Приняв душ и высушив феном волосы, Лариса Петровна вновь проследовала в спальню, достала чемодан, вытащила оттуда несколько свертков и приступила к работе. Через несколько минут автоматическая винтовка была собрана. Аккуратно навинтив на ствол глушитель и приладив оптический прицел с встроенным вовнутрь прибором ночного видения, Ванюхина, которая так ни разу и не включила в комнате свет, оперлась левым локтем о подоконник, приложила к щеке холодный металлический каркас приклада и потратила несколько минут, терпеливо и тщательно настраивая прицел винтовки. Мощная оптика резко приблизила расположенное на расстоянии двадцати метров окно квартиры Стаса Волкова. Проведя рекогносцировку местности, Ванюхина посмотрела на наручные часики, удовлетворенно кивнула и вытащила из сумки мобильный телефон:
— Господин Топпельберг? — спросила Лариса Петровна, услышав знакомый голос.
— Да, это я. С кем имею честь?
— Говорит мисс Треволт. Я сейчас попробовала походить в ваших туфлях. Так вот, одна пара подходит мне идеально, а вот вторая чуть жмет. Вы бы не могли мне поменять их?
— Не знаю, мадам, — мужской голос на другом конце провода замялся. — Надо посмотреть в магазине. Но уже поздновато — двенадцатый час… Может быть, вы зайдете завтра непосредственно в магазин?
— Какой мне смысл заходить, если вы не уверены, есть ли у вас то, что мне нужно? — раздраженно ответила Ванюхина.
— Минуту, мадам… Я должен посмотреть в каталоге.
— Я бы хотела закончить с этим уже сегодня, — капризно протянула Лариса Петровна. — Буду ждать вашего звонка ровно через пятнадцать минут.
И не дожидаясь ответа, отключила связь.
Ровно через пятнадцать минут в спальне Стаса Волкова коротко тренькнул телефонный звонок. Стас проснулся на третий сигнал и, перекатившись на другую сторону постели, взял телефонную трубку:
— Да, слушаю вас.
— Добрый вечер, сэр, — негромко прозвучал мужской голос. — С вами говорит Алекс Олсон из компании
«GBX»…
Это был пароль связного Центра.
— Слушаю вас, господин Олсон, — окончательно проснувшись, ответил Стас и непроизвольно напрягся.
— Если вы помните, сэр, наша компания монтировала охранную систему сигнализации в вашей квартире, а также в офисе.
— Да, конечно помню, — помедлив, ответил Волков. — Что-то случилось?
— Ничего особенного, сэр. Просто мне только что позвонили из центра технического обслуживания фирмы. Дежурный техник утверждает, что сигнализация вашей квартиры отключена. Во всяком случае, так свидетельствуют датчики.
— Что мне нужно делать?
— Будьте любезны, вы можете прихватить с собой телефонный аппарат и вместе с ним подойти к окну в вашей спальне. С внешней стороны окна, по подоконнику, проходит линия кабеля. Посмотрите, все ли там на месте и тут же скажите об этом мне. У нас такое впечатление, что там обрыв…
— Секунду…
Голова Стаса лихорадочно работала. Представитель Центра информировал его о наблюдении за его квартирой, которое велось с улицы. По инструкции следовало, не включая света в спальне, аккуратно раздвинуть занавеси и посмотреть на прилегающий к его дому квартал Лексингтон-роуд. Такие сообщения Волков получал не впервые. Чаще всего, они носили сугубо профилактический характер: Никифоров требовал жесточайшего соблюдения правил конспирации. Однако сейчас Стас испытывал какое-то внутреннее сопротивление. Ему вдруг захотелось тихо собрать вещи и как можно быстрее исчезнуть из этой квартиры, чтобы никогда уже не возвращаться обратно. «Это просто паника, — он попытался себя успокоить. — Им нет никакого смысла убирать меня до тех пор, пока Мишин не вышел на меня лично…»
— Алло, вы меня слышите? — заклокотало в трубке.
— Да, я сейчас подойду, одну секунду, — пробормотал Стас, окончательно проснувшись…
Прихватив телефонный аппарат, лондонский резидент ГРУ медленно подошел к окну, пристроился сбоку и отодвинул шелковую гардину сантиметров на тридцать в сторону. Последнее, что успел заметить в этой жизни Станислав Волков, была короткая, словно блиц фотоаппарата, вспышка где-то сбоку. А еще через тысячную долю секунды тело Волкова обмякло и свалилось на ковер спальни — Лариса Петровна Ванюхина, «четвертый» из группы «Дым», использовала только один патрон, который и всадила под углом 30 градусов в самую сердцевину воображаемого четырехугольника лба Стаса Волкова.
— Алло, алло! — клокотало в трубке. — Сэр, вы меня слышите?..
Через несколько секунд трубку положили. А спустя полчаса в спальню уже начавшего коченеть Стаса Волкова неслышно вошел Вадим Колесников. Убедившись в том, что резидент мертв, Колесников вытащил из наплечной сумки сложенный в несколько раз полиэтиленовый пакет, не без усилий засунул вовнутрь погрузневшее тело Волкова и оттащил труп в душевую кабинку, где поставил его вертикально. Убедившись, что задвинутая дверь кабинки надежно удерживает труп в столь несвойственном ему вертикальном положении, Колесников вернулся в спальню и начал колдовать над телефоном, прилаживая к нему четыре миниатюрных кассетных магнитофона…
Тем временем, Лариса Петровна Ванюхина аккуратно разобрала винтовку, уложила детали в чемодан, одела пальто, неслышно спустилась по лестнице вниз и уже было потянула на себя входную дверь, когда услышала за спиной голос домоправительницы:
— Куда это вы на ночь глядя, мадам Деларош?..
Это был последний вопрос в жизни, произнесенный заботливой и немного суетливой миссис Амалией Грехэм. На исходе жизни непредсказуемая судьба-злодейка распорядилась по-своему, подняв семидесятилетнюю женщину с постели по причине тривиальной малой нужды.
Лариса Петровна, которая уже после первого слова домоправительницы вытащила из сумочки «беретту? с глушителем, резко развернулась и, как на учебном стрельбище, послала пулю точнехонько в морщинистый лоб домоправительницы. Ванюхину учили стрелять в экстремальных ситуациях, когда время и обстоятельства вполне могут не представить дополнительный шанс на повторный выстрел. Вот почему, даже не взглянув на обмякшую, как тяжеленный мешок с мукой, женщину, Лариса Петровна вышла на безлюдную Лексингтон-роуд и направилась в сторону Гайд-парка.
Через час Лариса Петровна уже крепко спала в своем комфортабельном номере отеля «Астор»…
8. ШОССЕ КОПЕНГАГЕН — ГАМБУРГ
Апрель 1978 года
…Прижав и вновь отпустив рычаг таксофона, Мишин бросил в металлическую прорезь еще одну монету, набрал номер из семи цифр и стал ждать. Телефонная будка, из которой он только что позвонил в Лондон, находилась в нескольких кварталах от дома Ингрид, в деловом центре Копенгагена, куда он добрался пешком, несколько раз проверившись и убедившись, что «хвоста» нет.
— Отель «Савой», — прощебетал в трубке предупредительный женский голос.
— Говорит Макс Либерман… — Прижав плечом трубку к уху, Витяня вытряхнул из пачки «Житан» сигарету, ловко прихватил ее губами, щелкнул зажигалкой и поморщился от едкого дыма.
— Я слушаю вас, господин Либерман.
— По всей видимости, сегодня в отеле меня не будет — я получил приглашение от старого друга провести вместе уик-энд. Если кто-то будет меня спрашивать, скажите, что я вернусь либо сегодня поздно вечером, либо завтра утром.
— Я передам, господин Либерман.
— И еще одна просьба, фройляйн. Будьте любезны, передайте в службу сервиса, чтобы мне отгладили к завтрашнему утру серый костюм и смокинг — у меня запланировано несколько деловых встреч.
— Непременно, господин Либерман.
— Всего доброго, фройляйн…
Понятно, что никаких встреч (во всяком случае, таких, о которых следовало бы сообщать дежурному администратору отеля) у Витяни не было и быть не могло. Тем не менее, он отдавал эти распоряжения совершенно автоматически, даже не думая, как делал это сотни раз в самых разных городах мира.
Через пятнадцать минут Мишин уже входил в офис фирмы по прокату автомобилей «Еврокар», имевшей отделения во всех государствах Европы, а спустя еще полчаса, вежливо кивнув служителю компании на проходной, выехал на двухместном сером «опеле» с откидывающимся верхом из задних ворот «Еврокара» и погнал машину к выезду на шоссе 19 Копенгаген — Гамбург.
Забросив назад черный плащ и небольшой кожаный саквояж, Витяня, строго следуя указаниям дорожным знакам, катил на юг, куря одну сигарету за другой.
«Армии всегда терпели поражения из-за слишком большого фуража, — вспоминал он наставления одного из своих учителей в «вышке» — человека без возраста и имени с приплюснутыми как у борца ушами и оскалом ящерицы. Он требовал от курсантов безличного обращения к себе, утверждая, что и это является одной из форм тренировки. — Мобильность — главный принцип выживания любого агента. Хочешь быть неуязвимым — никогда, ни при каких обстоятельствах не обрастай вещами. Все необходимое надо постоянно иметь при себе. И это самое «все» ни в коем случае не должно напоминать багаж человека, собравшегося куда-то уехать или, того хуже, оторваться от внезапно обнаруженного преследования вражеской контрразведки. Наоборот, любая ваша вещь должна только подчеркивать, что вы никуда не торопитесь и никого не опасаетесь. У контрразведчиков, по какой бы системе их ни подготавливали, всегда очень развит инстинкт сторожевых собак. Наиболее остро они реагируют на торопящегося человека с чемоданом. Что вам нужно иметь при себе? Небольшой портфель для деловых бумаг. Спортивную сумку, чтобы при случае свидетели могли сказать, что вы отправились на теннисный корт или на поле для игры в гольф. Кожаный саквояж, раздвигающийся вширь «гармошкой», в котором с одинаковым успехом можно держать и библиотечные книги, и смену белья с зубной щеткой, и автомат Калашникова со складывающимся прикладом. Не обременяйте себя лишними вещами, молодые люди. Там, где вам предстоит работать, при наличии денег, нет никаких проблем — все необходимое можно купить на каждом углу. Обнаружив опасность, уходите налегке. Лучше всего, выйдите за газетой или сигаретами через дорогу от дома или отеля, в котором живете. Налегке. В шортах и майке, если, конечно, на дворе лето…»
С годами Мишин настолько органично сросся с этим катехизисом перманентного выживания, что очень редко вспоминал, откуда в нем, собственно, эти заученные, автоматические движения. Мозг давно уже отучился анализировать природу тех или иных поступков, совершаемых в процессе выполнения задания, он просто подчинялся коротким и властным командам, глубоко и прочно заложенным в подсознание…
Не сворачивая в Гамбург, Мишин вывел «опель» на трансъевропейское шоссе Берлин — Брюссель — Париж и примерно через три часа уже въезжал в Кельн. Проехав сквозь гигантские металлические фермы моста над Рейном, Мишин очутился в деловой части города. Двадцати и тридцати этажные бетонно-стеклянные кубы административных зданий чередовались с невысокими жилыми домами, напоминавшими о золотом веке готики и выкрашенными в ярко-оранжевые и темно-коричневые и черные тона. Цвета процветающей Германии…
Притормозив у большого автоцентра, Мишин вежливо улыбнулся подбежавшему пареньку в синей спецовке, распорядился заправить и помыть «опель» и направился в ресторан, где заказал аперитив, три вида салатов, ростбиф и десерт. В тот момент, когда он приступил к мясу, к столику подошел невысокий молодой мужчина в недорогом, но очень ладно сидящем сером костюме. Короткая стрижка, четкие линии подбородка и губ и внимательные черные глаза, смотревшие на Мишина с подчеркнутой доброжелательностью, насторожили Витяню мгновенно, еще до того, как незнакомец открыл рот и поинтересовался, может ли он присесть за столик уважаемого господина.
Молча кивнув, Мишин склонился над ростбифом, не выпуская из поля зрения мужчину. Тот на безукоризненном немецком заказал кружку баварского пива и креветки, после чего развернул свежий номер «Шпигеля» и углубился в чтение.
Через минуту официант принес незнакомцу заказанное. Тот оторвался от журнала и кивнул, засвидетельствовав, что оценил профессиональную оперативность кельнера. Затем отхлебнул из высокой кружки и негромко сказал:
— Я от Дова.
— Какое странное имя, — Мишин скользнул по лицу незнакомца безразличным взглядом и вежливо поинтересовался. — А кто это, собственно, такой?
— Это? — незнакомец тщательно прожевал креветку и подцепил на кончик вилки очередную жертву. — Один ваш знакомый.
— Ах, Дов, ну, конечно же! — Витяня несколько раз энергично кивнул. — Как у него дела? Все также безуспешно борется с облысением?
— Думаю, основная борьба с облысением уже позади, — хладнокровно ответил незнакомец и, ловко подцепив зубчиком вилки третью по счету белую креветку, отправил ее в тонкогубый рот.
— Вот как!
— Судя по всему, вашему приятелю уже сделали операцию, — энергично жуя, пояснил мужчина. — Во всяком случае, когда я видел Дова в последний раз, на его голове была целая копна волос. Правда, почему-то седых. Наверное, перенервничал в ожидании результатов операции…
— Как я понимаю, вы шутите? — пробормотал Витяня, отправляя в рот здоровенный кусок ростбифа.
— Как я понимаю, вы меня проверяете? — вежливо улыбнулся в ответ незнакомец и отхлебнул пиво.
— Я слушаю вас.
— Телефон, по которому вы сегодня утром звонили в Лондон, прослушивался.
— Да что вы говорите! — Витяня изобразил на лице гримасу ужаса и потянулся за сигаретой.
— Дов считает, что ПОКА, — незнакомец слегка нажал на последнее слово, — вам не следует ехать в Лондон.
— А где, кстати, сам Дов? Давненько его не видал…
— Наверное, он просто забыл мне об этом сказать. Он вообще человек рассеянный…
— Может быть, Дов шепнул вам на ушко, КУДА мне надо ехать? И что вообще делать дальше?
— Он считает, что ваши… соотечественники на заброшенную приманку не клюнули. Или, — скажем так, — клюнули частично…
— То есть? — Витяня глубоко затянулся «Житаном».
— Человек, которого вы ждете, скорее всего, на встречу не приедет. Я передаю фразу вашего приятеля слово в слово. В то же время от самой встречи ваши друзья и не думают отказываться…
— Следовательно?..
— Следовательно, — подхватил незнакомец, продолжая орудовать вилкой, как острогой, для нанизывания насильственно умерщвленных креветок, — они решили разобраться непосредственно с вами.
— Убрать?
— Дов этого не говорил, — незнакомец пожал плечами и допил пиво. — Просто встретиться в более подходящей атмосфере и поговорить по душам. Естественно, вынув при этом ВАШУ душу…
— Что предлагает Дов?
— Вам необходимо выждать какое-то время и не форсировать начало операции.
— Какое именно время мне необходимо выждать? — несмотря на то что тон Мишина продолжал оставаться иронически-недоверчивым, в его темных глазах сквозил неподдельный интерес.
— Ну, скажем, дня три-четыре. Вас это устроит?
— В принципе, устроит. Но только в том случае, если я буду твердо знать, ЧТО мне даст эта пауза?
— Возможно, за это время кое-что прояснится, — уклончиво проговорил незнакомец. — Пока же ваше появление в Лондоне слишком рискованно. Переждите пару дней, думаю, это здравый совет.
— Увы, приятель, не могу, — покачал головой Мишин, с ожесточением вмял в пепельницу коротенький окурок и тут же прикурил новую сигарету. — У меня жесткие сроки и совершенно нет полномочий сдвигать время.
— Тогда постарайтесь избежать намеченной встречи.
— Смысл? — Мишин пожал плечами. — Все та же потеря времени. Понятно, что пока я не встречусь с кем надо, дело с места не сдвинется.
— Решать вам, — вежливо улыбнулся незнакомец и подцепил на вилку очередную креветку.
— Дов говорил о каком-то прикрытии… — указательным пальцем Мишин прочертил в воздухе абстрактную фигуру. — Все остается в силе или что-то изменилось?
— Все по-прежнему, — кивнул мужчина. — Вас же не удивляет тот факт, что я нашел вас в том месте и в то время, когда мне это было нужно, верно?
— Еще как удивляет! — хмыкнул Витяня. — Неужели вы пасете меня с самого Копенгагена?
— В немецком языке глагол «пасти» применяется исключительно в отношении коров. Видимо, я вас не так понял…
— Видимо, — пробормотал Мишин и ткнул сигарету в пепельницу. — Но если прикрытие есть, чего мне особенно волноваться? Наоборот: сейчас самое время форсировать намеченное.
— Дов серьезно опасается, что силы, привлеченные для участия в этой операции, представляют собой довольно мощную группу. Мы не страховая компания и полисы со стопроцентной гарантией своим клиентам не выдаем. Да даже если бы и выдавали! — хмыкнул незнакомец, решительно отодвигая от себя тарелку. — Получить всю сумму страховки все равно будет не с кого…