Глаза у всех наполнились ужасом. Натан, как и все, стоял на коленях. «Как это они прошли с оружием? Надо же проверять сумки у входа… И почему сигнализация не сработала, черт возьми?!» Рядом с ним съежилась в позе зародыша женщина, прижавшись к деревянной панели кассы. Только собрался прошептать ей несколько ободряющих слов, открыл было рот — и тут все тело пронзила острая боль. Он услышал глухие, неровные удары собственного сердца. Есть лекарство — надо достать его из кармана пальто…
— Держи руки за головой! — прокричал грабитель в армейской куртке.
Налетчиков только двое; еще один, очевидно, ждет в машине неподалеку. Тот, что орал на Натана, вразвалку направился к человеку, который, по-видимому, был начальником службы безопасности.
— Ты, иди со мной! Мне нужен код, чтобы открыть дверь. — И толкнул его к двери в глубине зала.
Было слышно, как открылась металлическая дверь, потом, судя по звуку, открыли и вторую. Тип в маске оставался в главном зале — следил за заложниками: стоял на столе, демонстрируя, что все под контролем, и не переставая вопил:
— Не двигаться! Не двигаться!
Из двоих налетчиков этот был слабым звеном: то и дело смотрел на часы и яростно теребил край своего шлема, который, видно, здорово давил на шею. Грабитель явно терял терпение:
— Что ты копаешься, Тод?! Шевелись, черт возьми!
Тод не отвечал. В конце концов, не в силах больше выдержать, бандит резко сорвал шлем. Пот стекал у него по лбу и выступал темными пятнами под мышками. Возможно, он уже познал гостеприимство тюрьмы и теперь боялся поселиться там надолго. На этот раз он играл по-крупному: вооруженное нападение с применением насилия.
Тод наконец появился в зале — он нес тяжелую сумку — и закричал сообщнику:
— Ари, иди за остальным!
— Слушай, Тод, давай убираться, хватит нам денег!
Но грабитель в куртке и защитных штанах не хотел слушать:
— Иди за остальным, ничтожество!
Натан решил воспользоваться ситуацией, чтобы приблизиться к Кандис; сердце у него билось как сумасшедшее — пусть: он чувствовал, что несет ответственность за ее жизнь. Уже почти поднялся, как вдруг тот, кого называли Ари, бросился к нему и сильным ударом ноги отшвырнул к столу.
— Ты! Сиди на месте, понятно?!
Подельник снова заорал:
— Я тебе сказал — иди за деньгами! Я слежу за ними!
Натан, оглушенный, с трудом пришел в себя и потрогал бровь: кровь струилась по виску и капала на рубашку. Если выйдет отсюда живым, несколько дней не сможет показываться на людях — с таким-то лицом.
И тут Кандис сделала движение к нему. С тревогой посмотрела на Натана, будто спрашивая: «Как ты?» Чтобы успокоить ее, он кивнул. Кандис попыталась улыбнуться, но Натан заметил, что она мертвенно-бледна. Смотрел и смотрел на нее, как вдруг все поплыло перед глазами. На долю секунды лица Кандис и Мэллори смешались воедино…
Он должен, он изо всех сил попытается защитить их от насилия!..
Внезапно, когда никто уже не надеялся, раздался пронзительный звук сирены. Налетчиками овладела паника. Ари возник в центральном зале с полными руками банкнот.
— Что происходит, Тод?!
— Нужно убираться, пока не приехала полиция!
— Ты мне сказал, что сигнализация отключена! Черт, ты мне это сказал — что нет никакого риска!
Капли пота бежали по лицу Ари; вконец перепуганный, он ронял пачки денег на пол. Подошел кое-как к двери и увидел: мимо здания банка пулей пролетела машина.
— Черт! Джеральдо! Он уходит без нас, гаденыш! Что мы будем делать без машины? — Ари совершенно растерялся.
Но Тод его не слушал, в мгновение ока поднял огромную сумку на плечо, взял пистолет-пулемет в одну руку, револьвер — в другую. Яростно толкнув дверь, он вышел как раз в тот миг, когда к банку подъехали полицейские машины. Звуки выстрелов смешались с криками.
Ари не последовал за сообщником, а быстро отступил к входу и закрыл дверь.
— Не двигаться! — заорал он, направляя ствол пистолета на людей, лежащих на полу.
Натан не спускал глаз с оружия. «Сколько жертв принесет этот сумасшедший?..»
Снова послышались выстрелы, потом тишина, наконец громовой голос произнес в мегафон: «Вы окружены! Ваш сообщник арестован! Выходите из здания без оружия и не совершайте резких движений!»
Бандит обезумел. Как раз рядом с ним — Кандис.
— Ты, иди сюда! — грубо дернул он ее за руку.
Произошло то, чего боялся Натан: ее взяли в заложницы.
Готовая на все ради сына, Кандис отчаянно отбивалась. Каким-то образом ей удалось скрыться в глубине зала; Джош кричал у нее на руках. В этот миг Натан поднялся и встал между ней и Ари.
Впавший в ярость из-за оказанного сопротивления, бандит направил пистолет на Натана… «Он, может быть, меня убьет… — мозг адвоката работал с бешеной скоростью, — зато Кандис останется жива. Даже если он выстрелит, полиция тут же ворвется внутрь. Кандис больше ничем не рискует».
Время тянулось бесконечно. «Гаррет ошибается. Я таю — он ошибается. Не существует предопределения. Кандис спасена! Я победил, Гаррет! Я победил!»
Натан завороженно уставился на оружие Ари: парабеллум «Глок лугер», можно купить за какие-нибудь пятьдесят долларов в любом оружейном магазине страны. С диким выражением липа Ари двумя руками держал пистолет, положив палец на курок, — вот-вот выстрелит…
Натан мельком взглянул на входную дверь. Все произошло за долю секунды, но этого оказалось достаточно: охранник наконец пришел в себя и вытащил оружие, спрятанное в маленькой кобуре на щиколотке. Ари не успел ничего понять. Охранник поднялся, вытянул руку и два раза выстрелил. Первая пуля прошла мимо цели, вторая попала бандиту в спину — тот упал.
Людей охватила паника, все бросились к выходу, в то время как полицейские и спасатели пытались попасть внутрь здания.
— Эвакуируйте всех из зала! Эвакуируйте! — раздался из мегафона командный голос.
Натан поспешил в глубь зала. Группа людей окружила распростертое на полу тело. Он приблизился: это Кандис… Перепуганный Джош, икая, отчаянно цеплялся за нее.
— Позовите на помощь! — закричал Натан изо всех сил. — Вызовите скорую!
Первая пуля охранника срикошетила от металлической створки двери и закончила путь в боку женщины, которая лежала в луже крови.
Натан склонился над Кандис и взял ее за руку.
— Не умирай! — умолял он, упав рядом с ней на колени.
Лицо Кандис стало полупрозрачным; она открыла рот, чтобы что-то сказать, но лишь струйка крови стекала из уголка губ.
— Не умирай! — кричал Натан, взывая о помощи ко всем богам на свете.
Но она была уже далеко. Осталось лишь неподвижное тело, не имеющее ничего общего с той женщиной, которая час назад улыбалась и рассказывала сказки сыну. Натану ничего не оставалось, как положить ладонь ей на веки.
Голос из толпы произнес: «Это его жена?»
Машина скорой помощи приехала несколько минут спустя. Натан крепко сжимал Джоша в руках; ребенка чудом не ранило, но он был сильно напуган. А сам Натан провожал взглядом носилки, на которых выносили тело Кандис. Когда алюминиевая молния чехла сомкнулась над ее лицом, он спросил себя: а точно ли для нее все кончено? Что происходит в момент смерти? Есть ли что-то — после?.. Продолжение?.. Одни и те же вопросы… столько раз задавал он их себе — после смерти матери и потом, после смерти сына.
Впервые на этой неделе на небе сияло солнце. Нью-Йорк иногда преподносит такие подарки зимой. Воздух был чистым, дул холодный сухой ветер.
На тротуарах приходили в себя потрясенные люди. На руках у Натана заходился в плаче Джош.
Совершенно оглушенный, Натан был словно в тумане. Со всех сторон доносились голоса, мигалки полицейских машин слепили глаза.
Журналисты щелкали фотоаппаратами, задавали вопросы. Раздавленный муками совести и чувством вины, Натан делал все возможное, чтобы оградить Джоша от всей этой дикой суматохи.
Когда увозили Кандис, полицейский подошел к нему, чтобы задать несколько вопросов, — эмигрант из Латинской Америки, невысокий, коренастый юноша. Он что-то говорил, но Натан его не слушал, а рукавом рубашки осторожно вытирал лицо Джоша — слезы смешались на нем со следами крови Кандис… Волна горя захватила Натана, он зарыдал.
— Это я… я ее убил! Из-за меня она оказалась здесь!..
Полицейский сочувственно произнес:
— Вы ведь не могли знать… Мне очень жаль.
Натан сел прямо на асфальт и обхватил голову руками; все ею тело содрогалось от конвульсий. Это все из-за него… Он подтолкнул Кандис к смерти. Не предложи он ей эти чертовы деньги — ноги ее никогда не было бы в банке и ничего не случилось бы! Он один виноват!.. Забавно, ведь он всего лишь пешка, которую передвинули на это место и в это время для осуществления того, что было выше его понимания! Как же, как принять этот мир, где и жизнь, и смерть уже предопределены судьбой?!
И вновь он услышал голос Гудрича, будто вторящий эхом его собственному внутреннему голосу: «Невозможно спорить с судьбой, и никто не может отсрочить смерть…»
Натан поднял на полицейского глаза, полные слез. Тот, пытаясь его утешить, повторил:
— Вы не могли знать…
13
Вначале не было ни прошлого, ни будущего. Это было до Большого взрыва — того, что породил материю, пространство и время.
В энциклопедиях можно прочитать, что история нашей Вселенной началась пятнадцать миллиардов лет назад. Такой возраст у самых древних звезд. Что касается Земли, то она возникла менее пяти миллиардов лет назад. Очень быстро, спустя всего миллиард лет, на ней появились примитивные живые существа — бактерии.
Потом пришла очередь человека. Все знают это, но забывают: по сравнению с возрастом Вселенной время существования человечества остается бесконечно малой величиной. Внутри этого ничтожно короткого отрезка, только в период неолита, люди начали вести оседлый образ жизни, стали заниматься сельским хозяйством, торговлей и воздвигали города.
Другой прорыв произошел позже, в конце восемнадцатого века. Экономика развивалась, увеличивалось количество создаваемых благ. Потом пришла очередь промышленной революции. Однако даже накануне этого периода продолжительность жизни достигала всего лишь тридцати пяти лет. Смерть была повсюду. И это принимали как данность.
Более восьмидесяти миллиардов человек, живших до нас, строили города, писали книги и музыку. Сейчас нас шесть миллиардов. Умерших почти в четырнадцать раз больше. Они тлеют и разлагаются под нашими ногами — и в наших умах. Они наполняют своим духом нашу землю и наши продукты. Некоторых из этих умерших нам не хватает.
Вскоре, спустя несколько миллиардов лет, Солнце исчерпает запасы водорода, а само увеличится во сто крат. Температура на Земле пересечет отметку 2000 °C, и, возможно, человечество исчезнет.
Что касается Вселенной, она продолжит расширяться и поглотит все галактики. Со временем звезды погаснут, и космос превратится в огромное кладбище.
Сегодня вечером небо низкое и нет ветра. Натан Дель Амико, загипнотизированный картиной, открывающейся из окон его квартиры в «Сан-Ремо», слушает звуки Нью-Йорка: ровный гул автомобилей, сигналы клаксонов, вой сирен — это скорая помощь и полицейские машины.
Он один. Ему страшно, ему не хватает жены. И он знает, что скоро умрет.
14
15 декабря
Потоки солнечных лучей свободно проникали в просторное помещение сквозь большие стеклянные окна. Стены необыкновенной белизны залиты солнцем — прямо как летом. В тишине заработала автоматическая система, и на окна опустились шторы.
Натан лежал на низком диване, обитом светлой твидовой тканью. Поставил на пол пустую бутылку «Короны» — четвертую. Предметы уже приобрели неясные очертания, его подташнивало. С самого утра он бесцельно слонялся по квартире.
Кандис мертва… Видимо, Гаррет все же обладает чертовой способностью предвидеть смерть. Это значит, что и его конец близок, теперь он в этом не сомневался. Гудрич уже приходил за Кевином, Кандис, и сейчас он пришел за ним. С этим трудно согласиться, но он должен принять это как данность. Как вести себя теперь, когда он знает, что скорая смерть неминуема? Как противостоять удару?
Он жил в мире, где царит дух соревнования. В мире, где нет места слабым. И так старательно играл роль сверхчеловека, что забыл о смерти. Однажды он уже чуть не расстался с жизнью — в Нантакете, но не вынес никакого урока из этого происшествия.
Натан встал, прислонился к стеклу лбом: из окна открывался волшебный вид на парк; от выпитого разболелась голова. Ужасные картины — расставания, скорби, страданий — вновь захлестнули воображение. Вспомнил о Джоше, о том, как работники социальных служб забрали малыша. Джош остался сиротой в годовалом возрасте, какое детство его ожидало? Череда приемных семей, детских домов, где всегда не хватает любви и зашиты.
Он так подавлен… Нет, он вовсе не всемогущ; все зыбко, и его жизнь тоже. А он еще говорил, что любит все предвидеть! Несмотря на раздражение Мэллори, подписывал многочисленные страховые полисы, надеясь уберечься от кражи, пожара, наводнения, молнии, терроризма. Но ни разу не сделал ни малейшего усилия, чтобы подготовиться к этому проклятому концу.
Когда его спрашивали, верит ли он в Бога, отвечал: «Да, конечно». А как иначе — ведь это Америка, черт возьми! В этой стране сам президент принимает присягу, положив руку на Библию! Однако в глубине души он никогда не уповал на кого-то свыше и не верил в вечность души.
Натан огляделся: в его квартире не было ничего вычурного — изысканная простота и современный стиль, много света и свободного пространства. Он любил свое обиталище, сам его обустроил после развода — Мэллори никогда не хотела жить в старой квартире своего отца. Обычно он чувствовал себя здесь в безопасности, как бы под защитой природных материалов, дерева и мрамора — на них время, казалось, не оставляло следа. На одну из стен он повесил карандашные рисунки Мэллори — напоминание о счастливых днях.
Внезапно Натан почувствовал, что холодеет от ужаса, и в то же время его охватил гнев. Почему именно он?! И почему сейчас? Не хочет он умирать так скоро, у него еще куча дел. У него маленькая дочь, он должен ее вырастить, и женщина, которую ему необходимо заново завоевать. «Есть ведь и другие! Может, я и не сделал ничего важного в жизни, но я не совершил ничего плохого».
Пусть Вестники несчастья существуют — разве нет у них какого-то порядка, определенных предпочтений в смерти? «Да нет, конечно, нет! Дети и невиновные умирают каждую секунду. Смерть не приемлет благородных чувств. Люди тешат себя сказкой, что Господь помнит о них, что Он их любит!»
Не желает он, чтобы его куда-то там призывали, — жить хочет, здесь и сейчас, в окружении тех, кого любит.
Что же ему делать? Не в его характере ждать, пока что-то произойдет само собой. Он должен зацепиться, и сделать это быстро — обратный отсчет всегда набирает обороты.
Натан подошел к полке, на которой стоял гипсовый слепок руки Бонни; положил свою руку на ладонь дочери — и собственное детство стало всплывать перед его мысленным взором. В памяти оно осталось как нечто хаотичное, он не сохранил ни одной игрушки, ни одного альбома со снимками — в их семье не слишком много фотографировали.
Снова огляделся по сторонам: возле лестницы керамический тосканский ангел нес караул под бесстрастным наблюдением каменной пантеры — подарок Джордана, привезенный из Индии.
Что ж, Натану повезло, он стал богат, но ни это, ни что другое уже не сделает иным его полное лишений детство — никому он не пожелал бы такого. И все же Натан знал: именно тогда он воспитал характер.
Позже, во время учебы в университете, все изменилось. Натан научился не упускать возможностей; он хотел добиться успеха и работал не покладая рук, целыми днями просиживая в огромных залах библиотек.
А еще занимался спортом; вовсе не первоклассный атлет, он против всякого ожидания стал любимцем группы поддержки — участники ее не упускали случая подбодрить его на площадке.
Вообще начиная с университетского периода к нему больше не относились как к сыну прислуги из Квинса — его видели знаменитым адвокатом с успешным будущим.
Натан пересек комнату, взялся за перила из кованого железа и почти бегом поднялся по ступеням лестницы. Прошел за перегородку из непрозрачного стекла и металла, скрывавшую небольшой уголок, где он все разместил, поставил, повесил своими руками — получилось что-то вроде салона-библиотеки. Хранил здесь диски. На стенах размещалась коллекция бейсболок и маек с эмблемой команды «Янкиз». На этажерке бейсбольный мяч соседствовал с несколькими спортивными трофеями, добытыми в университете; стояла его фотография на фоне первого автомобиля — «мустанга»: на счетчике уже сотни тысяч километров пробега.
Впервые за долгое время Натан с ностальгическим чувством посмотрел на старые виниловые пластинки начала восьмидесятых. Тот период был наполнен яркими музыкальными событиями: «Пинк Флойд», «Дайер Стрейтс», «Би-Джиз», Мадонна, еще не ставшая идолом… А вот одна совсем старая. «Что-то не помню такой. Наверное, не моя — Мэллори…»
Он вытащил: альбом Джона Леннона «Имэджин». На конверте — фотография бывшего лидера группы «Битлз». Леннон, в маленьких круглых очках, похожий на призрака, парящего в поднебесье.