Выгоцкий обернулся и крикнул через плечо:
— Полагаю, это кричит что-то ужасное!
И в этот момент «что-то ужасное» выскочило прямо на них с крышкой наперевес.
— Боже милостивый! — только и успел воскликнуть профессор. И немедленно получил по голове.
— Ох… — хрипло выкрикнул доктор Пущин. — Ох.., рана!!!
Крышка взлетела в воздух еще раз и встретилась с его высоким лбом. Пущин вытянулся в струнку, сложил руки по швам и упал под фикус.
Продолжая реветь, Инга заметалась по холлу и попыталась выбраться наружу, но входная дверь оказалась заперта. И тут наконец появился охранник — пятнистый и хищный, точно леопард. Глаза у него горели нехорошим огнем, и было ясно, что он заранее готов к самому худшему. Однако увидев, кто издает душераздирающие, вопли, охранник на секунду опешил. Этой секунды Инге хватило, чтобы нейтрализовать его при помощи, изделия костромской фабрики, которое оказалось на редкость прочным и, так сказать, головоустойчивым.
Едва она покончила с охранником, из лифта появился один из здешних практикантов по фамилии Мазарюк в плотных наушниках. Вопли Инги до него не долетали, потому что он слушал заводную песню ди-джея Мендеса "Чики-чики». Песня ему нравилась, он подпрыгивал на ходу и стучал ножкой о ножку.
Отчего-то именно вид танцующего Мазарюка отрезвил Ингу. Она остановилась так внезапно, словно налетела на стену. Оглянулась на коридор — он был пуст. Призрака Гладышевского и ходячего трупа там не было. Не глядя по сторонам и не замечая ни притаившуюся у колонны Ингу, ни тел, валяющихся вдоль стен, Мазарюк двинулся к выходу, продолжая приплясывать и притопывать. Инга наблюдала за ним с напряженным вниманием.
Подойдя к двери, Практикант повернул круглую ручку и преспокойно вышел наружу. Инга, словно загипнотизированная, двинулась за ним.
Мазарюк легко сбежал с крыльца и, прищелкивая пальцами, двинулся прямо в темноту переулка. Прижимая к животу крышку, Инга шла за ним, что называется, след в след. Так, словно паровоз с вагоном, они миновали мусорные баки» но тут практикант, вероятно, что-то такое почувствовал и оглянулся через плечо.
Увидев позади себя лохматое существо с фанатично горящими глазами, он взвизгнул, выкрикнул неприличное слово и вприпрыжку бросился к выходу из переулка — туда, где блистала рекламными огнями широкая улица. По ней ездили дорогие машины, дефилировали парочки и бродила взад и вперед шумная молодежь. Инга, которая все еще находилась в состоянии стресса, припустила за ним, повторяя все его виражи и зигзаги;
— А-а-а! — кричал Мазарюк, петляя по тротуару.
Инга тоже кричала:«А-а-а!» — и мчалась за ним что есть духу, хотя позже так и не смогла сама себе объяснить, зачем она это делала.
Долетев до остановки, где пыхтел, собираясь с силами, поздний автобус, Мазарюк в последний момент вскочил на подножку и намертво вцепился в поручни. Автобус, качнув пятой точкой, отвалил от тротуара, и Инга увидела, как к окну на задней площадке приникла перекошенная физиономия практиканта.
Тогда она подошла к остановке, рухнула на лавочку и стала трястись так, словно сидела верхом на необъезженной лошади. В конце концов больно прикусила язык и, сухо всхлипнув, достала из сумочки телефон. Григорьев, ясное дело, уже спал и голос у него был глухой и какой-то рыхлый.
— Инга? Где ты? — спросил он без тени волнения. — Какого черта ты меня разбудила? Я сегодня еле заснул.
— Борис! — провыла она. Слезы так и не появились, — вероятно, их все выжгло ужасом. — Ты не мог бы за мной приехать? Я… Я не могу попасть домой.
— У тебя что, опять украли кошелек? — не поверил он.
— Не-ет.
— А почему ты тогда не можешь попасть домой?
Поймай машину.
— Борис, я хочу, чтобы ты за мной приехал! Мне страшно!
— Инга, черт побери, возьми себя в руки! Никогда не думал, что ты способна вести себя, как маленькая девочка. Что опять произошло?
— На меня напал труп! — выпалила она.
— Где? — мрачно поинтересовался Григорьев.
Было слышно, как он чиркает зажигалкой.
— На моей новой работе.
— Да? И где же ты нынче работаешь — в морге?
— В медицинском центре.
— Там по коридорам ходят трупы?
И тут Инга все-таки заплакала.
— Борис! — прорыдала она. — Я не понимаю — ты хочешь на мне жениться?
— Что за вопрос? — удивился он, позвякивая пряжкой ремня. Вероятно, натягивал брюки. — Намекаешь, что трупы вступили со мной в конкуренцию?
Инга вспомнила, как тип с белой физиономией вывалил язык, и содрогнулась всем телом.
— Откуда тебя забрать? Где ты? Можешь посмотреть название улицы? — настойчиво спрашивал Григорьев.
Она сбивчиво объяснила, где находится, и обхватила себя двумя руками за плечи. Тут к ней подошла собака, которую она утром кормила сарделькой, села и уставилась ей в лицо. Она была довольно большой и лохматой, но страшно тощей. На грязно-желтой морде сверкали умные глаза. Услышав, как Инга рыдает, дворняга принялась поскуливать, потом лизнула ей руку. Обливаясь слезами, которые теперь текли бурным потоком, Инга полезла в сумку, достала оттуда конфету «Стратосфера» и, развернув бумажку, протянула псине.
Собака подышала ей в ладонь, потом слизнула угощение, подвигала челюстью и, зажмурившись, проглотила.
— Тебе еще хуже, чем мне, — посочувствовала ей Инга, утираясь платком.. — Я сейчас пойду домой, а ты останешься на улице. Где ты ночуешь, а?
Как тебя зовут? Тяпа? Жучка?
Собака вильнула хвостом. Они еще некоторое время пообщались друг с другом и остановились на том, что ее зовут Аза, — Кажется, Аза, у меня есть еще одна конфета, — сообщила Инга, и тут появился Григорьев.
Он вылез из машины и, засунув руки в карманы куртки, подошел к остановке. Хмуро поглядел на собаку и прикрикнул на нее. Та отскочила в сторону, а он присел перед Ингой на корточки и ласково спросил:
— Ну, что с тобой такое? Что тебе померещилось?
— Я видела в коридоре медицинского центра двух умерших людей, — ответила Инга, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не броситься к нему на шею и не зарыдать с удвоенной силой. — Они меня сильно напугали.
— Что такое «умершие люди»? — осторожно уточнил Борис, продолжая сидеть на корточках и смотреть на нее снизу вверх. — С чего ты взяла, что они умершие?
— Ну… Один был совсем белый — как вампир.
С синюшными губами. А второй уже много лет назад умер.
— Как ты это определила? — все тем же ласковым тоном спросил Григорьев. — Почему он умер много лет назад? Он что — разлагался у тебя на глазах?
— Об этом писали в журналах! — запальчиво ответила Инга. — Знаешь Гладышевского? Игоря?
— Актера? Но он погиб во время дорожной аварии. Давно.
— Вот я и говорю: он погиб, но все еще функционирует. Может быть, это какой-нибудь эксперимент по оживлению? Кто знает, что они там делают, в этом медицинском центре, правда?
— Правда-правда, — пробормотал Григорьев.
Поднялся на ноги и потянул за собой Ингу. Она послушно пошла за ним и села в машину. Когда автомобиль тронулся с места, собака Аза вышла на дорогу и проводила его долгим взглядом.
Глава 4
Инга проснулась на рассвете и несколько Минут лежала с открытыми глазами, пытаясь восстановить в памяти вчерашние события. Чувствовала она себя хорошо отбитой цыплячьей тушкой. Чтобы принять душ, ей пришлось волевым усилием перебросить себя через бортик ванны.
За окнами тоже не было ничего веселого. Ветер с упорством гнул к земле деревья, а солнце лежало на пропитанных кровью облаках, словно отрубленная голова.
— Ты как? — спросил Григорьев, появляясь на кухне в халате.
Вероятно, он волновался и поэтому встал так рано.
— Ничего, — проскрипела Инга.
Голос у нее сегодня был точно как у Бумекого.
Боже мой, неужели вчерашний кошмар — явь, а не сон?.
— Хочешь, я поеду с тобой в этот твой медицинский центр? — предложил Григорьев, усевшись напротив и подперев щеку кулаком.
— Нет, — ответила она. — Лучше я сама.
— Не думаю, что ты одна сможешь во всем как следует разобраться.
— Послушай, Борис, — совершенно неожиданно спросила его Инга. — Скажи мне: за что Надя так сильно не любила твою тетку?
— Как ты сказала? — Григорьев так удивился, что лицо у него сразу стало в два раза длиннее. — Надя? Хомутова?
— У нее ведь был мотив для убийства.
— Да ты с ума сошла! — закричал он и вскочил на ноги. — Надя и Илья — мои лучшие друзья! Мы вместе ходили в детский сад! Я знаю их как облупленных! А ты… Ты подумала, что Надя…
— Или Илья, — спокойно подтвердила Инга. — Я подумала, что кто-то из них мог отравить твою тетку.
— Я ведь тебе объяснил, что милиция рассматривает это дело как несчастный случай!
— Ну и пусть себе рассматривает. Я всего лишь задала тебе вопрос. Что это ты так.., вскипел?
— Если бы я обвинил в убийстве Анфисы твою драгоценную Таисию, ты бы тоже вскипела.
— Если бы я обвинил в убийстве Анфисы твою драгоценную Таисию, ты бы тоже вскипела.
— Вот уж у Таисии действительно не было мотива!
— Да?! — закричал Григорьев, подбоченясь. — А что, если это ты ее подговорила? У нее мотива нет, а у тебя есть!
— У меня? — Инга даже рассмеялась. — Намекаешь, что я мечтаю расширить жилплощадь и ради этого пошла на убийство? Какая глупость.
— Ничего глупого! — запальчиво продолжал Григорьев. — Сейчас у людей самое ценное — их квартиры. Что еще у тебя есть за душой? Дешевая машина, на которой ты так и не научилась ездить?!
— Борис! — ахнула Инга, и он тут же пришел в себя.
Сел и, отдышавшись, закрыл лицо руками.
— Господи, извини, — сказал он через минуту и взглянул на нее больными глазами. — Я не знаю, что со мной творится в последнее время. Мне очень тяжело…
— Ладно, проехали, — пробормотала Инга, а про себя подумала, что ей, в общем, тоже нелегко.
Посмотрела бы она на него, если бы он вдруг вот так потерял работу… И если бы его душили в темном переулке непонятно с какой целью… И еще бы трупы ходили за ним по пятам…
— Хочешь, я тебя подвезу, — предложил Григорьев, наливая себе чашку кофе и избегая глядеть ей в глаза.
— Не стоит, — ответила Инга, делая все возможное, чтобы ее голос звучал как обычно. — У тебя и так забот выше крыши.
Всю дорогу до нового места работы Ингу мутило от волнения. Что она вчера там натворила? Запомнил ли ее охранник? И если да, то как она будет оправдываться? «Скажу, что это была не я, — решила она. — Пусть попробуют доказать обратное».
Худшие ее опасения подтвердились — возле здания центра, словно усталая лошадь, дремала грязная милицейская машина и группками стояли возбужденные медицинские работники. Знакомый охранник с муравьиной суетливостью сновал с крыльца в холл и обратно.
— Что это у нас тут? — спросила у него Инга, высоко подняв брови.
— У нас тут ЧП, — с удовольствием пустился тот в объяснения. — Вчера ночью какой-то сумасшедший ворвался в здание и напал на моего сменщика.
— Убил? — звенящим голосом уточнила Инга.
— Сотрясение мозга., Инга незаметно выдохнула.
— И еще кучу народу покалечил! — продолжал живописать охранник. — Профессора Выгоцкого уложил и Пущина Тихона Петровича, врача из пятнадцатой лаборатории. Они и пикнуть не успели!
У него какое-то оружие было эдакое. Такая тарелка, — ,он руками очертил круг, — а в центре вот такая блямба, — показал пальцами. — И из этой блямбы шел какой-то луч. Лазерный, наверное! И еще эта штука завывала, как сто сигнализаций.
Инга проглотила комок в горле и трусливо спросила:
— А мне можно на рабочее место пройти?
— Ну конечно! А вы вчера во сколько отсюда ушли?
— Рано, — поспешно ответила она. — Часов в восемь.
— А-а… — разочарованно протянул охранник. — Жалко. А то бы вас в свидетели записали. Там, в холле, всех опрашивают: кто что слышал или видел…
В холле действительно шли разборки. Выгоцкий стоял в центре большой группы людей и жестикулировал так активно, будто ему не хватало слов.
— Он был высокий, выше меня, — горячо говорил профессор. — Лохматый, как.., как лев! — Инга тут же остановилась и тоже стала слушать. — Изо рта падает пена, глаза красные, выкаченные.
В общем, страшный до невероятности! И в руках держал что-то такое круглое» прозрачное, в металлическом корпусе. Не знаю, что это было, не успел рассмотреть.
— И этот звук… — мертвыми глазами глядя в стену, добавил доктор Пущин, сидевший с забинтованным лбом тут же на диванчике. — Этот ужасный вой, который раздирал барабанные перепонки…
Глядя в пол, Инга пересекла холл и засеменила по коридору. Некоторые двери были приоткрыты, туда-сюда сновали какие-то люди, и ничего страшного или таинственного вокруг не наблюдалось. Открыв свой кабинет, она первым делом подошла к окну и посмотрела на улицу. При свете дня пейзаж выглядел совсем, по-другому. Голый куст нелепо торчал на краю газона, и сквозь его ветви просвечивала металлическая дверь — заурядная, словно вход в подсобку магазина.
Инга с силой потерла лоб. Может быть, она напрасно вчера так испугалась? Говорят ведь: у страха глаза велики. Вон как ее саму описал профессор Выгоцкий! Как громадного лохматого монстра. Возможно, ее воображение тоже сыграло с ней злую шутку? И тот тип с белой физиономией не был ходячим трупом? Что, если это какой-нибудь больной — у него просто тяжелая форма анемии? Записался сюда на обследование, знал, что выглядит безобразно, поэтому приехал поздно и прикрыл лицо капюшоном.
Впрочем, успокоить себя ей не удалось. Ведь был еще Гладышевский! Как, объяснить то, что он постоянно бродит вокруг медицинского центра, если он умер десять лет назад?!
— К вам можно?
Раздался короткий стук, и в кабинет, не дожидаясь ответа, ввалился всклокоченный Доброскок в костюме с лампасами. На шее у него висел желтый свисток, а на сгибе локтя лежал грязно-оранжевый мяч. В целом, по мнению Инги, он очень напоминал школьного физрука. Вслед за ним в кабинет вплыла огромная тетка — рост волейболистки и фигура борца сумо. Ее тело в жировых складках было похоже на оплывшую свечу, увенчанную головой с гривой светлых волос. Гриву удачно дополняли лошадиные зубы и низкий голос.
— Разрешите представиться, — Заявила дама, надвигаясь на Ингу, подобно айсбергу. — Элина Альбертовна Хризопразская.
— Рада познакомиться, — коротко ответила Инга, с подозрением поглядев на Доброскока. — Чем могу быть полезна?
— Да вот… Семен сказал, что у вас есть вакантное место.
— Вы дипломированный психолог? — немедленно спросила Инга.
— Да, — кивнула Элина. — Всякая женщина — психолог, разве нет? И диплом тут совершенно ни при чем.
— Элина Альбертовна — травница, — наклонившись вперед, заявил Доброскок. — По призванию.
Вообще многое умеет. Она может открыть в подвале фитобар.
— Стоить будет копейки! — подхватила Элина. — Можно организовать прямо на месте натуральное очищение кишечника.
— Что-что?
— Очищение! Капуста, соковыжималка и бесплатная уборная — все, что нам требуется.
— Нет, вы знаете, — твердо сказала Инга, — обойдемся, пожалуй, без очищения. И вообще — ставка будет отдана психологу. Люди приходят в клубы решать в том числе и личные проблемы…
— Но она уже начала работать! — обиделся Доброскок. — Группа в полном восторге!
— Какая группа? — опешила Инга, чувствуя, что ей хочется пересечь коридор и убить Бумского.
— Наша первая группа. Которую я собрал.
— Как собрал? — закричала Инга. — Когда? Каким образом?.
Доброскок попятился и прижал мяч к себе, прикрыв им живот, словно Инга собиралась продырявить его из пистолета.
— Ну… Вы же сами вчера сказали: надо расклеить объявления, собрать группы, составить план.
— И что?!
— Что-что? Я расклеил и составил. — В глазах Семена Михайловича возникло непонимание.
Инга немедленно взяла себя в руки.
— Хотите сказать, что вы нашли людей и начали занятия?
— Ну да. Они, кстати, хотят сдать деньги за месяц вперед. Вы примете?
Инга на секунду закрыла глаза, потом открыла их и спокойно ответила:
— Конечно, приму. Приму. Давайте спустимся вниз.
— Давайте, — обрадовался Доброскок. — Заодно посмотрите, каким доверием пользуется Элина Альбертовна. У нее настоящий дар.
Они вышли в коридор и направились к лестнице. Инга покосилась на дверь рядом с ней, запертую на электронный замок. Устройство с немигающим красным глазком отчего-то раздражало ее.
Интересно, что там? Какая-нибудь секретная лаборатория?
Оказавшись в подвале, Инга растерянно заморгала. В пустом помещении стояли восемь человек в обычной «штатской» одежде с закрытыми глазами и сосредоточенными физиономиями. Они расположились в самом центре зала, кружком.
— Выдох, — сказал Доброскок прямо от входа. — Голубой свет становится менее интенсивным» гаснет. И вот он погас совсем. А теперь, первая группа, можем открыть глаза.
У Инги засосало под ложечкой. Она — директор.., вот этого? Она ведь ответственное лицо!
Первая, группа тем временем послушно открыла глаза. Два довольно молодых мужчины, два пенсионера, девушка с испуганными глазами и три разнокалиберные старушки.
— Элина Альбертовна! — жалобно попросила девушка. — Посмотрите мою ауру!
— Сейчас, дорогая, — ответила Хризопразская и с невероятной для ее габаритов грацией преодолела разделявшее их расстояние.
Инга, как завороженная, смотрела в ее мощную спину. Элина подняла руки и, словно слепая, стала водить ладонями вокруг объекта.
— Хорошо, — похвалила она наконец. — Очень хорошо, детка. Энергия не встречает никаких препятствий. А как дела у вас, Антон? Чувствуете прилив сил?
— Элина Альбертовна! — ледяным голосом сказала Инга от двери. — Поднимитесь, пожалуйста, в мой кабинет. А вы, Семен Михайлович, продолжайте занятия.