— Спасибо, — все, что смогла выдавить из себя Мара, схватив сумку и направляясь к двери.
— Отдыхай.
* * *Как не мечтала "третья рука" руководителя смыться незаметно и по-быстрому, ей все же пришлось задержаться. Ланка встретила Тамару в дверях и встала намертво, всем видом демонстрируя — "только через мой труп".
— Куда собралась? — перекрыв выход, заявила подруга.
По блеску глаз и недовольному выражению лица, Мара мгновенно определила — путь на улицу ей заказан, пока Ланка не разузнает все, что ей нужно.
— Уже никуда, — обреченно простонала приговоренная к истязанию и покорно замерла, прижав сумочку к груди.
— Я сейчас, — со строгостью училки начальных классов промолвила Иллария и, погрозив Тамаре пальцем, устремилась к секретарскому столу. — Виктор Семенович, я на пять минут, — отчиталась Лана перед директором и, получив добро, потащила Мару в коридор. — Подымим, — предупредила она подругу, увлекая за собой к курилке. — Пять минут.
— Угу, — промычала Тамара.
Знала она такие пять минут — все десять, а то и двадцать, когда Семеныча нет на месте.
— Не парься, — Ланка заговорчески подмигнула, — по одной и все.
— То есть, ты за нас? — не сдержалась Мара, которая давно уже завязала с пагубной привычкой.
— Ну…
— Вот именно.
Иллария издевки не услышала, так как открывала дверь с заветной надписью "Место для курения", и, как назло, там было пусто.
Тамара обреченно выдохнула: "Попала".
* * *— Что это за хрень?
"Соревнование с кетчупом", — подумал Надаров, разглядывая мужчину, в исступлении размахивающего фотографией.
— Где? — Руслан по-хозяйски перевернул стул, прежде чем усесться, и, облокотившись на спинку как на подлокотник, воззрился на Гаврика.
— Здесь! — кусок глянцевой фотобумаги приземлился на полированную поверхность. — Какого ты с ней делал?
— С кем? Где? И давай не будем орать, — выдал оперуполномоченный неготовый к наездам даже не начальника вовсе.
— Русил! Спятил совсем? — прошипел Гавриков, указующим перстом тыча в фотку.
— Даже не думал, — буркнул Руслан, протягивая руку за снимком.
Взял и раскаялся; с прямоугольного клочка бумаги на него в фас смотрела Тамара, а рядом красовался знакомый профиль его самого.
— Дьявол, — рыкнул Надаров, сообразив, о чем речь.
— Вот именно! — следователь даже привстал, демонстрируя кипящее в нем возмущение. — Ты! Рядом с подозреваемой! Обалдел?!
— Она не подозреваемая, — все же смог выдавить Надаров, несмотря на обвиняющий тон и упрекающий взгляд.
— Что?!
Руслан глубоко вздохнул, требуя от тела подчинения. Ругаться с Гавриковым он не хотел — глупо и бессмысленно, а вот как объяснить Женьку фото — совсем другой вопрос.
— С каких пор Тамара Григорьевна затесалась в ряды подозреваемых? Из-за чего?
— Ты гонишь? — Евгений Васильевич чуть ли слюной не брызгал во все стороны, — она с Березой!
— Нет.
— Что нет? Как нет? — кулак встретился со столом, и тот, в качестве протеста, выдал скрипящий стон. — Она… — следователь постучал по фотографии, — пришла к нему в офис!
— И?
— И?!
— Слушай, Жень, ты передергиваешь. Мы все еще ничего не можем предъявить "Трейду", а уж Березе тем более. Одни домыслы и все! — Надаров растянулся на стуле, хотя каждый мускул дрожал от перенапряжения. — Фактов ноль! Улик нет!
— Пока ноль! — Гаврик сорвался с места и, перевернув стул, хлопнул дверцей шкафа.
— Возможно, и ты предвзят. Помни.
Надаров знал, что Женька имел зуб на Березина. Ольга Гаврикова, сестра следователя, рассталась с жизнью, обвинив в своей кончине директора "Трейд-лимитед". В ее предсмертном послании значилось: любила — предал, и для Гаврика это стало всем. В принципе, Руслан понимал, и даже был готов помочь в силу возможностей, но не с Тамарой. Только не с ней.
— Слушай, Сотников тебя по головке не погладит, — пошел в наступление Надаров, лишь бы Женек не вписал в дело девушку. — У него свои замуты!
— Черт, Русил!
— Что? Ты знаешь, что я прав! Сотый тебе голову оторвет за слежку без санкции.
— Рус!
— Жень, — Надаров еще раз посмотрел на снимок.
Такая милая, чистая, пусть злая — злая на него. Руслан и сам бы выдал пару ласковых, увидев то, что видела она.
— Тамара тут, не причем. Оставь ее.
— Зар…
— Забудь, ладно. Я за нее ручаюсь, и Сотнику могила.
— Ладно.
— Отлично, — Руслан поднялся, — Звони.
— Ага.
— Жень, я серьезно.
— Знаю.
— Все?
— Да.
— Держись.
— Как обычно.
Надаров засунул фотографию в карман.
— Ее не было. Флешка?
— Да. Почищу.
— Договорились.
Закрыв за собой дверь, Руслан привалился к косяку, чтобы отдышаться и пожать руку случайной удаче.
— Ну и денек, — пожаловался мужчина безжалостному эхо пустующего коридора. — Ты влип.
10
Вернувшись домой после словесных "истязательств" Илларии, девушка только и смогла, что раздеться и залезть под плед. Объясняться с не в меру любопытной подругой — дело непростое, учитывая, что той всегда мало. Каким бы ни был ответ на ее вопрос, она постоянно требует более исчерпывающего, с максимальными подробностями, в которых Тамара ей на этот раз отказала, чем сильно задела Лану.
Да и что рассказывать, если девушка не имела представления о том, что же на самом деле с ней происходит. Подумаешь, стрижку чуть изменила, платье покороче выбрала, разве это повод подозревать ее в кардинальной смене имиджа и глобальных переменах на личном фронте? Ланка считала — да, предполагая, что Мара закрутила новый роман, после многомесячного воздержания и партизанит.
Убедить Илларию в беспочвенности подобных предположений Тамара так и не смогла. Сложно что-либо доказать человеку, который попусту отказывается тебя слушать, продолжая настаивать на своем. И потому ей пришлось сдаться и позволить Ланке раскручивать теорию "преображения Мары" по собственному усмотрению.
Как засыпала, девушка даже не помнила, видимо, отключилась моментально, едва только голова коснулась подушки. А потом были сны — красочные, цветные сны, от просмотра которых она бы с радостью отказалась, если бы смогла. Или захотела?
Чем дальше, тем глубже Тамара увязала в противоречивых эмоциях и все хуже понимала саму себя, не в силах распутать клубок собственных желаний. Они разрывали ее представления о жизни не только видениями и галлюцинациями, наличие которых она уже давно не отрицала, но и предательскими порывами телесной оболочки, которая в последнее время, похоже, зациклилась на плотских удовольствиях.
Или это разум, а не тело? Вопрос интересный и неоднозначный.
Девушка мучилась, стараясь разобраться, но неизменно заходила с тупик.
Мара проснулась от обжигающей боли, пронзившей предплечье, благодарная ей за возвращение в реальность и одновременно злая за столь резкое изъятие из сновидений.
Уже почти стемнело, и уходящий день вечерними сумерками заглядывал в окно, не имея больше сил бороться с полумраком комнаты.
— Что за… — от неожиданности Мара замолчала.
Рядом с ней на кровати расположился белый шипящий комок, выпущенные коготки которого впились в девичью руку.
— Джун!
На радостях Тамара забыла о боли. Лицезреть любимицу так близко, равносильно долгожданному подарку, и бог с ними, с царапинами. Поболит и перестанет, — как неустанно повторяла воспитательница детского сада ревущей над сбитыми коленками малышне.
— Джун, маленькая, — девушка подалась вперед, собираясь приласкать кошку, но та, злобно фыркнув, отпрыгнула в сторону, избегая прикосновения.
— Джун, — просительно позвала Мара, надеясь, что капризулька передумает и вернется, чего та явно делать не собиралась.
Махнув хвостом, проказница грациозно соскочила с кровати и, прошествовав через комнату, скрылась за дверью.
— Почему? — простонала девушка, повалившись обратно на подушку.
Ответа на этот вопрос так и не появилось. С тех пор как Джун неизвестно из-за чего объявила ей бойкот, изменений в сторону налаживания отношений не наблюдалось. Кошка почти все время пряталась, и если бы не опустошаемая за день миска с кормом, Тамара давно бы решила, что ее питомица каким-то чудесным образом выбралась из квартиры.
Расстроенная поведением Джун, Тамара потянулась, прогоняя остатки сладкого томления, оставшегося в теле после сна.
Такие сны! Впервые за всю ее жизнь!
Даже в переходный период Маре не снилось ничего столь откровенного, хотя подружки делились ночными откровениями и фантазиями о мальчиках.
"Возможно, Ланка права; возможно, хватит блюсти чистоту непонятно для кого и все забыть?" — подумала девушка, ощущая приятную тяжесть внизу живота, налившуюся чувствительность груди и желание чего-то большего. — "Возможно, время пришло".
Уже давно Тамара запретила себе думать о нем, о той последней встрече, пустившей ее жизнь под откос, перечеркнувшей все надежды и чаяния лишь парой слов — "Мы расстаемся".
Она заставила себя забыть разъедающую душу горечь предательства, пережив его, а вот отпустила ли?
Делала вид, что отпустила. Вроде бы смело шагая дальше, не оглядываясь назад, она на самом деле всего лишь сбежала, спрятавшись в скорлупу карьеры и долга, отгородившись ею от любых отношений, кроме дружеских.
— Хватит! — разозлившись на себя, Мара откинула плед и слезла с кровати. — Хватит жить этим. Пора меняться.
Прозвучало как клятва.
* * *"Аккуратист, не способный на принятие неординарных решений", — слова, не дающие ему покоя. Они с завидной периодичностью звучали рядом, словно тот, что произнес их, ходил кругами неподалеку и продолжал давить на больную мозоль.
Это была прощальная шпилька отпущенная антиподом в его адрес. Не мог он не поддеть, будучи осмеянным при всех, не в его правилах оставлять подобное без ответа.
— А сам-то! Экстраординарность тоже мне! Только по проторенным дорожкам и избитым путям! — недовольно проворчал он. — Все по моим, да по бабам. Тьфу!
Гримаса брезгливости исказила идеальные черты лица, явно демонстрируя отношение его обладателя к поступкам оппонента. Их взаимная "любовь" не имела границ и правил, представляя собой что-то чрезвычайно размытое и всеобъемлющее, чтобы получить более или менее точное определение.
— Самая что ни на есть заурядность и посредственность с предсказуемостью, — охарактеризовал он своего обидчика, придав голосу максимальное количество язвительности. — Устрою я тебе неожиданный ход, такой ход, что плакать будешь от зависти!
Он сосредоточился, отправляясь на поиски того, кто способен преподнести сюрприз его противоположности.
* * *— Не торопись, дорогой! Дай погадаю! Всю правду расскажу! — приговаривала женщина, удерживая добычу за локоть.
Он не сопротивлялся, не пытался отстраниться, и уличная гадалка расплылась в довольной улыбке — "клюнул".
"Лет двадцать семь, одежда приличная, кольца нет, волнуется…" — составляла она портрет мужчины, не переставая при этом заговаривать ему зубы и перебирать в уме различные варианты предсказаний, отсеивая неподходящие к данному типажу, а также попутно успевала оттеснять "рыбку" на край тротуара, чтобы прохожие не отвлекали.
— Нат, ухтыла! Инкэр тыри чиб палэ данда, морэ! (Нет, хватит. Держи язык за зубами) — раздалось позади цыганки, когда она уже практически определилась с планом дальнейших действий.
— Аи? (да?)
Женщина развернулась на голос, намереваясь отбрить соплеменницу, чтобы не мешала работать, но замерла в недоумении. Вместо сестры ромны (цыганки) перед ней стояла высокая стройная девушка в джинсах и широкой рубашке, в темно карих глазах которой светилось серьезное предостережение.
— Аи! — подтвердила незнакомка и, отодвинув женщину, шагнула к мужчине. — Привет дорогой, — промурлыкала она, запечатлев на небритой щеке легкий поцелуй.
— Ты опоздала, — недовольно пробурчал мужчина, приобняв девушку за плечи.
— Знаю, прости, — извинилась она, но вместо сожаления в ее голосе сквозила веселость. — Идем?
— Да, опаздываем уже.
Он потянул ее за собой, и парочка удалилась, оставив растерянную гадалку смотреть им вслед.
— Что у тебя опять стряслось? Полчаса прождал, даже "саранча" налетела, — жаловался мужчина, ловя такси.
— Лап, клиентка задержала. Я не хотела, — принялась оправдываться Вадома, зная, насколько он нетерпим к опозданиям.
— Как всегда, — фыркнул молодой человек. — Я через несколько часов уезжаю, а у тебя клиентка!
— Это моя работа, — пробормотала девушка, совершенно не чувствуя за собой вины.
Если уж на то пошло, Вадома для себя еще ничего не решила, и ее отношения с Василием пребывали на стадии "давайте познакомимся", пусть он и считает иначе. Не то чтобы она относила себя к категории крайне разборчивых девушек, и абы с кем связывать свою судьбу не собиралась, но у нее были свои определенные требования, с которыми далеко не каждый мужчина согласится мириться. Да и не раскладывала она пока на Васятку, хотела сначала житейское мнение сформировать, а потом уж к сверхъестественному обратиться, если понадобится.
Было и еще одно "но" в их отношениях, о котором мужчина не имел представления. Он ничего не знал о ней — ее прошлом и настоящем, кроме того, чем она соизволила поделиться.
* * *— Мне нужна твоя помощь, — обрушилась на Тамару Иллария, как только девушка взяла трубку (на свою голову!) и нажала зеленую кнопочку "принять".
— И тебе привет, — ответила Мара, заранее опасаясь не озвученной пока еще просьбы подруги.
Многообещающее начало разговора — пугало, если опираться на многолетний опыт общения.
— Сходи со мной, пожалуйста, — просительно прохныкала Ланка, с трудом сдерживая нетерпение в голосе.
— Куда?
— Я по дороге расскажу! Времени мало совсем! — пошла в наступление собеседница. — Тут недалеко. Минут пятнадцать и на месте. Я за тобой заеду!
— Ох, а…
— Марочка, солнце, пожалуйста, — завела пластинку Иллария, зная, что Тамара душа добрая и, в конечном счете, согласится.
Ланка частенько пользовалась безотказностью подруги, а та, хоть и зарекалась миллион раз, все равно в итоге поддавалась влиянию и делала то, что Иллария от нее хотела.
— Лапуля, мне одной боязно, а вдвоем — море по колено, — продолжала наседать Лана, игнорируя слабые попытки Тамары отвертеться. — Я же знаю, ты меня не бросишь! Мы же с тобой…
— Ой, ладно! — как обычно сдалась Мара и быстро отвела телефонную трубку от уха, чтобы не быть оглушенной радостным воплем. Досчитав до трех, продолжила: — Во сколько?
— Сейчас! — еще один вопль все же заставил ее поморщиться.
— Ты серьезно? — решила уточнить Тамара.
— Ага, подъезжаю. Спускайся! — отрапортовала Ланка. — Две минуты на сборы.
— Я тебе не солдат срочник, — ответила Мара, послав раздраженный взгляд в зеркало на трюмо. — На раз-два не умею, — всклокоченная, в шортах и майке она точно не была готова к выходу в свет, куда бы он ее не привел в итоге.
— Хорошо. Пять. Десять. Так быстро, как сможешь. Жду! Поторапливайся! — оттараторила подруга, прежде чем отключиться.
— Немыслимо! — в сердцах выдохнула "лапуля", запустив трубу в мягкие объятья подушек на кровати. — Я что? Волшебница?!
Через двадцать минут насупившаяся Тамара вышла из подъезда. Волосы еще не высохли и вьющимися прядями рассыпались по плечам. Ноль косметики, ноль настроения и желание придушить Ланку — были ее сопровождающими.
— Где? — обратилась она к застывшим авто.
Ответ последовал незамедлительно. Иллария, приоткрыв дверь, проинформировала весь двор о своем месторасположении.
— Тут я! — эхом прокатилось между домов, а головы рассевшихся на лавочке старушек повернулись в их сторону.
— Неужели, — буркнула Мара, направляясь к иномарке без шашечек.
— Приветик! Ничего менее выдающегося найти не могла? — поинтересовалась Тамара, забираясь в джип.
— Я в такси звонила, — надулась Ланка.
— И куда делись знаменитые желтые волги? — продолжила недовольное бурчание Мара, представив, как баба Зина с подружками сейчас ей косточки перемывает.
— А я почем знаю? Что прислали, на том и едем.
— Угу.
— Нет, ну чего ты насупилась? Я тебя что, на каторгу тащу? — запричитала Лана, вглядываясь в хмурое лицо подруги. — Туда и обратно, отвезут — привезут, просто со мной за компанию.
— Туда, это куда? — успела вставить Тамара, пока монолог Илларии не затянулся.
— Э-э-э, — засмущалась Ланка, раздумывая, говорить о пункте назначения или умолчать пока.
В отличие от нее самой Тамара очень скептически относилась к различным видам гаданий. Только однажды Илларии удалось ее уговорить погадать на кофейной гуще, и то с боем. Может и зря тогда она это сделала, то, что Тамара услышала, ее не обрадовало, скорее, расстроило и разозлило вдобавок. А потом, когда они с Анатолием разошлись (по его инициативе), девушка вообще заявила, что во всем она — Лана виновата, настроила ее ворожбой на плохой конец истории, вот он и случился.
— Лан, так мы куда? — повторила вопрос Тамара, всматриваясь в мелькающие за окном дома и улицы.
— М-м-м, в салон, — выдала подруга полуправду, надеясь, что Мара этим удовлетвориться, но ошиблась.
— Салон? Какой салон? Ты позавчера в "Тринити" ходила, разве нет?
— Да, ходила, но… — пока Иллария соображала, что бы такое сказать, Мара отвлеклась.
— Ой, Семеныч с Зоей! — она указала на начальника, чинно вышагивающего по тротуару под ручку с женой.
— Точно, — поддержала ее Лана, радуясь в душе неожиданной встрече, завладевшей вниманием подруги. — Сегодня же двадцатое, а я ему билеты в театр заказывала. Только рано еще, спектакль в семь вроде, а сейчас только шестой час.