Перед нами открывается дно с причудливыми нагромождениями застывших каменных изваяний.
Базальтовые громады витыми колоннами возносятся к поверхности; течение относит вырывающиеся из аквалангов пузырьки воздуха, и они мелким бисером покрывают колонны, усиливая фантастическую прелесть подводного пейзажа.
Повсюду глубокие овраги и широкие ложбины с оголенным каменным дном. Тускло поблескивают крупинки вулканического стекла. Иногда стены ущелий сближаются, шатром нависая над головой. Поднявшись над ними, попадаем в спокойную долину.
Наше внимание привлекает непонятное черное пятно. Подплываем и видим: огромный морской скат-хвостокол лежит неподвижно, подстерегая добычу. Он напоминает гигантскую сковородку. Лишь раскрывающиеся время от времени дыхальца на спине да медленно шевелящийся, похожий на длинную плетку с колючками хвост говорят о том, что это живое существо. Подплывать к нему близко рискованно: острые шипы на хвосте ядовиты, и горе пловцу, если он попадет под их удар.
Все глубже и глубже опускаемся мы. Зеленоватый сумрак окружает предметы, сюда уже не доходят яркие блики солнечных лучей. Стрелка глубиномера показывает 25 метров. Вырисовываются неясные очертания затонувшего корабля. Вместо пассажиров разгуливают по палубам рыбы, а в машинном отделении пышно разрослись буйные водоросли. Прямо с капитанского мостика можно проникнуть в трюм, а оттуда через пробоину в днище выплыть в море. Около корпуса корабля — наполовину засыпанный песком гребной винт, сорванный с места при катастрофе. Он похож на огромный железный цветок. Неподалеку от него, словно гигантская стрекоза, распластался фашистский самолет…
Чем ближе к берегу, тем больше тревожных видений минувшей войны.
Поднимаются со дна искромсанные железные балки и поросшие густым мхом стальные ежи. Грудами железного лома лежат погнутые винтовочные стволы и проржавевшие гильзы. В 42-м году здесь шли бои…
Шум подходящей фелюги заставляет нас прервать поиски. Пора возвращаться на поверхность. Надо занести на карту и записать в дневник, что мы обнаружили здесь. И снова в путь.
…Полтора месяца экспериментальных работ позади. Три тысячи метров пленки сняты под водой. Сто сорок часов проведено на дне моря. С каждым днем мы все больше приспосабливаемся к жизни в морских глубинах. Мы привыкли ходить по дну на руках, вниз головой, чтобы не поднимать ил ластами. Научились пользоваться скупым языком жестов. Научились бесшумно подкрадываться к обитателям моря, не нарушая обычного хода их жизни. Нас перестала пугать глубина, и уже стало совершеинно не обязательно смотреть на манометр, чтобы определить оставшееся количество воздуха в баллонах. А главное, мы получили ответы на многие вопросы, связанные с техникой подводных съемок.
МЫ СТРОИМ ПОДВОДНЫЙ МИРПосле долгой ленинградской зимы, оснащенные новейшей техникой, мы возвратились к Черному морю. Живописная, глубоко врезавшаяся в сушу бухта надолго становится нашим домом. В нашем подводном полку прибыло. Это естественно. Мы приехали снимать картину. Осветители, бутафоры, художники — все те, кто будет участвовать в съемках, — получили вторую профессию — подводников.
У свежевыструганного столба с жирной надписью «Причал-21 Б» уложены штабелями огромные ящики. В них «подводный мир». А к нашему «порту» все прибывают и прибывают караваны судов с оборудованием, лесом, декорациями.
И вот уже у самой кромки морского прибоя вырос яркий, фантастический подводный лес тропических морей. Алым светом горят под палящими лучами солнца заросли кораллов, зеленые стрелы водорослей нацелены в небо. Черными змеями расползлись по берегу переплетения губок. Ветер шевелит нежные лепестки актиний. В этот яркий мир красок художники вносят последние штрихи.
Рыбаки, помогающие нам в строительстве подводного павильона, сшивают сети — его стены, и вяжут длинные опорные столбы — гундеры. Каждая опора связана из двух семиметровых бревен, к основанию прикручен тяжелый камень. Общими усилиями стаскиваем гундеры в воду. Группами по три-четы-ре человека, ухватившись за основание, расставляем их под водой. Верхушки гундеров отмечают на поверхности отвоеванное у моря пространство. Паутина стальных тросов протянулась между столбами, образуя каркас. Наш павильон длительное время должен противостоять течению и штормам. Внимательно проверяем каждую оттяжку, устраняем перекосы.
С лодок опускают сетчатые стены. Предстоит самая сложная и кропотливая работа — обтянуть без складок и провесов проволочный каркас. Течение надувает пузырем свободно висящую сеть, но мало-помалу она поддается, натягивается, клетчатой стеной отгораживая бесконечные морские дали от замкнутого пространства павильона.
Павильон готов. Теперь нужно перенести в него созданную на берегу декорацию морского дна.
Тали, блоки, лебедки — все пущено в ход. Укрепленный на бетонных основаниях «подводный мир» переносится на дно павильона. Декорации занимают отведенные места. Под водой возник пейзаж, рожденный фантазией и трудом художников.
Следом с рыбачьих фелюг обрушился живым серебром поток рыбы. Пучеглазые морские ерши, каменные окуни с желтыми и голубыми полосами, скаты, кефаль, султанки. Это «статисты» нашей картины — постоянные обитатели подводного павильона. Зацокал движок маленькой электростанции. Огоньки лампочек рассеялись над ночным берегом.
Мы готовы к съемкам.
КАДР 329, ДУБЛЬ…
Раннее утро. До погружения еще далеко: под водой лучше всего снимать около полудня, когда солнце находится в зените и его лучи, падая перпендикулярно к поверхности, пронизывают воду, почти не отражаясь от нее. Стоит только солнцу склониться на 20–30°, как море превращается в зеркало, отражая большую часть света. Все под водой окутывается синеватой дымкой, расплывается, теряет резкость.
Съемочное время под водой ограничено. План работы оговаривается заранее. Вся группа устраивается на белом пляже из крупного, обкатанного водой известняка.
По неписаному закону места на нем строго распределены. Центр занимают врач, режиссерская группа и актеры. Слева между скалами осветители, тренеры и спортсмены-подводники, обеспечивающие страховку. Правая сторона отведена операторской группе.
Здесь наиболее оживленно. Механики и ассистенты раскрывают большие кожаные ящики — «кофры», вытаскивают из них герметические боксы, крылья, поплавки, стабилизаторы — подводный «наряд» кинооператоров. Вооружившись длинной палкой с мягкой щеткой на конце, операторы протирают стекла подводных садков-аквариумов. Эти садки — моя гордость. Немало пришлось поломать голову над тем, как снимать плывущих под водой актеров в сопровождении рыб. Ведь рыбе не прикажешь занять место перед камерой. Однажды пришло очень простое решение — прикрепить к передней части киноаппарата металлический каркас, обтянутый сеткой, а стенку, находящуюся перед объективом, сделать из стекла. Рыба, помещенная в эту конструкцию, никуда не сможет удрать, и актеры всегда будут находиться на ее фоне.
Но сегодня нам предстоит не совсем обычная съемка. Мы снимаем эпизод, рассказывающий о том, как за плывущей в море Гуттиэре устремилась акула. Ловцы жемчуга, напуганные «морским дьяволом», боятся прыгнуть в воду и помочь девушке. Ихтиандр, заметив появившуюся акулу, бросается на выручку.
Операторы нашли подходящий участок дна и вместе с художниками расставили декорации. Геннадий Сергеевич Казанский, режиссер-постановщик, нарисовал монтажные кадры съемки и оговорил со мной возможные отступления от плана.
Все сосредоточенны и молча ждут начала работ. Даже многочисленные зрители не задают сегодня обычных вопросов:
— Сколько лет Настеньке Вертинской?
— Когда прилетит Михаил Козаков?
— Сколько часов вы будете под водой?
Настроение у всех, как перед выпускным экзаменом. Нам еще не приходилось иметь дело с актерами-акулами.
Слышу приглушенный голос осветителя Виктора Литовченко — моего ближайшего помощника. Он проводит последние наставления по «технике безопасности» с Тоней Ивановой, всегда работающей с ним в паре.
— Когда у тебя акула отхватит полноги, — серьезно поучает Виктор, — ты не вздумай кричать и не волнуйся. От крика может выпасть загубник, и ты утонешь. Плыви потихоньку к берегу, только не забудь выключить лампу, иначе разрядишь аккумуляторы.
Мрачный юмор Виктора можно простить: насколько нам известно, черноморские акулы на человека не нападают и питаются преимущественно мелкой рыбой. Но все-таки это акулы.
Впрочем, Тоню, или, как все ее называют, Антона, не легко запугать. Она единственная женщина в нашей группе, получившая профессиональные права водолаза. Чувство страха Антону неведомо. Рассказывают, что во время съемки картины «Полосатый рейс» она очутилась один на один с выпрыгнувшим из клетки тигром и, сняв босоножку, отгоняла ею хищника от входа на пляж, где спокойно «жарились» отдыхающие, до тех пор, пока не подоспел дрессировщик и не загнал строптивого зверя в клетку.
Из-за скалы показалась фелюга рыбаков. По нашей просьбе рыбаки рано утром вышли в море для отлова «игровых» акул. Судя по возбужденному виду нашего администратора, находящегося на борту, улов хороший.
За бортом фелюги в большой сетке с жесткими ребрами плавают пойманные акулы. Длинные веретенообразные тела отливают сиреневым блеском. Маленькие глаза с хищным прищуром внимательно наблюдают за людьми. Пять жаберных отверстий, расположенных по бокам головы, ритмично открываются и закрываются. Большой рот на узкой вытянутой морде и белые, как отполированные, зубы.
Кто-то острит:
— Симпатичные «актрисы»!
Солнце приближается к зениту. Пора снимать.
Перед погружением каждый проверяет свой акваланг и проходит медицинский контроль. Результаты контроля вместе с данными о температуре воды, течении, характере грунта, глубине погружения и количестве проведенных под водой часов записываются в толстую книгу — водолазный журнал. Расписавшись в том, что не утонем, уходим в воду.
Плывут осветители, вооруженные лампами-фарами. В своих водолазных одеждах они напоминают пришельцев с других планет. Плывут операторы с камерами, похожими на миниатюрные космические снаряды. Над нами в резиновых надувных лодках плывут страхующие нас спортсмены с садками и сеткой, в которой находятся акулы.
В лодке ждет сигнала Анатолий Иванов, дублирующий Владимира Коренева — Ихтиандра в наиболее сложных подводных кадрах. Сегодня предстоит трудная работа, и мы решили в сцене боя с акулой снимать Толю. Он студент института физкультуры и чемпион Ленинграда по подводному плаванию. Рядом с ним режиссер через смотровой колодец — конусообразную металлическую трубку со стеклянным дном — разглядывает место действия.
Подплываем к съемочной площадке. Здесь нужна особая осторожность, чтобы не поднять ил и не замутить воду. Никто не работает ластами, все плывут потихоньку, подгребая руками. Приходим на дно вниз головой и шагаем на руках к указанным местам. Пока осветители проверяют приборы, я поднимаюсь на поверхность. Железной острогой загоняю нужную для съемки акулу в садок и прикрепляю его к камере.
Акула, помещенная перед самым объективом, выглядит неплохо. Через лупу аппарата хорошо видно, как за ней в глубине вспыхивают и гаснут яркие точки осветительных приборов.
Репетирую несколько раз и провожу панораму по морскому царству. Как будто все получается нормально. Акула вынуждена поворачивать головой по движению аппарата, иначе ее прижимает водой к сетке садка. На глаз — впечатление достоверное: акула, преодолевая ток воды, плывет так, как нам нужно. Ее движение подчеркивают колышущиеся декоративные водоросли и кораллы.
Поднимаю левую руку. Это означает, что все в порядке, можно снимать.
Вижу, как из лодки спиной уходит в воду Анатолий, прижимай к груди акваланг. Он не надевает его, зная, что через минуту-другую придется расстаться с прибором. Ведь Ихтиандр — человек-рыба, он не может пользоваться аквалангом. И наши актеры после длительных тренировок научились оставаться под водой, не пополняя запаса воздуха в легких около двух минут. Рэм Стукалов, сопровождающий Анатолия, помогает замаскировать акваланг за скалой.
Даю сигнал осветителям. В кадре расцветает подводный мир. Сумрачный и однотонный до сих пор, он под яркими пучками света кинематографических приборов переливается всеми цветами радуги. Но акула ведет себя как-то странно, она совершенно неподвижна. Свет ослепил ее. Подождем, может быть, она привыкнет к условиям подводного кинопавильона. Включаю камеру. Звук работающего аппарата хорошо слышен всем участникам съемки. Веду панораму по зарослям нежных, перистых горгонарий и причудливых мадрепоровых колоний. Вдали между ветвями благородных кораллов мелькнул серебристый силуэт Ихтиандра. Вытянувшись в струну, с зажатым в руке ножом, он стремительно приближается к акуле. А она… равнодушно отвернувшись, не проявляя ни малейшей заинтересованности к творческому процессу, опускается и лежит неподвижно, прижавшись к сетчатому дну садка.
— Стоп! — кричу я, совершенно забыв, что нахожусь не в кинопавильоне «Ленфильма», а на дне Черного моря. Тут же, мысленно чертыхаясь, поворачиваюсь на левый бок — в сторону клапана выдоха, чтобы продуть воздушные шланги, в которые попала вода.
Поднимаю кверху два пальца. Надо повторить съемку, или, как говорят кинематографисты, «сделать второй дубль». Но и без моей команды всем ясно, что съемка не состоялась. Плывет на аппарат исполняющий сегодня обязанности подводного ассистента режиссера старший тренер Владлен Кебкало, с черной металлической «хлопушкой», на которой крупными белыми буквами написано: «Человек-амфибия», кадр 329, дубль 2».
На секунду включается свет, освещая табличку. Щелчок аппарата — номер снят.
Даже под водой необходимо снимать номера. Иначе при окончательном монтаже картины монтажницы не смогут найти среди десятков тысяч метров снятого материала необходимые куски.
Ихтиандр возвратился на исходную точку и теперь жадно глотает свежую живительную струю воздуха.
Ко мне подплывает Тоня — Антон с острогой в руках. Она устраивается под садком и направляет наконечник остроги на акулу.
— Приготовились! Свет!
На этот раз острога мешает акуле опуститься на дно. Хищница вынуждена держаться середины садка. Но она по-прежнему лениво шевелит плавниками и, несмотря на все наши ухищрения, не желает вести себя активнее. Какой уж тут бой с Ихтиандром! Нам решительно не везет с этой «актрисой».
Один за другим, показывая на манометры, уходят наверх подводники. У меня воздуха хватит еще минут на 30: за моими плечами акваланг с тремя баллонами вместо обычных двух На смену ушедшим приходят те, кто ждал своей очереди на поверхности.
Но как же все-таки заставить упрямую акулу делать то, что нам нужно?
Соблюдая максимальную осторожность, заменяем сидящую в садке акулу свежей. Все начинается сначала. Увы! Безуспешно. В замкнутом пространстве садка акулы не хотят плавать.
Все труднее и труднее становится дышать. Иссякает запас воздуха. Оставляем на дне аппаратуру и плывем к берегу,
Самое неприятное — это выходить из воды. Только стаскивая с себя мокрый костюм, ощущаешь, как ты замерз за полтора часа пребывания под водой. Бьет озноб, руки становятся непослушными, с трудом натягиваешь толстые шерстяные рейтузы, шерстяные чулки, свитер, сверх всего надеваешь теплый халат, на голову шерстяную шапку и в этом облачении залезаешь в спальный мешок. Проходит несколько минут, прежде чем успокаивается дрожь, и тогда чашка обжигающего сладкого кофе возвращает тебя в нормальное состояние.
Над обрывом показывается администратор.
— Буфет приехал! Извольте кушать! В меню традиционные котлеты, кефир, печенка! На сладкое — арбуз!
Обычно приезд буфета сопровождался всеобщим оживлением. Мы вылезали из спальных мешков и, проявляя исключительную резвость, взапуски бежали занимать очередь, вызывая смятение в рядах зрителей. Но сегодня ни у кого нет аппетита. Как бы невзначай мешки стаскиваются в операторский угол.
— Собрание считаю открытым, — говорю я мрачно, — на повестке дня один вопрос: без эпизода с акулой нет картины. А как ее снимать, если она не желает?
— Давайте выпустим катрана из садка и привяжем его к камере за хвост? — предлагает кто-то.
— А что, если держать его вдвоем за хвост и туловище?
— Да! А если он прокусит невзначай руку или проткнет шипами?
— Ничего не будет!
Все проблематично. Но, во всяком случае, один из этих вариантов должен быть опробован.
— Так с чего начнем?
— Попробуем удержать в руках. Будем снимать крупно голову, а за ней плавающего Ихтиандра. Все равно нужны кадры акульей головы.
Заменив акваланги, снова опускаемся на место съемки. Виктор Литовченко и Герман, научный сотрудник БалтНИРО, прибывший к нам в группу для стажировки, натянув брезентовые рукавицы, выуживают из сетки акулу.
Большой катран неистовствует, бьется, но Виктор и Герман крепко держат его. Голова акулы совсем близко от аппарата и потому кажется еще страшнее, еще больше.
Снова из глубины появляется Ихтиандр и стремительно проносится над самой камерой.
Еще дубль и еще один. Мы не жалеем пленки для съемки этих редких кадров. Снова бросается Ихтиандр на акулу, заносит для ударов нож, но… в этот момент катран делает отчаянный прыжок и выскальзывает из рук.
Мы не пытаемся догонять его. Кое-что удалось снять. Но все-таки этого мало. Оборачиваюсь назад и вижу Виктора, трясущего рукой в расплывающемся синем пятне. Кровь! Под водой она выглядит синей. Пытаясь схватить вырвавшуюся акулу, он забыл про шипы. Рана не глубокая, но несколько дней ему не разрешат опускаться в воду. Герман провожает его к берегу и вскоре возвращается, таща за хвосты двух катранов. Они не сопротивляются, повиснув, как большие резиновые дубинки. Эти акулы глотнули воздуха на берегу и теперь находятся в полусонном состоянии.