— Я не раскрывала, — разозлилась я. — И вообще… не верю я, что Миша, то есть мент, убил четверых людей.
— А брата? Или ты это придумала?
— Брата точно он…
— Ну, где один, там и четверо. Вошел во вкус. Так всегда бывает, начнешь ставить по маленькой, а там… Мент нам сейчас очень нужен, потому что, как ни крути, а алмазы у него.
— Нет у него алмазов, — нахмурилась я. — Были бы, сидел бы тихо и не высовывался. А он расследование затеял, Алькой интересовался, машину искал. Отсюда вывод один: Сережа успел спрятать алмазы в «Ауди», все говорит об этом, поэтому Алькин гараж обыскивали и «Ауди» со стоянки угнали. А когда я сказала, что машина нашлась, мент здорово забеспокоился, может, надежды питал, что алмазы еще в ней.
— Ладно, — отмахнулся Пашка. — У тебя свое мнение, у меня свое. Второго кандидата в убийцы все равно нет, так что давай займемся твоим ментом. Ко всему прочему, у меня на него большой зуб.
— Это за то, что он тебя шулером обозвал? — усмехнулась я.
— Нет, совершенно по другой причине, но так хочется ему шею свернуть, что просто слов нет.
Я задумалась, с чего бы это Пашке так сердиться на Михаила, и ехали мы молча.
Я так увлеклась размышлениями, что задремала, а очнулась от Пашкиного мата, он на чем свет ругал кого-то и петлял по дороге, точно заяц. Я вытаращила глаза и попыталась сообразить, что происходит. Мы точно находились в городе, но в какой его части, установить не удалось, дома вокруг были незнакомые.
Улица выглядела пустынной, к несчастью, не совсем. Две шустрые «восьмерки» нагло зажимали нас, причем как-то угадывалось, что ни свои машины, ни тем более Пашкину они не жалеют и очень хотят, чтобы мы остановились.
— Чтоб вас черти слопали! — от души пожелал им Пашка, потом, повернувшись ко мне, сказал серьезно: — Веди себя тихо.
Я покивала, совершенно не понимая, что происходит.
Мы остановились, Пашка открыл дверь и заорал матерно:
— Вы чего, оборзели, мужики, у меня тачке полгода, вам проспекта не хватает?
Из «восьмерок» высыпали грозного вида мальчики, в общей сложности четверо. Один из них, не говоря ни слова, огрел Пашку по голове, совершенно не предполагая, что у него это самая крепкая и малонеобходимая часть организма. Пашка тряхнул головой, на манер собаки, точно отгонял шмеля, и, ловко вывернувшись, ухватил парня за шею, тот крякнул, дернулся, но вырваться не сумел, Пашка, прикрываясь им, точно щитом, прижался к машине и спросил с удивлением:
— Что за дела, а? Давайте по-хорошему, не то я вашему дружку шею сломаю.
Тут до меня дошло, что происходит: Пашка прикрывается заложником, а я сижу в машине совершенно беззащитная, дверь, конечно, заперта, но много ли от этого толку? Окно можно разбить, наконец выстрелить. От этой мысли мне стало худо, и я почти в бессознательном состоянии сползла на пол. Но быстро приподнялась обратно, потому что там, на улице, происходили прямо-таки неслыханные вещи.
Для начала парень, которого держал Пашка, отчаянно взвыл, а стриженый верзила выхватил пистолет и заорал:
— Отпусти его, пока я тебе башку не прострелил!
— Эй, — забеспокоился Пашка. — Я только хотел узнать, в чем дело.
— Не прикидывайся придурком, девка наверняка тебе все рассказала.
— Так вам нужна она? — невероятно обрадовался Пашка. — Слушай, братишка, я ваших дел не знаю и отчаливаю, лады? Девку я подобрал на дороге, все, что хотел, уже получил, и мне она без надобности. — Тут он повернулся ко мне и заявил: — Давай, подруга, вылазь, у ребят к тебе важное дело.
— Мерзавец! — ахнула я, ни глазам, ни ушам своим верить не желая. — Трус, подлец!.. Ах, какой мерзавец! А еще союз крепили… чтоб тебе провалиться!
— Не было уговору, что меня будут бить по башке, — обиделся Пашка. — Так что вылазь из машины и топай… Мужики, я ее знать не знаю… и спорить с вами не хочу. Забирайте, такого добра в каждом кабаке десяток.
Пашка ослабил хватку, парень мог вздохнуть, а остальные вроде бы расслабились. Я в ярости кусала губы и даже не думала о печальной участи, которая меня ожидает, все мысли были только о мерзавце, который прикидывался другом, крепил союз, а при первой опасности позорно меня предал.
— Ах ты, сволочь! — выкрикнула я, а Пашка вновь стал ораторствовать:
— Не знаю, чем вас эта девка допекла, но хочу предупредить, что она — хроническая лгунья. Всю дорогу болтала мне про какого-то мента-убийцу, который якобы на лесной поляне укокошил родного брата. Про родимое пятно, по которому она его узнала, и прочую чушь, совсем мозги запудрила. Либо она телик смотреть очень любит, либо просто психованная. Ладно, мужики, — перешел он на легкий подхалимаж. — Забирайте девку, я отпускаю парня и сматываюсь.
— Сматывайся, — усмехнулся верзила.
Пашка потеснился, пропуская его, тот сунулся в машину, ухватил меня за локоть и больно дернул.
Тут пошли вещи прямо-таки удивительные. Парень, которого держал Пашка, странно крякнул и осел, Пашкин кулак обрушился на стриженую голову верзилы, которую он как раз высунул из машины, в руках моего бывшего дружка появился пистолет, тот самый, что он успел выхватить у верзилы, и началось что-то вовсе невообразимое. Кто-то трижды выстрелил, а я охнула, упала на пол и визжала до тех пор, пока Пашка не сказал:
— Кончай орать-то…
Тогда я высунула голову и огляделась. Все враги были повержены. Верзила, лежа на асфальте, начал подавать признаки жизни, Пашка подошел и ударил его ногой по голове. И еще двоих тоже. Четвертого бить было без надобности, пули, предназначенные герою, который теперь бил людей по головам, достались несчастному парню. Выглядел тот жутко, и я поспешно отвернулась.
— Стрелять-то ни хрена не умеют, — проворчал герой и со злостью пнул верзилу еще раз. — Машину испортили, сволочи.
Один из парней глухо простонал. У него была прострелена рука, кровь тонким ручейком струилась по асфальту. Где-то вдали зазвучали сирены.
— Пора сматываться, — забеспокоился Пашка, сел в машину, и мы полетели по проспекту, подальше от злополучного места. Я клацала зубами и смотрела в окно. Увидев, что мы проезжаем мимо областной прокуратуры, крикнула:
— Останови!..
Пашка глянул в окно и сказал:
— Если ты туда намылилась, то там по ночам не работают.
— Ну и что, останови. Я не хочу находиться с тобой в одной машине.
— С чего это вдруг? — удивился он.
— С того, что ты мерзавец. Предатель — вот ты кто.
— А ты дура.
— Конечно, раз поверила такому негодяю… «Я ее на дороге подобрал, что хотел, уже получил», — передразнила я и вцепилась Пашке в волосы, они были короткими, ухватилась я неловко и особого удовлетворения это мне не принесло.
Плавно тормозя, он прижал машину к тротуару.
— А, так ты поэтому? — сказал весело. — Ну, извини, данные конкретные слова произносить не стоило, теперь я вижу это совершенно отчетливо. А ты все-таки дура, потому что поверила, что я всерьез все это говорил и бросить тебя хотел на произвол судьбы. А я, между прочим, пудрил врагам мозги и спасал наши задницы.
— Свою задницу ты спасал, — съязвила я.
— Конечно, она у меня одна, хоть и не такая шикарная, как твоя. Я все сделал правильно, ты сама в этом убедилась и, вместо того чтобы обзывать всякими неприятными словами и хватать меня за волосья, могла бы выразить мне словесную благодарность за мужество в бою, а несловесную благодарность я приму чуть погодя с еще большей радостью. Прикинь, какой тебе мужик достался: пять секунд — и четверых завалил как нечего делать. Даже лучше, чем в кино. Ну, давай скажи: Паша хороший.
— Придурок ты… Но дерешься, конечно, ловко. Когда за шулерство по морде бьют, чему хочешь научишься.
— Сейчас врежу, — заявил Пашка, сверкнув глазами, но не напугал меня.
— Врезал один такой… Все равно ты мерзавец, теперь мне это совершенно ясно.
— Вот ведь дура, навязалась на мою голову. Я тебе русским языком объясняю: я все нарочно говорил, чтобы выиграть время и спасти тебя, радость моя, от цепких рук подлецов и убийц. Между прочим, мне по башке стукнули, и ты могла бы проявить сочувствие.
Тут я сообразила, что мы с Пашкой дискутируем, находясь в машине на какой-то темной и совершенно незнакомой улице, я зябко поежилась, вспомнив недавнее нападение, и спросила несколько невпопад:
— А куда мы едем?
— Никуда. Мы на месте стоим.
— Но план у тебя есть? — забеспокоилась я.
— Возможно. Это зависит от того, продолжаем мы работать в паре или ты в принципе не желаешь иметь со мной дело.
— Продолжаем, — проворчала я. — Хотя даже во спасение говорить гадости было ни к чему, мог бы выразиться как-то иначе, а то выходит, ты меня на дороге подобрал, точно я какая-нибудь шлюха…
— А где я тебя подобрал на самом деле? — наморщил лоб Пашка.
— Это я тебя подобрала и очень об этом сожалею.
— Ладно. Я уже извинился, больше не буду. Обещаю выбирать слова и выражения. Идет?
— Но план у тебя есть? — забеспокоилась я.
— Возможно. Это зависит от того, продолжаем мы работать в паре или ты в принципе не желаешь иметь со мной дело.
— Продолжаем, — проворчала я. — Хотя даже во спасение говорить гадости было ни к чему, мог бы выразиться как-то иначе, а то выходит, ты меня на дороге подобрал, точно я какая-нибудь шлюха…
— А где я тебя подобрал на самом деле? — наморщил лоб Пашка.
— Это я тебя подобрала и очень об этом сожалею.
— Ладно. Я уже извинился, больше не буду. Обещаю выбирать слова и выражения. Идет?
— Идет.
— Вот и отлично. Какая у нас сейчас главная задача? — спросил Пашка.
Я задумалась.
— Найти мента?
— Что мент? Мент и до утра подождет, никуда не денется. Главная задача — восстановить пошатнувшееся доверие, скрепить союз.
— Я не буду скреплять его в машине, в центре города, даже если улица без единого фонаря.
— Кто говорит о машине? — обиделся Пашка. — Здесь ноги путем вытянуть невозможно. Едем в одно тихое место и пересидим, то есть перележим там до утра. А утром начнем на мента охотиться. Да… вот еще что: прошу помнить, что я герой и в момент скрепления союза относиться ко мне соответственно. С полным пониманием, душевной чуткостью и желанием угодить.
— Я убью тебя, придурок, — пообещала я.
— Придурка уберем, глагол поменяем, и будет самое то.
— У меня голова болит, — сказала я. — Просто невыносимо болит, ты не мог бы заткнуться, хоть ненадолго?
— Желание дамы — закон, — хмыкнул Пашка и наконец-то тронулся с места.
В темноте мы плутали немыслимыми переулками, пока не оказались перед зданием с надписью «Баня». Признаться, я не удивилась. Пашка загнал машину в гараж в соседнем дворе и, взяв меня за руку, повел к боковой двери. Позвонил, с трудом нащупав в темноте кнопку звонка, и стал ждать. Где-то через минуту мужской голос спросил:
— Чего надо?
— Я это, открой… — отозвался Пашка.
Дверь распахнулась, и я оказалась в уже знакомом коридоре, в компании со Свистуном, которого по-настоящему звали Димкой.
— О, знакомые все лица! — хмыкнул он, глядя одновременно и на меня, и на Пашку, после чего, хохотнув, заметил: — Павлик, должен сказать, она тебе не пара. Еще одной бутылки ты можешь не пережить.
— Заткнись, а? — попросил тот. — Мне только что опять по башке съездили. Как можно жить в этом городе?
— Опять она? — ахнул Свистун.
— Нет, с ней мы теперь дружим. Ребятки Мальчика. Скажи, зачем я им сдался?
— Мама моя, — веселости в Димке-Свистуне разом поубавилось. — Им точно ты был нужен или с кем спутали?
— Вот она им нужна. Теперь, конечно, и я. Раз ребята остались на дороге с разбитыми рожами, а один и вовсе коньки отбросил.
— Паша, ты дурак, — грустно констатировал друг и соратник. — Кто ж из-за бабы с братвой воюет? Я считал тебя талантливым парнем, возлагал большие надежды. Намекни, что я должен сказать на твоей могиле, чтобы сделать тебе приятное?
Все эти разговоры мне страшно не нравились, я косилась то на одного, то на другого и пыталась понять: дурака они валяют или все действительно так плохо?
Мы прошли в комнату, памятную мне по прошлому визиту, и взяли из холодильника по бутылке пива.
— А это точно были ребята Мальчика? — поразмышляв, спросил Свистун.
— Точно. Одного я знаю, он вечно в казино у Бути сшивается. Он меня вроде не признал, но это вопрос времени. Кое-что меня беспокоит: мы ехали с одной дачки, а в городе нам сразу на хвост сели, точно ждали.
— Может, случайность?
— Случайно знали, что девка в моей машине?
— А что ты думаешь?
— Думаю, Андрюха меня сдал, Карась. У него двоюродный брат у Мальчика на побегушках, вот и стукнул, гад… тоже, дружок называется.
— Туманно очень… Выходит, Мальчик уже был в курсе, что ты себе заботу нашел и с девкой болтаешься, и искать начал. — Свистун тяжко вздохнул. — Был Кочан, теперь еще и Мальчик. Ты мой лучший друг, и мне грустно видеть, как человек пропадает из-за… — В этом месте он покосился на меня и крякнул, а я решила вмешаться:
— Пашка, почему этот Мальчик решил меня ловить? Ведь сам отпустил, я же подсадная утка…
— Была. Теперь кое-что изменилось. «Ауди» нашлась, а в ней ни шиша. Мальчик осерчал и хочет побеседовать еще разок, авось ты и скажешь что-нибудь интересное.
— Я ничего не понимаю, — честно призналась я.
— Ну и не надо. Береги извилины, не напрягайся. У тебя есть герой, готовый за тебя в огонь и воду. Мальчик хотел найти убийц курьера — мы их найдем. Одного-то уж точно… Вот что, радость моя, мы с Димкой малость поболтаем в соседней комнате, а ты приляг, отдохни и подготовь себя к скреплению союза. Подумай, чем ты меня, к примеру, можешь удивить или просто порадовать?
На этот раз ругаться с ним мне не хотелось, уж очень напугали открывшиеся перспективы и все возрастающее число врагов, я послушно устроилась на диване и попыталась понять, что происходит. Жизнь выглядела нелегкой и чрезвычайно запутанной.
Пашка с Димкой удалились, я слышала их голоса за стеной, но слов не разбирала и от мысли подслушивать сразу же отказалась. Легла, накрылась Пашкиным пиджаком и только тогда поняла, как я устала.
Пашка пришел уже под утро, вытащил откуда-то одеяло, осторожно укрыл меня и еще долго стоял, молча что-то во мне разглядывая… Потом пододвинул кресло и устроился в нем, вытянув длинные ноги на валик дивана. Я выглянула из-под одеяла: Пашка спал, я взяла его ладонь и прижалась к ней щекой. «Конечно, у меня есть виза, я могу уехать туда, где никакие Мальчики меня не найдут. Только как же я этого дурака сейчас брошу?»
Я проснулась и взглянула на часы. Они стояли. Так как окон в комнате не было, определить время суток оказалось делом нелегким. Пашки тоже не было. Я сунулась к дверям — обе заперты. Начав беспокоиться, я громко постучала. Послышались шаги, дверь открылась, и я увидела Свистуна. Смотрел он на меня сурово.
— Проснулась?
— А Пашка где? — спросила я.
— Ушел на разведку. Просил считать его коммунистом. Если хочешь в туалет, тебе вон туда, там же можешь и умыться. Пожрать принесу минут через пятнадцать.
— А зачем меня заперли?
— На спрос. А кто спрашивает, с теми знаешь, что бывает. И вот еще что: я не Пашка, церемониться с тобой не буду, начнешь выкаблучиваться, привяжу к стулу и рот лейкопластырем заклею. Уяснила? Отдыхай.
Я пошла в туалет, потом в душ и как следует наревелась. Думать о Пашке плохо очень не хотелось, но вдруг он затеял решить свои проблемы за мой счет, то есть отдать меня на растерзание… Правда, интересуется мною не только Мальчик-весельчак, но и какой-то Кочан, так что угодить сразу обоим Пашке будет затруднительно.
День выдался на редкость долгим и утомительным. Пашка явился под вечер, насвистывал и вроде бы чему-то радовался.
— Ты где был? — накинулась я на него. — Почему меня здесь заперли? Какую пакость ты затеял?
— Опять недоверие? — ахнул он. — А почему? Я тебе отвечу, потому что ночью ты прохалтурила и союз мы не скрепили. И вот результат. Тебе были даны точные инструкции, а ты сунула голову под пиджак и сразу спать. Нет в тебе никакой старательности, и ответственности за порученное дело тоже нет.
— Заткнись, а? — тяжело вздохнула я. — В конце концов, мог бы и разбудить.
— Не мог, ты выглядела очень жалостливо, пробудив во мне давно угасшие отцовские чувства. Я страдал в кресле, оберегая твой сон.
— Ты придурок, и я тебя ненавижу, — ответила я. — Мента видел?
— А как же. Мы сегодня с ним здорово побегали. По-моему, он тебя ищет. Выглядит несчастным, тоскует, наверное. А мент ничего… бабам такие обычно нравятся. Ну-ка, скажи мне, тебе такие нравятся?
— Он убийца, я сама видела, а мне не нравятся убийцы.
— А до обнаружения родимого пятна в районе тазобедренного сустава он тебе нравился?
— Я промывала его раны, и он снял футболку. И никаких тазобедренных суставов…
— А чего ты завелась? — насторожился Пашка. — Я же просто так спросил. Мент — красивый мужик, и я задал вопрос без нажима, просто поинтересовался твоим мнением. А ты краснеешь, глаза бегают, и начинаешь орать. Выходит, я попал в самую точку: с ментом у вас что-то было.
— Ты за ним следил, чтобы это выяснить? — ласково спросила я.
— Нет, — вздохнул Пашка. — Вот доля незавидная у мужиков: копать начнешь одно, а раскопаешь такое, что прямо с ходу удавиться… — Он потосковал, глядя на потолок, я терпеливо ждала, когда ему надоест валять дурака. Пашка покосился на меня и заявил: — По одному адресочку он бегал. Сдается мне, там кто-то прячется. Мент туда жратву возил. Закупил в магазине всякой снеди преогромную сумку, в том числе три бутылки водки. Вывод: там скорее всего дружки, которые с ним на лесной полянке братца пришили.
— А кто ж тогда в был «Тойоте»? — вытаращила я глаза. — Ты же сам говорил, мент хитрый, заставил их за мной следить, выждал удобный момент и укокошил…