– Ничего сложного! – подтвердил Вадик. – «Я сама выращиваю зеленый хрен, который незаменим для бабушек!» Кто бы спорил, простая житейская правда, высказанная с необычной, но достойной всяческого уважения прямотой!
– Ничего подобного, ты все переврал! – возразил второй оператор, Женька, выполняющий обязанности осветителя. – Надо так: «Я сама выращиваю хреновый щавель, который богат витаминами, необходимыми бабушкам!»
– Да нет же, братцы, вы путаете! «Я сама готовлю зеленый салат с кремом и крабами», что-то в этом духе! – выдал свою версию видеоинженер Дима.
Слава злобно оглядел зубоскалов, которые выглядели вполне искренними, и перевел испепеляющий взор на меня.
– А я вообще запомнила только главное: мы рекламируем какой-то хреновый крем! – призналась я.
– Читаю еще раз! – вскричал Слава, вновь устремляя пламенный взор на бумажку, которая не возгорелась от этого только потому, что была влажной: в творческом угаре режиссер неоднократно вытирал ею пот со лба. – «Я сама выращиваю…»
Дзинь! Я спешно цапнула свой мобильник.
– Алло, Ленка, это ты бабульку из дому увела? – сердито спросил меня Серега Лазарчук.
Я открыла рот, но не успела ничего ответить.
– У кого мобильник?! – раненым буйволом взревел режиссер, обегая присутствующих мутным взглядом сквозь перекосившиеся очки. – Я же просил всех выключить телефоны!
– О пардон, – виновато сказала я и поспешно выключила трубку, не потрудившись ничего объяснить Лазарчуку.
– Совершенно невозможно работать! – ярился Слава. – О боже! Ну какое творчество может быть в таких условиях!
Вопрос был риторический, но Вадик с готовностью ответил на него:
– Хреновое творчество!
Слава бешено зарычал, и оператор успокаивающе добавил:
– Которое необходимо бабушкам, как витамины!
– Я сама выращиваю зеленый щавель и хрен, сок которых богат витаминами и незаменим в изготовлении крема и скраба «От бабушки», – подала голос единственная среди нас бабушка. – Правильно?
– Дорогуша! – обрадовался режиссер. – Как я рад, что хоть кто-то одержал победу в борьбе со склерозом! Вадик, закрой рот, включи запись, работаем!!!
Трудную фразу про хрен со щавелем записали с шестого раза.
– Скажи мне, ради бога, что такое скраб? – тихо спросил меня Вадик в паузе между дублями. – А то я пытаюсь представить себе, как бабушки где-то как-то скребут себя хреном, и получается такое жесткое порно, что аж самому страшно!
Он в ужасе зажмурился. Я не выдержала и засмеялась, и нервный Слава тут же начал орать, что ему мешают творить.
– У моей жены есть скраб, – авторитетно сказал Женька. – Это, скажу я тебе, очень странная штука, вроде жидкой наждачки: такая липкая мазюка не то с толчеными абрикосовыми косточками, не то с дроблеными крабьими клешнями… В данном конкретном случае, я так понимаю, применяется тертый хрен.
– Зеленый и сочный хрен! – напомнил Вадик и снова зажмурился в карикатурном ужасе, не справившись с наплывом смелых эротических фантазий.
– Финальная фраза: «Крем «От бабушки» – второе дыхание вашей красоты!» – перекрывая наши голоса, проревел Слава. – И если кто-нибудь сейчас скажет: «Последнее издыхание вашей красоты!», я буду драться! Довольно неконструктивной критики! Заказчик ждет от нас не хиханек-хаханек, а добротной рекламы своему высококачественному продукту! – С этими словами он почему-то снова посмотрел на меня, и я не удержалась от реплики:
– Насчет качества я вообще-то молчу. Мне хреновый крем незнаком, я ромашковым пользуюсь.
– Это потому, что ты еще не бабушка! – мгновенно разговорился Вадик. – Не доросла еще!
– Ага, не оценила живительной силы сочного хрена! – поддакнул ему Женька.
– Молчать!!! – заорал взбешенный режиссер. – Ленка, выйди вон из студии и не мешай нам работать!
– Нашел крайнего! – обиженно буркнула я, но перечить не стала и послушно вышла в коридор.
Мне уже надоел этот спектакль, кроме того, хотелось поговорить с Лазарчуком. Еще утром на вокзале меня посетила одна интересная мысль, которой имело смысл поделиться с капитаном.
– Слышь, Серега? По-моему, бабулька Ларина придуривается! – без предисловия начала я. – Нет у нее никакого склероза!
– Обоснуй! – потребовал Лазарчук.
– Склеротические старушки очень быстро забывают, что с ними было вчера, но отлично помнят дела давно минувших дней, преданья старины глубокой!
– Без поэзии, пожалуйста! – попросил капитан. – С некоторых пор у меня аллергия на Пушкина.
– Я говорю, у нашей пожилой подруги беспамятство какое-то нетипичное. Она не может вспомнить, где ее дом и кто ее родственники, зато трудный текст рекламного ролика отскакивает у нее от зубов! Вчера у тебя дома она познакомилась с кучей гостей и сегодня не перепутала ни одного имени! Это странно! Либо склероз у бабули Лариной какой-то особый, либо она просто притворяется беспамятной! – заключила я.
– Зачем ей притворяться? – не понял Серега.
– Да мало ли! Может, она надеется под этим предлогом задержаться у тебя в квартире подольше! Не выгонишь же ты на улицу беспамятную старушку?
– На улицу не выгоню, – согласился Лазарчук. – Но под крылышко к родственничкам отправлю незамедлительно!
– Ты нашел ее крылышко? – обрадовалась я. – То есть родственников?
– С твоей помощью, дорогая.
В кои-то веки капитан Лазарчук изволил признать мои заслуги! Я зарделась и расплылась в улыбке, с трудом преодолев порыв вскричать: «Рада стараться!»
– Спасибо за наводку, я проверил, в станице Бураховской действительно есть большое семейство Лариных, и Татьян там аж три: бабка, мать и дочка.
– По одной пушкинской героине на каждое поколение! – развеселившись, хохотнула я.
– К сожалению, телефончика у них там нет, но адресок я добыл и сегодня же отвезу бабульку на родину предков! – похвалился капитан. – Прикол: они живут на улице Пушкина! Кстати, ты мне не ответила, Татьяна Батьковна сейчас с тобой?
– Она у нас в студии, снимается для рекламного ролика.
– Долго еще? – нетерпеливо спросил Лазарчук, которому явно хотелось побыстрее воссоединить бабушку Ларину со всей ее большой семьей, проживающей на улице имени солнца русской поэзии.
– За час, я думаю, закончат.
– Я приеду, – пообещал капитан.
На том и порешили. Поскольку режиссер Слава выполнил свое обещание и организовал мне свободное время на всю вторую половину дня, я могла с чистой совестью посвятить его лучшей подруге. Тем более что разговоры на хреновую тему уже морально подготовили меня к походу в секс-шоп.
– Я свободна и могу ехать с тобой куда захочешь! – сказала я Ирке, позвонив ей на мобильник.
– Отлично, – довольно мрачно ответила она. – Я буду у тебя минут через пятнадцать, спускайся во двор.
За четверть часа я успела еще раз побеседовать по телефону с мальчиком, упорно требующим с меня сто пятьдесят рублей. Он сам позвонил мне и затянул свое жалобное: «Тетенька, отдайте мне деньги!», но тетенька в моем лице была строга и бескомпромиссна. Я снова пообещала дать пацану денег только в том случае, если названная сумма действительно придет на мой счет. Тут малец начал не по-детски ругать оператора сотовой связи, и мне пришло в голову, что мальчик-то вовсе не паинька! Что, если он просто мошенничает? Я потребовала, чтобы пацан позвал к телефону мать или отца, и мой юный собеседник тут же отключился.
– Ты отдала стольник телефонному мальчику? – первым делом спросила я подругу, встретив ее во дворе.
– Отдала, но не лично, – ответила Ирка. – Когда он приходил, меня в офисе не было, я в кондитерской сидела. В «Сан-Пигаль» появились потрясающие рогалики с кремом «Шампань». Невероятно вкусные, просто сенсация!
Иркина сенсация мгновенно заставила меня позабыть обо всех менее важных событиях дня, включая склеротического мальчика, прорезавшегося в моем телефоне, и беспамятную бабушку, вылупившуюся из Интернета у Лазарчука.
– Так, может, закатимся в кондитерскую после секс-шопа? – с надеждой спросила я подругу. – Или ты уже от пуза налопалась шампанских рогаликов?
Ирка энергично помотала головой, но было непонятно, с чем именно она категорически не согласна – с предложением закатиться в кондитерскую или же с утверждением, будто вкусными рогаликами можно наесться до отвала. Зная Ирку, у которой «отвал» наступает не раньше, чем она прикончит дюжину пирожных, я склонялась ко второму варианту и не ошиблась.
– Мы с тобой вообще не поедем в секс-шоп! – объявила подруга.
– И правильно! – обрадовалась я, смекнув, что маршрут нашего культпохода меняется к лучшему, в пользу кондитерской. – Чего мы в этом секс-шопе не видели? Центральная витрина точь-в-точь похожа на прилавок колбасного магазина!
– Колбасный магазин – это хорошо! – машинально заметила Ирка.
Из сказанного логически вытекало, что секс-шоп – это плохо, и мне стало интересно, почему подружка так резко поменяла свои планы. Я спросила ее об этом, когда мы устроились за столиком кондитерской, и она важно ответила:
– Я проанализировала ситуацию и поняла, что наша с Моржиком интимная жизнь налажена идеально. Проблема в другом. Мой муж обзавидовался на «Панасунгиху», потому что она способна грамотно организовать Лазарчуку образцово-показательное питание.
– А ты разве не способна? – совершенно искренне удивилась я. – Да ты же регулярно готовишь горячие обеды из четырех блюд с десертом! И Моржик их лопает так, что только за ушами трещит!
– Но он толстеет! – трагически заявила Ирка. – И потому все меньше склонен считать мое меню образцово-показательным!
С этими словами подружка затолкала в рот целый рогалик и замолчала. Я влезла в паузу с новым вопросом:
– Неужели Моржик хочет кушать диетический супчик из протертого шпината?
– Не хочет и не будет, в том-то и беда! – вздохнула Ирка, едва не сдув кремовую пенку с кофе. – Жрать он хочет по-прежнему, но при этом желает пребывать в уверенности, что каждая съеденная им котлета способствует оздоровлению организма! Что же мне делать?
– Дорогая, да ведь ты сама уже ответила на свой вопрос! – Я всплеснула руками, в каждой из которых было зажато по рогалику. Ирка уничтожала вкусные кондитерские изделия с такой скоростью, что я решила отделить свою долю заранее. – Моржик не мечтает о здоровом питании, он просто хочет думать, что питается именно так! Позволь ему счастливо заблуждаться!
– Прости, не поняла? – Ирка шумно хлебнула кофе и задумалась, опасно держа чашку на весу.
– Чашку поставь, – попросила я. – Объясняю. Зачем ты просишь мужа совершить какой-нибудь маленький домашний подвиг вроде починки утюга или замены перегоревшей лампочки, если прекрасно знаешь, что сама сделаешь это в два раза быстрее и лучше?
– Потому что мужчине полезно думать, что он совершенно незаменим в хозяйстве и это беспомощное создание – жена – живет за ним, как за каменной стеной! – не задумываясь, ответила Ирка. – Это заблуждение держит мужчину в тонусе и добавляет ему самоуважения.
– Вот! – подхватила я. – Так держи же его в тонусе рассказами о том, как полезна та пища, которую он любит, и не надо менять меню!
– Моржик любит шашлык, жареную картошку и селедку под шубой! – напомнила Ирка. – А я могу аргументировать только пользу шубы, да и то не селедочной, а меховой. Я как раз присмотрела себе в салоне «Снегурушка» чудесный полушубок из голубой норки, воротник такой, знаешь, кругленький, рукава буфами и пуговки перламутровые…
– Не отвлекайся, пожалуйста! Вернемся к шашлыку, картошке и селедке, – потребовала я. – Тут главное – запомнить пару-тройку ключевых фраз, в которых меняются только отдельные слова, – собственно, названия блюд. Обозначим еду каким-нибудь условным звукосочетанием, скажем… м-м-м…
– Ням-ням! – подсказала Ирка, после чего мощным укусом ополовинила пятый по счету рогалик и уплела его с соответствующим плямканьем.
– Пусть будет «ням-ням», – согласилась я. – А пользу для здоровья обозначим, например, словечком «ля-ля». Тогда универсальная формула звучит так: «Ням-ням очень полезно для ля-ля».
– Шашлык очень полезен для потенции! – быстро сориентировалась Ирка.
Я одобрительно кивнула:
– И еще одну заготовка запомни: «Ням-ням – незаменимый источник жу-жу».
– Мясо – незаменимый источник строительного материала для мышечной массы! – вдохновенно изрекла Ирка.
– «Ням-ням чрезвычайно богато му-му»! – я выдала на-гора еще одну болванку.
– Картофель чрезвычайно богат крахмалом! – лихо обточила чушку Ирка. – Чистая правда, между прочим. Хотя я не знаю, какая от крахмала польза. Кажется, он помогает от диареи.
– Какая-нибудь польза наверняка найдется, – уверенно сказала я. – Надо бы тебе почитать специальную литературу. Справочник диетолога, например.
– Прямо сейчас заеду в книжный магазин и куплю! – Подружка залпом допила кофе и привстала, но я жестом остановила ее.
– Погоди секундочку! – У меня зазвонил телефон. – Алло?
Серебристая трубка молчала, как рыба, а заливистый звон продолжался. Тут только я поняла, что трезвонит мобильник Коляна, который он забыл у Лазарчука, а я забрала, когда приезжала за Татьяной Лариной.
– Алло? – повторила я, поменяв трубку.
– Дяденька! – заныл ломкий юношеский голос. – Я по ошибке на ваш счет сто рублей положил!
– Молодой человек! – крепко рассердившись, железным голосом пробряцала я. – Это уже переходит всякие рамки! Что за шутки? Хватит нас донимать!
Я резко выключила трубку и швырнула ее в сумку. Любопытная Ирка раздумала уходить и плотно присела на стул.
– Очередной телефонный мальчик! – сердито выдохнула я и злобно укусила последний рогалик. – Хочет получить сто рублей с Коляна, это его мобильник.
– Тот же самый мальчик или уже другой? – заинтересовалась подружка.
– Третий! Первый звонил тебе, второй – мне, третий – Коляну! Хотя третий мог быть и первым, я же его голоса не слышала… Два голоса совершенно точно разные, но текст озвучивают один и тот же, похоже, это какая-то детская мафия! – рассердилась я. – Интересно, они всем подряд звонят или только нашу компанию преследуют?
– Надо поспрашивать у народа, – предложила Ирка и наконец встала со стула. – Все, мне пора. Я должна еще в книжный магазин заехать и в парикмахерскую, а потом полезных для здоровья мяса с картошкой на ужин нажарить. А ты на работу или уже домой?
На работе меня сегодня уже не ждали, так что я попросила подружку забросить меня домой. Сменила на посту няню, собрала ребенка на прогулку и выдвинулась с ним в парк. Гуляла, внимательно приглядывая за малышом, и между делом думала о звонках телефонных хулиганов-вымогателей. Можно ли на таком простом трюке построить прибыльный бизнес? С одной стороны, сто рублей – небольшие деньги, разбогатеть трудно. С другой стороны, именно потому, что деньги небольшие, нормальному человеку проще отдать плачущему попрошайке наличные, чем заморачиваться с переводом средств на счет. А если поставить сбор «стольников» на поток, можно собрать вполне приличную сумму. Нужно только иметь обширную базу данных телефонных номеров, причем не стационарных, а мобильных. Вопрос: где предприимчивые детишки разжились этой закрытой информацией? Я решила, что мы с Иркой должны опросить друзей-знакомых, чтобы выяснить, кто из них еще попал на крючок юных вымогателей, и попытаться найти закономерность. Может, все жертвы обслуживаются у одной операторской компании, а малолетние любители стольников имеют там своего человека и через него добрались до базы данных? Я, правда, слышала, что разнообразные базы данных, в том числе и телефонные номера абонентов компаний мобильной связи, можно за пару тысяч рублей купить на рынке, где продают пиратскую аудио– и видеопродукцию, нелицензионные компьютерные программы и игры. Но две-три тысячи рублей для детишек немалые деньги – это раз. Второе: если бы они заплатили пару «штук» за базу данных, то сшибали бы с доверчивых граждан не по стольнику. Побольше брали бы, чтобы окупить накладные расходы.
Когда Колян вернулся с работы, я рассказала ему о телефонном «разводе на бабки» и предупредила, что откупаться от приставучих мальчиков сторублевкой не рекомендуется.
– Нельзя потакать дурным наклонностям, мы должны попытаться перевоспитать этих испорченных деток! – торжественно заявила я, широко взмахнув дырявой ложкой, которой выуживала из кастрюли фабричные пельмени.
– В нашей маме проснулся педагог! – объяснил Колян Масяне.
– Доброе утро! – сказал проснувшемуся в маме педагогу вежливый ребенок.
– Я бы предпочел, чтобы в нашей маме проснулся повар! – добавил его папа, недвусмысленно намекая на то, что он не в восторге от полуфабрикатов.
– Продукты глубокой заморозки очень полезны для здоровья! – отбрила я. – Начинка полуфабрикатных пельменей чрезвычайно богата соевым белком!
Колян впечатлился моей эрудицией и замолк.
– Коля будет есть пельмени! – сообщил Масяня, подкрепив этим заявлением мои доводы в пользу полуфабрикатов.
– Папа тоже будет, – со вздохом согласился Колян. – Больше-то все равно ничего нет!
Придя, таким образом, к согласию, мы мирно поужинали, после чего папа с сыном отправились играть в компьютерную игру, а я нехотя переместилась к мойке и принялась за мытье посуды. От этого увлекательного занятия меня оторвал Лазарчук.
Он вломился в нашу квартиру без стука, впопыхах наступил на машинку, которую Мася оставил в прихожей, и вкатился на ней в гостиную, как на роликовом коньке. Эффектное вторжение капитана в наше мирное жилище я отследила краем глаза и не сразу присоединилась к аплодисментам, которыми наградили второго в истории – после дяди Степы – милицейского конькобежца Колян с Масяней. Я поспешно вытерла мокрые руки полотенцем, прошла в комнату и вопросительно уставилась на Лазарчука, который беспрепятственно домчал на игрушечной машине до дивана и очень удачно на него упал.