— Какая откровенность!
— Мне скрывать нечего, — лукаво подмигнул «братец». — Уверен, остальные думают то же, но лицемерно помалкивают.
— У них, в отличие от тебя, нет ни сбережений, ни прибыльного предприятия.
— Я не Рокфеллер, а в данный момент переживаю непростые времена и не отказался бы от солидной материальной помощи. Но зуб на тебя не держу. Сам бы поступил так же.
— То есть как?
— Старик всегда был падок на молоденьких симпатичных девочек. Ты удачно появилась в тот момент, когда он в очередной раз поругался с другими детишками, обаяла, подпела, выставила злонамеренной дурой Виолку, словом, поработала на славу.
— Ты отлично осведомлен обо всем!..
— Люблю быть в курсе событий.
Если мой «брат» видит жизнь в подобных темных тонах, он вполне способен на любое преступление, вплоть до убийства. Тем более что у него, оказывается, тоже туговато с финансами. Что ж, надо попытаться выяснить, была ли у него возможность подстроить покушения на меня.
— Ты когда ездил в больницу? Жаль, мы не встретились.
— Вчера поехал днем, как только узнал о случившемся, потом у меня были запланированы встречи с партнерами, пришлось их слегка подвинуть. А сегодня заскочил к батяне с утра пораньше — часиков в девять.
Получается, подстроить нападение животных на меня в лифте он никак не мог — по времени не успевал. Ведь злоумышленник пол-утра бегал, собирал кошек и собак, и только около десяти запихнул их в кабинку лифта. Опять неувязочка. Не пойму: если никто из моих «родственников» на меня не покушался, тогда кто? Ответ напрашивается сам собой — Виолетта. Хотя…
— Лева, ты ничего не знаешь о Дине Пушиной? — задала я и ему свой любимый вопрос.
— О ком?
— Она была второй женой нашего отца. Ты ее не застал?
— Нет… Но имя знакомое, где-то от кого-то я его совсем недавно слышал…
— Припомни, пожалуйста, от кого и в каком контексте.
— Хоть убей, не помню!
Я печально вздохнула. Не знаю, каким образом расценил мою грусть Лев, но вдруг предложил:
— Пошли, сестра, покурим. А ты, Роман, сторожи наши места и сумочки.
Мы вышли на улицу. Веяло весенней прохладой, запахами цветущих деревьев, покоем и умиротворением.
— Ты хотел мне что-то сказать наедине? — Я не стала юлить, спросив напрямик.
— Угадала. — Лев глубоко затянулся. — Ты мне сразу понравилась. Эх, если бы ты не была моей сестрой!.. Ну да ладно. А теперь не пойми меня превратно, но замуж за Романа тебе выходить не стоит.
— Почему?
— Он тебя обманывает.
Я припомнила все наши разговоры. Рома ничего мне не обещал, ничего важного не сообщал. Наши отношения основаны на взаимной симпатии, удобны и необременительны для обоих.
— Он тебя не любит…
Ах вот о чем Левушка беспокоится! Но боюсь, я своего «жениха» тоже не люблю.
— …и использует, — договорил «брат» после очередной затяжки.
Сейчас начнет доказывать, что Роману нужна не моя прекрасная душа, а презренные деньги, завещанные мне добрым папочкой. Лев начал именно так.
— Ты, дура романтичная, думаешь, ему твоя прекрасная душа нужна? Как бы не так! Бабки Гольдберга ему подавай!
Я состроила недоверчивую гримасу — «брат» еще более разгорячился.
— Я о тебе как о родственнице беспокоюсь! Открой глаза, сними лапшу с ушей! Вы с ним и месяца не знакомы! А когда он тебе предложение сделал? Когда старик тебя единственной наследницей назвал! Можешь возразить что-нибудь путное?
— Зачем? — Я надела на себя маску «сладкой идиотки». — Ты наговариваешь на него, так как сам бы не отказался от папиных денежек. А Рома меня любит, и мы будем счастливы!
Меня саму покоробило от этого глупого заявления.
— Да? — внезапно успокоился Лев. — А я считал тебя умной и дальновидной… Что ж, забавно будет посмотреть на твою реакцию, когда ты узнаешь…
— Что узнаю?
Привык «братец» к дешевым трюкам! Паузы тянет, как великая актриса.
— Роман был любовником Виолетты.
Я открыла рот, потом закрыла и помотала головой.
— Врешь!
— Я видел их несколько раз выходящими вместе из его квартиры. Мой партнер живет в доме напротив, мы часто зависали у него до утра, в основном располагаясь на кухне. А у меня привычка дурацкая — в окно смотреть. Когда первый раз увидел, не поверил, а затем даже маленькое расследование провел. Виола говорила иной раз нашему с тобой папаше, что заночует у подруги или сестры, а сама мчалась к адвокатику.
Несмотря на потрясение, я не потеряла способности логически мыслить и сразу обнаружила слабые места в сообщении моего «братика».
— Неувязочка: почему ты ничего не сказал отцу? Романа ты не любишь, Виолетту тоже, так и заложил бы их без угрызений совести.
Лев выкинул в темноту окурок и тут же достал новую сигарету.
— Должен я твоему жениху. Если он потребует сейчас назад свои баксы, на моем деле, да и на мне самом, можно ставить жирный крест. Я хочу лишь предупредить тебя, но прошу, когда будешь с ним ругаться, не упоминай моего имени.
— Договорились. — Мне внезапно стало холодно. — Когда началась их связь?
— Я заметил это впервые около года назад, хотя поглядываю в окно регулярно, не реже двух-трех раз в неделю.
— Они встречались до того, как отец выгнал Виолетту?
— Нет, — вынужден был признаться «брат». — Они расстались где-то в конце марта. А может, просто переменили место встреч.
— Вряд ли. Разве что заметили твою любопытную физиономию в окне.
Лев взглянул на меня удивленно.
— Недолго ты расстраивалась. Или до тебя не дошло? Твой женишок спал с твоей молодой мачехой и, возможно, строил с ней планы, как убрать твоего папочку. Теперь Рома нашел более простой и действенный способ заполучить деньги.
— Рома не способен на подобные гадости! — патетически воскликнула я и чуть тише добавила: — Но за информацию спасибо.
Мы вернулись в «Русалочку». Роман времени зря не терял — разложил на столе какие-то бумаги и делал в них пометки.
— Накурились? — оторвал он взгляд от документов. — А я уже десерт заказал.
— Расхотелось мне что-то есть.
Теперь и Романа мне придется опасаться, пока не выясню подробностей его отношений с Виолеттой. Я взяла свои плащ и сумочку.
— Поехали домой.
Роман безропотно поднялся и протянул Льву руку, которую тот быстро, но сильно пожал.
— Увидимся завтра на пикнике.
В машине «жених» поинтересовался:
— К чему такая спешка?
Я склонила голову на плечо и посмотрела в его глаза.
— Хочу услышать от тебя только правду.
— Спрашивай.
— Ты спал с Виолеттой?
Он не отвел взгляда.
— Да. Откуда ты узнала?
— Какой-то аноним позвонил по сотовому. Может быть, сама Виолочка заволновалась, приревновала и решила расстроить нашу свадьбу.
Рома усмехнулся.
— Сложно поверить, потому что она сама сменила меня на другого мужчину.
— На кого же?
— Понятия не имею.
— Объясни мне, как получилось, что вы стали любовниками?
— Она была красивая, веселая, изобретательная в постели, да к тому же замужняя, то есть никакого риска в наших отношениях. Я, милая, закоренелый холостяк и как огня боюсь слишком серьезных отношений.
— Но она могла вскоре стать богатой наследницей…
— Ну и что из того? Скоро ты станешь богатой наследницей, но жениться на тебе, извини за грубость, меня под страхом смертной казни не заставишь. А деньги я сам заработаю.
Я ему поверила, но на душе все же остался неприятный осадок.
— Она говорила тебе о том, что собирается избавиться от мужа?
— Нет, конечно. Тогда бы я ни секунды с ней не пробыл и предупредил бы Александра Самуиловича.
— А она бы сообщила ему о вашей любовной интрижке.
Роман пожал плечами.
— Вряд ли он стал бы слушать человека, который покушался на его жизнь.
— Скажи, а почему ты скрыл все от меня?
— Не подумал, что это важно для твоего расследования. Убивают из-за денег, ведь любовь никого не интересует.
До моего дома мы доехали в полном молчании. Роман по-джентльменски проводил меня до квартиры.
— Пригласишь на чашечку кофе?
— В следующий раз.
— Ловлю на слове. Я заеду за тобой завтра в половине двенадцатого. Спокойной ночи.
Я захлопнула за ним дверь и долго стояла, прислонившись к ней спиной. Сегодняшний день преподнес мне кучу сюрпризов, и вряд ли я проведу ночь спокойно.
Переодевшись в любимые старые джинсы и свитер, я собрала волосы в хвостик и уселась на диван. Пора проанализировать все собранные факты. Итак…
Однако мысли почему-то меня не слушались, перескакивали на Романа и крутились вокруг его холостяцких принципов. Почему меня так задели его слова? Ведь я и сама считаю так же, с тем лишь исключением, что вполне допускаю знакомство с очень хорошим человеком, который сумеет уговорить меня «забыть постылую свободу». Неужели я настолько вжилась в роль невесты?
Надо посоветоваться с магическими костями. Я в нетерпении бросилась в прихожую, где оставила сумку. Взяла мешочек, потянула за веревочку… Но тут тишину прорезал телефонный звонок.
От неожиданности я уронила многогранники, и они рассыпались. Выругавшись в сердцах, я опустилась на пол: не дай бог решат, что я намеренно над ними издеваюсь, и обидятся. Интересно, в какую комбинацию они сложились? Но ведь я даже загадать ничего не успела. Игнорируя телефонные трели, разложила на ладони моих верных друзей и слегка погладила их пальцами.
— Не дуйтесь! Я нечаянно.
9+36+17 — ответили кости: «Страсть глупцов — поспешность: не видя помех, они действуют без оглядки».
— Это обо мне? — переспросила я риторически. — Или о моих врагах?
Затем вскочила и цапнула трубку телефона.
— Да?
— Таня? — Голос был приятный, мужской, незнакомый.
— Да.
— Если вы хотите получить ответы на свои вопросы, приезжайте сейчас, не позднее десяти часов, на Субботинское кладбище.
— Вы шутите — в такой час?
— Вашей жизни ничто не угрожает, но хочу предупредить: если приведете с собой милицию, ничего не узнаете.
— Кто вы такой?
— Знакомый вашего жениха, Романа Яковлевича Зайдина. Хочу вам помочь, но рисковать не намерен. Поэтому, если замечу слежку, встреча не состоится.
— Но почему на кладбище?
Мужчина помолчал, словно размышляя, что ответить.
— Потому что только там вы можете получить ответы на ваши вопросы. Жду вас до десяти ноль-ноль.
Я глянула на часы: без двадцати десять. Решать надо быстро: или я еду, или остаюсь дома. Но позвонивший вроде не похож на злоумышленника — уверенный, хорошо поставленный голос, властные нотки и абсолютное спокойствие, несмотря на весьма необычную тему разговора. Вероятно, он действительно как-то связан с Романом и хочет сообщить что-то о нем… Неужели мой «братец» Лев прав, подозревая моего «жениха»?
Эта мысль заставила меня порывисто вскочить. Пребывать в неведении по поводу поведения близкого человека в тысячу раз хуже, чем подвергаться преследованию убийцы, поэтому я ощущала почти физическую боль, думая о предательстве Ромы.
Нет! Не может быть! Он честный человек…
Но я хочу знать наверняка.
Накинула плащ, натянула ботинки, схватила сумку и вылетела за дверь. Спускаясь по лестнице, вспомнила предупреждение вещих многогранников. По спине пробежали мурашки. Похоже, слова о поспешности и глупцах относились ко мне… С тоской подумала о своих многочисленных друзьях в милиции. Нет, на сей раз я не имею права обратиться к ним — очень уж личное это дело. Ниточка слишком легко может оборваться, и тогда я не узнаю, обманывает меня Роман или нет. Придется удвоить осторожность.
Такси поймала без проблем. Субботний вечер — благодатное время для заработка, пояснил мне флегматичный пожилой шоферюга. Место назначения также не вызвало у него ни малейшего удивления. Пробормотал лишь: «экстремалка». Выгрузил меня у главных ворот, развернулся и уехал.
Ворота были закрыты. «Экстремалка» в нерешительности топталась на месте, разглядывая острые зубцы на заборе. Я, конечно, могу и перемахнуть через него, но надо ли мне оно?
Предчувствие электрическим током прошло по мышцам, заставив их напрячься и толкнуть тело вверх в сумасшедшем прыжке. По тому месту, где я стояла секунду назад, промчалась машина с погашенными фарами. Скрипнули на повороте шины, и темная равнодушная громада улетела прочь.
Наверное, за мной следили от самого дома. Черт! Не спугнули бы Роминого знакомого… А вдруг меня сейчас пытался задавить сам Роман? Чтобы не допустить встречи?.. Нет!
Я оторвала судорожно сцепленные на зубцах решетки пальцы и скатилась вниз, в темноту кладбища.
Глава 10
Упала не слишком удачно: на куст. На раздавшийся треск должны были сбежаться все местные сторожа и беспокойные покойнички. И действительно, стоило мне выбраться на тропинку, ко мне, покачиваясь, неторопливо приблизился огонек фонарика, сопровождаемый кашлем и кряхтеньем.
— Кто тут? А? Не слышу.
Из темноты выплыло грузное небритое существо в фуфайке.
— Сторож? — спросила я.
— Ну, — полуутвердительно-полувопросительно кашлянул он и посветил мне в глаза. — А ты кто?
— Посетительница.
— Кого ночью посещаешь-то?
— А кого можно? — глупо ухмыльнулась я.
Существо оглядело меня с ног до головы и повернулось сутулой спиной. Напоследок кинуло через плечо:
— Ты, случаем, не Иванова?
— Она самая.
— Тогда тебе письмо.
Чего-то наподобие я и ожидала.
— От кого?
— На пороге оставили с бутылкой водки.
— Посвети.
Конверт обычный, неподписанный, в нем — сложенный листок бумаги, на котором печатными буквами карандашом выведено: «Разгадку найдешь на могилке графини Рязановой».
Сторож, самовольно ознакомившийся с содержанием послания, пояснил:
— Если идти по центральной аллее до воровской стелы, а затем направо почти до упора, прямиком упретесь. Там несколько каменных ангелков и саркофагов — культурное место.
Я прилежно последовала его рекомендациям. Правда, не шла, а кралась на цыпочках, и не по самой аллее, а по кромочке, то и дело сворачивая и затаиваясь за могилами. Где-то вдалеке, а иногда и рядышком хрустели ветки, шуршали прошлогодние листья, кричали незнакомые птицы. Лишь темнота оставалась непроглядной. В сумке у меня был маленький фонарик, но доставать его я не спешила. Привлечь к себе внимание возможного неприятеля — ход оригинальный, но неумный.
Я свернула на боковую дорожку и удвоила осторожность. Вот-вот должна появиться графская усыпальница. Присмотревшись, заметила впереди неяркий полусвет. Похоже, меня еще ждут, хотя я опоздала на целых десять минут.
Проскользнула между двумя каменными ангелочками и остановилась перед мраморной беседкой в греческом стиле. В просветах между колоннами висела тяжелая цепь. Две ступеньки вели к саркофагу. Плита перед ним сообщала, что здесь покоится прах графини Ирины Григорьевны Рязановой. Массивная крышка саркофага была чуть приоткрыта, и изнутри разливалось приглушенное золотистое сияние.
Я поспешила подойти и наклонилась над щелью. Ничего не видно! Но кто-то или что-то там находится. Я навалилась на крышку, напряглась и рванула. Потом еще и еще.
Медленно, очень медленно она начала поддаваться. Я вспотела и скинула плащ. Наконец щель показалась мне достаточно большой, чтобы разглядеть подробности. Оставила в покое крышку и склонилась над образовавшимся провалом.
— Боже мой! — непроизвольно вырвалось у меня.
На дне саркофага лежала прекрасная, но чересчур бледная Виолетта, и в ее скрещенных на груди руках горела свеча.
Я остолбенела настолько, что не среагировала на раздавшийся сзади тихий шорох. В следующий миг на мою голову обрушилось что-то тяжелое. Сверкнула последняя мысль: «Они меня достали!» — и я отключилась.
Сознание возвращалось ко мне постепенно. Сначала возникло чувство удивления: я еще жива? Затем включилось обоняние. Пахло чем-то неприятным, сладковато-тошнотворным. Я пошевелилась и попробовала на ощупь определить место пребывания своего бренного тела. С боков меня сжимали каменные стенки, снизу находилось что-то мягкое, неровное, а сверху до крышки зияло пустое пространство сантиметров так пятьдесят. Никак не хотело включаться зрение. Оно и понятно — вокруг абсолютная тьма. Последней восстановилась память. В голове мелькнуло видение мертвой Виолетты, и я поняла, на чем, точнее, на ком лежу!
Я заметалась, закричала и забила кулаками в крышку.
Охрипла я не скоро, а вот пальцы сбила в кровь почти сразу. Ощупала саркофаг изнутри — единственная трещинка, через которую просачивался воздух, находилась на боковой стенке. Попробовала ее расширить — не поддается! Попыталась сдвинуть крышку — бесполезно! Во-первых, положение неудобное, а во-вторых, силы мои были исчерпаны предыдущими попытками ее открыть. Мне оставалось только надеяться.
Когда горло перестало издавать даже самые тихие звуки, я сняла ботинок и стала стучать в стену кованым каблуком.
Не знаю, сколько времени это продолжалось. Мне показалось — вечность. Я старалась не думать, что находится подо мной, старалась поменьше шевелиться, пореже дышать. Голову держала приподнятой, упираясь ею в стенку, отчего шея затекла и окаменела. Из глаз текли злые слезы, но я их не вытирала, боясь потерять опору или ботинок. Мысли лезли дурацкие: об ореховом мороженом, об испорченных рукавах любимой курточки, о том, как я проведу предстоящее лето… Глупо, но мне казалось, что о том, как выбраться из кошмарного заточения, я еще успею подумать.
Вдруг крышка саркофага со скрежетом поползла в сторону. Неужели уже утро и пришли посетители? Но нет, снаружи по-прежнему еще темно. А может, это убийца вернулся проверить, жива я или нет, и, если надо, добить?