И здесь тоже будто не было моего решения, осознанного, во всяком случае. Все дело в Диме. Узнав о детях, которые ждут меня, он сразу сказал, что станет им отцом. В тот период мы не расставались ни на минуту. Дима вечерами кормил меня с ложечки и постоянно настаивал на том, чтобы «завтра», в перерывах между работой и оформлением документов, я хоть что-то ела. Этот красивый, со своей историей «инопланетянин», ничего не значащий для меня еще две недели назад, с которым, казалось, мы абсолютно разнополярны, вдруг заполнил собой все.
В опеке Дима представился моим женихом, но, поскольку мы еще не были в официальном браке, документы я оформила на себя.
В июле мы забрали мальчиков в свою однокомнатную квартиру, настало веселое время – все адаптировались ко всем и сразу. Мы были самыми нестандартными приемными родителями. Исключили все правила, вечером ужинали на подоконнике, любуясь на дождь за окном; по утрам бегали к соседям в частный сектор срывать созревшую вишню, а на завтрак пробовали смешивать разные соусы; бегали дома в разноцветных шапках, носили рваные джинсы и пропадали в путешествиях с нашим любимым псом Аристотелем Анасисом Максимусом. Когда по утрам я надевала деловой костюм и строго разговаривала по телефону, мои родные, с каждым из которых мы были знакомы чуть больше месяца, не могли понять, кто же я – беззаботная сумасбродка или деловая и ответственная молодая жена и мама.
Месяц мы так прожили, а потом поняли, что дети, работа, сплошные заботы абсолютно лишили нас личного времени, и мы, не откладывая, решили убежать от всех на берег моря. Детей отвезли моим родителям. Выглядело это примерно так: «Мамуль, привет! Исполнилась моя мечта. Это Сережа и Тема – твои внуки, а это Дима – мой жених».
Поездка на море была нашим романтическим путешествием, которое подарило нам Алиску. Возвратившись, мы чувствовали себя как-то особенно. Дима, человек разумный и обстоятельный, настоял на том, чтобы мы хотя бы на этот раз сделали все по-человечески, не пускали на самотек. Я проверилась, а у меня внутри, оказывается, уже живет маленький человек.
Я резко повзрослела, осознав, что за год мы превратимся в многодетную семью, оценила, как важна для меня семья, как мне этого не хватало. Настоящей, большой, дружной семьи с мамой и папой, бабушками и дедушками, дядями и тетями, чинными семейными обедами и шумными днями рождения, с огромной елкой на Рождество и подарками в многочисленных коробочках для всей семьи, включая даже собачку. У меня этого не было. Никогда. А это важно для любого человека, очень-очень важно! Это дает такую уверенность. Это все дает некую естественную внутреннюю мудрость, целостность, это фундамент, на котором строится вся последующая судьба человека. Без этого невозможно создать гармоничных отношений в семье, нормально воспитать детей. Это азбука, знание которой человек потом применяет всю жизнь. Дима будет смеяться надо мной, потому что я сейчас говорю об этом с восторгом, присущим ребенку. Он может найти несколько подходящих фраз из поэзии, чтобы описать это. А я считаю, что семья – это когда все желают только лучшего друг для друга. Это то, ради чего стоит жить.
В сентябре, понимая, что скоро нас станет пятеро, мы решили купить маленький красивый коттедж и переехать туда. Подальше от суеты. Долго не выбирали, купили практически первый понравившийся, основным условием было наличие школы, в которую должны были пойти наши мальчики. Переехали мы 23 сентября, а 23 января наш дом сгорел, и мы все остались на улице. Сумма ущерба составила 8 000 000 рублей, но, единственное, что я помню сейчас очень четко, – у меня не было чувства потери. Словно все то имущество не имело ко мне никакого отношения, хотя там были очень дорогие для меня вещи. А 14 марта родилась Алиска. Родилась на день рождения своей бабушки, Диминой мамы. Месяц и я, и она пролежали в реанимации. У меня ликворея – истечение спинномозговой жидкости, а у Алисы – двухстороннее воспаление легких. Мы виделись только один день – 14 марта в три часа ночи, когда она родилась, и вечером, когда священник окрестил нашу дочь в честь Марии Египетской. Потом ее увезли в 13-ю ГКБ, а я осталась лежать в палате одна, встала я только спустя месяц. Дима нас обслуживал как принцесс, говорил мне, что завтра я обязательно встану и поеду к Алиске, приводил специалистов, меня возили на обследование, хотя мне казалось, что я уже никогда не встану, и тихонечко плакала. Но Дима сильнее. Ровно через месяц мы уже ехали всей семьей в новую съемную однокомнатную квартиру с большим белым ковром и с уже явно подросшим Аристотелем.
Замуж за Диму я выходила с большим удовольствием, у меня уже была Алиска на руках. Будущий супруг держал бутылку шампанского, а наши шаферы, Сережа и Артем, привыкшие к нашим нестандартным выходкам, чувствовали себя на седьмом небе от счастья. Праздновали напротив ЗАГСа у фонтана.
Когда Алиса немного подросла, я вновь занялась карьерой. Меня пригласили в крупную компанию руководить новыми направлениями, кроме этого в Химках я возглавила Совет приемных семей и продолжала активно помогать строить школу-приют, с которым меня связывало уже более десяти лет. Дима, пережив за год столько стрессов, решил из журналиста и успешного предпринимателя переквалифицироваться в медика и поступил в медицинский колледж. Это было мечтой его детства. Мы его поддержали. Параллельно он стал работать на «Скорой», нарабатывать квалификацию. Мальчики успешно учились в школе, занимались дополнительно. Уставшие, по вечерам тихо ворчали на меня – я зациклена на дисциплине и трудолюбии. Алисе наняли няню, а по выходным мы гуляли все вместе. Наслаждались покоем.
Прошло совсем немного времени, мы продолжали мечтать о тихой гавани, и как-то, проезжая мимо села Рогачево Дмитровского района, мы решили купить там участок. Просто так, надеясь, что нам хватит когда-нибудь сил построить на нем маленький дом для нас и наших детей.
Настал очередной вечер, очередной разговор с любимым супругом о смысле жизни, я делилась своими мечтами (у нас это происходит каждый день). И вдруг я останавливаю сама себя на мысли о детях. Здесь монтаж, и мы с Димой идем в опеку.
За день до нашего прихода в Химкинский приют привезли «тройняшек» (я их так называю), от них отказалась мама. Троих родных между собой детей разного возраста вряд ли осилит кто-то, и мы решили их забрать.
Когда знакомились с детьми, я испытала явное разочарование. Я вдруг поняла, что когда увидела своих мальчиков, тогда, 5 лет назад, то была счастливой изнутри. А в этот раз я прятала глаза. Сергей и Ксения, младшие из тройняшек, в свои 5 и 6 лет не разговаривали вообще. Лица их были искажены постоянным пребыванием в темноте, между нами явно не было никакой связи. После знакомства с детьми мы ехали молча и не могли разобраться в себе и найти ответ – как быть. И в этот раз Дима взял все в свои руки, сказал: «Мы позаботимся о них, а даст бог, полюбим всем сердцем». Я согласилась, и мы поехали знакомиться со старшей девочкой Викторией. На тот момент ей было 14 лет. Вечером мы обсудили все со своими сыновьями, а спустя две недели тройняшки были уже дома.
И вот, когда в семью пришли новые детки, я поняла, что такое адаптация в чистом виде. Когда семейная структура уже сложилась, иерархия создана. Когда мы вместе одна семья, пережившая трагедию, которая нас объединила. Я перестроилась – начала в семье просто работать, много заниматься c детьми. Подошла к этому вопросу профессионально. Перестала требовать от себя моментальной любви, зато стала больше трудиться – мне надо было как можно быстрее привести детей в живое состояние.
С тех пор прошло два года. Теперь могу с уверенностью сказать, что мы очень полюбили Сережку, он очень старательный, он изменился, теперь он цельный, ответственный. Ксюша очень любящая, причем любит всех независимо от того, кто как к ней относится. Она сама в себе сформировала это качество любить и не ждать ничего взамен, тем самым обретая собственное место и собственную личность в семье. Все это приняли. Вика уже подросток. Окончила на отлично 9-й класс, поступила в педагогический колледж.
Наверное, подросткам в нашей семье сложнее всего, мне тяжело признавать это, но это данность. Моя миссия для подростка – быть примером, научить, показать, определить жизненный путь. Все дети воспитываются в социальном служении, по выходным в обязательном порядке принимают участие в благотворительных проектах. По будням – зубрят базовые науки и развиваются творчески.
В октябре 2014 года в нашей судьбе появились еще дети – четверо подростков из Серпуховского коррекционного интерната 8-го вида. Банальная история – взяли, отказались. Что делать? Дима на этот раз доверился мне. Я приняла решение забрать. Забрали. Это было третье прибавление в семье.
Наверное, подросткам в нашей семье сложнее всего, мне тяжело признавать это, но это данность. Моя миссия для подростка – быть примером, научить, показать, определить жизненный путь. Все дети воспитываются в социальном служении, по выходным в обязательном порядке принимают участие в благотворительных проектах. По будням – зубрят базовые науки и развиваются творчески.
В октябре 2014 года в нашей судьбе появились еще дети – четверо подростков из Серпуховского коррекционного интерната 8-го вида. Банальная история – взяли, отказались. Что делать? Дима на этот раз доверился мне. Я приняла решение забрать. Забрали. Это было третье прибавление в семье.
Прошел год. Сергей и Иван учатся в частной кадетской школе, на стене в нашем новом доме висят благодарственные письма. Екатерина, абсолютно блаженный ребенок, учится в православной школе для девочек, готовится стать сестрой милосердия. Мария – биатлонистка, тренируется по 5 часов в день.
Мальчикам тяжело в кадетском корпусе – сказалось большое отставание в образовании, однако учителя отмечают их ответственность, серьезность, феноменальное трудолюбие, и меня это радует. Мужчине, если нет определенных профессиональных талантов, важно овладеть прикладными навыками – тем, что нужно для жизни.
Домашними заданиями с детьми у нас занимается няня. Проверяет уроки и основной огонь, связанный с учебой, берет на себя. Погружены в науку все. Ну и конечно, в семье определены обязанности каждого ребенка: уважать своих родителей и воспитателей, помогать нуждающимся в помощи, беречь культурные традиции семьи, придерживаться нормы достойного поведения и соблюдать правила, принятые в быту и в учебном заведении, посильно и добровольно служить родному Отечеству.
В этом году нас с Димой обвенчал наш друг – священник отец Сергий в храме Рождества Пресвятой Богородицы. Мы были первыми, кого повенчали в этом храме, с конца XIX века. На венчании были все, кто нас любит и уважает, были дети, в шляпах и галстуках. Наш яркий темперамент привел нас к этому решению как к единственному спасению от искушений, появляющихся на нашем нелегком жизненном пути.
Я изменилась – сегодня мне важно все структурировать, грамотно все продумывать, нужно не только брать на себя гиперответственность, но и уметь от нее отвлекаться. Мы с детьми, кстати, умеем и работать, и отдыхать. Они видят меня разную и очень любят свободное общение, когда мы вместе катаемся на коньках, валяемся в снегу. К счастью, и с Димой мы очень дружны, перед глазами детей пример счастливых семейных отношений. Мы открыто проявляем свои чувства друг к другу, супруг может носить меня на руках, и детям такие моменты очень нравятся. А еще у нас много разных увлечений, мы все время заняты. Я помимо своей основной деятельности шью, вяжу, вышиваю бисером, увлекаюсь гончарным мастерством. Дети видят, что я неординарная личность, и любят меня безумно. Папа – это папа. Всеобщий любимец.
Честно говоря, четверо детей, которые недавно пришли в нашу семью, сильно отличаются от всех остальных детей. Они чересчур преданные. Без нашей семьи они бы просто пропали. Сами они не стали бы заниматься своим развитием, даже не подумали бы искать в себе таланты – это забитые организмы и забитое сознание при полном отсутствии инициативы. Таким их делает именно система – все всегда за них знают, что и в какой момент нужно делать. А у детей формируется абсолютная безответственность.
Ну а сейчас, сейчас я знаю, что немного устала. Был период адского труда – когда нужно быть в ответе за целую семью. Это же производство, общение и разобщение с детьми, страшные разочарования. Возглавляешь бешеный коллектив, ведешь его, заставляешь покоряться твоей воле: они же все c какой-то стати должны вдруг объединиться, чтобы у меня получилась семья. Очень энергозатратный процесс. Мир – это вообще одно сплошное испытание. Столько всяких компромиссов… Как вам сказать? Здесь нужно пострадать, играючи до конца все равно не дойдешь. Придется хлебнуть много горя.
Все наши дети это пережили и подросли, стали большие. Сережа, первенец, поступил в лучшую гимназию МО «Дмитров» на химико-биологическое отделение, хочет, как и папа, стать врачом, Артем, его брат, поступает в Кронштадтский морской кадетский корпус, Виктория вскоре будет учить первоклашек английскому языку, Алиса и Ксения еще ходят в сад, но уже учатся в музыкальной школе, Сережа маленький пошел в первый класс общеобразовательной школы и в первый класс музыкальной школы, а я снова хочу малыша.
В тот день я решила, что буду помогать людям, но в действительности оказалось, что эти люди гораздо больше помогли мне, чем я им. Они изменили меня в лучшую сторону…
Дом, кстати, мы достроили, он получился больше и светлее того, о котором мы мечтали. В это воскресенье мы открыли воскресную школу. Планы на ближайшее время – открытие православной гимназии для девочек. Главное, чтобы Дима был рядом и у нас сохранилось желание созидать.
Все, что было в моей жизни, – прекрасно. Единственное, появилось стопроцентное понимание, что без Димы будет ужас. Мой муж не имеет права потерять себя, нельзя, чтобы с тобой что-то случилось, потому что наши дети как минимум должны вырасти.
Семья Шальопа-Уваровых
Любой ребенок меняет судьбу
Андрей Шальопа, режиссер, отец шестерых детей, трое из которых приемные.
Естественно, как это чаще всего бывает, идея усыновления появилась сначала у моей жены Лады. Произошло это, как мне кажется, очень логично. Первый сын Иван у нас родился в 1992 году, мне тогда было всего 20 лет. С тех пор мы с некоторой периодичностью думали о втором ребенке. Но в тот период это было экономически сложно, и потому дочка Наташа у нас появилась только в 2005 году, спустя 12 лет. К этому времени мы уже повзрослели, стали другими людьми и неожиданно осознали, что быть родителями – это огромное счастье. Стали приходить в голову мысли о том, что внимание, тепло родителей формирует ребенка как личность и защищает его. Но этого категорически нет у детей без семьи, у сирот. Это открытие стало очень беспокоить мою жену, она начала искать информацию о детях-сиротах, фильтровала ее для себя. Конечно, новыми знаниями она делилась со мной. А я ей: «Какие сироты, о чем ты говоришь?» Но в какой-то момент она все равно захотела увидеть сирот и пробралась в больницу, где лечились дети из детских домов. Чтобы ее впустили, она позвонила главному врачу и сказала, что хотела бы помочь, привезти памперсы. Тогда больницы в этом сильно нуждались. Она накупила памперсов, финансово друзья наши помогли, целый автомобиль загрузила и поехала туда. И вот в качестве бонуса у нее была возможность посмотреть на этих детишек. Вернулась она оттуда под очень сильным впечатлением.
Сухая суть ее слов сводилась к тому, что мы взрослые люди, нам уже по 35 лет, и если мы ничего не будем делать для детей без родителей, то за нас этого не сделает никто. Мы живем в XXI веке, а дети-сироты по-прежнему в детских домах – неустроенные, несчастные, ненужные. Она об этом думала все время. И в какой-то момент решила, что какого-то одного ребенка нам просто необходимо забрать. Это простой и самый надежный способ хоть как-то изменить ситуацию, хоть чем-то помочь. Она долго мучилась сомнениями, мучила меня, и я сказал: «Все, хватит. Давай уже определимся с ребенком и возьмем его». Это был 2006 год. Кроме федеральной базы данных, никаких других возможностей увидеть детей-сирот тогда просто не было. Была, однако, парочка детских домов, где руководители на личном энтузиазме взялись за то, чтобы детей как-то устраивать в семьи. И все. Грубо говоря, самая большая проблема состояла в том, что потенциальных усыновителей и потенциальных приемных родителей было никак не свести с сиротами, они оказались разделены на системном уровне. Найти ребенка, чтобы усыновить его или взять под опеку, не было никакой нормальной возможности, потому что искать его было негде. Сейчас благодаря усилиям таких организаций, как «Петербургские родители», которую создала и возглавляет моя жена Лада, и многих других этот путь сократился очень сильно. Появились сайты, где много анкет и фотографий. Специалисты снимают детей, видят их своими глазами, общаются с ними и делают подробные описания для потенциальных родителей. Ситуация стала меняться. Те, кто способен взять ребенка, сейчас получили такую возможность. Нужно сказать, что таких людей всегда было достаточно много, и, если им помогать, как это делается сейчас, перемены придут.
Первого ребенка мы взяли в семью в 2007 году. Нашли девочку в Доме ребенка для детей с ВИЧ и гепатитконтактом в Москве. На тот момент у них был прекрасный сайт с детскими фотографиями, малышей можно было увидеть. Мы посмотрели на фото пятимесячной девочки, она нам понравилась, и мы решили ее забрать. Лада быстро оформила документы, и мы поехали в Москву. Она специально оформила именно опеку, чтобы быстро забрать ребенка, а через некоторое время мы уже вдвоем подготовили документы для суда и удочерили ее. Девочку звали Саша – это наша первая приемная дочка. К счастью, ВИЧ, как подозревали изначально, у Саши не оказалось. Но к сожалению, у нее выявили рак. Выяснилось это уже в 3 годика, и я до последнего момента думал, что нам удастся ее спасти…