постоянном противодействии противника, весь поход и вот тут перед входом в свою базу беспомощно упереться в глупость тех, кто нами так бездарно управляет в береговых условиях, - тихо в душе ругался Антон.
Наконец на берегу, на командный пункт флотилии прибыл сам командующий. Он всё ещё был в радушном настроении. Акватория внутреннего рейда до заграждения бонн ото льда была ещё свободной. Да и далее на внешнем рейде с утра никакого льда не было. Ради чего волноваться! Но когда с высоты окна командного пункта он взглянул на вход в базу, то от его радужного настроения не осталось и следа.
На его глазах космы чёрного плотного тумана, как дым от громадного костра, в буквальном смысле, поглощали Иокангские острова. Вход в базу до заграждения бонн уже был забит движущимся льдом. Лёд сталкиваясь, крошась и потрескивая, наползал на отмели и камни берегового прибоя. Штормовой, порывистый ветер уже достиг берега и барабанным боем вздыбленных ледяных, замешанных на тумане, брызг гулко ударил по окнам. РПК СН за стеной тумана он видеть не мог, как и не мог оценить толщину ледяных глыб, заполнивших рейд.