— То есть она… — девушка задохнулась, будто от нехватки кислорода, а затем выпалила. — Так вот откуда я тебя знаю!
Уважительное обращение на "вы" было отброшено тут же, как только Тамара сообразила кто перед ней. В памяти моментально всплыли подробности последнего путешествия в гадальный салон с Илларией. "Проклята. Уходи. Вон" — каркающий голос старухи эхом отозвался в груди, и возмущенная девушка вскочила на ноги, чуть не опрокинув стул, на котором сидела. Волны давешней злости захлестнули ее с головой, и Мара со всей язвительностью, на которую только была способна, выдавила сквозь комок в горле:
— И что это мы сегодня без подобающего прикида? Или ты взяла выходной, и "лохи" могут спать спокойно, не опасаясь за содержимое своих карманов?
33
— Не передумал на счет горячительных напитков? — елейным голоском поинтересовался один из сидящих за столиком мужчин, поигрывая содержимым собственного бокала. Пряная жидкость описывала круги по прозрачным стенкам тары, а затем, капельками скатывалась на дно, рождая воспоминания о терпком послевкусии. Он сглотнул.
"К слову, надо бы повторить", — подумал сказавший, послав приглашающий взгляд официантке. Та согласно кивнула, без слов поняв требование клиента, и потянулась за полупустой бутылкой.
Ответа на свой вопрос он не получил. Предполагаемый собеседник в глубокой задумчивости продолжал смотреть на дверь, сегодня выступающую в роли занавеса, появление которого только что ознаменовало окончание второго акта спланированной ими же пьесы. Недовольный поворотом событий, тот, видимо, не желал аплодировать стоя, скандируя "На бис", в отличие от него самого.
Один из двоих определенно остался доволен увиденным. Даже слишком.
— Знаешь, что-то твои сторонники на этот раз оплошали. Не находишь? — продолжил он развивать тему, чтобы надавить на больную мозоль.
Удовольствие, получаемое от мучений антипода, было несравнимо ни с чем. Даже экстаз мерк по сравнению с ним, терял свою незыблемую привлекательность.
— Цыганочка однозначно подрастерялась. Да и мальчонка сплоховал. Не убедителен был, однако.
Все это сознательно говорилось с задумчивыми интонациями и плановой растяжкой гласных, будто бы он, будучи рядовым зрителем, разбирал постановку по частям, анализируя игру актеров и ход режиссерской мысли.
— По мне, так огоньку не хватило. Вот моя — вспыхнула, загорелась, а твои, как в воду опущенные сидели. Поэмоциональнее стоило, как думаешь?
На этот раз его удостоили злым взглядом, и говорящий расплылся в довольной улыбке. Подействовало! Приятно!
— Ну, а третий, так вообще лишний персонаж. Ни хвостом повилять, ни оскалиться… Декорация, одним словом. Причем посредственная и блеклая. Согласен?
Взгляд полыхнул ярким пламенем, а улыбка стала еще шире. Как говорят, во все тридцать два, плюс парочка дополнительных клыков — собственное изобретение для того, чтобы выделиться из общей массы.
— По мне, так и убрать можно, чтобы перед глазами не маячила, — добил он фразу, готовясь получить долгожданный отпор, и услышал:
— Паяц.
— Эка предсказуемо, — со смешком отбил он. — Повторяешся, батенька. Повторяешся!
— Ты, вроде как, тоже не изобретателен. На патент не тянешь, — включаясь в разговор, обвинил оппонент. — Из раза в раз одни и те же фокусы.
— Кто бы говорил… — не согласился начавший диалог, а дальше понеслось по накатанной — вечный и неизменный обмен "любезностями".
* * *Костяшки пальцев саднили, выражая неудовольствие. Все в норме — вымещение обиды и раздражения на ни в чем не повинной стене не могло пройти даром.
Руслан несколько раз сжал и разжал пальцы, пытаясь тем самым напомнить себе о сдержанности. Но, как оказалось, в данном случае боль ему не помощник, скорее наоборот, лишнее напоминание. Собственно, как и Вадома, со скорбной миной на лице сидящая на краешке кровати.
— Какого хрена?!
Возглас, сорвавшийся с губ мужчины, ни к чему определенному не относился. Этих самых "какого" было слишком много, чтобы вычленить какой-то определенный в качестве первостепенного. Впрочем, мужчина и не пытался. Он просто бесился и все.
Безобразная сцена, во время которой Тамара обвиняла Вадому во всех смертных грехах, все еще стояла перед глазами. А он, опешивший, даже не смог как следует заступиться. Хранитель правопорядка выискался!
Дальше — хуже! Заявив названной сестре, что все уладит, вновь опрофанился, и все благодаря очередному "какого"! Извращенная кривая столкнула его нос к носу с Бойко! И когда? Когда он уже догнал Тамару?!
Верх издевательства! По-другому не скажешь!
Мало ему было радостного "Руслан", как на горизонте нарисовался Береза, будто без него проблем недоставало. Этот хлыщ, наплевав на свою сногсшибательную пассию, тут же кинулся к его, рыжеволосой теперь, красотке, чтобы выступить в качестве первоклассного успокоительного. И Мара, естественно, не преминула этим воспользоваться. Использовав Березина, как буфер, девушка скрылась в снятой комнате, прихватив с собой истекающего слюной хмыря.
При воспоминании об этом Надарова затрясло от ярости, и стена получила очередную порцию ударов.
— Прекрати! — крик Вадомы заставил его замереть с отведенным кулаком и оглянуться. — Этим ты делу не поможешь, — уже спокойно добавила девушка, просительно глядя на разбушевавшегося оперативника. — Что без толку стену молотить? Все равно ничего не изменится.
— Полегчает, — буркнул он и отошел к окну.
— Кому?
— Да, хоть мне!
— Уверен?! — она вновь повысила тон, хотя других предложений не имела.
— Посоветуешь что-нибудь?
— Нет, — сарказм Вадома пропустила мимо ушей. — Пока нет.
— А-а-а… Как же я забыл? Сперва картишки раскинуть надо… — протянул Надаров, попутно начиная жалеть о произносимом. Закончил уже совсем неуверенно и с сожалением. — Прости.
— Я все понимаю, — тихо ответила она.
— Я серьезно. Извини. Нервы.
— Да, конечно, — согласилась девушка. — Но ты прав. Разреши мне посмотреть? — попросила она, с затаенной надежной ловя его взгляд. Руслан стушевался.
— Но…
— Не уверена, что это хоть что-то прояснит, но попытаться стоит. Если не хочешь слушать, я тебе не скажу. Сама буду знать и все. Пожалуйста?!
— Вад, я…
— Руслан, это же мелочи. Всего лишь руку на пять минут и все?! — вновь перебила она.
— Черт!
Надаров запустил пятерню в волосы, словно пытался уберечь ладонь от исследования. Он и гадает! Бред! Полнейший! Но кроме этого бреда мужчина не знал, как быть.
— Отлично! Раз придурок, так в превосходной степени, — пробубнил он себе под нос, подходя к названной сестре.
Благо Вадома сообразила, что комментировать не стоит, иначе — спугнет. Плюхнувшись на кровать, Надаров разжал защитный кулак. Хотелось одного — материться.
* * *Хлопнув дверью так, что та протестующе застонала, Тамара, исходящая паром бешенства, отшвырнула стул со своего пути и уселась на расстеленную постель. Факт царящего в комнате беспорядка и присутствия в ней мужчины — девушку не волновал совершенно. Как сказала бы Ланка: "Пофиг, и пеплом присыпать" — что Мара и сделала.
Любезности Березина, сладчайшим медом истекающие с мужских губ, игнорировались девушкой в равной мере, что и его присутствие. Тамара была занята только собой и "подставой", что так любезно организовал для нее Руслан. Гадалку притащил с ее недвусмысленными намеками на проклятость! Благодаря голосу старой карги, словно заевшая пластинка повторяющему предсказание у нее в голове, успокоиться никак не получалось.
— Что за дрянь такая? — выдохнула девушка, схватившись за голову, но ее руки были мягко отведены в сторону.
— Неприятности? — ища подтверждение на девичьем лице, спросил Березин. Его взгляд гарантировал помощь, манил успокоением, теплом и еще чем-то соблазнительным, и Тамара согласно кивнула. Кивнула, сознавая, что приятное тепло с легким покалыванием разбегается по коже.
— Сейчас? — забыв обо всех неприятностях, спросил Игорь и, не дожидаясь ответа, легонько коснулся пухлых губ большим пальцем, мягко очертив их контур.
То, что загорелось в глубине ее глаз, послужило мужчине ответом. Более не спрашивая дозволения, он приник к ее губам поцелуем.
* * *Верный своим намерениям, он честно слушал то, что говорила Вадома. Слушал, не перебивал и не понимал. Перипетии, переплетения, "крестики с ноликами" — ничего ему не говорили. Абсолютно ничем не помогали и вызывали лишь еще большее раздражение. Если раньше он вел себя, как псих, то сейчас вполне мог сойти за начинающего маньяка.
— Все! Хватит с меня твоей… мантии, — отняв руку, заявил Надаров. — Как-нибудь по старинке разберусь, без всех этих "любит — не любит".
Поднявшись с кровати, Руслан направился к двери. "Нет ничего лучше, старого, доброго разговора по душам", — убеждал он себя.
— Нет, не ходи, — Вадома сорвалась вслед за названным братом, в попытке остановить.
— Вад! Хватит! — отмахнулся от девушки Надаров, поворачивая ручку двери. Конечно, боли он не причинил. Всего лишь настойчиво отодвинул со своего пути. — И так достаточно дров наломали с твоими пророчествами. Я не хочу ее потерять, понимаешь? Здесь она, — оперативник ударил себя кулаком в грудь. — Так прочно, как никогда раньше, — признался он и себе и сестре одновременно. А признавшись, почувствовал облегчение.
Секс — сексом, а чувства — чувствами, приятно было наконец понять разницу.
— Мне плевать на то, кем или чем ты ее считаешь. Пусть будет проклятая, но моя. Никогда раньше я не был так счастлив, а с ней я парю, понимаешь? Если это не любовь, то я не знаю, что тогда! — с чувством закончил Руслан, добив Вадому окончательно.
Девушка выпустила мужское предплечье, за которое отчаянно цеплялась. Выпустила, признавая правоту матери и собственное поражение. Оседая на пол, она могла думать только об одном — словах Надьи: "Все то время, пока я жила с ним, на моей руке был такой же узор, как на твоей сейчас".
На ее руке и на руке названного брата, угодивших в одну и ту же ловушку. В капкан тех, кому противиться невозможно.
Спрятав лицо в ладонях, Вадома заплакала. Заплакала беззвучно и горько, слезами, от которых даже каменное сердце рвется на части. Спасти, кого бы то ни было, задача невыполнимая, а наблюдать за игрой судьбы — больно.
34
Он лежал на спине, устремив рассеянный взгляд в небо. Вечерело. Еще немного, и первые звезды появятся на небосводе, пока блеклые, но все же притягательные. Манящие, как всегда.
Там, в вышине, уже ничего не напоминало о прошедшем недавно ливне. Пролившись дождем, тучи растаяли, явив взгляду прозрачную голубизну. Он хотел утонуть в ней. Исчезнуть, так же, как грозовые облака. Хотел, но не мог.
Он продрог. Пропитанная влагой одежда облепила тело. Игривый ветерок, срывая с листвы капли, ронял их на его лицо, но Святослав не обращал внимания на его шалости. Безучастный ко всему, послушник лежал на сырой земле, мыслями пребывая за ее пределами.
Умиротворение — единственное, что ощущал сейчас юный рясофор. Столь долгожданное и бесценное, оно снизошло на молодого человека в тот миг, когда решение было принято. Едва из возможных дорог в будущее была выбрана одна — та, что оказалась желаннее всех других — все в нем встало на свои места, а порывы, терзавшие ум и тело в последние два дня, оказались забыты.
Теперь он был готов и уверен в той жизни, которую избрал для себя.
* * *Решимости Надарова хватило на несколько широких шагов по коридору. Затем мужчина застыл, как истукан, сраженный мыслью о том, что Тамара не захочет с ним разговаривать. Пока Руслан перебарывал панические настроения, убеждая себя в правильности принятого решения, одна из дверей открылась, и перед оперативником предстала Бойко. Заметив сослуживца, она нацепила на лицо кокетливую улыбку. "Верный признак назревающих неприятностей", — моментально определил Надаров. И не ошибся.
— Какая встреча! И уже второй раз за последние полчаса, — мурлыча, протянула Наталья, но голос ее при этом сочился ядом. — Я смотрю, ты вжился в роль соблазнителя. Или спасителя невинных? — Бойко выразительно приподняла правую бровь, демонстрируя сарказм и недоверие, и поднесла указательный пальчик к губам, будто всерьез раздумывала над заданным вопросом.
Руслан промолчал, лишь только повторил последовательность ее действий, исключая последнее. Кокетство в его исполнении превратилось в кривую усмешку, а изогнутая бровь — иронию.
— Знаешь, Рус, мне очень интересно, что такого особенного есть в этой девчонке, раз все мои мужики слетаются на нее? — продолжила Наташа, чуть прикусив длинный накрашенный ноготок. — Кого же вы мне напоминаете?.. Пчелы… Мухи…
Мысленно взяв "игнор" в кавычки и поставив его впереди всех остальных действий, Надаров спросил:
— Зачем вы сюда приехали? Сотник знает?
— Рыжий — ее натуральный, или все-таки блондинка? — свернуть девушку с намеченного пути не удалось. Руслан тяжело вздохнул. Выяснять отношения еще и с ней было выше его сил.
— Наташ, даже если я захочу проверить силу притяжения земли и сигануть с двенадцатого этажа, тебя это не касается. Также как и все остальное, включая цвет волос моей девушки. У тебя своя жизнь, вот с ней и разбирайся!
Последние слова мужчины заглушило многозначительно "о-о-о", вторящее изумлению, что отразилось на лице Бойко. Воспользовавшись этим замешательством, Руслан отодвинул преграду со своего пути и, заглушив голосок сомнения, направился туда, куда собирался.
Первая дверь у входа. Справа. Что он за ней увидит или услышит, Руслан не представлял, но собирался выяснить. "Все или ничего", — неровным ритмом отбивало сердце оперуполномоченного. Слова пульсировали в висках, текли по венам, осязались подушечками пальцев, словно те прикасались к неизвестному. Ведомый ими мужчина, не раздумывая, открыл нужную дверь, чтобы почувствовать, как упомянутая выше крыша уходит из-под ног и пустота принимает его в свои объятья.
* * *Идя на поводу у разгорающегося внутри пламени, Тамара плавилась от прикосновений мужских рук и губ к своей коже. Первобытная жажда растекалась по ней, зажигаясь там, где поцелуй оставлял влажный след или рисовали узор пальцы.
Всего было мало. Хотелось еще, больше, страстнее.
Девушка казалась себе свечой, сгорающей и радующейся этому. Вся жизнь несколько мгновений яркого пламени — коротких, но ослепляющих.
Выгнувшись дугой, Мара позволила мужчине расстегнуть на себе сарафан. Тонкие бретельки тут же слетели с плеч. Ткань заскользила по коже, спеша открыть доступ горячим ладоням. Девушка застонала, когда жадные руки в грубоватом захвате сомкнулись на груди.
Это было то, что она хотела. Почти то, но не совсем. Чего-то не хватало, или что-то было не правильно. Тамара не могла уловить, что именно, а потому продолжала отдаваться со страстным нетерпением.
Она понимала, что слышит голос, но не могла разобрать слов или уловить интонации. Густой туман желания окутывал ее, мешая связно мыслить, подталкивая к границе былых видений, подстрекая окунуться в них. Воплотить в жизнь. Часть ее хотела этого, другая — боялась, отказываясь ступить. Взывая, прислушаться к чему-то.
— Мара…
Горький выдох заглушил стук металлической ручки о стену, но девушка услышала именно его. Сомкнутые веки распахнулись, и Тамара увидела застывшего в дверях Надарова. Его исказившееся от боли и неверия лицо. В тот же миг дурман рассеялся, и все стало предельно ясно. Не тот мужчина обнимал ее. Не те руки прикасались к ее телу.
— Руслан! — она рванулась прочь от припавшего к ней, так и не сделав последний шаг в зовущую глубину пропасти.
* * *Пустота, окружающая их, звенела от противоречивых эмоций. Радость победы и горечь поражения разрывали ее на части. Глаза одного алели от сдерживаемой злости, другого — вспыхивали голубоватыми искорками смеха.
— Мы так не договаривались! — выдавил из себя тот, что пребывал в неудовольствии.
— Решение принято, и оно не в твою пользу, — не согласился второй.
— Они еще могут передумать! — настаивал проигравший, но не считающий себя таковым.
— Возможно. Все мы отступаем от выбранного пути, но спор заключался не в этом.
— Ты переиначиваешь правила!
— А ты бесишься, что продул!
— Установленные сроки не вышли!
— Пусть, но выбор сделан. Мое осталось моим!
— Он колеблется, — возмутился один из собеседников.
— Уже нет, и ты знаешь об этом. Смирись!
— И не подумаю! Последний ход упадет в мою копилку!
Сказав, он исчез с черном вихре, бросив антипода любоваться абсолютным ничем собственного производства, но напоследок, не удержавшись, осветил его всполохами созидающего огня, что составлял суть каждого из них.
— До скорого, — согласился оставшийся, наблюдая, как одна за другой исчезают яркие искры.
35
Девяносто. Сто. Сто десять… двадцать… тридцать…
Стрелка спидометра неуклонно ползла вверх, но Руслан не чувствовал скорости, не замечал встречных машин и проносящихся мимо деревьев. Вцепившись в руль мертвой хваткой, он стремился убраться подальше от монастыря, Тамары и всего, что было между ними. Стремился, но не мог.
Сцена, увиденная им в комнате, стояла перед глазами — такая яркая и четкая, будто он до сих пор смотрел на нее.
Полуобнаженная девушка, выгнувшаяся под руками мужчины. Его девушка под руками другого мужчины!
Томно прикрытые глаза. Припухшие от поцелуев губы.