Доркас вздохнул и развел руками.
– Что верно, то верно, – промолвил он. – Когда ты представляешь клиента, с тобой трудно иметь дело.
– Нет, если с моим клиентом обходятся честно.
– Так и будет, пока я сижу в этом кабинете, – заверил его Доркас. – Билл Пембертон – человек справедливый, он быстро опросит кого надо и во всем разберется.
– Я хочу его сопровождать, – заявил Мейсон.
– А вы можете пойти с ними, мистер Фоули? – спросил Доркас.
– Когда именно?
– Прямо сейчас – чем скорее, тем лучше.
– Да, – медленно ответил Фоули. – Пожалуй, могу.
На фоне матового дверного стекла появился чей-то силуэт, затем дверь открылась, и костлявый мужчина лет сорока пяти, добродушно усмехаясь, шагнул в кабинет.
– Всем привет, – поздоровался он.
– Здравствуйте, Пембертон, – отозвался Мейсон.
– Билл, – сказал Доркас, – познакомься с мистером Фоули – одной из сторон спора.
Помощник шерифа и Фоули обменялись рукопожатиями, после чего Пембертон протянул руку адвокату:
– Хочу вас поздравить, Мейсон. Вы здорово справились с этим делом об убийстве. Работа настоящего детектива.
– Спасибо, – ответил Мейсон, пожимая ему руку.
– Так о чем идет речь? – спросил Пембертон у Доркаса.
– О воющей собаке, – устало произнес заместитель окружного прокурора.
– Стоит ли поднимать из-за нее такую суету? – осведомился Пембертон. – Почему бы просто не дать ей кусок бифштекса, чтобы она заткнулась?
– Она уже заткнулась, – рассмеялся Фоули. – В этом вся беда.
– Мистер Фоули все тебе объяснит по дороге, – сказал Доркас. – Перри представляет интересы противоположной стороны. Все началось с жалобы на воющую собаку, а кончилось шпионажем, манией убийства и еще бог знает чем. Пожалуйста, разберись в этом поскорее. Поговори со свидетелями и доложи мне, а я приму меры на основании твоего рапорта.
– А кто свидетели? – спросил Пембертон.
Фоули начал загибать пальцы:
– Во-первых, Картрайт, утверждающий, будто собака воет, и его экономка. Она может заявить, что слышала собачий вой, но если вы поговорите с ней, то обнаружите, что она глуха как пень и не в состоянии услышать даже гром. Затем моя жена, которая болеет гриппом, но ей уже лучше. Она знает, что собака не выла. Далее, А Вонг, мой слуга-китаец, и Телма Бентон, моя экономка. Они все могут подтвердить, что никакого воя не было. И наконец, сама собака.
– Собака скажет мне, что она не выла? – с усмешкой осведомился Пембертон.
– Она может продемонстрировать вам, что довольна жизнью и что вытье не в ее духе, – улыбнулся Фоули, вынимая из кармана кожаный портсигар. – Как насчет сигары?
– Спасибо, – поблагодарил Пембертон, беря сигару. – А вы? – Пембертон протянул портсигар Мейсону.
– Благодарю, – ответил адвокат. – Предпочитаю свои сигареты.
– Я уделил этому делу уйму времени, – заговорил Доркас, – так что…
– О’кей, Пит, – добродушно прервал Пембертон. – Мы уходим. Пошли, ребята.
Глава 4
Когда машина шерифа подъехала к тротуару, Билл Пембертон спросил:
– Это ваш дом?
– Да, – ответил Фоули, – но не останавливайтесь здесь. Поезжайте по подъездной аллее. Я делаю пристройку к гаражу, и строители здесь мусорят. Сегодня они, слава богу, заканчивают работу. От них одни неудобства.
– С кем мы поговорим в первую очередь? – осведомился Пембертон.
– С кем хотите, – с достоинством ответил Фоули, – но думаю, что после разговора с моей женой вам не понадобится беспокоить других свидетелей.
– Нет, мы должны повидать всех, – возразил Пембертон. – Как насчет повара-китайца? Он дома?
– Разумеется, – отозвался Фоули. – Поезжайте дальше по аллее, и мы позовем его к нему в комнату. Возможно, вы захотите взглянуть на его спальню. Она как раз над гаражом.
– Вы сооружаете к ней пристройку?
– К гаражу, а не к комнате. Пристройка одноэтажная, а повар живет над гаражом.
– А как же шофер? – спросил Пембертон.
– Вообще-то помещение сперва предназначалось для шофера, но я его не держу. Предпочитаю сам водить машину.
– Ладно, давайте поговорим с китайцем. Это вас устраивает, Мейсон?
– Меня устраивает все, – улыбнулся Мейсон. – Только я хочу, чтобы потом вы поговорили с моим клиентом.
– Конечно. Где его дом, мистер Фоули?
– Вон там, с северной стороны.
Машина покатилась по подъездной аллее и остановилась перед зданием, где рабочие трудились с подозрительным усердием, свидетельствующим о желании произвести впечатление на хозяина и, возможно, избежать жалоб на медлительность.
– Поднимайтесь, – сказал Фоули, – и я приведу А Вонга.
Пембертон начал подниматься по лестнице вдоль бетонной стены здания, но остановился, услышав, как хлопнула дверь и женский голос произнес:
– О, мистер Фоули, я должна немедленно с вами поговорить. У нас неприятности…
Дальнейшее услышать не удалось, так как женщина понизила голос при виде полицейской машины.
Поколебавшись, Билл Пембертон спустился вниз и зашагал к задней стене дома.
– Что-то с собакой? – спросил он.
– Не знаю, – ответил Клинтон Фоули.
Молодая женщина в домашнем платье и переднике, с перевязанной правой рукой быстро подошла к Фоули.
Ей было лет двадцать семь – двадцать восемь. На ее лице отсутствовала косметика, а волосы были гладко зачесаны назад. Она производила впечатление опытной домохозяйки, но ей бы не помешало немного макияжа, более презентабельная одежда и завивка, чтобы выглядеть по-настоящему красивой.
Билл Пембертон, прищурившись, смотрел на нее.
– Это моя экономка, – объяснил Фоули.
– А-а, – многозначительно протянул Пембертон.
Фоули повернулся, собираясь заговорить, но дождался, пока женщина подошла к нему.
– Что случилось? – спросил он.
– Принц меня укусил, – ответила она. – Он заболел.
– Как это произошло?
– Не знаю, но думаю, он чем-то отравился. Принц вел себя странно. Я вспомнила, что вы велели положить соль ему на язык, если он внезапно проявит признаки болезни, и сделала это. А он сжал зубы и укусил меня.
Фоули посмотрел на перевязанную руку.
– Сильно? – спросил он.
– Нет, вряд ли.
– Где он сейчас?
– Я закрыла его в вашей спальне, когда соль подействовала, но подумала, что нужно сообщить вам об отравлении.
– Сейчас ему лучше?
– Да, похоже, он поправился.
– У него были судороги?
– Нет, Принц лежал и дрожал всем телом. Я пару раз заговаривала с ним, но он не проявлял никакого интереса, как будто находился в ступоре.
Фоули кивнул и обернулся к Пембертону:
– Миссис Бентон, это мистер Пембертон, помощник шерифа, а это мистер Перри Мейсон, адвокат. Джентльмены расследуют жалобу, поданную соседями.
– Жалобу? – переспросила миссис Бентон, шагнув назад и выпучив глаза от удивления.
– Да, на то, что мы причиняем беспокойство.
– Каким образом?
– Все из-за собаки, – ответил Фоули. – Жалуются, что Принц…
– Одну минуту, – прервал Пембертон. – Позвольте мне задать несколько вопросов.
Молодая женщина посмотрела на Фоули, и тот кивнул.
– Речь идет о полицейской овчарке по кличке Принц? – спросил Пембертон.
– Да, сэр.
– Он живет в доме?
– Конечно, сэр. Это пес мистера Фоули.
– Сколько времени он здесь?
– Мы живем тут около года.
– И все это время собака была с вами?
– Да, сэр.
– Пес часто воет?
– Воет? Нет, сэр. Вчера Принц лаял, когда приходил разносчик, но он никогда не выл.
– Даже по ночам?
– Да, сэр.
– А ночью он не лает?
– Нет, сэр.
– Вы в этом уверены?
– Конечно, уверена.
– Значит, сегодня пес вел себя странно?
– Мне показалось, что он отравился, и я дала ему соли. Мистер Фоули велел мне так поступать в подобных случаях. Возможно, мне не следовало этого делать. Может быть, у него просто был какой-то спазм, но…
– Я имел в виду не это, – прервал Пембертон. – Проявляла собака какие-нибудь необычные симптомы, помимо этих признаков отравления?
– Нет, сэр.
Пембертон повернулся к Перри Мейсону:
– Есть какой-нибудь шанс, что ваш клиент попытался отравить собаку, Мейсон?
– Ни малейшего, – твердо ответил адвокат.
– Я не выдвигаю никаких обвинений против мистера Картрайта, – поспешно сказал Фоули. – Не думаю, что такой человек способен отравить собаку… Как бы то ни было, он не вполне отвечает за свои действия.
– Не знаю, откуда пес взял яд, но кто-то его ему дал, – уверенно заявила молодая женщина. – Я готова в этом поклясться. Принц казался больным, пока я не дала ему соль, – тогда ему стало лучше.
– Как действует соль? – спросил Пембертон у Фоули.
– Это сильное и быстродействующее рвотное, – ответил тот.
Пембертон снова посмотрел на девушку:
– И вы готовы поклясться, что собака не выла?
– Конечно.
– А если бы она выла, вы бы услышали?
– Да.
Пембертон снова посмотрел на девушку:
– И вы готовы поклясться, что собака не выла?
– Конечно.
– А если бы она выла, вы бы услышали?
– Да.
– Где вы спите? В доме?
– Да, на верхнем этаже.
– А кто еще обычно находится в доме?
– А Вонг, повар, но он спит над гаражом. А также миссис Фоули.
– Возможно, – заметил Фоули, – вам лучше поговорить с моей женой. Она вам подтвердит…
– Прошу прощения, – прервала миссис Бентон. – Я не хотела говорить вам в присутствии этих джентльменов, но вашей жены нет дома.
Фоули недоверчиво уставился на нее.
– Нет дома? – переспросил он. – Не может быть! Она ведь еще не оправилась от гриппа.
– Тем не менее она уехала, – сказала миссис Бентон.
– Как это уехала? Машины на месте.
– На такси.
– Господи! – воскликнул Фоули. – Она убьет себя! Чего это ей взбрело в голову выходить после гриппа?
– Не знаю, сэр.
– Она сказала, куда поехала? За покупками, в гости или еще куда-нибудь? Может быть, ее срочно вызвали? Да говорите же! Не будьте такой таинственной!
– Она оставила вам записку, сэр.
– Записку?
– Да.
– И где же эта записка?
– Наверху, у нее в комнате. Она оставила ее на комоде и просила меня проследить, чтобы вы ее прочитали.
Фоули наморщил лоб. Его взгляд внезапно стал суровым.
– Вы что-то от меня утаиваете, – сказал он.
Молодая экономка опустила глаза:
– Она взяла с собой чемодан.
– Чемодан? Она отправилась в больницу?
– Не знаю. Она ничего не сказала – только оставила записку.
Фоули обернулся к помощнику шерифа:
– Могу я отлучиться на минуту?
– Конечно, – ответил Пембертон.
Фоули вошел в дом, а Перри Мейсон устремил внимательный взгляд на лицо экономки.
– У вас не возникло никаких трений с миссис Фоули перед ее отъездом? – спросил он.
Молодая женщина выпрямилась и высокомерно посмотрела на него.
– Не знаю, кто вы, – сказала она, – но я не обязана отвечать на ваши нелепые вопросы и грязные намеки.
Экономка резко повернулась и направилась в дом.
Пембертон откусил кончик сигары.
– Получили? – усмехнулся он.
– Девушка изо всех сил старается выглядеть отталкивающе, – нахмурившись, промолвил Мейсон, – но она слишком молода для экономки. Не исключено, что, покуда миссис Фоули лежала в постели с гриппом, возникли обстоятельства, побудившие ее уехать из дому.
– Надеюсь, вы не любитель сплетен, Мейсон? – осведомился Пембертон.
– Нет, – серьезно ответил адвокат. – Я просто размышляю.
– Зачем вам об этом размышлять?
– Затем, – сказал Перри Мейсон, – что, если человек выдвигает против моего клиента обвинение, объявляя его безумным, он должен быть готов к решительному бою.
Задняя дверь открылась, и оттуда вышла миссис Бентон.
– Мистер Фоули просит вас войти, – сообщила она. – Прошу прощения – мне не следовало злиться и уходить.
– Забудьте об этом, – успокоил ее Билл Пембертон. – Мы сами виноваты. – И он посмотрел на Перри Мейсона.
– Я прибыл сюда, – заявил адвокат, – чтобы получить информацию и проследить, что с моим клиентом обошлись справедливо.
– Нет, – возразил Пембертон. – Мы прибыли сюда для того, чтобы выяснить, выла ли собака. Думаю, наше проникновение в здешнюю ситуацию должно этим ограничиться.
Мейсон промолчал.
Молодая женщина провела их через черный ход в кухню. Маленький, худощавый китаец, облаченный в поварской фартук, устремил на них блестящие глазки-бусинки.
– В сем дела? – спросил он.
– Мы пытаемся разузнать о собаке… – начал Перри Мейсон, но Пембертон прервал его:
– Минутку, Мейсон. Позвольте мне с ним поговорить. Я умею обращаться с китайцами. Как твой имя? – спросил он, имитируя речь китайца.
– А Вонг.
– Твоя здесь готовить?
– Моя готовить.
– Твоя знать больсой полисейский собака?
– Холосо знать.
– Твоя слышать собака шуметь – выть по ночам?
Китаец медленно покачал головой.
– Собака не выть? – допытывался Пембертон.
– Не выть, – ответил А Вонг.
Помощник шерифа пожал плечами:
– Это все, что нам нужно. Сами видите, Мейсон, как обстоят дела. Ваш человек просто спятил – вот и все.
– Я бы расспрашивал этого парня по-другому, – заметил Мейсон.
– Вот еще! – фыркнул Пембертон. – Я отлично умею с ними обращаться – поднаторел на делах с лотереей. Они сами только так изъясняются по-английски и другого языка не понимают. Если вы будете обращаться к ним на нормальном английском языке, они станут каждый раз отвечать «да», не понимая, о чем их спрашивают.
– Думаю, джентльмены, – вмешалась миссис Бентон, – мистер Фоули хотел бы, чтобы вы подождали в библиотеке. Он скоро к вам присоединится.
Она открыла дверь, и двое мужчин, пройдя через буфетную, столовую и гостиную, свернули налево и вошли в библиотеку, стены которой были уставлены книгами. Центр комнаты занимал большой стол, рядом с каждым из глубоких кожаных кресел стоял торшер, а тяжелые занавеси на высоких окнах сдвигались на карнизе с помощью шнура настолько плотно, что совсем не пропускали свет.
– Если вы посидите здесь… – начала миссис Бентон.
В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился Клинтон Фоули. Его глаза сверкали, лицо было искажено гневом. В руке он держал лист бумаги.
– Все кончено, – заговорил Фоули. – Больше вам незачем беспокоиться из-за собаки.
Помощник шерифа благодушно попыхивал сигарой.
– Я перестал о ней беспокоиться, поговорив с этой девушкой и китайцем, – отозвался он. – Теперь нам нужно повидать Картрайта.
Фоули засмеялся. В его смехе звучали резкие металлические нотки. Билл Пембертон вынул сигару изо рта и озадаченно нахмурился.
– Что-нибудь не так? – спросил он.
Клинтон Фоули выпрямился, стараясь держаться с достоинством.
– Кажется, – сказал он, – моя жена предпочла сбежать. Она уехала с другим мужчиной.
Пембертон не произнес ни слова. Перри Мейсон стоял, расставив ноги и переводя взгляд с Фоули на молодую экономку. Потом он посмотрел на Пембертона.
– Возможно, джентльмены, вам будет интересно знать, – продолжал Фоули с тяжеловесным достоинством человека, пытающегося скрыть свои эмоции, – что объект ее привязанности, мужчина, заменивший меня в ее жизни, не кто иной, как джентльмен, проживающий в соседнем доме, – наш почтенный мистер Артур Картрайт, который поднял шум из-за воющей собаки с целью устроить мою встречу с полицейскими властями, дабы он мог осуществить свой план побега с моей женой.
– Ну, – вполголоса сказал Перри Мейсон Пембертону, – это доказывает, что Картрайт не безумен, а, напротив, хитер, как лисица.
Фоули шагнул в комнату, сердито глядя на Мейсона.
– Довольно, сэр! – рявкнул он. – Вас здесь только терпят, так что держите свои замечания при себе.
Перри Мейсон, не тронувшись с места, расправил плечи и спокойно посмотрел на разъяренного собеседника.
– Я здесь для того, чтобы представлять своего клиента, – медленно отозвался он. – Вы заявили, что он невменяем, и предложили продемонстрировать доказательства. Я прибыл сюда проследить, чтобы его интересы должным образом соблюдались. Так что вам не удастся взять меня на пушку.
Клинтон Фоули, по-видимому, окончательно утратил самообладание. Он стиснул в кулак правую руку, его губы кривились и дрожали.
Билл Пембертон поспешно шагнул вперед.
– Ну-ну, – успокаивающе произнес он. – Давайте не будем выходить из себя.
Фоули глубоко вздохнул, казалось с трудом удержавшись, чтобы не ударить адвоката в челюсть.
Перри Мейсон не сдвинулся ни на дюйм.
Фоули медленно повернулся к Пембертону и сказал тихим, сдавленным голосом:
– Неужели ничего нельзя сделать с этой свиньей? Мы не можем добиться ордера на его арест?
– Думаю, вы можете, – ответил Пембертон. – Но для этого нужно обратиться к окружному прокурору. Откуда вам известно, что ваша жена убежала с Картрайтом?
– Она сообщила об этом в записке, – объяснил Фоули. – Читайте.
Он сунул записку в руку Пембертона, отошел в дальний угол комнаты, зажег дрожащей рукой сигару, потом вынул из кармана носовой платок и с чувством высморкался.
Миссис Бентон оставалась в библиотеке, не извиняясь и не объясняя своего присутствия. Дважды она бросала долгий взгляд на Клинтона Фоули, но тот стоял спиной к ней, смотря в окно невидящими глазами.
Перри Мейсон подошел к Пембертону и заглянул ему через плечо, когда тот разворачивал записку. Помощник шерифа повернулся так, чтобы адвокат не мог прочитать текст, но Мейсон добродушно положил ему руку на плечо и повернул к себе.
– Вы ведете себя не спортивно, – сказал он.
Пембертон не делал дальнейших попыток скрыть содержание записки, и Перри Мейсон прочитал ее одновременно с ним.
Написанный чернилами текст гласил:
«Дорогой Клинтон!
Я решилась на это с величайшей неохотой, зная твою гордость и нелюбовь к огласке. Постараюсь проделать все таким образом, чтобы причинить тебе как можно меньше боли. В конце концов, ты был добр ко мне. Еще несколько лет назад я искренне думала, что люблю тебя, но потом узнала, кто живет в соседнем доме. Сначала я сердилась или думала, что сержусь. Он шпионил за мной с биноклем. Мне следовало рассказать тебе, но что-то меня удерживало. Я хотела повидать его и устроила встречу в твое отсутствие.