– Смею и буду, – сказала тетя Тамара то ли Азамату, то ли бесу. – Ты свою дочь довел до такого состояния, что она уже с постели встать не может. Она болеет оттого, что ее предал родной отец. Продал, как барашка, и глазом не моргнул. Ее горе – на твоей совести. Ты от своего греха никогда не отмоешься. И отмолить не получится. То, что ты жену свою, как собаку подзаборную, избил – тоже тебе аукнется. Придет к тебе бродячая собака и горло тебе перегрызет. Как у тебя совести хватило женщину бить? Как ты посмел дочерей проклясть? Вернется тебе однажды проклятие. И так вернется, что в муках будешь умирать.
– Что ты несешь, ведьма? – закричал Азамат. – Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?
– Ничего ты не сделаешь. Я тебя не боюсь. Ты сам свою судьбу решил.
– Ведьма, я тебя убью! – завопил Азамат и начал надвигаться на знахарку. Но тетя Тамара достала из-за пояса нож, которым орехи чистила и корешки трав обрезала – она с этим ножом не расставалась, – и наставила его на дядю Азамата. Тот плюнул в лицо знахарке и ушел. Соседки, которые через забор подглядывали, ахнули. Плюнуть в лицо – страшнее унижения быть не может. Теперь они даже Азамата готовы были пожалеть – что с ним тетя Тамара сделает! Такую обиду она точно не простит.
Азамат пошел к мужчинам и выпил сильно. Домой пришел и сразу в сарай отправился, где у него ружье хранилось. Венера увидела, что отец вышел из сарая с ружьем, и в ноги ему кинулась, но удержать не смогла. Азамат пошел к Тамаре.
Знахарка тогда была у соседки – компресс делала на спину. Соседка жила в двухэтажном доме в центре села, рядом с кинотеатром. Азамату, который с ружьем ходил по селу, искал Тамару, мужчины сказали, где она. Кто-то из женщин успел предупредить знахарку. Она решила в окно вылезти по веревке: Азамат обещал убить всех, кто есть в доме, если Тамара не выйдет. Стоял под окнами, орал и в воздух стрелял. Знахарка не за себя боялась, за других. Да и что с пьяного взять? Пальнет случайно и не поймет, что натворил.
Соседка кричала, что Тамара через окно спускается по бельевой веревке, чтобы люди ее внизу поймали – не дай бог сорвется. Народу во дворе много собралось, но Азамат уже совсем не в себе был – обещал любого пристрелить, кто сунется, кто только подойдет к нему.
Тамара висела на веревке. Соседка умоляла ее лезть назад. Женщины кричали и звали на помощь. Кто-то из молодых парней попытался подойти к Азамату, но тот ударил его прикладом. А потом выстрелил в знахарку. Никто сразу и не понял, что произошло. Только Тамара начала падать – медленно, как будто в кино. Женщины ахнули и стали читать молитвы. Тамара упала в палисадник и лежала там без движения. Азамат потряс ружьем и сказал, что убил ведьму, которая порчу наводит. Тут уже мужчины забрали у него ружье, за руки схватили. Он не сопротивлялся, только кричал, что убил ведьму и нет больше в их селе злого духа. Больше никто отварами людей травить не будет. И ему, Азамату, надо спасибо сказать, что всех избавил от зла. Женщины подошли к лежащей в палисаднике знахарке. И тут Тамара, которая считалась убитой, спокойно встала, отряхнулась и поправила платок. Женщины при виде такого чуда заголосили. Даже мужчины вздрогнули и отпустили Азамата. Дети заплакали. А тетя Тамара тем временем спокойно перелезла через ограду палисадника и пошла к толпе.
– Ведьма, – прошептал дядя Азамат. Он сразу протрезвел, и было видно, что испугался. Любой бы испугался – тетя Тамара была вся в чем-то красном – и платок, и платье, и фартук. Даже лицо было в крови, она стекала по ее щеке.
– Да, я ведьма, и меня пуля не берет, – сказала спокойно Тамара Азамату. – А теперь я тебе говорю – уходи, далеко уходи, и грехи замаливай. Я тебя проклинаю. Если увижу тебя рядом с младшей дочерью, самые страшные кары нашлю. Оставь своей жене и старшей дочери все, что у тебя есть, и уходи. Иначе тебя загрызет бродячая собака, и я к тебе по ночам буду являться.
Тут Азамату совсем плохо стало. Он упал на колени и начал биться головой о землю.
– Это бес из него выходит. Тамара сильнее беса… – Женщины уже скулили и стонали от такого зрелища. Никто не решался подойти ни к знахарке, ни к Азамату.
Мужчины расступились, давая дорогу окровавленной тете Тамаре, которая то ли была мертва и ходила, то ли воскресла, то ли и вовсе не умирала.
Тамара как ни в чем не бывало пошла в сторону своего дома.
– Папа, она что, наколдовала? – ахнула Наталка, которая тоже слушала, раскрыв рот.
– Да нет, – хохотнул дядя Давид. – Азамат промахнулся. Веревка порвалась, вот Тамара и упала. Он ее даже не задел. А кровь – это марганцовка. У тети Тамары бутылка с раствором в фартуке лежала, и, когда она упала, склянка разбилась. Но по селу уже слух пошел, что нашу тетю Тамару даже пуля не берет, что ее убить нельзя, что она из мертвых воскреснуть может. Ох, ну вы же знаете этих женщин! У них языки длинные, а глаза от страха большие, вот и рассказывают про то, чего не было. Поняли, девочки? Вот такая у нас тетя Тамара. Не подведите ее.
Мы с Наталкой кивнули. Я в тот момент вообще на все была согласна. И даже готова была поверить в то, что тетя Тамара – ведьма, которую нельзя убить обычной пулей.
– Папочка, а что было дальше? – спросила Наталка.
– Да все хорошо! Радость большая. Азамат ушел. Никто не знает куда. Наверное, к родственникам подался. Или в монастырь? Женщины всякое болтают. А я думаю – испугался он сильно. Когда испуг сильный – вся жизнь перед глазами проносится, и все грехи вспоминаются. Нельзя ему было руку на жену поднимать, а дочь к свадьбе принуждать. Ну и как только Азамат из села ушел, к Венере сваты приехали. Так что свадьба скоро. Да и Зарина поправляться стала. Уже во двор выходит – так соседки говорят. Даже ходят слухи, что тетя Тамара специально все так устроила! Вроде как спланировала заранее. В это я, конечно, не верю, но кто знает? От нашей Тамары всего можно ожидать. Если честно, я ее тоже иногда боюсь. Ну а меня на свадьбу позвали, вроде как вместо Азамата. Чтобы я от семьи выступил и все традиции были соблюдены. Я очень рад был – это же честь, такую красавицу замуж отдавать! Да и Нине поддержка нужна. Только не знаю, как Соне об этом сказать. На Тамару одна надежда – она ведь главной гостьей на свадьбе будет. Так Венера пожелала.
– Папа, не волнуйся, я знаю, что сказать! – обрадовалась Наталка. – Карина ни разу на свадьбе не была. Она даже наряд невесты не видела! Разве мы можем такое пропустить? Мама разрешит обязательно!
– Иди, я тебя поцелую! – обрадовался дядя Давид и сгреб дочь в объятия.
– Пап! Отпусти! Не люблю я этих нежностей! Ты колючий! – отбрыкивалась Наталка, пока дядя Давид чмокал дочь в щеку и щекотал.
– Каринка, ты знаешь, какое у невесты бывает платье? – сквозь смех рассказывала Наталка. – Длинное, серебряное, и такая фата красивая! А еще пояс серебряный и украшения всякие. А еще корона! Ну, корона не как у принцессы, а как у королевы. Как шапочка. Но тоже очень красивая! Папа, а у меня будет серебряное платье? Правда? Чтобы сверкало! И фата – длинная-предлинная. И мама даст мне свой серебряный пояс. Каринка, ты знаешь, какой у мамы есть пояс?
– Ты же вроде бы поклялась никогда в жизни замуж не выходить? – хохотнул дядя Давид.
– Ой, – расстроилась Наталка. – И что, тогда я платье такое никогда не смогу надеть?
– Получается, что так, – пожал плечами отец.
– А можно, я быстро выйду замуж, а потом опять буду ходить как захочу? – уточнила Наталка.
– Вряд ли найдется такой мужчина, который сможет тебе возразить, – поцеловал дочь дядя Давид. – Конечно, ты будешь ходить в чем захочешь.
– Тогда я согласна выйти замуж! – сообщила Наталка. – Только быстро.
– Ты очень похожа на свою мать. – Отец отодвинул от себя Наталку и внимательно ее разглядывал, будто впервые увидел.
– Моя мама, – объясняла мне Наталка, – должна была стоять в углу на свадьбе. Все невесты в углу стоят. Но ей надоело, и она тихонько ушла в дальнюю комнату, где и уснула. И ее все потеряли. Думали, что она сбежала. Представляешь? Такой переполох начался! Маму нашли часа через два – она сама из комнаты вышла и удивилась, что никого нет. Потом весь вечер она сидела рядом с папой – он боялся, что она пропадет. Ни в коем случае невеста рядом с женихом на свадьбе не сидит! А моя мама сидела! Вот так!
– Да, это правда, – улыбнулся дядя Давид. – Я тогда очень испугался. Больше всего на свете боялся потерять Соню. Когда женщины выбежали из комнаты и сказали, что она пропала, я чуть не умер. Ведь знал же, что с Соней нельзя как со всеми остальными, и все равно согласился на традиции. Ну кто может моей Соне указывать, что ей делать, а что нет? Когда она из комнаты вышла, я так обрадовался, что чуть сердце из груди не выскочило. Конечно, я схватил ее за руку и усадил рядом с собой. И держал весь вечер…
Я не смогла сдержать слез. У меня не было такого отца, как дядя Давид. И никто не обещал мне серебряное платье с длинной фатой. Я очень завидовала Наталке, которой и после свадьбы разрешат ходить как она захочет. А дядя Давид всегда защитит дочь. Мне нравилось, что тетя Соня – такая смелая и добрая – считает меня своей дочерью. И тетя Тамара обо мне заботится. Больше всего на свете я хотела остаться здесь, в этой семье, быть сестрой Наталки и мечтать о свадебном платье. В тот момент мне казалось, что я предаю маму, отказываюсь от нее, что другая семья для меня будет лучше, чем моя мама. Но ведь мама сама меня здесь оставила. Значит, я ее не предала? Или все-таки предала, мечтая о другой маме, о другом доме? Оттого, что я никак не могла ответить на эти вопросы, я плакала еще горше.
– Ну вот, опять разнюнилась, – ахнула Наталка.
– А мы сейчас ее как защекочем! – воскликнул дядя Давид и схватил меня за талию. Он начал меня щекотать и тискать, а я плакала и смеялась одновременно.
Вдруг дядя Давид резко поставил меня на ноги. Я сначала не поняла, что произошло, но потом увидела тетю Соню, застывшую на пороге.
– Птичка моя, – сказал дядя Давид.
Наталка вжалась в стену.
– Нашли, – выдохнула тетя Соня и села за стол.
– Кого нашли? – Дядя Давид думал, что сейчас жена устроит ему скандал, и не верил в то, что буря миновала.
– Костика нашли. Там, где и сказала Наталка. Они шалаш в кукурузе сделали. Ты представляешь? У него там не шалаш, а целый дом был – полная чаша. И еда, и питье. Одеяла, даже подушку ему приволокли. Да я бы сама там жила! А то, что Луиза чуть с ума не сошла, – это им все равно. Что она с седыми волосами будет ходить – это им тоже все равно!
– Мам, а что там случилось-то? – Наталке было интересно, она даже ногами дрыгала, как молодая лошадка, которой не терпелось вырваться из стойла.
– Да все так, как ты и сказала. Ребята прыгали через канал, – начала рассказывать тетя Соня. – И если я узнаю, что ты тоже прыгаешь с мальчишками, я тебе вот этими руками не знаю что сделаю! Костик в канал упал вместе с велосипедом. Слава богу, его успели вытащить, а велосипед в шлюз попал. Ну и раскурочен весь. Костик испугался, что его отец отлупит, поэтому решил домой не возвращаться. А эти двое – Тимур с Дамиком – помогли товарищу – припасов притащили.
– И что, и что? – Наталка запрыгала от нетерпения.
– Ничего, – отмахнулась тетя Соня. – В ближайшее время – никаких орехов, каналов, велосипедов, казаков‑разбойников и вокзала! Тебя это тоже касается. Тимур будет щебенку перекидывать. А Дамик пойдет овец пасти.
– А Костику что?
– Новый велосипед. – Тетя Соня не выдержала и рассмеялась. – Тетя Луиза была так рада, что сын нашелся в целости и сохранности, что пообещала ему новый велосипед. Лишь бы тот больше из дома не сбегал.
– Везуха! – воскликнула Наталка.
– Я этого не слышала, – сказала тетя Соня.
– Мам, а ты случайно не знаешь, шалаш остался?
– Даже не думай! – закричала тетя Соня. – Или я тебе напомню про салфетки!
– Ой, мамочка, смотри, какую салфетку Каринка связала. – Наталка юркнула в комнату и притащила мою работу. – А еще она хочет, чтобы ты ей новый узор показала. Покажешь, мам? Ты ведь так красиво вяжешь! А на свадьбу нас отпустишь, правда? Каринка никогда свадьбы не видела! Папа нам рассказывал, какая ты красивая была на свадьбе и как в комнате уснула, а тебя все искали. И я согласна выйти замуж. Если ты дашь мне свой пояс. Папа пообещал мне самое красивое серебряное платье и сказал, что потом я смогу ходить как захочу.
Моя подружка тараторила как пулемет. Тетя Соня только рот успевала открывать, не зная, на какой вопрос отвечать.
– И можно, мы в кино сходим? Каринка никогда индийское кино не видела, представляешь? Мамочка, а Тамик даже не плакал, – щебетала Наталка. – Мы за ним смотрели. И пеленки поменяли. А правда, тетя Тамара у нас лучшая? Зыкинско она дядю Азамата испугала? А у Венеры будет серебряное платье? А можно мы пойдем посмотреть? Тетя Тамара там будет главной. И папа тоже.
Тетя Соня поглаживала пальцами салфетку и кивала, соглашаясь на все. Мне показалось, что она даже не слышит, что говорит дочь. Но на свадьбу она среагировала, подняв глаза на мужа.
Дядя Давид сделал нам страшное лицо, и мы с Наталкой убежали во двор – закончить хозяйственные дела.
– Птичка моя, – подошел он к тете Соне и обнял ее за плечи. Тетя Соня прижалась к его груди и тяжело вздохнула.
– Знаешь, как подумаю, что это могло с Наталкой случиться или с Каринкой, так сразу плохо становится, – прошептала тетя Соня. – Ну почему эти дети такие бестолковые? Разве можно из-за велосипеда из дома убегать? Разве они не понимают, что о родителях нужно сперва подумать? Неужели и Наталка может убежать? Если они вместе шалаш делали, то и наша дочь думает о побеге? Разве ей с нами плохо? Почему они о матерях не думают?
– Потому что они дети, птичка моя. – Дядя Давид гладил тетю Соню по голове и слегка покачивал, как маленькую.
– Я никогда не хотела из дома сбежать! – заявила тетя Соня.
– Птичка моя, а помнишь, как мы с тобой вместе сбежали?
– Мне было восемнадцать! Вот вырастут и пусть делают что хотят! К тому же я из-за тебя сбежала, а не из-за велосипеда.
– Да, птичка моя, ты ложись, поспи, я с Тамиком побуду. Девочки все по хозяйству сделают.
– Да, я лягу. Тамара и меня отваром напоила. Еле на ногах держусь. А Луиза никак уснуть не могла. Тамара ей уже второй ковшик выпоила, а она все никак не могла успокоиться.
Несколько дней прошли спокойно – мы с Наталкой занимались домашним хозяйством, играли с Тамиком, я много вязала – тетя Соня не могла на меня нарадоваться и очень хвалила. Я даже освоила новые узоры. Один раз мы чинно, с разрешения тети Сони, сходили в кино, но мне не понравилось. А Наталка чуть не плакала, как и другие девочки и женщины в зале. Потом мы купили по кульку семечек и халвы. Наталка говорила, что на самом деле она не любит кино про любовь и вовсе не плакала, ей нравятся больше фильмы про войну и про преступников. Она вообще только ради меня пошла «на любовь». Мы прыгали «в резиночку», прицепив один край резинки к пню во дворе: из комнаты нас выгнала тетя Соня, потому что мы топали как слоны и могли разбудить Тамика. Я выучила сокращения фильмов, чтобы Наталка в следующий раз за меня не стыдилась. Я перестала бояться петуха в курятнике, а Багира разрешала мне брать на руки ее котят. Наталка даже доверила мне назвать одного из них – черного с белым галстучком на шее – Маркизом.
Все было спокойно, я не доставляла никаких хлопот – не болела, не теряла сознание, даже царапин и синяков новых не появилось. Тетя Тамара приходила в гости, и они с тетей Соней подолгу сидели и шептались. Отваром меня больше не поили. Дядя Давид тоже был дома по вечерам, брал на колени Тамика, играл с ним и выдавал нам с Наталкой тайком конфеты. Мы с Наталкой в четыре руки быстро справлялись с хозяйственными делами. Меня даже начали выпускать мести за воротами – соседки цокали языками, но придраться им было не к чему. Я мела уже хорошо, правда, не так быстро, как моя подружка. Наталка научила меня пить сырые яйца с солью, и я полюбила хлеб с маслом и сахаром. К халве, правда, так и не привыкла. Зато Наталка обучила меня изготовлению карамели – надо было жарить сахар в ложке, – а тетя Соня пристрастила к вышиванию крестиком. Я вышила Наталкино имя на всей ее одежде, а имя Тамика – на пеленках. Потом связала крючком большую салфетку, и тетя Соня торжественно положила ее на комод – я была счастлива.
– Даже не верится, что так спокойно, – то и дело приговаривала тетя Соня. – Не к добру это.
– Не каркай, – отвечала ей тетя Тамара.
– Я не глазливая, – отмахивалась тетя Соня, – просто давно такого не было. Я даже не привыкла к такому покою.
– Ох, наговоришь своим языком, – предупреждала ее тетя Тамара. – Все, что скажешь, может исполниться. Будто ты не знаешь.
– А что я говорю? Говорю, что хорошо, все хорошо, – тут же пугалась тетя Соня. – Просто непривычно.
И все-таки она нас сглазила. Мы с Наталкой вышли однажды погулять и заодно набрать облепихи. Моя подружка провела инструктаж – как аккуратно сорвать ягоды и не поцарапаться. Но до кустов мы так и не дошли. На соседней улице наткнулись на мальчишек, которые окружили новенький мотоцикл с люлькой.
– Ух ты! – обрадовалась Наталка.
– Что? – не поняла я.
– Ты что! Это же мотоцикл! – Наталка выпучила глаза – как я могла не понять, какое чудо стоит перед нами.
Там были и уже знакомые мне ребята – Тимур, Костик, Дамик и Мишка.
У меня сердце ушло в пятки, когда я увидела Мишку.
– Чей это? – деловито спросила Наталка.