Вороной. Спи, спи, засыпай.
Три Белых жеребца (поднимая трости, из которых брызжет вода). Давайте мочиться на нее, как на кобылу! Раз уж коза прыскает козлу в самый нос, раз уж небо мочится на магнолии, наводя глянец…
Вороной. Иди к себе. Никто тебя не тронет.
Джульетта. Ты велишь мне замолчать? Новорожденное дитя прекрасно.
Три Белых жеребца. Прекрасно! Особенно когда стелет хвост по небу.
Справа входят Три человека и Режиссер. Как и в первой картине, Режиссер в белом костюме Арлекина.
Первый человек. Довольно!
Режиссер. Театр на свежем воздухе!
Первый Белый жеребец. Нет. Уже открылся настоящий театр – погребенный в песчаных глубинах.
Вороной. Чтобы узнали правду мертвых.
Третий Белый жеребец. Афиши на могилах, газовые рожки и длинные ряды кресел.
Первый человек. Да. Мы сделали первый шаг. Но я точно знаю, что вы трое таитесь, скользите по поверхности. (Три Белых жеребца жмутся друг к другу.) Вы привыкли к плетке, к окрику погонщика, клещам кузнеца и потому боитесь правды.
Вороной. Когда скинут последнюю маску – кровь, не останется никакой другой правды – только куст крапивы, пустой рачий панцирь и клочок ссохшейся шкурки, прилипший к стеклу.
Первый человек. Их надо немедля гнать отсюда. Они боятся публики. Я знаю правду и знаю: им нужна не Джульетта. Я по глазам вижу, чего им хочется, – и мне больно.
Вороной. Им много чего хочется. Как и тебе.
Первый человек. Нет. Я хочу одного.
Первый Белый жеребец. Всякий оберегает свою маску, подобно нам, жеребцам.
Первый человек. Но я без маски.
Режиссер. Есть только одна маска. Я был прав, Гонсало. И если ты посмеешься над маской, она вздернет тебя, как того парня, и будешь болтаться в петле из кишок.
Джульетта (плача). Маска.
Первый Белый жеребец. Видимость – форма.
Режиссер. Посередине улицы маска оторвет тебе пуговицы и не зальется постыдным румянцем, а в спальне, когда тебе вздумается поковырять в носу или осторожненько выяснить, что там с задом, маска плеснет в тебя гипсом и так сдавит все тело, что ты и не встанешь.
Первый человек (Режиссеру). Я дрался с маской, пока не обнажил твое тело. (Обнимает его.)
Первый Белый жеребец (издевается). Озерная гладь – это всего лишь поверхность.
Первый человек (зло). А если озеро – это вода, глубь?
Первый Белый жеребец (смеется). Что есть глубь, как не ворох поверхностей?
Режиссер (Первому человеку). Не обнимай меня, Гонсало! Твоей любви обязательно нужны свидетели. Разве мы не нацеловались среди руин? Мне отвратительны и твоя элегантность, и твой театр.
Первый человек. Я люблю тебя прилюдно, потому что мне противны маски. И потому что я сорвал с тебя маску.
Режиссер. Почему я так слаб?
Первый человек (борется с ним). Я люблю тебя.
Режиссер (отбиваясь). Я плюю тебе в лицо. Джульетта. Они дерутся!
Вороной. Нет. Они любят.
Три белых жеребца.
Первый человек. Я раздену тебя до костей, до скелета.
Режиссер. Семь огней у моих костей.
Первый человек. В самый раз моим семи рукам.
Режиссер. Семь теней у моих костей.
Три Белых жеребца. Отстань от него. Отстань!
Жеребцы разнимают Первого человека и Режиссера.
Режиссер (обнимая Первого Белого жеребца, радостно). Раб льва может стать другом коню.
Первый Белый жеребец (обнимая его). Любовь моя!
Режиссер. Я запущу руку в кошель, кину в грязь монеты и рассыплю хлебные крошки.
Джульетта (Вороному). Умоляю вас!
Вороной (в беспокойстве). Подожди.
Первый человек. Час еще не пробил, а пробьет – и кони уведут голого, а ведь я выбелил его своими слезами!
Три Белых жеребца останавливают Первого человека.
Первый человек (властно). Энрике!
Режиссер. Энрике? Энрике перед тобой! (Быстро срывает костюм Арлекина и бросает его за колонну. Теперь на Режиссере изящная балетная пачка. Из-за колонны выходит Костюм Арлекина – Энрике.)
Костюм Арлекина. Мне холодно. Зажгите свет. Хлеба! Пахнет жженой резиной.
Режиссер (Первому человеку). Неужели ты и теперь не пойдешь со мной? С Гиллерминой, отрадой коней?
Первый Белый жеребец. Луна и шельма, и бутыль вина.
Режиссер. Пусть все приходят – лодки, солдаты, даже аисты, если им вздумается. Все поместитесь!
Три Белых жеребца. Гиллермина!
Режиссер. Нет, я не Гиллермина! Я – Доминга, отрада негров.
Срывает балетную пачку. Под ней трико, сплошь увешанное бубенцами. Режиссер бросает пачку за колонну, и оттуда выходит Костюм балерины, за ним следуют Жеребцы.
Костюм балерины. Ги-гиллер-гиллерми-гиллермина. На-ннами-намиллер-намиллерги. Впустите меня или выпустите. (Падает на пол и засыпает.)
Первый человек. Энрике, будь осторожен на лестнице!
Режиссер (за сценой). Луна – подружка пьяных матросов.
Джульетта (Вороному). Дай мне снотворное.
Вороной. Вот – песок.
Первый человек (кричит). Я хочу одного – чтоб ты стал луной-рыбой! Луной-рыбой! (Убегает.)
Костюм Арлекина. Зажгите свет. Хлеба! Пахнет жженой резиной.
Слева входят Третий человек и Второй человек, то есть Женщина в черной пижаме и венке из маков. Третий человек не переменился.
Второй человек. Он так меня любит, что наверняка убьет нас обоих, если увидит вместе. Идем. Я теперь всегда буду тебе служить.
Третий человек. Твоя красота была ослепительна – там, за колоннами.
Джульетта (им обоим). Давайте закроем двери.
Второй человек. В театре двери не закрывают!
Джульетта (плачет). Какой сильный дождь.
Третий человек (вынимает из кармана маску, изображающую пылкую страсть, и надевает ее. С подчеркнутой учтивостью). Прошу позволения остаться здесь на ночь.
Джульетта. Зачем?
Третий человек. Чтобы насладиться тобою! (Продолжает что-то тихо говорить Джульетте.)
Второй человек (Вороному). Видел? Здесь был человек – смуглый, с черной бородой. У него еще ботинки поскрипывали.
Вороной. Не видел.
Третий человек (Джульетте). Никто тебя не защитит. Только я.
Джульетта. Твоя подруга достойна любви.
Третий человек. Моя подруга? (В ярости.) Это из-за вас я всегда в проигрыше. Она мне не подруга, а маска, личина, тряпка, диванная болонка! (Стаскивает с Женщины, несмотря на ее сопротивление, пижаму и парик. Она оказывается Вторым человеком, только без бороды. Он одет так же, как в первой картине.)
Второй человек. Сжалься!
Третий человек (Джульетте). Это я велел ему переодеться, чтоб уберечь от разбойников. Целуй мне руку! Целуй руку своему защитнику!
Входит Костюм женщины в венке из маков. У нее белое, гладкое лицо без черт, похожее на страусиное яйцо. Третий человек пинает Второго человека, и тот исчезает в правой кулисе.
Второй человек. Сжальтесь.
Женщина в венке из маков садится на ступеньки и медленно, молча бьет себя руками по лицу до самого конца действия.
Третий человек (вытаскивает из кармана длинный красный плащ, надевает его и, обнимая Джульетту, укрывает ее плащом). «Любовь моя, взгляни, ломает ветер ветви кипарисов…»
Джульетта. Не так! Ты спутал слова.
Третий человек. А в Индии его ждут женщины, и руки их струятся.
Вороной (вертя колесо). Пора закрывать!
Джульетта. Какой сильный дождь.
Третий человек. Подожди. Уже недолго. Вот-вот запоет соловей.
Джульетта (вся дрожит). Соловей! Боже мой, соловей!..
Вороной. Прячься! (Хватает ее за руку и тащит в гробницу. Джульетта укладывается.)
Джульетта (засыпая). Соловей!
Вороной (уходя). Завтра вернусь. И принесу песок.
Джульетта. Завтра.
Третий человек (у гробницы). Любовь моя, вернись! Ломает ветер ветви кленов… Что же ты наделала? (Обнимает ее.)
Джульетта (засыпая). Соловей!
Вороной (уходя). Завтра вернусь. И принесу песок.
Джульетта. Завтра.
Третий человек (у гробницы). Любовь моя, вернись! Ломает ветер ветви кленов… Что же ты наделала? (Обнимает ее.)
Голос за сценой. Энрике!
Костюм Арлекина. Энрике.
Костюм балерины. Гиллермина. Не тяните – кончайте! (Плачет.)
Третий человек. Подожди, уже недолго. Вот-вот запоет соловей. (Раздается гудок парохода. Третий человек закрывает маской лицо Джульетты и укутывает ее красным плащом.) Этому дождю не будет конца. (Раскрывает зонтик и тихо, на цыпочках, уходит.)
Первый человек. Так ты вернулся, Энрике?
Костюм Арлекина. Ты вернулся… Энрике…
Первый человек. Ты издеваешься?
Костюм Арлекина. Издеваешься…
Первый человек (обнимая Костюм). Ты должен был вернуться ко мне, к моей бездонной любви, и ты вернулся, одолев травы и коней.
Костюм Арлекина. И коней…
Первый человек. Скажи, скажи, что ты ко мне вернулся!
Костюм Арлекина (слабеющим голосом). Мне холодно. Зажгите свет. Хлеба! Пахнет жженой резиной.
Первый человек (страстно обнимая Костюм). Энрике!
Костюм Арлекина (все слабее и слабее). Энрике-е-е-е…
Костюм балерины (нежно). Гиллермина.
Первый человек (бросает Костюм Арлекина на пол и поднимается по лестнице). Энрике-е-е-е!
Костюм Арлекина (с пола). Энрике-е-е-е…
Женщина в венке из маков с лицом-яйцом все так же размеренно, молча бьет себя руками по лицу.
Занавес.
Картина четвертая
Посередине сцены вертикально – спинкой к заднику – стоит кровать, словно нарисованная примитивистом. На кровати – Голый. Он красного цвета, в венке из синих терний. В глубине сцены арки и лестницы. Они ведут на ярусы театра. Справа вход в Университет. Из театра доносятся приглушенные аплодисменты.
Голый. Долго еще?
Санитар (быстро входя). Подождем до конца смуты.
Голый. Что им надо?
Санитар. Требуют казнить Режиссера.
Голый. А обо мне забыли?
Санитар. Забыли.
Голый. О Гонсало есть известия?
Санитар. Ищут его в развалинах.
Голый. Я хочу умереть. Сколько стаканов крови выпустили из меня?
Санитар. Пятьдесят. Сейчас напою тебя желчью, а после, в восемь, вернусь расковырять тебе рану в боку.
Голый. Ту, в которой полно витаминов?
Санитар. Ту самую.
Голый. Скажи, людей пустили в глубины песков?
Санитар. Как бы не так… У всех люков выставили стражу – солдат и инженеров.
Голый. До Иерусалима далеко?
Санитар. Три остановки. Вот только не знаю, хватит ли угля.
Голый. Авва отче, да минует меня чаша сия.
Санитар. Замолкни. И так уже три градусника расколотил.
Входят Студенты. Они в черных пиджаках с красными шарфами.
Первый студент. Что решетка? Можно перепилить прутья.
Второй студент. Все равно не убежать. В переулке стража.
Третий студент. А кони?
Первый студент. Кони удрали – вышибли крышу над сценой.
Четвертый студент. Да, я сам их видел из башни, куда меня засадили. Кони уже далеко, на холме. И Режиссер с ними.
Первый студент. Здесь есть оркестровая яма?
Второй студент. Есть, да что толку. Там полно публики.
Из-за кулис снова доносятся аплодисменты. Санитар приподнимает Голого и поправляет ему подушку.
Голый. Пить.
Санитар. Я послал в театр за водой.
Четвертый студент. Революция! Первым же взрывом оторвало голову профессору риторики.
Второй студент. К великой радости жены – уж теперь-то она разойдется. Впору краны к соскам привернуть.
Третий студент. К ней, говорят, по ночам жеребец в окно лазит.
Первый студент. Это она увидела с чердака и подняла тревогу.
Четвертый студент. Поэты полезли наверх, хотели ее убить, но она не испугалась – так заорала, что люди услышали и прибежали на помощь.
Второй студент. Как ее зовут?
Третий студент. Елена.
Первый студент. Луна. Селена.
Второй студент (Первому студенту). Что с тобой?
Первый студент. Я боюсь выйти наружу.
По лестнице спускаются Два разбойника. Дамы в вечерних платьях выходят из театра. Студенты продолжают спор.
Первая дама. Надеюсь, у входа нас ждет автомобиль.
Вторая дама. А если нет? Это ужасно!
Третья дама. Нашли Режиссера! Он прятался в гробнице.
Первая дама. А Ромео?
Третья дама. Когда мы выходили, его как раз начали раздевать.
Юноша. Публика требует, чтоб кони протащили поэта по городу.
Первая дама. Но почему? Спектакль просто прелесть, а никакая революция не дает права осквернять могилы.
Вторая дама. Все было так мило! И лица, и голоса казались такими живыми, выразительными! Не понимаю, зачем потрошить трупы, зачем копаться в костях?
Юноша. Вы правы. Сцена в гробнице поразительно удалась. Но я сразу заподозрил неладное, когда увидел Джульеттины ножки – они были слишком маленькие.
Вторая дама. Это же прелестно! Чем вы недовольны?
Юноша. Они слишком малы для женских ног. Слишком хороши, слишком женственны. Это ноги мужчины, ноги, придуманные мужчиной.
Вторая дама. Какой ужас!
Из театра доносятся голоса и звон шпаг.
Третья дама. Неужели нам отсюда не выбраться?
Юноша. Революция! Они захватили собор. Но, может, лестница выведет нас отсюда? Давайте попробуем. (Уходят.)
Четвертый студент. Как только они поняли, что Ромео и Джульетта действительно любят друг друга, началась смута.
Второй студент. Наоборот! Смута началась, как только они поняли, что Ромео и Джульетта не любят друг друга, не могут любить и никогда не полюбят.
Четвертый студент. Публика оказалась весьма проницательна – и взбунтовалась.
Второй студент. Именно так. Но Ромео и Джульетта любили, они горели любовью, а платья не любили. Махоньких жаб на Джульеттином подоле так и корчило от омерзенья – люди все видели!
Четвертый студент. В театре люди забывают о платьях. Революция разразилась, когда нашли настоящую Джульетту. Связанная, она лежала за креслами с кляпом во рту.
Первый студент. Ты ошибаешься. Впрочем, это всеобщее заблуждение. И в итоге театр гибнет. Публика не должна соваться за шелковый занавес и любопытствовать, что скрывает картонная стенка, выстроенная поэтом. Ромео может быть птицей, а Джульетта – камнем. Ромео может быть крупинкой соли, а Джульетта – географической картой. И публике нет до этого дела!
Четвертый студент. Никакого! Но птица не может оказаться кошкой, а камень – морской волной.
Второй студент. Все это лишь видимость – форма, маска. Кошка может оказаться лягушкой, а зимняя луна – связкой хвороста, обглоданной продрогшими червями. Публика же пусть себе видит сны, навеянные поэтом, не замечая ни ягнят за колонной, ни облаков на небе.
Четвертый студент. Потому-то и вспыхнула революция. Режиссер открыл люки, и все увидели, как из картонных жил льется яд и травит живых детей. Не маски рождают жизнь, а волосок, что трепещет за маской, – тоненький, как в барометре.
Второй студент. Как вы думаете, чтобы сцена в гробнице потрясала, Ромео обязательно должен быть мужчиной, а Джульетта – женщиной? Или нет?
Первый студент. Совершенно не обязательно. Это и доказывал Режиссер.
Четвертый студент (раздраженно). Как это – не обязательно? А если не обязательно, пусть машины рожают, пусть зерном засевают асфальт!
Второй студент. Почему бы и нет? Засеют – и взойдет плесень, но – кто знает? – может быть, сердце забьется сильнее и полюбит крепче! Вот ведь в чем дело: всякий знает, что нужно зерну, чтобы заколоситься, и никто не знает, что нужно плесени.
Пятый студент (выходя из гробницы). Пришел судья. Но перед казнью их заставят повторить сцену в гробнице.
Четвертый студент. Идемте. Вы увидите, что я прав.
Второй студент. Да, идемте. В последний раз поглядим на Джульетту – высшее воплощение женственности. Такой Джульетты мы больше никогда не увидим. (Быстро уходят.)
Голый. Отче, прости их, ибо не ведают что творят.