Через минуту Стас Волков уже спал.
* * *
В семь утра к дому на Лексингтон-роуд подъехал изрядно покореженный белый пикап «рено». Случайные прохожие, выгуливавшие в этот ранний час своих собак, могли бы, в случае необходимости, дать свидетельские показания, подтвердив, что пикап, судя по ярким надписям по бокам, принадлежал довольно известной компании «Вест-сайд коммуникейшнз», обеспечивавшей функционирование телефонных линий значительной части Лондона, и что за рулем сидел среднего роста техник в голубом фирменном комбинезоне служащего компании.
Впрочем, никому бы и в голову не пришло опрашивать свидетелей, поскольку в этот ранний час ничего особенного у обычного жилого дома на Лексингтон-роуд не происходило. Уже упомянутый техник в голубом комбинезоне аккуратно запарковал свой пикап у обочины, вылез из машины и запер дверь. Левой рукой водитель держал за металлические ручки средних размеров складной железный саквояж, в которых обычно держат всевозможные инструменты и технические приспособления для ремонта электросети. Техник был жгучим брюнетом — его смуглая кожа, тонкие черные усики и темные глаза выдавали в мужчине выходца из Италии или Испании, что для интернационального Лондона было также не в диковинку. Узнать в водителе «рено» Вадима Колесникова было невозможно — контактные линзы, натурально выглядевший парик и специальный крем, благодаря которому светлая кожа темнела до природной смуглости, полностью преобразили внешность спецкурьера советской военной разведки.
Уверенно, словно он бывал здесь не впервые, спустившись в подвальное помещение дома, Колесников отпер ключом дверь, плотно прикрыл ее за собой, задвинул засов внутренней задвижки, после чего не глядя нащупал выступ с кнопкой и включил свет. В левом углу подвала находилось два распределительных щита за серыми жестяными дверцами. Открыв один из них, Колесников несколько минут колдовал над разноцветными проводками и схемами, после чего закрыл дверцу и не мешкая выбрался из подвала на улицу.
Примерно через двадцать минут Колесников проделал ту же операцию под домом, где находился служебный офис Стаса Волкова.
А еще через час совершенно преображенный Вадим Колесников — неяркий блондин с непримечательным лицом в прекрасно сшитом сером костюме и светлом пыльнике сидел за рулем темно-синего форда-«мустанга» в районе Бельграв, в восьмистах метрах от дома на Лексингтон-роуд и в полутора километрах от Оксфорд-стрит, положив на рулевую колонку утренний номер «Санди тайме», и, казалось с головой погрузился в чтение наиболее скандального британского издания. Ближайшие два-три дня в этом, собственно, и заключалась его основная работа — периодически, с интервалом в полтора — два часа, меняя в соответствии с намеченным планом места стоянки, не удаляться от квартиры и офиса Волкова дальше полутора километров, чтобы засечь и записать телефонный звонок Мишина или кого-то другого, кто, возможно, передаст от него сообщение. Одновременно за обеими зданиями велось визуальное наблюдение, хотя планом учитывалась маловероятность варианта, при котором Мишин может появиться без предупреждения на квартире Волкова или в его офисе.
…В половине шестого вечера, когда Колесников только-только сменил седьмое место контроля и запарковал «мустанг» на платной стоянке у пересечения Челси- стрит с Лексингтон-роуд, вмонтированный в панель машины приемник щелкнул. Коротко тренькнул первый звонок, затем второй… Колесников торопливо вдавил кнопку записи и стал ждать. На четвертый звонок трубку сняли:
— Бакстон слушает, — негромко откликнулся голос Волкова.
— Сэр Реджинальд? — баритон Мишина звучал отчетливо и близко, словно он разговаривал с заднего сиденья «мустанга».
— Да, это я. Кто говорит?
— Говард Лернер. Как самочувствие?
— Спасибо, неплохо, господин Лернер.
— У вас есть для меня какие-нибудь новости? Что с обещанной виллой?
— Думаю, мне удалось отыскать именно то, что вас интересует, господин Лернер, — ответы Волкова звучали настолько естественно, что Колесников даже хмыкнул про себя. Надо же, так раствориться в среде, чтобы даже в телефонном разговоре оставаться стопроцентным британцем!..
— Когда бы я мог посмотреть дом? — после секундной паузы поинтересовался Мишин.
— Когда вам будет угодно, сэр. Принципиальная договоренность с хозяином виллы уже достигнута, и он готов в любой момент начать переговоры о цене. Я думаю, он будет уступчив. Естественно, в разумных пределах…
— Так, дайте мне сообразить… — в трубке воцарилась пауза. — Как насчет завтрашнего вечера?
— Меня это устраивает. Во сколько?
— Я поздно освобожусь… Скажем, часов в одиннадцать вас устроит?
— Вполне, господин Лернер.
— Вот и отлично, сэр Реджинальд. Встретимся там же, где и на прошлой неделе.
— То есть неподалеку от Трафальгар-сквер? — уточнил Волков.
«Молоток! — подумал Колесников. — Вопрос по существу!..»
— Да… Впрочем, не исключена возможность, что у меня переменятся планы. В этом случае я вам обязательно перезвоню, — бросил Мишин и повесил трубку.
«Что-то его насторожило, — подумал Колесников и отшвырнул газету на заднее сиденье. — Во всяком случае, конец разговора он явно скомкал. Почему?..»
Убедившись, что разговор действительно оборвался, Колесников выключил кнопку записи, вытащил из внутреннего кармана плаща плоскую серую коробочку с выдвинутой на несколько сантиметров антенной и, прижав большим пальцем почти незаметный боковой выступ, коротко спросил по-английски:
— Откуда звонок?
— Копенгаген, — донесся из коробочки мужской голос. — Скорее всего, из таксофона.
— Точно, что Копенгаген?
— Сто процентов.
— Тогда, начинай.
— Понял.
— Все. Конец связи…
Колесников вздохнул и посмотрел на наручные часы. Было уже четверть седьмого.
Через минуту, расплатившись с пожилым охранником в смешном шотландском берете, восседавшим, словно генерал без армии, в будке у въезда на стоянку, Колесников развернулся и направил машину в сторону Мэйфер.
Примерно в это же самое время Лариса Петровна Ванюхина безмятежно прогуливалась по набережной Пэлл-Мэлл, с интересом разглядывая раскинувшиеся по левую руку витрины дорогих магазинов женской одежды. Негромкий людской гомон, заполнявший респектабельный район старого Лондона, изредка прорезывался хриплыми гудками прогулочных катеров, смотревшихся на серой поверхности Темзы, как огромные белые чайки. Все в неторопливой, уверенной походке Ванюхиной выдавало состоятельную иностранку, приехавшую в Лондон не по каким-то там хлопотным делам, а просто так, чтобы отдохнуть и развеяться.
Дойдя до отделанного зеленым мрамором пассажа «Виктория», Лариса Петровна зашла внутрь и села за пустой столик элегантного кафе-кондитерской. В помещении приятно пахло свежей сдобой и только что смолотым йеменским кофе.
Заказав чашку «эспрессо», Ванюхина вытащила из элегантной коричневой сумки с двумя застежками, сработанными под крохотные пароходные штурвалы, мобильный телефон и набрала номер из семи цифр.
— Господин Топпельберг?
— Да, это я, — вежливо откликнулся голос, который несколько минут назад информировал Колесников о телефонном звонке из Копенгагена.
— Говорит мисс Треволт. Так я могу зайти за своей обувью? — капризным тоном поинтересовалась Ванюхина.
— Представьте себе, как раз только что, принесли ваш заказ. Вам отправить его в отель, или вы зайдете сами, мисс Треволт?
— Я сейчас все равно прогуливаюсь… — Женщина сделала короткую паузу, раздумывая о чем-то. — Знаете, лучше я зайду сама. Тем более, что я сейчас нахожусь совсем недалеко от вашего магазина. Думаю, буду у вас минут через пятнадцать — двадцать…
— Отлично, мисс Треволт! Я буду ждать вас. Обувь превосходная, уверен, вы останетесь довольны…
Отключив телефон, Ванюхина аккуратно положила его в сумку, допила кофе, положила на блюдечко монету в один фунт и, вежливо кивнув симпатичному официанту в элегантной черной курточке, вышла из пассажа.
Через двадцать минут Ванюхина уже входила в книжный магазин «Филипп Кентенбери». С любопытством окинув взглядом необычное помещение, Лариса Петровна поджала губы, после чего уверенно проследовала к конторке хозяина.
— Представьте себе, как раз только что, принесли ваш заказ. Вам отправить его в отель, или вы зайдете сами, мисс Треволт?
— Я сейчас все равно прогуливаюсь… — Женщина сделала короткую паузу, раздумывая о чем-то. — Знаете, лучше я зайду сама. Тем более, что я сейчас нахожусь совсем недалеко от вашего магазина. Думаю, буду у вас минут через пятнадцать — двадцать…
— Отлично, мисс Треволт! Я буду ждать вас. Обувь превосходная, уверен, вы останетесь довольны…
Отключив телефон, Ванюхина аккуратно положила его в сумку, допила кофе, положила на блюдечко монету в один фунт и, вежливо кивнув симпатичному официанту в элегантной черной курточке, вышла из пассажа.
Через двадцать минут Ванюхина уже входила в книжный магазин «Филипп Кентенбери». С любопытством окинув взглядом необычное помещение, Лариса Петровна поджала губы, после чего уверенно проследовала к конторке хозяина.
— К вашим услугам, мисс, — вежливо откликнулся на появление импозантной посетительницы Питер Уотермайер.
— Мои друзья рекомендовали мне обязательно посетить ваш магазин, сэр, — сдержанно начала Ванюхина. — Они утверждали, что «Филипп Кентенбери» — подлинное украшение Мэйфер. Я вижу, что они не преувеличивали…
— Приятно слышать, мисс, — широкая улыбка Питера с головой выдавала мягкий, бесхитростный нрав хозяина книжного магазина. — Чем могу быть вам полезным?
— Видите ли, сэр, мой близкий друг, господин Вернер, рассказал мне не так давно, что в вашем магазине хранится совершенно очаровательная акварель Поля Сезанна. Надеюсь, он ничего не преувеличил? Это так?
— Да, мисс, — упавшим голосом кивнул Питер. Улыбка сразу же уступила место растерянной услужливости.
— Скажите, мистер Питер, а я могу посмотреть эту картину? Знаете, любопытство разбирает…
— Конечно, мисс, конечно…
Питер выглядел совершенно потерянным, пытаясь понять, что, собственно, происходит. Импозантная дама была первой посетительницей «от Вернера», интересовавшейся злосчастной картиной. Обычно «посланцы Вернера» (про себя Питер называл их «слугами Сатаны») отдавали короткие распоряжения и тут же удалялись.
…Проводив посетительницу на второй этаж, Питер кивнул на акварель:
— Прошу вас, мисс, вот та самая акварель Сезанна…
— Очаровательно, — даже не взглянув на полотно, любезно улыбнулась посетительница. — Знаете, господин Уотермайер, я люблю рассматривать хорошие картины в одиночестве. Вы не оставите меня на некоторое время? Наверное, у вас есть свои дела…
— Да, конечно, мисс, — пробормотал Питер и поплелся уже было к своей конторке, но в последний момент передумал и повернулся к женщине:
— Может быть, вам что-нибудь нужно, мисс?
— Как и любому нормальному человеку НАШЕГО с вами положения, господин Уотермайер, мне нужен только полный покой, — холодно улыбнулась Ванюхина. — Да, и вот еще что: возможно, меня будет разыскивать один мой старый приятель. Будьте так любезны, скажите ему, что я здесь. Благодарю вас…
Питер молча кивнул и спустился на первый этаж.
Примерно через пятнадцать минут в магазин вошел Колесников.
— Как мы и договаривались, сэр Питер, я пришел, — сдержанно сообщил Колесников. — Меня никто не ждет?
— Дама наверху, — Уотермайер не без некоторой опаски кивнул на антресоли.
— Наверное, вам уже пора закрываться, сэр Уотермайер, — вежливо напомнил Колесников. — Начало восьмого…
— Ах, да, конечно… — Питер встал и направился к двери.
Поднявшись наверх, Колесников кивком поприветствовал Ванюхину, сидевшую на небольшом диванчике в огромных черных очках, и спросил:
— Как по-вашему, сколько сегодня может стоить этот Сезанн?
— Я бы не дала за него и цента, — меланхолично отозвалась Лариса Петровна, скользнув равнодушным взглядом по плоскому лицу Колесникова.
— Почему?
— Потому что это копия.
— Здравствуйте, — кивнул Колесников и протянул Ванюхиной руку.
Лариса Петровна вяло ответила на рукопожатие и кивком предложила Колесникову сесть.
— Откуда был звонок? — негромко спросила Ванюхина.
— Из Копенгагена.
— Удалось выяснить место?
— Нет. Он говорил чуть меньше минуты. Засечь не удалось.
— Вы подыскали мне квартиру?
— Да. Лексингтон-роуд 17. На противоположной стороне, третий этаж. Уровень один, отклонение от окна Волкова — примерно двенадцать градусов. Квартира снята с сегодняшнего утра на имя Кристин Деларош.
— Кто такая?
— Француженка. Приехала на выставку Лионской торгово-промышленной палаты. Уплачено на месяц вперед. Вот документы… — Колесников протянул Ванюхиной небольшой пакет.
— Хозяйка квартиры?
— То что нужно, — кивнул Колесников. — За семьдесят, подслеповата, почти все время спит. Имя — мисс Амалия Грехэм.
— Когда он обещал позвонить?
— Скорее всего, завтра. Это, если судить по его словам. Но, думаю, он еще с нами поиграет. Судя по документам, клиент прыткий, профессионал. Так что, следует ожидать чего угодно.
— Есть вариант, при котором он может миновать Волкова?
— Исключено, — качнул головой Колесников. — Все концы у него. Выходить ему больше не на кого.
— Телефоны Волкова прослушиваются круглосуточно?
— Да.
— Наблюдение за квартирой и офисом?
— То же самое.
— Будьте со мной на связи, — приказала Ванюхина, рассеяно осматривая акварель Сезанна. — Думаю, где-то к одиннадцати-двенадцати часам ночи вы мне понадобитесь.
— Понял.
— Надеюсь, шести-семи часов вам будет достаточно, чтобы собрать воедино все комбинации ответов.
— Все будет сделано.
— Тогда до связи, — кивнула Ванюхина и встала. — Оставайтесь пока здесь. Я выйду первой…
* * *
К девяти вечера Ванюхина, одетая в строгое черное платье и темную шляпку с густой сеткой вуали, надвинутой на лицо и подчеркивающей элегантность этой статной женщины, подъехала на такси к дому номер 17 по Лексингтон-роуд, расплатилась с водителем и поднялась по ступенькам в бельэтаж трехэтажного дома. В руках у Ванюхиной был небольшой чемоданчик, на плече висела черная сумка.
В небольшой холл выходило забранное в деревянную раму застекленное окошко домоправительницы. Нажав стерженек стоявшего у притолоки бронзового колокольчика, Ванюхина настроилась на долгое ожидание. Однако буквально через секунду за стеклянным оконцем появилось широкое и заспанное лицо домоправительницы.
— Мисс Грэхем? — с намеренно сильным французским акцентом спросила Ванюхина.
— Да, это я, мадам, — улыбнулась пожилая женщина. Ее нос, как и утверждал Колесников, был оседлан старомодными круглыми очками с толстыми стеклами, которые не мешало бы как следует протереть.
— Я, мадам, Кристин Деларош, — негромко представилась Ванюхина. — Для меня заказывали комнату в вашем доме…
— Да, да, — кивнула Амалия Грэхем. — Вы позволите ваши документы, мадам?
Ванюхина протянула в окошечко паспорт, проследила, как домоправительница аккуратным детским почерком внесла все данные в толстую бухгалтерскую книгу, затем приняла документы обратно и положила их в сумку.
— Располагайтесь, мадам Деларош, — мисс Амалия Грэхем по-свойски улыбнулась и протянула Ларисе Петровне ключ. — Если вам что-нибудь понадобится, ради Бога, не стесняйтесь, я все время внизу…
Ванюхина поднялась на третий этаж, почти сразу же нашла комнату с номером 8, отперла дверь и вошла вовнутрь. Снятые апартаменты представляли собой две крохотные комнатки, одна из которых служила одновременно гостиной и кухней, а вторая — спальней. Впрочем, Лариса Петровна вовсе не собиралась здесь задерживаться надолго. Плотно притворив за собой дверь и дважды повернув ключ в замочной скважине, она сняла плащ и, прихватив чемодан, направилась в спальню. Не включая свет, Ванюхина аккуратно отдернула шторы и увидела почти напротив два зашторенных окна. Сквозь щели пробивались узкие полоски света.