Август. В последнее время в целях рекламы активно используются наши замечательные советские песни, мелодии из фильмов. Слушаешь, знакомая заставка радует, оживляет, думаешь, что это с ними… и – на тебе – реклама памперсов! А то даже из Чайковского что-нибудь сварганят про колготки. Своих песен у них нет. Применительно к животному миру (а об этом, собственно, и идет речь) такое явленне именуется мимикрией – прикинуться своим. Среди жуков есть такой – «жук притворяшка-вор».
Живем не новыми произведениями, а худшими модификациями эстетствующей элиты, пошлостью «Кабачка 12 белых попугаев» и «Джентльмен-шоу», юбилеями исписавшихся драматургов и в прошлом (в советское время) великих артистов, которые сейчас способны только на то, чтобы пнуть Советскую власть, «душившую» их. Жили они тогда, как партизаны, переползая на брюхе под пулями ЦК от роли к роли. Герои пятилеток. При кровавом тоталитаризме ежегодно появлялись десятки прекрасных песен, которые пел весь мир, а сейчас в этой свободной рыночной «музыке» – ни одной за 5 лет. Разве только никак не можем нарадоваться на Мстислава Леопольдовича («в греческом зале, в греческом зале!»). Да и то, только начинаешь вслушиваться, а он опять в отъезде и опять – музыка рынка… Великий гражданин России неограниченной экстерриториальности!
* * *6 августа 1996 г. отрядами сопротивления освобожден Грозный. Как-то сложится судьба Ичкерии, судьба нечеченцев на их земле?
* * *Август. Приозерск. Карелия. Могучие скрученные деревья в парке у озера, видимо, устоявшие когда-то после урагана. Они напоминают судьбы людей, прошедших сквозь невзгоды, согнутых, но не сломленных. Жизнь в капиталистическом рае давит нас как пресс, уродует, старит, но и укрепляет, выжимая все ненужное.
* * *1 сентября на пост губернатора Саратовской области прошел Д. Ф. Аяцков, безусловно, ставленник власти и капитала. Купил предприимчивостью, хозяйской хваткой, памятливостью, последовательностью, энергией. Глаза как у рыси. Понадеялись многие, что с ним придет хотя бы элементарный порядок. Ему бы еще Советскую власть – не было б ему цены. Но властью народа или для народа здесь не пахнет. Он – социальный заказ саратовского бизнеса, и не более того. А Гордеев вновь пролетел…
* * *Начался учебный год. С 1 сентября я – проректор СГМУ по лечебной работе. Целый месяц ректор уговаривал меня совмещать заведование кафедрой с этой должностью. Началось «вхождение во власть».
Нужно сказать, что власть, как всякая другая форма возвышения над людьми, претит мне и, может быть, даже унижает. Я руководил людьми лишь в тех случаях, когда было ясно, что только при этом условии общее дело продвигается лучше или если сами люди считали такое решение предпочтительнее для себя. Всякий пьедестал отвратителен, особенно если ты сам на него влез… А некоторые без власти не могут как без воды.
Посоветовался на кафедре, в семье, с товарищами по партии. Все они одобрили мое согласие принять предложение ректора. Напряжение будет, конечно, вдвое большим, но, по крайней мере, кафедра не проиграет и у меня появится больший кругозор в знании современного состояния клиник университета и медицины в области в целом. Быть ближе к этому – это значит не только иметь большую степень информированности, но и возможность влиять на положение больных людей и условия работы персонала. Даже если хоть немного удастся повлиять, работа моя будет оправдана.
Осень эта оказалась «урожайной» для меня в связи с избранием действительным членом академий медико-технических и военных наук России, а также в связи с изданием двух моих книг: «Кабульский дневник военного врача (октябрь – декабрь 1987 года)» и «Армянская трагедия (декабрь 1988 – январь 1989 гг.)». Эти книги – правда, о двух трудных страницах истории нашей Родины. Их издание спустя 7–8 лет после описываемых событий позволяет более объективно и взвешенно оценить прошлое, в том числе с точки зрения интернационального вклада советских людей в то время и трезвее увидеть громадные перемены в настоящем и тем более в будущем России. Подробности найдёте в этих книгах. В этом зеркале очень четко смотрится и проблема Чечни. Читающий эти книги без труда поймет, что написал их коммунист. Я очень благодарен полиграфистам за товарищескую помощь в их издании.
* * *Сентябрь. Началась кампания по выборам в городскую Думу Саратова. «Трудовой Саратов» и РКРП выставили своих кандидатов сразу в 10 округах. Начался сбор подписей. По округу, где расположена наша больница, в число кандидатов от «Трудового Саратова» вошла и Татьяна Германовна Шаповалова – доцент нашей кафедры. Сами выборы – в декабре.
Кандидаты разные. Преобладают кандидаты власти: генеральные директора фирм, чиновники, депутаты областной Думы (своеобразный маневр), руководители охранных фирм, бизнесмены…
Вот один из кандидатов-бизнесменов, объявивший себя «независимым». В прошлом – секретарь Ленинского райкома ВЛКСМ, вышедший из партии в 1991 г., уже тогда он занимался бизнесом. Позже, освободившись от не приносивших ему прибыли пут коммунизма, он последовательно скупил все, что построил завод в этом микрорайоне: баню, почту, парикмахерскую. Встречаясь с избирателями, этот жулик имеет наглость убеждать их, что выражает волю народа и будет служить ему. Он и в больнице выступал. А ему и осталось только больницу купить. Вот такие и идут во власть. Деньги лезут во власть, чтобы их обогащение шло эффективнее и безопаснее.
* * *Октябрь. Для рабочих РКРП организован лекторий «Марксизм-ленинизм и современность». 1–2 раза в месяц специалисты – члены партии – читают лекции. Я прочел им о современном положении в здравоохранении в Саратовской области. Слушали собравшиеся 30 человек внимательно, были вопросы, люди старались понять, что же рынок может дать рабочему. Вспомнили выражение Ленина на съезде работников медсантруда в 1921 г.: «Если мы спасем рабочего (от тифа, голода и т. п.), мы спасем все». Ленин умел выделить главное звено в цепи. Сейчас здоровье рабочего класса и детей рабочих в особенности власти не нужно.
* * *Октябрь. Поднимают голову анпиловские сторонники. Некоторые научились неплохо выступать на митингах и решили после бурных аплодисментов, что они и есть соль партии. Нет скромности, нет дисциплины, что всегда отличало рабочих социал-демократов времен революции. Конечно, не «Трудовой Саратов» будет руководить партией, а наоборот. Жаль терять людей и работа с ними ведется, но, в конце концов, приходится вспомнить и об Уставе партии. Объективно эти процессы свидетельствуют о слабости партии и распаде рабочего движения в связи с массовым прекращением производства.
У коммунистов подчас нет реального представления о положении дел в социальной области. Ситуация, необходимая для организации протеста, еще не сложилась, поэтому проявления нетерпения и крайнего радикализма вредны, дискредитируют партию и суживают базу ее социальной поддержки. Сказывается скудость информации, бедность и непостоянство связей с Центром, с ЦК. Ниточкой с обрывами тянется она с площади Пролетарской диктатуры в Ленинграде (где расположен ЦК РКРП) и от Смольного. Пробежит искра и погаснет. К тому же и то, что есть, под контролем спецслужб. Не исключено, что разобщением рядов партии кто-то усиленно занимается, используя амбиции и неудовлетворенность некоторых ее руководителей.
* * *Ноябрь. Ельцина переводят из больницы в больницу, готовят к операции на сердце. Иногда кажется, что все мы – жители России – перебрались в больничную палату кардиоцентра в Москве, и никаких других дел у нас нет.
* * *Ноябрь. Отметили 79-ю годовщину Великого Октября демонстрацией и митингом, собравшим до 5 тысяч участников. Это – самовыражение оставшихся не у дел, обедневших, безработных и не забывших свою Родину. Самое главное – здесь только добровольцы. Как еще собраться, где? У памятника Ленину. Где выкрикнуть свое горе или поддержать товарища? У памятника Ленину. Где притихнуть под торжественными звуками Гимна Советского Союза? Там, где всю жизнь шел под знаменами на демонстрациях. Солидарность – великое дело. Оттого, наверное, целый взвод милипионеров украшает площадь.
В партии разные люди. Есть очень толковые. Немного преувеличивающие свою роль в революционном движении, но, конечно, искренне живущие этим. Есть и не умеющие толком выразить свою мысль. Выйдет такой на трибуну, ударит себя в грудь, и ясно, что раньше он никогда не был партократом и даже в партии не состоял, а вступил только сейчас. Ясно, что будет стоять за наше дело, пока жив. Народ очень четко понимает, что искренне, а что только от умения говорить.
* * *Ноябрь. Вручили мне почетный знак «Заслуженный врач России». Плохо только, что с ельцинским гербом, носить не буду. Россия у нас с вручавшим мне это отличие губернатором – не одна. Для меня – Советская, а для него какая? 26 лет я отработал только в моей родной 8-й больнице, а всего – после получения диплома – ровно 40 лет. За плечами тысячи больных и раненых, Кабул, Спитак… Лечил я всегда рабочих, солдат и крестьян, ничего другого делать не умею. И нынешняя власть ко мне никакого отношения не имеет.
Думаю, что правильно было бы упомянуть о человеке, который имеет прямое отношение к полученной мной награде. Все эти годы, как и прежде, со мной был мой учитель – академик Е. В. Гембицкий. Наше знакомство относится к 1962 году, когда оба мы работали у Н. С. Молчанова – в известной терапевтической клинике Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова в Ленинграде. Я был клинический ординатор, он – профессор. Позже Е. В. Гембицкий в течение 10 лет был главным терапевтом Советской Армии.
Хорошо было расти под его руководством. Он заботился, поощрял, поддерживал, сердился, если падала результативность, и всячески поднимал жизненный тонус… Все мы состоим из наших учителей. Изменить себе – значит изменить учителю. Надо держаться и не спешить на посадку.
И в эти годы, как правило, не вдаваясь в политический анализ, не откликаясь на мои «политические страдания» напрямую, он постоянно напоминал о важности сохранения профессиональной, в том числе научной, высоты, продолжения увлеченной работы с больными – как самой продуктивной формы сопротивления происходящему развалу здравоохранения и науки в стране. Это оружие нам ближе, как бы говорил он, пользуясь им, мы наиболее эффективно можем что-то делать для Родины. И сделано было немало. И им – тоже.
Если бы не возможность работать, быть полезным больным и ученикам, а это составляло основу моей ежедневной реальной жизни все эти трудные годы, чтобы со мной было? Однако только добросовестной профессиональной деятельности в сложившейся ситуации, конечно, недостаточно.
* * *Ноябрь. Позвонив в Москву, случайно узнал о смерти еще одного моего друга со времен учебы в Военно-медицинской академии, того, кто писал мне эти годы из Солнцево. Вместе нам думалось точнее. Теперь чуть ли не один в окопе остался. Год странный: что-то возносит в академики, проректора, выходят книги… и вместе с тем – утрата за утратой.
* * *Декабрь. Еду в Ленинград в составе комиссии МЗ по аккредитации Ленинградской педиатрической академии. Мне повезло: здесь в родном городе о камень споткнешься – все равно приятно.
Впечатления очень серьезные. Общая социальная и демографическая. ситуация в Ленинграде тяжелая: рождается до 30 ребятишек в день (раньше в 10 раз больше), а 120 человек кладут в могилу. Это в трехмиллионном городе. К концу августа стало ясно, что не смогут начать сезон многие больницы. В Мечниковской больнице (Санитарно-гигиенический институт) пустые клиники, работает только морг на платной основе, по двору бегают собаки и кошки…
В клингородке педиатрической академии такие же перспективы. Роддом закрыт на ремонт, который и не начинается. Клиники (815 больных детей) живут на базе гуманитарной помощи, бюджетного финансирования нет. Сотням сотрудников уже 4 месяца не выплачивают зарплату. Гуманитарная помощь оказывается западными посольствами, консульствами, фирмами, пароходными компаниями, даже армией США (продукты, не использованные в ходе операции «Буря в пустыне»…). Главный врач клингородка ходит с протянутой рукой, звонит в посольства: дают – то гульдены, то марки, то тонну фасоли, то сухофрукты. Полученное обменивается на мясо, на масло, на молоко, нужное детям. Когда в конце августа встал вопрос о прекращении приема детей, сотрудники не согласились встать на колени и до сих пор держатся за счет милосердия. Руководителей клиник характеризует высочайший профессиональный уровень, самоотверженное отношение к детям, знание людей, проблем, готовность к худшему.
Возникла концепция уничтожения педиатрии как самостоятельной клинической и педагогической ветви медицины. Все это вытесняется концепцией семейного врача, пришедшей с Запада. Ставится задача закрытия единственного в мире педиатрического учебного заведения с громадной клиникой, созданного более шестидесяти лет тому назад по решению Советской власти, не закрывавшегося даже в годы блокады и выжившего в эвакуации. Очевидна несостоятельность этих намерений. Россия слишком бедна, чтобы воспринять западную модель. Сейчас же от этого проигрывают дети рабочего Ленинграда. Главный педиатр города, профессор И. М. Воронцов, отказался от своего поста в знак протеста против соответствующего административного нажима городских геростратов. Профессиональный протест становится политическим: имя этого профессора широко известно в городе. Я беседовал с ним. Мотивы и понимание происходящего у нас едины. Что делать? Вот вопрос. Кто виноват? Это не вопрос. Вполне можно поставить и следующий вопрос: что делать с теми, кто виноват? Персональный подход не составит труда. Бывая во многих семьях в Ленинграде, я слышал один и тот же тревожный вопрос: закроют ли детские клиники?!
Детская патология изменилась: открыто целое отделение для детей, больных сифилисом, а о гонорее речи вообще уже не идет, растет недоношенность младенцев… В Ленинграде в декабре уныло: темно, сыро, холодно, торчат черные деревья, ветер несет снежную крупу. А в отделениях клиник такая теплота, такая забота о ребятишках, которые в больницах играют так же, как дома, такое желание им помочь, что мне стыдно было приходить в эти коллективы в качестве проверяющего. Профессора, сидящие без денег, даже еще что-то новое внедряют. Это Эрман, Ульрих, Воронцов, Сомов, Кобатадзе и другие мечтатели и труженики.
Прикинули с главным врачом Н. В. Кременецкой и ее замом Т. П. Веревитиной: каковы же перспективы? «До февраля на гуманитарке продержимся, а дальше – вряд ли. Перспектива к весне: постепенное закрытие, превращение в больницу типа ЦРБ (неотложная патология, гнойная патология, венерология…). Отмирание, как и вообще в нашей стране, начнется с «пальцев», с тонких технологий, с прекращения мечты».
Аналогичные процессы происходят и в Саратове. Мне, теперь как проректору, приходится это анализировать. Недофинансирование, сокращение коек и штатов по этой причине, дороговизна лекарств, их недоступность для десятков тысяч пациентов, начиная с анальгина. Расслоение людей происходит не по тяжести течения болезней, а по возможностям их лечения – это и есть элитаризация медицины. Бесплатная помощь при ряде заболеваний становится не обеспеченной. Все это – обвинение режиму.
* * *Декабрь. В купе поезда «Ленинград – Москва» заспорили и проговорили часа два с 27-летним врачом – выпускником нашего университета, а ныне коммерсантом от медицины, обосновавшимся в Ленинграде. Копит деньги, всю семью содержит. Мотается по делам фирмы в Сингапур и в Гонконг. Очень увлечен открывшимися возможностями, хотя всюду нужно успеть и – что особенно важно – иметь голову. Я сказал ему, что рад его частному успеху, но все же не могу понять, почему он не видит, что Россия, над которой он пролетает туда-сюда, лежит и подыхает, что по 1 миллиону в год уменьшается ее население, что рождаемость вдвое меньше смертности.
Поразительно: вчера еще советский человек, а сегодня до такой степени социально ослепший обыватель. Ведь это же не Сингапур, а Родина. Крыть ему было нечем. И вопросы: «Кто виноват?», «Что делать?» и «Что делать с теми, кто виноват?» – оказались неизбежными, если, конечно, мы не принадлежим к тем, кто после одного удара подставляет другую щеку. Его частный успех ничего в целом не меняет и изменить не может. «Да, но тогда неизбежна гражданская война, кровь, экспроприация награбленного? Это страшно!» «Конечно, – отвечаю. – Но ведь гражданская война уже идет. Она уже «бескровно» уносит по миллиону в год. И это не идет ни в какое сравнение с революцией по количеству пролитой крови и слез». Парень, очень толковый, если и не принял моей аргументации, то понял меня. А поскольку наш спор его ни к чему не обязывал немедленно, согласился со мной, что, по крайней мере, слепым быть неприлично. Обещал подумать. Легли в 2 часа ночи, поезд приходил в Москву в 7 утра.
* * *Декабрь. По возвращении из Ленинграда доложил на врачебной конференции о плачевном положении дел в педиатрии и в здравоохранении в целом.
* * *Предвыборная кампания в Саратове в разгаре, скорее, на финише. На какие только уловки не идут администрации школ, больниц, университета, чтобы протащить нужного (или рекомендованного) чиновника в депутаты городской Думы. Ходят по палатам, наставляют сотрудников, угрожают, что иначе больница, к примеру, не получит денег, что власть больных кормить не будет. Холуи. Видеть их и работать с ними очень тяжело.
Результаты выборов по нашему округу: % голосовавших (если только это так) едва превысил 25 (как и по другим округам). За Татьяну Шаповалову (от рабочих) – 800 голосов, за чиновника (от которого зависит больница) – 1200, за того, кто все скуггил, – меньше 100, а за директора фирмы по охране учреждений (темная лошадка) – 2500. В 2 районах выборы не состоялись. От КПРФ прошли трое. От РКРГ1 – ни одного, хотя в 7 из 10 округов РКРП была на втором-третьем местах. Жаль, что не прошел Грыжин со «Знамени труда». И вновь неприятно поразило раболепие обывателей, пенсионеров. Кинули пенсию за ноябрь к выборам, даже в день выборов – в воскресенье, и, отстояв очередь за подачкой, благодарно, по-холопски, рванули голосовать за чиновников. Вот уж поистине как скотина, которой хозяин бросает сена, а она за ним – хоть на убой.