Вил кивнул.
— А как же насчет расследования?
Елена помолчала несколько минут.
— Вы нужны мне и для того, и для другого, Бриерсон. Я скорбела по Марте сто лет. Я проследила ее путь по побережью Внутреннего моря метр за метром. У меня есть записи и образцы всего, что она делала и что писала. Я… я думаю, мне удалось победить в себе ярость. Теперь главная задача моей жизни — сделать так, чтобы смерть Марты не оказалась напрасной. Я приложу все силы для того, чтобы колония стала процветать. Для этого необходимо найти убийцу и заставить низтехов поверить в мое дело.
Глава 8
Вечером Вил решил еще раз заглянуть в дневник Марты. Теперь никакой особой необходимости в этом не было, но он не мог сконцентрироваться ни на каком другом занятии. Елена читала этот дневник несколько раз. Ее роботы проанализировали его во всех подробностях с точки зрения стиля, а потом еще и Лу проверила их выводы. Марта знала, что ее убили, но все время повторяла одно и то же: у нее нет никаких догадок по этому поводу. Только события на вечеринке у Робинсонов. В последние годы она редко возвращалась к деталям, а если и принималась заново описывать случившееся, сразу становилось ясно, что ее ранние воспоминания были более точными.
Сейчас Вил просматривал разделы дневника, относящиеся к самому началу пребывания Марты в реальном времени. Она оставалась возле городка Королева больше года. Хотя Марта и утверждала обратное, она явно надеялась на спасение. Впрочем, в любом случае ей нужно было хорошенько подготовиться к путешествию: она планировала отправиться в Канаду и пройти немалое расстояние.
…километр за километром, это занятие вряд ли можно квалифицировать как тренировку по спортивному выживанию среднего уровня трудности, — писала она. — На это могут уйти годы, и я пропущу очередную контрольную проверку здесь, в Королеве, однако меня это не пугает. Я уже решила, что выставлю сигнальные знаки возле шахты Вест Энда и у пузыря мирников. Как только ты меня заметишь, подай мне какой-нибудь сигнал, Леля. Я найду открытое место и буду ждать роботов.
Марта прекрасно знала местность возле Королева. Ее убежище в том крыле замка, что осталось в реальном времени, было надежным, рядом протекал ручей и располагались ее «охотничьи угодья». Отличное место для подготовки длительного путешествия. Марта провела несколько экспериментов с оружием и инструментами, вспомнив все, что узнала во время занятий по спортивному выживанию. В конце концов, она решила, что возьмет с собой копье с алмазным наконечником, нож и небольшой лук. Она сохранила остальные алмазные лезвия про запас, поскольку не собиралась расходовать их на наконечники для стрел. Из части корпуса Фреда Марта построила повозку. Пора было приступать к экспериментам. Марта предприняла несколько осторожных вылазок всего на несколько километров.
Милая Леля, если я должна отправиться в путь, то почему бы не сейчас? Я по-прежнему планирую доплыть до наших шахт в Вест Энде, затем отправиться на север до пузыря мирников, а дальше в Канаду. Завтра я отправляюсь на побережье; сегодня собираюсь закончить сборы. Поверишь ли, я сделала для себя столько всяких разных приспособлений, что мне пришлось составить список.
Надеюсь встретиться с тобой до того, как я продолжу свои записи. Я тебя очень люблю. Марта.
Это была последняя запись, сделанная на коре и оставленная Мартой в замке. В двухстах километрах вдоль южного побережья Елена обнаружила вторую каменную пирамиду Марты: трехметровую груду камней на границе палисандрового леса. Марта построила здесь хижину, которая все еще стояла на своем месте, когда Елена добралась сюда через сто лет. Это убежище сохранилось лучше других.
С тех пор как Марта покинула замок Королевых в горах, прошло полгода. Она все еще не растеряла своего оптимизма, хотя и рассчитывала добраться до шахт без остановки. У нее возникли проблемы, одна из которых оказалась достаточно болезненной и опасной. Пока Марта жила в хижине, она описала все свои приключения, начиная с того момента, как покинула замок.
Я добралась по нашей монорельсовой дороге до побережья. Знаешь, я говорила, что строить здесь дорогу, которая потом нам никогда больше не понадобится, — пустая трата сил. Я рада, что ты послушалась Генета, а не меня. Эта дорога проходит прямо через лес. Мне удалось избежать необходимости карабкаться по очень крутым горам — я просто поставила свою повозку на рельсы и пустила ее вперед. Я сразу вспомнила одну из наших тренировок, которые мне пригодились гораздо больше, чем можно себе представить.
Я забыла так много полезного, Леля. Теперь у меня в голове всего лишь мозги и больше ничего. Если б я знала, что меня тут оставят, я бы набила себе голову самой разнообразной информацией.
У меня остались лишь обрывки воспоминаний, от которых нет никакого проку: взять хотя бы пауков и палисандровый лес. Они не имеют ничего общего с отдельными деревьями и маленькими паутинками, которые мы наблюдали в нашем замке. Деревья здесь огромны, а леса уходят в бесконечность. Я поняла это, когда шла вдоль монорельсовой дороги. Мы построили эту дорогу через лес, и он нависает над ней с двух сторон. Кустарник, растущий вдоль дороги, покрыт плотной паутиной. О если бы тогда я помнила все, что узнала гораздо позже, то уже давно пришла бы на рудники!
Вместо этого я с большим интересом изучала серый шелк паутины, свисающей с палисандровых деревьев. Я не решалась проделать в паутине дыру и углубиться в лес; в то время я еще опасалась пауков. Это маленькие существа, вроде тех, что мы с тобой видели в горах, но, если присмотреться повнимательнее, можно увидеть тысячи таких существ, снующих по паутине. Я боялась, что они поведут себя, как боевые муравьи, которые нападают на каждого, кто пересекает границу их владений. Со временем мне удалось проделать проход в паутине, куда я могла пролезть, не касаясь шелковых нитей… Леля, это совсем другой мир, куда более спокойный, чем тот, что мы с тобой видели в густых зарослях красных деревьев. Повсюду тусклый зеленый свет — самая густая паутина располагается вдоль границы леса. Здесь нет другой растительности, нет животных — только запах плесени и зеленая дымка в воздухе. Так или иначе, на меня этот мир произвел большое впечатление. Напоминает собор или… усыпальницу.
Первый раз я провела там только час; пауки все еще наводили на меня страх. Кроме того, главной целью моего путешествия был выход к морю. Я по-прежнему собиралась сделать плот и отправиться на запад. А если ничего из этой затеи не получится, проплыть вдоль берега, останавливаясь на ночь, — я предполагала, что так все равно выйдет быстрее, чем пешком.
Когда я вышла на берег моря, началась буря. Мне было известно, что побережье сильно пострадало от цунами, которое мы устроили, когда спасали мирников, но картина, представшая моим глазам, меня просто потрясла. Казалось, что огромный, безжалостный великан вытоптал джунгли на многие километры вдоль берега моря. Стволы деревьев были навалены один на другой. Я помню, подумала тогда, что найти подходящий материал для строительства плота не составит никакого труда.
Спрятав свою повозку, я пошла вдоль побережья. Дорога оказалась очень опасной. Сгнившие лианы оплетали лежащие на земле деревья. Кора не выдерживала моей тяжести и скользила под ногами. Верхние деревья оказались сравнительно чистыми, но ужасно скользкими. Я шла или ползла по ним, с трудом перебираясь с одного ствола на другой. А шторм все усиливался. Последний раз я была на пляже, когда устраивала облаву на Вила Бриерсона…
Вил улыбнулся. Значит, она все-таки помнит мое имя! В процессе последующих приключений, за сорок лет, она успела его забыть, но некоторое время она все-таки помнила, что его звали Вил Бриерсон.
…перед тем, как мы подняли пузырь с мирниками. Это было теплое, уютное место. А сейчас: молния, гром, ветер, несущий струи дождя. В этот день у меня не оставалось никаких шансов добраться до моря. Я проползла вдоль огромного ствола к его вывернутым корням и заглянула вниз. Фантастический мир. Сюда стекались три водяных струи. Они постоянно меняли направление, то сливаясь в одну речушку, то разбегаясь в разные стороны. Один из ручейков убегал от моря, прямо вглубь материка. Он нес грязь и обломки деревьев. Я заползла в укромное местечко, где ветер не мог меня достать, и стала прислушиваться к реву бури. До тех пор, пока он заметно не усилится, я здесь в относительной безопасности.
Этот шторм ставил под сомнение мой план строительства плота. Без сомнения, буря была очень сильной, а мой плот вряд ли сумеет преодолеть обычное волнение. Как часто здесь вообще бывают подобные шторма?
Этот шторм ставил под сомнение мой план строительства плота. Без сомнения, буря была очень сильной, а мой плот вряд ли сумеет преодолеть обычное волнение. Как часто здесь вообще бывают подобные шторма?
Так я и сидела в своей норке, промокшая и расстроенная. Мое расписание было нарушено. Это, конечно, звучит смешно: у меня было сколько угодно времени — в этом и состояла моя проблема.
Совсем рядом вспыхнула молния. Краем глаза я заметила, как что-то бросилось на меня. Когда я повернулась, оно вцепилось мне в плечо и попыталось схватить за шею. В следующее мгновение кто-то другой «приземлился» у меня на животе. И еще один на ноге. Знаешь, я никогда в жизни так громко не визжала, однако мой вопль утонул в оглушительных раскатах грома.
…Это были обезьяны-рыболовы, Леля. Целых три. Они прижались ко мне так крепко, словно приросли; а одна спрятала лицо у меня на животе. У них и в мыслях не было кусаться. Я сидела несколько минут не шевелясь. Та, что сидела у меня ноге, закрыла глаза. Все трое дрожали и так сильно ко мне прижимались, что мне даже стало больно. Я постепенно расслабилась и положила руку на ту из обезьян, что устроилась на моем животе. Сквозь мех, похожий на тюлений, я чувствовала, как она дрожит.
Они напомнили мне маленьких детей, бросившихся к мамочке, когда гроза стала слишком страшной. Мы сидели под деревом, пока гроза не стихла. Обезьяны почти не шевелились все это время, и их теплые тела прижимались к моей ноге, животу и плечу.
Буря постепенно перешла в мелкий дождь, и воздух опять сильно прогрелся. Забавная троица не убежала от меня. Обезьяны сидели и внимательно меня разглядывали. Знаешь, Леля, даже я не верю в то, что в природе полно очаровательных зверюшек, которые только и ждут момента, чтобы полюбить человека. У меня появились кое-какие малоприятные подозрения. Тогда я поднялась и перебралась через поваленное дерево. Обезьяны последовали за мной, затем немного отбежали в сторону, остановились и начали что-то лопотать, делая мне знаки. Я подошла к ним, и они снова отбежали в сторону. Уже тогда я дала им имена: Билли, Дилли и Вилли. Конечно, обезьяны-рыболовы совсем не похожи на утят Диснея. Но эту троицу объединяла какая-то общая странность, так что имена им очень подходили.
Наша игра в догонялки продолжалась некоторое время. А потом мы подошли к груде деревьев, которые совсем недавно упали. Обезьяны не стали перебираться через деревья. Они повели меня вокруг… туда, где между двумя стволами застряла большая особь. Понять, что произошло, было совсем нетрудно. Под грудой поваленных ветром деревьев протекал довольно широкий ручей; обезьяны, вероятно, ловили в нем рыбу. Когда началась буря, они спрятались среди стволов. Ветер наверняка сделал ручей еще более полноводным, и вода сдвинула упавшие деревья с места.
Все трое гладили и тянули в разные стороны своего друга, но как-то без особой уверенности; его тело уже остыло. Я видела, что у него проломлена грудь. Может быть, это была их мать. Или главный самец — возможно, даже дядюшка Дональд. Мы сидели совсем рядом, словно утешая друг друга. По крайней мере, я надеюсь, что так оно и было.
Поскольку путешествие по морю исключалось, мои возможности оказались ограниченными. Джунгли идут параллельно берегу моря и уходят вглубь материка, поднимаясь на две тысячи метров над уровнем моря. Мне понадобится сто лет, чтобы пройти это расстояние пешком, особенно учитывая тот факт, что на дороге мне встретится множество рек и ручейков. Поэтому оставался только палисандровый лес — где прохладный воздух, а пауки плетут свою паутину.
Да, обезьян-рыболовов я взяла с собой. Точнее, они отказались остаться. Теперь я была их матерью, или главным самцом, или дядюшкой Дональдом. Эта троица двигалась с ловкостью пингвинов. Большую часть дня они проводили в повозке. Когда я останавливалась, чтобы отдохнуть, они сразу начинали гоняться друг за другом, стараясь и меня вовлечь в свою игру. Потом Дилли подходил и садился рядом со мной. Он был очень странным типом. В буквальном смысле. Билли оказалась девочкой, а Вилли другим самцом. Их отношения между собой носили чисто платонический характер, но иногда Дилли испытывал потребность в друге.
Дальше в дневнике шли рисунки, обработанные роботами Елены, которые восстановили выцветшие от времени краски. Рисунки были выполнены не так искусно, как те, что Вил видел в более поздних частях дневника — когда за плечами Марты оставались уже целые годы долгих упражнений, — но они были намного лучше того, что смог бы сделать он сам. Под каждым рисунком значились короткие надписи, сделанные рукой Марты: Дилли не станет касаться этой штуки в том случае, если она зеленая… или: похоже на трилистник, вызывает раздражение, как ядовитый плющ. Вил внимательно прочитал несколько первых страниц, а потом перескочил вперед к тому месту, когда Марта вошла в палисандровый лес.
Сначала я была немного напугана. Обезьянам передался мой страх, они сидели в повозке и, испуганно повизгивая, глазели по сторонам. Идти через палисандровый лес казалось уж слишком легко. Воздух здесь был влажным, но дышалось гораздо легче, чем в лесу на побережье. Зеленоватый туман, который я видела раньше, не пропадал даже днем. Дурманящий запах плесени тоже не исчезал, но уже через несколько минут я перестала его замечать. Зеленый свет, проникавший сквозь полог листвы, не давал тени. Периодически сверху падали отдельные листочки или веточки. Никаких животных мы не встретили; если не считать опушек леса, пауки предпочитали устраиваться на листьях деревьев. В лесу стояли только палисандровые деревья и никакой другой растительности. Землю покрывал влажный ковер: толстый слой опавших листьев и, возможно, останков пауков. От ходьбы в воздух поднимались чуть более густые клубы мелкой зеленой взвеси, которой и так был насыщен воздух. На тысячи метров вокруг в лесу раздавались лишь те звуки, которые производили мы сами. Изумительно красивое место!
Теперь ты понимаешь, почему я так нервничала, Леля? Всего в нескольких сотнях метров вниз по склону находились густо заросшие джунгли, где бушевала жизнь. Должно быть, в палисандровом лесу таилось что-то очень страшное, если сюда не заходили животные и не росло ничего другого. Мне, как и прежде, мерещились армии кровожадных пауков, нападающих и высасывающих все соки из несчастных глупцов, зашедших в лес по ошибке.
Первые несколько дней я вела себя очень осторожно, стараясь держаться поближе к северной окраине леса, чтобы слышать доносившиеся из джунглей звуки.
Довольно быстро мне удалось заметить, что граница между джунглями и палисандровым лесом является зоной военных действий. Чем ближе к границе, тем больше на земле трупов обычных деревьев. Сначала это какие-то сгнившие куски, которые даже и за деревья-то трудно принять; ближе к границе на глаза попадаются целые деревья, некоторые из них еще продолжают стоять. Паутина полностью скрывает их листву.
Один или два раза в день мы подходили к границе джунглей. Здесь я охотилась, и мы собирали ягоды, которые нравились обезьянам. Ночевали мы, отойдя на несколько сот метров вглубь палисандрового леса, другие животные не осмеливались заходить так далеко. До тех пор, пока мы оставались внутри палисандрового леса, нам удавалось довольно быстро продвигаться вперед. Умершие палисандровые деревья быстро превращались в труху, которая, вдобавок, сглаживала неровности почвы.
Обычно я без колебаний пью из ручьев, даже в тропиках. Здесь я была более осторожной. Когда мы подошли к первому ручью, я стала ждать решения моих экспертов. Они принюхались, сделали по паре глотков, а потом прыгнули в воду. Уже через несколько секунд они сумели обеспечить себя обедом. С тех пор я, толкая перед собой тележку, без колебаний входила в лесные ручьи.
На пятый день Билли начала хандрить. Она уже не вылезала из повозки поиграть. Дилли и Вилли ласково гладили и уговаривали ее, но она не обращала на них внимания. На следующий день и самцы стали такими же вялыми и равнодушными. Они начали хрипеть и покашливать. Именно этого я и ожидала. Теперь пришла пора решать серьезные вопросы.
Я перешла границу джунглей и нашла подходящее место для лагеря. Здесь оказалось намного хуже, чем в палисандровом лесу, но лагерь можно было охранять, а совсем рядом располагалось озеро. К этому времени мои спутники настолько ослабли, что мне пришлось самой ловить рыбу для их пропитания.
Я наблюдала за ними целую неделю, пытаясь проанализировать ситуацию и понять то, что раньше могла сообразить в одно мгновение. Виноват в их болезни был зеленый туман — в этом я ни секунды не сомневалась. Зеленые частички непрерывно падали с верхушек палисандровых деревьев. Сверху сыпался и другой мусор: листья, лапки пауков, мелкие веточки. Местами ветви палисандровых деревьев гнулись под тяжестью множества сидящих на них пауков. Зеленый туман — испражнения пауков. Само по себе это не являлось чем-то экстраординарным. Находясь в палисандровом лесу, ты все время вдыхаешь эту дрянь. Рано или поздно мелкие частички даже самого безобидного свойства, проникая в легкие, начинают влиять на твое здоровье. Я поняла, что пауки пошли дальше. В зеленой дымке содержался какой-то яд. Микотоксины? Слово всплыло в памяти, но, черт возьми, больше я ничего не смогла вспомнить. Тут проблема заключалась не просто в раздражении слизистых оболочек, очевидно, ни одно из живых существ не научилось бороться с этим ядом. Однако действовал он не слишком быстро. Обезьяны-рыболовы продержались в лесу несколько дней. Вопрос: как быстро яд проникнет в более крупное животное (вроде твоей подружки)? И прекратится ли воздействие яда, если просто покинуть лес?