– Я тоже рада! – защебетала Дашка.
Медсестра спросила ее еще, как она чувствует себя по утрам, нет ли у нее головокружений, не падала ли она в обмороки. Она измерила Даше давление, сказала что-то Архипову. Он же попытался было отвести свой взгляд от меня, но у него это не получалось. Он то отвлекался и задумчиво рассматривал мое лицо, то вдруг вздрагивал, хмурился и принимался что-то писать. Потом медсестра попросила меня отойти от окна.
– Я задерну шторы, – сказала она. – А вы можете садиться на стульчик, вот туда. Сейчас будем делать УЗИ. Вы пол ребеночка хотите знать?
– Даш, ты как? – спросила я.
Все-таки это было не совсем мое дело, на этот вопрос она должна была отвечать. Даша посмотрела на меня и сказала:
– Ну, вроде как это нехорошо, да? Примета плохая, да? Не знаю даже.
– Приметы – это все глупости. Ты даже не думай об этом. Если тебе интересно – давай узнаем. И одежки покупать можно будет в правильных цветах. И вообще, хорошо – это все, чего тебе хочется.
– Мне хочется ананас, – усмехнулась Даша. – Вот прямо сейчас ужасно хочется. Давайте узнаем пол. Это так странно, что такое возможно.
– Так, вы живот немного оголите. – Медсестра закончила приготовления и ушла за свой стол делать свои записи. Мне было интересно, не загрызут ли нас на смерть пациенты, которые сидели и стояли в коридоре. Архипов не выказывал никаких признаков спешки. Мы уже провели в его кабинете минут двадцать, а ведь еще даже не начали делать УЗИ. Я присела на стул рядом с монитором. И только тут до меня дошло, что Архипов сейчас сядет прямо рядом со мной. И он подошел.
– Вы не подвинетесь немного? – спросил он меня, отводя взгляд.
– Конечно, – я кивнула и подвинула свой стул.
Он сел, включил программу и принялся водить датчиком по Дашкиному животу. Характерный звук показал, что у ребеночка все в порядке с сердцем.
– Правда? Это его сердце, да? – Дашка норовила вскочить и подсмотреть, но датчик соскальзывал и картинка менялась.
Архипов улыбнулся.
– Это ее сердце. Ее.
– Ее? – прошептали мы с Дашкой в один голос.
– У вас будет дочь! – сказал он и повернулся ко мне, словно бы это у меня должна была родиться эта самая девочка.
Девочка! Я в ту же минуту почувствовала невероятное облегчение. Я даже не представляла, что делать с мальчиком. Я отлично знаю, что делать со взрослыми мальчиками, но это совсем другое, и об этом я даже говорить не стану.
У меня будет племянница! Боже мой!
– Вы рады? – спросил Архипов. Спросил меня, а не Дашку.
– Очень! – кивнула я, почувствовав, как от его взгляда что-то теплое и даже обжигающее пронзает меня, заставляя чаще дышать. Что ж это такое?
– А у вас самой есть дети? – спросил он вдруг.
Я онемела. Ситуация была – хуже некуда. Он думает, что я – нормальная женщина, что я – обычный человек. Какой кошмар, что это совершенно не так. Ничего из того, что составляет мою настоящую жизнь, не может быть открыто здесь, в этой комнате. Ни при каких обстоятельствах.
– Нет, детей нет. Все как-то занималась карьерой. Не могла позволить себе думать о детях и семье, – неожиданно выпалила я.
Дашка в изумлении вытаращилась на меня.
– Да? – мое сообщение странным образом порадовало Архипова. – А чем вы занимаетесь?
– Я? – Тут я поняла, что вязну все глубже. – Я по образованию экономист.
– Интересное дело, – отреагировал он.
– Да. Карьера – это для меня все, поэтому я совершенно одинока! Даже собаку не могу завести, ведь ее некому будет выгуливать!
Меня несло. Я цитировала фильмы. Но самое страшное не то, что я говорила, а то, как я это делала. Я была в боевой позиции № 1. Я улыбалась, я немного склоняла голову вправо, я смотрела прямо в глаза. Я смеялась – негромко, заливисто, как колокольчик. И я шутила. Я знала, такие вещи всегда действовали безотказно. Я не собиралась использовать здесь и сейчас ни одну из своих тактик.
Дашка поднялась на локтях и попыталась поймать мой взгляд. Наивная. Я не была настроена ничего ей пояснять. Я сама ни черта не понимала. Мы с трудом оторвались друг от друга, и Архипов вернулся к УЗИ. Наша будущая девочка мирно спала внутри моей Дашки, что потрясло меня само по себе. Она была здоровенькой и имела все, что положено иметь человечку в утробе матери в семнадцать недель.
– Мне кажется, из вас выйдет прекрасная тетушка! – добавил Архипов.
– А я почему-то уверена, что вы – прекрасный отец.
– У меня, к сожалению, та же проблема, что и у вас. Я слишком долго думал только о работе. А теперь уж на меня никто и не посмотрит – кому нужен старый доктор? – Он усмехнулся, и в его улыбке было столько простого мужского кокетства, что я чуть было не щелкнула его по носу.
Старый доктор? Эх! Все вышло совсем не так, как я хотела. Все было неправильно. Я же хотела только посмотреть. Только краешком глаза – и все! Как так получилось, что мы болтаем без умолку. И я знаю, что он был женат, но развелся – жена не выдержала его постоянных дежурств. А он теперь знал, что я – не такая уж молодая, под тридцать лет (да что вы говорите, не может быть, вам больше двадцати двух и не дашь), одинокая женщина без детей, уставшая от карьеры. И я улыбаюсь так, что от меня нельзя оторвать глаз. И что у меня длинные тонкие запястья, а мои ладони теплые и мягкие. И что я симпатизирую ему – это же очевидно! А он симпатизирует мне. Все было так просто и понятно. Все системы моей безопасности дали сбой. Образ Свинтуса ни разу не потревожил моего сознания.
– Так, ну мы на сегодня закончили. Жду вас через пару недель.
– Хорошо, конечно, – улыбнулась я снова.
– Ах да! – Он хлопнул себя по лбу. – Забыл спросить, как мне с вами связываться, если что-то нужно будет узнать. Я могу через Марину передать, конечно…
– Я вам сейчас оставлю контакты. Это мой мобильный номер. Домашний не даю, у меня дом новый, там еще телефоны не поставили, а это – электронный адрес. Знаете, я по работе часто бываю в командировках. И иногда через почту со мной быстрее и проще связаться.
– Спасибо. Ну что ж… Не давайте ей налегать на булочки, пусть лучше ест овощи и рыбу. Ладно?
Архипов проводил нас до двери. Интересно, что Дашкиного телефона он даже не спросил. У нее его нет, но он-то даже не поинтересовался. Весьма интересно, но я решила не думать об этом. Зачем тревожиться по мелочам?
– Ну, как вы? – спросила Марина, на лице которой было написано нескрываемое разочарование.
– Мы – просто отлично. Дочка! У нас дочка! – щебетала Дашка, которая предпочла пока что никак не комментировать моего странного поведения.
Мы вышли во двор и направились к моему «Лексусу». Марина села на переднее сиденье, а Дашка с комфортом расположилась сзади, где уже давно поселились подушка и плед.
– Ну что, домой? – спросила я, сдерживая странную дрожь в руках.
– Я – да, – кивнула Марина.
– А меня подбрось до какого-нибудь метро. Мне надо еще в пару институтов заехать, – попросила Даша.
– Что, никак не уймешься? – фыркнула я.
Даша ничего не ответила. Она только выдержала паузу, а потом спросила у Марины, склонившись к ее уху:
– А ты знаешь, как сильно моя Юля устала заниматься карьерой?!
– Ну, примерно догадываюсь, – хохотнула Марина.
Я обернулась и выразительно посмотрела на Дарьяну. Она же невозмутимо пожала плечами и хитро улыбнулась.
Вот паразитка!
– Мне бы лучше выйти где-нибудь в районе «Октябрьской», у меня сегодня там пара адресов.
Глава 12, в которой я почти получаю предложение, от которого мне следовало бы отказаться
Свинтус сидел в большом кожаном массажном кресле, откинувшись на спинку и вытянув ноги. Мягкое жужжание механизма убаюкивало его. Из одежды на нем остались только семейные трусы в мелкую клетку, которые он привез из Англии, и носки. В одной руке Свинтус держал хрустальный стакан с темно-коричневой жидкостью – бренди, другая рука безвольно свисала с подлокотника кресла. Свинтус был смертельно усталым. Вот уже неделю они ловили каких-то злостных российских коррупционеров, которые, войдя в преступный сговор с инспектором налоговой службы, имитировали абсолютно прозрачную и легальную деятельность. Насколько мне удалось понять из обрывков разговоров по телефону, коррупционер, которого ведомство, подчиненное Свинтусу, пыталось прижать к ногтю, был не совсем даже и российским. Это была совместная фирма с какой-то долей западного капитала. Она, эта фирма, занималась девелопментом и по всем законам нашей страны была обязана откатывать приличные деньги за добрососедские отношения с властями.
Вместо этого фирма подналегла на законы, наняла в штат нескольких бесполезных нахлебников-юристов, принялась платить налоги направо и налево, да к тому же попыталась участвовать в каких-то государственных тендерах, предложив условия лучшие, чем надо. В общем, масштабная и чересчур легальная деятельность этого совместного предприятия долгое время причиняла определенные огорчения ряду заслуженных людей, уважаемых и все такое, короче, народу из системы. Как бороться с предприятием, которое имеет так много денег и возможностей, что может себе позволить жить легально? Это был вопрос, решать который договорились с помощью Свинтуса. Фирма сопротивлялась.
Были заведены уголовные дела на пару сотрудников среднего звена. Было решено, что они, эти сотрудники, планировали осуществить рейдерский захват одной небольшой чисто русской фирмы. Ряд записанных телефонных разговоров это подтверждал. Были сфабрикованы некоторые документы, свидетельские показания также могли появиться при необходимости. Был произведен контакт, в ходе которого коррупционеру было предложено решить возникшую проблему «по-тихому», была озвучена сумма. Все шло как обычно, и сюрпризов никто не ждал. Какая, в самом деле, организация настолько выживет из ума, что позволит, чтобы на нее обрушили всю мощь правоохранительных органов такого уровня! Кому захочется в тюрьму, хоть там и дают макароны.
Проблемы начались два дня назад, когда при передаче денежных средств в размере полутора миллионов рублей двух сотрудников Свинтусова ведомства вдруг арестовали за вымогательство и угрозы. Не знаю точно, как там называются эти уголовные статьи, но Свинтус был просто в ярости. Он кричал так, что дрожали даже стены в моем кирпично-монолитном доме. Коррупционеры, вместо того чтобы дать взятку, пожаловались в генеральную прокуратуру, и теперь Свинтусу приходилось принимать нелегкие решения. К примеру, двух сотрудников, которых он послал за деньгами «на затравочку», приходилось полностью сливать. То есть им придется посидеть. Будет суд, потом их, конечно, по-тихому выпустят или вообще сделают все «условным». Придется, конечно, компенсировать и их молчание, и их вынужденный перерыв в трудовом стаже. Хуже было то, что такие вещи теперь происходили все чаще и чаще. Законные способы ведения деятельности становились все выгоднее, и у мелкой бизнес-рыбы, призванной быть пищей для реальных пацанов, все чаще появлялись зубы.
– Люля, иди ко мне. Когда твоя Дашка вернется? Она надолго уехала? – Свинтус протянул свободную от бренди руку и подтащил меня к себе.
Я аккуратно присела на его колени.
– Не знаю. Может, через часик. Она не докладывает, в конце концов. Все вымыла – и свободна.
– Да уж. – Свинтус прикрыл глаза.
Я знала, что Дашка сегодня вообще не планирует возвращаться – у нее появились какие-то друзья в одном из институтов, и там у кого-то день рождения. Она останется и у друзей переночует, а утром ее подбросят до очередного института. Там должны будут уже узнать про Юру, ей обещали.
Так уж она устроена – моментально обрастает группой поддержки, миллионом друзей на все случаи жизни. Я бы хотела на это посмотреть. Вот она заходит в институт, вот находит дверь в деканат и начинает свою заунывную песню про мальчика Юру, про их большую любовь и про то, как эта любовь отразилась на ее фигуре. А дальше? Почему каждый раз кто-то берет на себя труд выяснить все про всех Юр и особенно Смирновых в институте? Как так выходит, что уже через полчаса Дашка сидит с какой-нибудь группой товарищей в студенческой столовой или в общежитии, что ей звонят и зовут сходить в кино или на танцы, приглашают на репетиции любительского КВН?
– Может, тебе поспать? – предложила я, прикрывая обнаженные Свинтусовы плечи пледом.
Я не люблю это дурацкое массажное кресло, его ролики никак не могут сравниться с упругими движениями живых человеческих рук. Свинтусу же было все равно, он мог сидеть в кресле часами.
– А ты со мной? – Он открыл глаза и поймал мой взгляд.
Я пожала плечами. Спать со Свинтусом мне совсем не хотелось. Вся моя трудовая деятельность, хоть и не занесенная в трудовую книгу, была крайне похожа на любую другую работу за исключением одного – я не могла написать заявление по собственному желанию. Сейчас это отличие как никогда остро задевало меня. Я поняла, что готова уволиться. Что-то новое, потревоженное в моей душе одним только взглядом Архипова, мешало мне продолжать с механической точностью высасывать ресурсы, предоставленные обстоятельствами – медленно и методично, как это самое чертово массажное кресло. Я чувствовала себя грязной, когда Свинтус ко мне прикасался.
Архипов, кстати, не звонил. Не позвонил ни разу за две недели. Это было немного обидно, но куда больше я поражалась этому странному состоянию, в котором я никогда не оказывалась раньше. Я ждала звонка. Когда телефон только начинал вибрировать, я принималась вибрировать вместе с ним. Сердце замирало, кровь приливала к лицу и на несколько коротких секунд, пока я еще не знала, кто мне звонит, я испытывала нечто среднее между отчаянием и полнейшим счастьем.
– Я спала днем. Если честно, я вообще-то собиралась в салон. У меня запись на гидромассаж, – соврала я. Уйти, уйти немедленно. Больше ничего.
– Ну полежи со мной. Люль, мне только с тобой тут хорошо. Спокойно. Хоть ты и вредная, как тысяча чертей, и, кажется, не любишь меня совсем. А все равно. Хочешь – слетаем вместе куда-нибудь? А хочешь в Париж? Накупим тебе тряпок, я не знаю. Ну, что скажешь?
– Ты серьезно? – Я попыталась добавить в голос хотя бы умеренную радость.
Свинтус все еще был готов сливать на меня существенные деньги, несмотря на то, что мы встречались, и встречались плотно уже почти три года. Это был рекорд. Обычно все происходит совсем по-другому. Такие, как Свинтус, должны легко загораться и быстро гаснуть. Заработок девушки-любовницы всегда показывает одну и ту же динамическую кривую. Первые месяцы знакомства – самые важные. Как себя поставишь, так тебя и оплатят. Не стоит бросаться на первые же подаренные серьги с аметистом. Куда лучше их даже вообще вернуть и гордо отказаться. Куда важнее создать условия, при которых серьги будут поступать автоматически с завидной регулярностью. И чтобы они были с бриллиантами, в самом деле. Ты что, на мне экономишь? Что скажут твои же друзья, если я буду ходить в аметистах?
Методики освоения влюбленных спонсоров есть разные. Есть короткие деньги и длинные, есть Главный Бонус – квартира, но ее совсем не так-то просто получить. Для этого и существуют игры «ради тебя я ушла из семьи» и «я не знаю, где буду жить. Наверное, уеду в Америку и начну новую жизнь!» Дальше, если схема отработалась удачно, у тебя есть примерно год на нормальный бизнес. Об этом надо помнить, деньги не должны утекать сквозь пальцы. Роскошный образ жизни неприемлем, нужна только его имитация с условием строгой экономии. Год обязательно кончится. И наступит новый, в котором на твои просьбы оплатить тебе новую машинку или новую шубку ты услышишь в ответ что-то вроде: «Детка, тебе очень идет твоя старая, а у меня сейчас проблемы – внук родился. Давай попозже, ок?» Это – начало конца. И отступление нужно готовить очень аккуратно. Когда он станет приезжать все реже и реже, можно закатывать истерики, но это не сработает. Плевать ему на истерики. Он только станет сбрасывать все твои звонки. Лучше выкинуть что-то из ряда вон. Взять и улететь в Таиланд – одной. Пусть дергается. Таким образом отношения можно оживить еще на полгода. Но все равно ты рано или поздно подойдешь к точке, когда он с виноватым видом говорит, что у него появилась другая. Или что-то еще. Тут остается только одно – выбить достойный прощальный подарок и думать о будущем. И я была вполне готова перейти к этой самой, последней стадии наших со Свинтусом отношений. Я была даже готова помиловать его, избавить от прощального подарка. В конце концов, он не такой уж плохой человек. Кто же виноват, что я решила уволиться? Но Париж! Может быть, это и есть его прощальный подарок? Такой, завуалированный. Алло, дорогой! Мы с тобой так давно вместе, тебе пора уже ко мне охладеть.
– Ты серьезно? – спросила я с наигранной радостью и отошла к окну – скрыть чувства.
Свинтус проводил меня долгим задумчивым взглядом.
– Я очень даже серьезен, Люля. Знаешь, ты совершенно странная женщина. Мне повезло, что ты – моя.
– Хорошо, что ты это понимаешь, – пробормотала я, чувствуя, как сердце сжимают тиски ужаса.
В этот момент в кармане джинсов завибрировал телефон. Я побледнела, когда увидела на экране незнакомые цифры. Вдруг это он? А я тут… со Свинтусом. Это были первые незнакомые цифры за две недели. Не так уж много людей мне звонили. Косметолог, массажист, маникюрша. Деловые контакты – скупщики вина и тряпок. Еще Марина. Я пересилила себя и нажала кнопку сброса.
– Кто звонил.
– Не знаю. Какой-то незнакомый номер. Не хочу ни с кем говорить, хочу быть только с тобой, – прошептала я, и мы легли с ним рядом на нашу большую, удобную кровать, укрывшись большим легким одеялом.
Свинтус не был изобретателен, а отработав традиционную программу, почти сразу уснул. Я же чувствовала себя куклой, безвольной и глупой. Я чувствовала себя совершенно несчастной.
Я перезвонила сама через несколько часов. Свинтус спал сном праведника, я тихонько выскользнула из-под его тяжелой руки и устремилась к выходу. Следовало быть осторожной, я это очень хорошо понимала, но… я ничего не могла с собой поделать. Незнакомые цифры меня притягивали, как магнит. Я убежала в парк по соседству, села на спинку замерзшей лавочки – уже выпал первый снег и парк был убелен, точно его покрасили. Было красиво. Я поежилась от холода, поскольку оделась совсем легко – тонкое пальтишко поверх футболки. Я нашла номер и нажала кнопку вызова. Сердце снова стукнуло и провалилось куда-то: в трубке раздался знакомый мужской голос.