Последнюю фотографию она разглядывала довольно долго, потом покачала головой и проговорила, подняв глаза на Капитона:
– Нет, того мужика здесь нет.
– Точно?
– Точно.
Капитон озадаченно потер небритый подбородок.
– А это что значит? – пробормотал он. – Если мужик не в розыске, то почему за ним мусора охотились, а? Послушай-ка, – снова обратился он к Анне, – а в участке с тобой разбирались те менты, которые на трассе тебя взяли?
– Н-нет, – припомнив, ответила Анна, – не те… Меня просто сдали с рук на руки, и все. И не допрашивали вовсе. Просто какие-то вопросы задали. А следак, который эти вопросы задавал, вообще, кажется, не знал, кто я такая и почему я в ментовке очутилась. Да, может быть, он и не следак был вовсе, – добавила она, – он мне корочки не показывал.
– Странно, – опять промычал Капитон, – какая-то любительская театральная постановка, мать ее за ногу… Непонятно кто ловит, непонятно кого… И непонятно, что происходит.
– Как будто мы эту постановку с середины смотрим, – поддакнула Анна, в угоду Капитону тоже становясь серьезной.
Он, не глядя на нее, кивнул.
Тут раздался телефонный звонок. Капитон схватил с ночного столика мобильный телефон и поднес его к уху.
– Да, – сказал он, – слушаю.
И стал слушать. А по мере того, как ему кто-то что-что говорил, лицо Капитона менялось, становясь бледным и растерянным. Анна даже удивилась – она никогда не видела шефа таким.
– Н-ничего себе, – выговорил наконец Капитон, – вот это новости. Петю и Филина подстрелили? Ладно, я сейчас лепилу к вам пришлю… Нет, нет, он мой пацан. Я его как-то из одного большого дерьма вытащил, так что он теперь всегда мне помогает и в ментовку стукнуть не может… Ага, ага… Конечно, потом поговорим. Я к тебе сам приеду. Во сколько? Вот так пойдет?
Капитон назвал время.
– Жди, – сказал он и положил трубку.
– Что-то случилось? – осмелилась спросить Анна.
– Случилось, – глядя мимо нее, ответил Капитон. – Знаешь, чего я больше всего не люблю?
Анна могла бы предположить, но ответила отрицательно, ожидая продолжения фразы.
– Больше всего я не люблю, когда дела, в которых я участвую, выходят из-под контроля, – сказал Капитон, – а сейчас они как раз выходят из-под контроля. Почему?
Тут уж Анна точно ничего не смогла бы ответить. Впрочем, и Капитон не знал ответа. Он думал, напряженно собирая на жирном лбу глубокие складки.
Глава 10
После ночной перестрелки проезд через КП ГИБДД показался Щукину простым и легким. Всего– навсего-то он при въезде в город остановился на пару минут, как мог привел в порядок себя и ко всему безучастную Лилю, наскоро протер грязную машину. Потом двинулся дальше, поправляя на своем лице изрядно обтрепавшуюся фальшивую бороду, кожа под которой чесалась просто нестерпимо, и придумывая правдоподобную историю о том, как он чинил в грязи и под проливным дождем испортившуюся машину, – готовился к возможным вопросам милиционеров.
Но ничего ему объяснять не пришлось – все прошло гладко, да и дождь прекратился, едва серая «Нива» въехала в Питер.
В городе Николай нигде не останавливался. Он сразу же поехал по адресу, который продиктовал ему Ляжечка, и уже через полтора часа был на месте.
Под ручку с Лилей они поднялись на второй этаж и позвонили в нужную им квартиру. Дверь им открыл тот самый неприметный человек, который мастырил Щукину документы.
«А может быть, и не он, – подумал Щукин, стараясь заглянуть в неуловимые глазки неприметного, – но очень похожий. Его черты лица сразу же расплываются у тебя перед глазами, как только ты посмотришь в сторону, и мгновенно исчезают из памяти».
Неприметный молча впустил их в скверно обставленную квартиру, кивнул на старенький холодильник и молча же удалился.
Щукин подошел к окну, выходящему во двор, и стал наблюдать за тем, как неприметный человек вышел из подъезда и быстро, не оглядываясь, проследовал к «Ниве». Сел в нее и, выехав со двора, скрылся в неизвестном направлении.
– Есть хочешь? – отойдя от окна, спросил Николай Лилю.
Та не ответила.
Щукин, как только вошел в эту квартиру, посадил ее на диван в одной из смежных комнат, где Лиля и сидела до сих пор – держась неестественно прямо и глядя в одну точку на пыльном стекле окна.
– Будешь есть? – громче спросил Щукин.
Лиля вздрогнула и очень медленно перевела на него мутный взгляд.
– Да, – сказала она.
– Ну, так иди и приготовь, – распорядился Щукин, опускаясь в кресло. – Тот хмырь явно хотел сказать, что в холодильнике для нас приготовлено… Сможешь?
– Н-нет…
– Ты что? – удивился Николай. – Готовить не умеешь? Ну, колбасу порезать?
Лиля ничего не ответила.
«Точно, – подумал Щукин, – этот Ляжечка впендюрил ей дрянь какую-то, из-за чего она такой тормозной стала. А я-то поначалу подумал, что она просто очень испугана…»
– Колбасу-то можешь порезать? – опять спросил он ее.
Лиля снова посмотрела на него – растерянно и боязливо, как ребенок, которому приказали собрать из деталей старого пылесоса по меньшей мере аналог третьего «Пентиума», – и ничего не ответила.
Щукин вздохнул и поднялся на ноги.
– Ну вот, – проворчал он, – я тебя от отморозков каких-то спасал, а ты… Все самому нужно делать…
Он отправился на кухню, но в середине тесной прихожей был перехвачен пронзительным телефонным звонком. Сомнений – брать или не брать трубку – у Николая не было. Он сразу понял, что этот звонок адресовался ему.
– Алло? – проговорил Щукин, сняв трубку.
– Здорово! – прозвучал бодрый и веселый голос, в котором Николай без труда узнал голос Ляжечки. – Как дела?
– Нормально, – ответил Щукин, – пока жив. Что в принципе удивительно.
– А что случилось? – встревожился Ляжечка.
– Не телефонный разговор. Ты сейчас где находишься?
– Подъезжаю к городу, – ответил Ляжечка, – часа через два буду у тебя.
– Вот тогда и поговорим, – сказал Щукин. – Извини, жрать хочу – сил нет.
И положил трубку.
* * *
Через два часа Ляжечка уже звонил в дверь квартиры, где отдыхал после тяжелой ночи Щукин.
Ляжечка явился веселый и сияющий, как собственная гладкая лысина, словно это он, а не Щукин всего несколько часов назад с боем прорвался через поставленные невесть кем препоны и въехал в город. Ляжечка принес с собой пиво и всем своим видом изъявлял желание сбегать за водкой.
Впрочем, Толик немедленно посерьезнел, когда Николай рассказал ему о нападении на машину – огромном бревне, брошенном через дорогу, выстрелах в темноте и бешеной гонке по ужасной трассе.
– Этого я и боялся, – заявил Ляжечка, – именно поэтому мне и нужен был такой человек, как ты. Такой…
– Стебанутый, – мрачно подсказал Щукин.
– Решительный, – строго поправил Ляжечка, – и смелый. Который бы соображал быстро и не боялся ни хрена. Сам бы я не смог так…
– Понятно, – хмыкнул Щукин, – вот меня и подписал на это дело… Я-то думал, ты засветиться боишься, а ты за шкуру свою опасался. Меня же чуть не грохнули ночью! Весь в грязи извалялся под пулями. Да и борода эта гребаная…
Николай ожесточенно поскреб бороду, которую смастерил из жалких остатков Ляжечкиной шевелюры.
– Да ты не думай! – воскликнул Ляжечка, будто испугался, что Щукин собирается отказаться от дальнейшего сотрудничества. – Дальше не так будет. Это ведь кто был… Либо псы, которых папик этой сучки нанял, либо просто уроды, которые прослышали о нашем деле и решили, так сказать, бизнес перехватить… И те и другие – явно отморозки полнейшие. А как ты знаешь, отморозки долго не живут. До счастливой старости, во всяком случае, не доживают… Их же почему отморозками называют – потому что у них мозгов нет. Только «стволы» и мясо накачанное. А у меня… У нас с тобой мозги есть. И связи есть… У меня. Вот поэтому они и останутся с носом, а мы с бабками…
Щукин пожал плечами.
– Не знаю, – сказал он, – может быть, они с носом и останутся, а вот я – без головы рискую оказаться.
Ляжечка округлил глаза и открыл рот.
– Ты что? – с придыханием выговорил он. – Испугался, что ли? Вот уж никогда не мог предположить, что такой железный пацан, как ты…
– А ты думал, – криво усмехнулся Щукин, – я обещал девчонку сопровождать. А под пули лезть не подписывался. Понял расклад?
Ляжечка ничего не ответил, лихорадочно соображая.
Щукин, конечно, не был напуган тем, что произошло этой ночью, – за свою жизнь он бывал в переделках и похуже. Но вот выжать из Ляжечки сумму больше положенной – это и было сейчас в его планах.
Николай справедливо полагал, что люди, на которых работает Ляжечка, – серьезные клиенты. Такие пойдут на все, лишь бы задуманное ими удалось. И уж увеличить ставку одному из участников дела – да притом участнику активнейшему – это для них проще простого. Грело Николая еще и желание обойти Ляжечку в предложенном им самим мероприятии. Оказаться в дамках – а значит, и ближе к о-очень интересным заказчикам – прежде него, да и суммой гонорара неплохо было бы его обойти.
Вот поэтому Щукин, изложив все, что хотел, выжидательно уставился на Ляжечку.
– Н-ну… – проговорил Ляжечка, – мне кажется, Колян, что ты прав. Ситуация и на самом деле нестандартная. Непредвиденные обстоятельства, хуе-мое… Хорошо, Колян! – Видимо, пришедшая в голову Ляжечки мысль была настолько удачна, что он моментально снова повеселел и хлопнул Щукина по колену. – Не бзди, волк! – воскликнул Ляжечка и захохотал, показывая желтые зубы. – Прорвемся! А проблему твою я решу вмиг.
– Это хорошо бы, – сказал Щукин, думая о деньгах. – Надеюсь, Толик, ты понял, что я имею в виду?
– А как же? – хмыкнул Ляжечка. – Чего тут непонятного? Пацану трудно и требуется некоторая… – он хитро прищурился на Щукина, – некоторая поддержка, так?
– В самую точку, – сказал Щукин, – и желательно немедленно.
– Немедленно так немедленно, – неожиданно легко согласился Ляжечка. – Сейчас я отъеду на часок и обо всем договорюсь. А к тебе придут.
– С поддержкой? – осведомился Щукин.
– Ага. На-ка вот тебе на всякий случай номер моего мобильного. Боюсь, мы больше с тобой не увидимся сегодня… Так что, если какие проблемы у тебя появятся, – звони.
– Ладно, – снисходительно согласился Николай и отставил в сторону бутылку пива, – а я пока в сортир схожу.
Ляжечка тоже поднялся.
– Давай, – сказал он, – а мне как раз с Лилькой потолковать пора…
* * *
– Как он? – спросил Семен, при появлении доктора поспешно гася сигарету.
– Состояние тяжелое, – сказал доктор, высокий нескладный мужчина с одутловатым лицом и клочками цыплячье-желтых волос на голове, – тяжелое, но стабильное.
Семен тоскливо покосился на закрытую дверь в комнату, где находился Филин. Во рту его горчило от наспех выкуренной сигареты, но если бы это было единственным неприятным ощущением на сегодня, то Семен был бы просто счастлив.
– Это хорошо или плохо? – спросил Семен, прекрасно, впрочем, понимая, что тяжелое состояние легким назвать нельзя.
– И да, и нет, – качнул головой доктор и оглянулся. – Где бы мне руки помыть? – спросил он.
– В ванной, где же еще… – быстро ответил Семен. – А скажи…
Но доктор уже направлялся в ванную, покачивая на ходу своим нескладным телом, словно больная утка. Семен тут же закурил еще одну сигарету.
Что-то несуразное произошло сегодня ночью. Несуразное и странное. Они должны были перехватить Лилю и в тот же день отправиться обратно. Похитители Лили вряд ли могли знать о том, что на них именно в этом месте и именно в это время готовится покушение. А когда Семен убедился, что Лилю сопровождает только один человек, то посчитал всю операцию настолько легким делом, что подумал – он вполне мог бы справиться и один. И незачем было тащить в Питер три машины с оравой братвы. Бросить на дорогу какую-нибудь херню, дождаться, пока сопровождающий Лили выйдет из машины, и мочить его.
Легко и просто.
Но на деле все оказалось вовсе не легко и куда как не просто.
Словно предчувствуя грядущие неурядицы, Семен решил подстраховаться и отправил Филина в обход, а сам с Петей отвлекал внимание, явившись в свете фар этой дурацкой серой «Нивы». Пока сопровождающий соображал, что к чему, незаметно подкравшийся со стороны Филин должен был шлепнуть его и подать сигнал Семену.
Но этот неведомый сопровождающий оказался как-то чересчур ловок. Он умудрился быстро сориентироваться в ситуации – заметил Филина и подстрелил его. А потом подстрелил и Петю Злого. Ну, Петя отделался легко: пуля прошила ему мякоть правой руки, так что теперь Петя Злой выглядит потешно – обе руки у него перевязаны, как у мумии.
А вот Филин…
С ним сложнее. Пуля попала ему в грудь, и хоть никаких органов, важных для жизнедеятельности организма, не повредила, Филин потерял сознание и, когда Семен подобрал его, он уже истек кровью.
И врезал бы Филин дубаря еще по дороге к городу, если бы Семен не перевязал ему умело рану и если бы Петя не поддерживал всю дорогу, шепча на ухо что-то совсем не важное, чтобы человеческими словами удерживать тоненькую нить, все еще связывающую Филина с этим миром.
Кто был этот неизвестный, который сопровождал Лилю и подстрелил Петю Злого и Филина? Ни лица, ни еще чего-то определенного не заметил и не запомнил Семен из облика незнакомца – только идиотскую бороденку, всю обмякшую от воды и грязи…
«Может быть, охранник профессиональный? – размышлял Семен, оглядываясь на дверь ванной, где шумела вода и кряхтел отчего-то доктор. – Как он ловко управлялся с оружием и вообще… ориентировался… Не похоже на тех уродов, у которых мы пытались отбить Лилю, когда ее похитили. Ну, тогда у нас ничего не получилось потому, что положение было явно не в нашу пользу, да и перевес у них был и по численности, и по оружию… Мы ведь ничего такого с собой прихватить не успели. Зато двух уродов уложили. А сейчас… Этот… незнакомец был один, однако умудрился отбиться, да еще как отбиться! Моих ребят подстрелил!»
Шум воды в ванной смолк, и в прихожей показался доктор. Его прислал Капитон, как только ему позвонил Семен и вкратце объяснил происшедшее. Семен не знал имени доктора, да и не интересовало его имя, поэтому он называл доктора просто – доктор.
– Он поправится? – спросил Семен у доктора. – Или нет?
– Поправится, – медленно, словно нехотно ответил доктор, – обязательно поправится. Он уже идет на поправку. Только его ни в коем случае нельзя беспокоить… И трогать нельзя. Даже разговаривать с ним надо осторожно. Я буду приходить два раза в день менять повязку. Список продуктов, которые вам понадобятся, я сейчас напишу – больному нужно питаться по строгой диете… Ну, вроде все. Кстати, это вы наложили ему повязку?
– Я, – ответил Семен.
– Очень, знаете ли, профессионально. Если бы не правильно наложенная повязка, то молодой человек определенно бы скончался еще… часа два назад. Вы медик? Где вы научились медицине?
– В армии, – буркнул Семен, – там и не такому научишься…
Доктор качнул головой, и на его одутловатом лице не отразилось ничего. Дав Семену еще несколько указаний, он ушел.
Семен прошел на кухню и, сев за стол, посмотрел на часы. Время визита доктора закончилось тогда, когда должен был пожаловать Капитон.
Едва Семен подумал об этом, как в прихожей раздался звонок.
* * *
Капитон был красен, взволнован и, как обычно, с похмелья. Его крупное тело укутывал просторный свитер – дорогой, но уже в нескольких местах заляпанный какой-то гадостью, а на коротких и толстых, как тумбочки, ногах красовались безразмерные джинсы из тех, что носят ультрасовременные тинейджеры – со множеством цепочек и карманов в самых неожиданных местах.
В квартиру он вошел один, но, выглянув в окно, Семен убедился, что Капитон приехал на собственном джипе, да еще и с машиной охраны. Видимо, новости Семена так встревожили Капитона, что последний решил не рисковать, разъезжая по городу без охранников. Когда такие дела творятся неподалеку от города, где гарантия, что в городе спокойно?..
– Ну, – пропыхтел Капитон, присаживаясь к столу и вытирая пот со лба огромным цветастым платком, – рассказывай по порядку, как все произошло.
– И рассказывать нечего, – передернул крепкими плечами Семен, – то есть не важно.
– Не понял?
– А важно то, что в одной комнате лежит Петя Злой – ему руку прострелили, а в другой Филин… Филин совсем плохой, у него крови осталось – вряд ли на стакан наберется…
Капитон сочувственно покивал головой.
– Кстати, насчет стаканов, – непосредственно после этого проговорил он, – у тебя ничего выпить нет? Там в баре вроде было… А то у меня… После вчерашнего башка, как цирк имени Дурова…
Семен молча поднялся и проследовал в комнату, где был бар. Петя Злой, спавший в той комнате на диване, мгновенно вскинулся и вопросительно уставился на Семена. Забинтованные руки Пети шарили по постели, точно в поисках пистолета.
– Спокойно, – сказал Семен, поглядев в мутные Петины глаза, – спи, спи…
Петя Злой хотел что-то сказать, но, приподнимаясь, неловко задел недавно простреленной рукой спинку дивана и с тихим шипением опустился обратно.
– Спи, сказал, – повторил Семен.
– Болит, сука, – пожаловался Петя. – А кто там еще пришел?
– Капитон. Разбираться будем.
– А Филин как?
– Нормально, – сказал Семен, – спит. Доктор говорил, что тебе и ему спать надо. Так быстрее силы восстанавливаются.
– Ага, – сказал Петя и улегся снова.
Он закрыл глаза, но вдруг лицо его исказила гримаса ненависти.
– Ну, падла… – прошипел он сквозь зубы, неизвестно к кому обращаясь, – если я тебя, гнида, встречу еще раз… Жопу нашпигую свинцом…
Семен открыл бар и обнаружил там несколько початых бутылок текилы и еще каких-то иностранных напитков с яркими этикетками.
«Ну вот, – мрачно подумал он, – хорошо, что запас спиртного братва раньше не обнаружила. Они за пузырьком сбегали и успокоились. А если бы нашли эту хрень заморскую, то до утра бы лакали. А как потом на дело пошли бы? Эх, Петя, Петя… Лучше бы тебе того парня не встречать больше, который тебе вторую руку прострелил. Не ты ему, а он тебе жопу свинцом нашпигует, это скорее всего. Явно парень тот крутой… Ну, ничего, сейчас с Капитоном погутарим, может быть, выяснится, что к чему… А если Капитоша найдет того парня…»