Роза Нураева, двадцати трех лет, жгучая брюнетка со смуглой кожей и черными глазами, полноватая, в розовом пеньюаре, подошла к зеркалу и окинула себя взглядом. Пышная грудь, округлые бедра, крутые локоны обрамляют гладкое, не требующее сложной косметики лицо.
Оставшись удовлетворенной, вздохнула и набрала номер телефона своего гражданского мужа, Михаила Стасевича.
Тот долго не брал трубку, а когда взял, она услышала его недовольный голос.
– Роза, я же сказал тебе, что занят, что у меня много работы! Я тут зашиваюсь с документами, ты же знаешь, Лагутина уволили и всю работу взвалили на меня… Завтра с меня спросят, а я что скажу? Что Роза не пожелала войти в положение и не дала мне работать?
– Миша… Я по другому поводу звоню… Ты только не подумай чего… – Роза волновалась, и голос ее дрожал. Впервые она отпрашивалась у Михаила, чтобы отправиться на ночь глядя к подружкам с ночевкой. – Мне Наташа Дорофеева только что позвонила. У нее сейчас в гостях все мои подруги – Оля Селиверстова, Тамара Утробина, все мои, понимаешь? У них мужья – кто где, кто в командировке, кто из города уехал по делам… Они зовут меня на девичник. Можно? Отпустишь? Понимаю, что поздно и все такое…
– Девичник, говоришь? Ну, ладно. Поезжай. Закажи такси, потом отправишь мне эсэмэску с номером машины, мало ли что, хорошо?
– Конечно! – обрадовалась Роза. – Значит, не сердишься? Все нормально?
– Успокойся. И мне тоже поспокойнее будет, я же понимаю, что ты без меня спать все равно не сможешь…
– Спасибо, Миша! Все, целую! Утром встретимся, я рано приеду!
– Не уверен, что утром буду дома, может, пару часов до начала работы прикорну где-нибудь на диване в кабинете… Вечером завтра встретимся. Не переживай. Поезжай к своим девчонкам.
Роза послала Мише воздушный поцелуй. Услышала в ответ примерно такой же звук, успокоилась и отключила телефон.
Свобода!!!
Роза переоделась в розовое кашемировое платье, собрала немного к столу – копченого угря, колбасы, сыра, половину пирога с мясом, сунула в пакет бутылку финской водки и вызвала такси. Пока ждала машину, подкрасилась, надела белую дубленку, пушистую песцовую шапку, белые сапожки на меху, выключила в квартире свет и выпорхнула из дома в ночь.
В машине зачем-то закурила. Но потом быстро пришла в себя и подумала, что свобода – это все-таки не возможность покурить втихаря или напиться с подружками, а состояние души. А этого чувства она не испытывала давно. С тех самых пор, как познакомилась и сошлась с Мишей Стасевичем. Она полюбила его так, что готова была ждать его предложение руки и сердца сколько угодно.
Миша был умным, очень красивым молодым человеком, к тому же неплохо зарабатывал, умел готовить, очень ценил домашний уют, вот только дома бывал редко – много работал. К Розе относился с любовью, был нежным любовником и надежным мужчиной. С ним Роза чувствовала себя счастливой и защищенной. Что бы ни случалось у нее в жизни, она знала, что всегда может положиться на Мишу, что стоит ей рассказать о проблеме, как он сделает все возможное, чтобы ее решить. А сейчас вот и вовсе проявил великодушие: отпустил ее к подружкам!
– Розка! – Дверь открыла Оля Селиверстова. – Как же я рада тебя видеть! Давай сюда свою дубленку! Вот так… Ба?! И ты во всем розовом!
– Какая красивая кофта, где купила? – спросила Роза, счастливая от того, что видит Олю и появившихся в прихожей Наташу и Тамару.
– Привет, дорогая! – Тамара обняла Розу.
– Привет! – клюнула Розу в щеку сияющая счастливыми глазами Наташа.
Все подруги были нарядные, румяные, наверняка уже приняли по несколько капель на грудь.
– Представляешь, Роза, – сказала Наташа, – Оля сама связала себе! Скажи, какая классная кофта?!
– Девчонки, да что вы все о моей кофте! Сами можете связать себе, там и выкройки-то особенно никакой нет, просто прикладываете к себе, да и все, а количество петель я помогу вам рассчитать!
– Оля, не скромничай!
– Так, девчонки, к столу! Господи, как хорошо, что наших мужиков нет! Можем делать все, что угодно! Болтать о том, что нас интересует, откровенничать. Роза, садись, тебе штрафной!
– Девчонки, подождите, я тут кое-что захватила… Угорь, колбаска! Подождите минутку, я на кухне все порежу и принесу!
В гостиной было все оранжевым от расставленных по всей комнате красно-оранжевых напольных ламп.
– Это Александр сделал, сам! Говорит, что наше настроение во многом зависит от освещения, от красок… Когда на улице все серое и черное, надо, чтобы в квартире было все яркое, по-летнему в теплых тонах. Вот он и смастерил эти лампы, а я накупила апельсинов, лимонов, расставила все в вазах… И знаете, у меня действительно поднялось настроение… Оно таким бы и осталось, если бы не визит одной дамы…
Женщины так и застыли с наполненными вином бокалами в руках.
– Давайте сначала выпьем, потом я вам расскажу, – сказала Ольга. – Давайте выпьем за нас, за женщин!
Чокнулись, выпили.
– Что за дама? – спросила Тамара, закусывая вино колбаской. – О чем ты?
– У меня была адвокатша одна, очень известная в городе, между прочим. Знаете, очень вежливая такая, сначала позвонила, мы договорились о встрече, и она приехала ко мне. Это было вчера вечером…
– Кошмары продолжаются, – усмехнулась Ольга.
– Какие кошмары? О чем ты? – спросила Тамара.
– Адвокатшу зовут Елизавета Травина. И знаете, кого она защищает? Гинера! Да-да, того самого Гинера, мужа той бедной скульпторши!
– А я что говорила? – Ольга обвела взглядом подруг, давая понять, что она сразу же прочувствовала, о ком пойдет речь. – Не знаю, как вы, но в моей жизни эта тема все еще жива. Уж не знаю, чем это объяснить, может, непогодой, этими холодными туманами или декабрьскими унылыми сумерками, но меня до сих пор мучают кошмары, и я словно вижу перед собой это бледное лицо под водой… Вот представьте себе… Хотя. Нет, не надо ничего представлять… Просто подумайте над тем, каким кошмаром обернулась для этой бедной женщины поездка на озеро. Приехали с мужем, отдыхали себе, дышали свежим воздухом, может, мечтали о чем, такие с виду интеллигентные, воспитанные, и вдруг она пропала. Помните, он и к нам приходил, спрашивал, не видели ли мы ее. Мы еще дружненько так отправились на ее поиски. А потом муж нашел ее на берегу, в кустах, под водой…
– Я лично тогда сразу протрезвела, – призналась Тамара. – Вот чувствовала, что уже перебрала, что надо остановиться, но рука словно сама стакан опрокидывала…
– Да это тебя так от свежего воздуха разморило, – сказала Наташа. – Мы все тогда напились, или просто действительно от воздуха или друг от друга опьянели. Так весело было, и хотелось, чтобы и всем вокруг было так же хорошо. Я сказала еще тогда Саше, чтобы он, единственный среди нас трезвый, пошел к соседям, пригласил их к нам, у нас еще столько шашлыка оставалось…
– Но твой Саша постеснялся, и к ним отправился мой Андрей, – произнесла Оля. – Не скажу, чтобы он был сильно пьян, хотя его сильно штормило…
– Он вернулся ни с чем, вернее, ни с кем, – проговорила Роза. – Только руками все разводил и говорил, что у них там своя свадьба, а у нас – своя.
– Травина – очень дорогая адвокатша, я слышала о ней, – сказала Тамара. – Интересно, кто это так впрягся за Гинера?
– Ну, во-первых, он и сам не бедный, если ты имеешь в виду деньги, – ответила Роза, – он торгует испанской мебелью. Во-вторых, не на необитаемом же острове он жил, наверняка у него есть друзья, родственники…
– Нет-нет, родственники здесь ни при чем. Травина ясно дала мне понять, что вытащить его из тюрьмы хочет родственник как раз этой Валентины, родной брат ее бывшего мужа, немца, который погиб незадолго до того, как эта скульпторша сошлась с Гинером.
– Как-то все сложно, – покачала головой Роза. – Но одно ясно – если за дело взялся родственник жертвы, то уж он точно не верит в виновность Гинера.
– Золотые слова, – произнесла Тамара. – Я тоже никогда не верила в его виновность.
– А я верю, – проговорила Ольга. – Никто не может знать, какие отношения существовали между ними на самом деле.
– А вы знаете, что они не были супругами? – спросила Наташа. – Их брак не был зарегистрирован. Это мне Травина сказала. Так что мотива у Гинера как бы не имелось. Я имею в виду имущественного.
– Что ей нужно было от тебя? – удивилась Тамара.
– Она расспрашивала меня просто как свидетельницу. Обычные вопросы: кто и где находился в течение дня. Ответы, разумеется, были тоже простыми, ведь мы же все, абсолютно все были возле костра, на виду друг у друга. И никто не отлучался. Ни на минуту. Ведь так? Я ничего не перепутала?
– Да как тут напутаешь, когда подобные допросы с нами уже проводились, – сказала Роза. – И всех нас по отдельности допрашивал следователь. Меня лично это тогда так возмутило. С нами разговаривали так, словно мы – потенциальные преступники.
– У них работа такая, – сказала Тамара. – Всех подозревать. И ты, если бы была следователем, точно так же вела бы себя. А как же нас не подозревать, если, кроме нас, на озере никого не было!
– Но мы-то ее не убивали!
– Но если предположить, что Гинер не виноват и никто из нас ее не убивал, кто-то же спустился к берегу и удушил ее, утопил! – проговорила, нахмурившись, Наташа. – Я ей так и сказала. Я хотела ей еще кое-что рассказать…
Наташа сделала паузу, словно решая, рассказывать или нет.
– До сих пор не знаю, правильно ли я сделала, что никому не рассказала сразу…
– Ты о чем? – спросила Роза.
– Вот ответьте мне, почему эта Травина пришла сначала именно ко мне, почему решила поговорить со мной первой? Молчите? А я вам скажу. Это судьба.
– Наташа, не тяни уже! – воскликнула Тамара. – Что случилось-то? Мы чего-то пропустили?
– Да я о том, чего ни вы, никто вообще не знает. Вы хотя бы помните, как все это было? Ну, нашел Гинер свою жену или как там ее, сожительницу, эту скульпторшу, заорал истерично, мы прибежали на крик, затоптали то место, где он нашел труп… Так?
– Так, и что?
– А то, что кроме наших следов там могли быть и следы еще одного человека…
– Убийцы? Ты имеешь в виду убийцу? Представь себе, дорогая, мы тоже об этом догадываемся. Не по воздуху же он прилетел! – сказала Роза.
– Убийца она или нет – этого никто не знает, – продолжала интриговать Наташа.
Девушки переглянулись.
– Алло?! Ты в порядке? – Роза потрогала лоб взволнованной подруги.
– Девчонки… Короче, после того, как вызвали полицию и началась вся эта кутерьма, я так испугалась, мне стало так нехорошо, что я решила молчать…
– О чем молчать-то?
– Конечно, сейчас, по прошествии времени, я понимаю, что мне надо было все рассказать еще тогда, когда меня первый раз допрашивали. Но, во-первых, я была испугана. Во-вторых, я сразу подумала о том, что эта женщина может быть вообще ни при чем, а я расскажу о том, что видела ее незадолго до убийства неподалеку от озера, в зарослях…
– Ты запомнила ее? Как она была одета?
– Обыкновенная. Худенькая такая, хрупкая, лицо испуганное… На ней была куртка, джинсы… Во всяком случае, непонятно, деревенская она или нет, если вы это имеете в виду. Вы поймите, мне не хотелось брать на себя ответственность… Зная нашу полицию, их методы работы, им же нужно поскорее закрыть дело, неважно, что посадят невиновного. Словом…
– Ты можешь рассказать все по порядку?! – не выдержала Ольга.
– Мы же все время от времени выпадали из поля зрения друг друга, когда отлучались в кусты, в туалет… Вот и я тоже ушла подальше, в кусты, чтобы меня не было видно, и когда присела… Словом, вот тогда я и увидела эту женщину. Она прошла мимо меня, даже не заметив. Я же, говорю, присела! Она шла стремительно по направлению к озеру, к тому самому месту, где отдыхал Гинер со своей женой. Ну, прошла женщина, что в этом особенного? Может, она грибы собирала? Правда, я лично грибов нигде не видела… Так вот. Когда я вернулась к вам и посмотрела в сторону наших соседей, этой женщины с Гинером не было. Гинер тогда был один, подкладывал ветки в костер…
– Он был один? Значит, скульпторши уже не было… И когда Гинер начал искать свою жену?
– В том-то и дело, что примерно через полчаса после того, как в ту сторону прошла эта женщина… – вздохнув, ответила Наташа.
– А ты, значит, подумала, что она собирала грибы.
– Ну, да! А что я еще могла подумать? Деревня от озера в трех километрах, удочки у женщины не было… Значит, грибы! Правда, у нее и корзины тоже не было. Ни сумки, ни пакета. Откуда мне было знать, что так все сложится? Что кого-то убьют?!!
– Наташа, да как же так?! Даже мне сейчас понятно, что это была убийца!!! – воскликнула Ольга. – Я вообще ничего не понимаю… Ты что, с ума сошла?
– Говорю же, испугалась, – Наташа была готова заплакать. – И не факт, что это она убила скульпторшу!
– Но тогда подумай сама, что она могла делать на озере? Вот лично я нигде на берегу никакой машины не видела! – сказала Ольга. – Выходит, она пришла на озеро пешком или же оставила свою машину где-то в кустах, ближе к трассе, чтобы ни мы, ни Гинер ее не увидели…
– Точно, не было никакой машины, – подтвердила Роза. – Следователь же нас спрашивал. Он и допрашивал нас с пристрастием, как говорится, потому что, кроме нас, на берегу рядом с Гинером никого не было!
– Ладно, – смягчилась Роза. – Что это мы все напали на бедную Наташу?! Еще неизвестно, как бы мы себя повели, если бы увидели эту женщину. Конечно, никому из нас и в голову не пришло бы, что она убийца.
– Девчонки, а с чего это вы вообще решили, что она убийца? Вы что, думаете, что так легко задушить человека, а потом еще и утопить?
– Не знаю, не пробовала, – ухмыльнулась Ольга. – Но чего ты испугалась?
– Знаете что, я не стану повторять одно и то же… – отвернулась от подруг Наташа, взяла сигарету и закурила.
– Она же ясно сказала, что не хотела брать на себя ответственность. К тому же что изменилось бы, если бы она сказала следователю об этой женщине? Где бы ее искали? Это только в кино делают какие-то немыслимые, фантастические экспертизы и по отпечаткам, следам обуви находят преступников. В реальности, как мне представляется, это все слишком сложно. Представьте себе, что обнаружили следы на берегу…
– Вообще-то ты права, Томка, – неожиданно поддержала ее Ольга, которая еще недавно обрушилась на Наташу с упреками, – когда Гинер заорал, мы же все рванули туда и затоптали место преступления… Нас было восемь человек! Плюс Гинер и сама скульпторша. Итого – десять человек! Выделить среди такого количества следов рисунок одиннадцатой пары обуви, чтобы потом искать эти кроссовки или ботинки…
– А я вот представила, что сама оказалась на месте той женщины, – вдруг произнесла Роза задумчиво, – вот проходила просто мимо, может, траву какую лечебную собирала, да мало ли что могла делать женщина в лесу. А может, она вообще шла из одной деревни в другую и шла по лесу, а не по проселочной дороге, чтобы сократить расстояние? И вот иду я, значит, себе спокойно, думаю о чем-то своем, и вдруг меня арестовывают по наводке, скажем, Наташи, которая запомнила меня и помогла составить мой фоторобот… Меня арестовывают, допрашивают, а может, даже и бьют, пытаясь повесить на меня убийство, а я-то не при делах! Да уж, ситуация…
– Ну, да, а еще, если вспомнить общее настроение всех нас, когда мы увидели эту скульпторшу мертвую, то можете себе представить, как я испугалась! Конечно, какой-то процент вероятности того, что эта женщина – убийца, был возможен, и я это понимала, но понимала и то, что это убийство совершено не на пустом месте, что имеется мотив, к тому же за этой женщиной может кто-то стоять, какой-нибудь бандит, я не знаю… То есть наверняка существуют люди, которым эта женщина дорога, а потому, подумала я, если бы ее посадили, то кто-нибудь мог бы потом отомстить за нее и убить меня, как человека, который выдал ее, – сказала Наташа.
И в комнате сразу же стало очень тихо.
8. Декабрь 2013
Глафира так настаивала на том, чтобы Лиза с мужем и дочкой приехали к ним на пироги, что устоять было просто невозможно. И вот в восемь вечера их джип остановился перед воротами загородного дома Родионовых. Дмитрий Родионов, муж Глафиры и отец двух сыновей от первого брака – Петра и Арсения, девяти и одиннадцати лет, спокойно отнесся к тому, что Глафира, помощник адвоката Елизаветы Травиной, сохранила свою девичью фамилию – Кифер. Понимал, что многие люди, в том числе их постоянные клиенты, знают ее именно под этой фамилией.
Он первый и появился на заснеженном крыльце, услышав шум подъезжающей машины.
– Иду, иду! – крикнул он, сбегая с крыльца и спеша открыть ворота.
Окна их большого дома светились уютным оранжевым светом, за кухонными прозрачными занавесками Лиза сумела разглядеть силуэты Глаши и одного из ее сыновей. Конечно, она была им мачехой, да только в их семье старались об этом не вспоминать. Дети приняли Глафиру, к счастью, очень хорошо, быстро привыкли к ней, и хотя не называли мамой, обращаясь по имени, все равно относились к ней, как к матери.
– Дима, я даже отсюда чувствую запах пирогов! – сказала Лиза, выходя из машины и опираясь на его руку. Снег хрустел под ногами. – Послушайте, да вас тут совсем замело! И кто расчищает дорожки? Откапывает ворота?
– В основном Арсений, тренирует мышцы, – произнес Дмитрий, помогая своему тезке, Дмитрию Гурьеву, мужу Лизы, доставать из багажника свертки и пакеты. – Вы налегке никак не можете приехать? Всегда приезжаете с полной машиной продуктов и подарков! У нас все есть! Мы же почти каждый день бываем в городе, и если Глаша занята, то составляет список необходимого, и я покупаю. Как-то выходим из положения.
– Иди, моя хорошая! – Лиза помогла выбраться из машины своей дочке Магдалене, наряженной в красивое меховое пальто девочке трех лет, на голове у нее был алый берет, из-под которого выбивались блестящие каштановые локоны.