– Кто такие эгоистки? – спросила меня Наталка.
– Те, кто думает только о себе. Это очень плохое слово.
Наталка тяжело вздохнула. Мы пробрались в нашу спальню. Тетя Соня спала одетой на маленьком топчане в коридоре. Наталка, увидев маму, которая под действием отвара уснула, даже не раздевшись, заплакала.
Утром, конечно же, был большой скандал. Дяде Давиду и другим удалось уговорить мужчину не сдавать нас в сельсовет и не рассказывать, что мы осквернили склепы. Но слухи все равно пошли. Мама Мишки слегла с невралгией. Мама Костика все время плакала и никак не могла успокоиться. У бабушки Дамика было плохо с сердцем. Тетя Соня молчала, не произнесла ни звука с самого утра. Тетя Тамара бегала по дворам со своим чемоданчиком и была готова задушить нас голыми руками без всяких отваров, которые у нее стремительно заканчивались.
Никто не знал, какое наказание нам придумать. На помощь пришла тетя Тамара. Всю нашу компанию она погнала на сбор целебных трав. Мы с Наталкой собирали цветки ромашки и чабрец. Костик с Дамиком, подпоясанные женскими фартуками, сидели на липовых деревьях. Мишка был приговорен к ручной мельнице, на которой перемалывал листья в кашицу, а Тимур с половником стоял над кастрюльками и мешал кипящие отвары. Большего позора и придумать было нельзя. Нам с Наталкой, можно сказать, еще повезло. Это мы сначала так думали. Но потом тетя Тамара заставила нас сушить шерсть для покрывал. Овечью шерсть нужно было промыть, потом растянуть на колышках, которые были вбиты в землю, дождаться, когда просушится, и лупить по ней колотушками, вбивая следующий слой. И так – снова и снова. Есть нам не давали, только пить. Так что мы очень усердно лупили колотушками, поскольку были злые и голодные.
Каждый день мы с раннего утра, еще до петухов, собирались во дворе у тети Тамары, которая аж сияла от счастья, и выполняли ту работу, которую она для нас запланировала. Мы рвали крапиву, разливали отвары по бутылочкам, клеили этикетки, кололись в кустах облепихи, по очереди дежурили над кастрюльками, лупили колотушками овечью шерсть, толкли в ступках орехи, чистили, резали, крутили на ручной мельнице.
Ребята уже привыкли к своим женским фартукам и даже не роптали. Мы знали, что если откроем рот, то тетя Тамара погонит нас в лес на поиски мухоморов или заставит искать цветущий папоротник. От нее всего можно было ожидать.
По домам мы расползались совсем без сил. Ведь до этого нужно было разнести настойки и примочки многочисленным пациентам тети Тамары. А это, считай, всей деревне. В конце рабочего дня мы получали от нее лепешку, огурец и кисель. Кисель мы терпеть не могли, но не возмущались. Дома нас не кормили, так что через неделю кисель нам стал казаться вкуснейшим напитком.
Мы так уставали, что даже разговаривать не могли.
Конец нашим мучениям положила сама тетя Тамара. Причем случайно. Вряд ли она планировала такой финал нашей рабочей каторги.
Однажды утром около нашего дома собрались чуть ли не все женщины села. Тетя Тамара влетела в ворота и закрыла дверь на засов. Женщины остались на улице.
– Соня! Соня! – звали они.
– Не выходи и не отвечай! – Тетя Тамара стояла под воротами и не давала выйти тете Соне.
– Что случилось-то? – Тетя Соня и мы все были еще в ночных сорочках, но от криков с улицы соскочили с кроватей и выбежали во двор. – Тамар, а почему ты так выглядишь?
Тут мы все увидели, что она стоит перед нами не в привычной длинной юбке и платке, а в штанах, похожих на Наталкины, футболке и кедах.
– Теть Тамар, зыкинско! – оценила наряд Наталка.
– Молчи! Тебя не спросили! – цыкнула на нее тетя Тамара.
– Соня! Соня! Что случилось? – кричали из-за ворот соседки.
Тетя Соня и рада была бы ответить, но не могла.
– Курицы безмозглые, – прошептала знахарка и чуть ли не бегом кинулась на кухню.
– Свари мне кофе, – попросила она тетю Соню, бухаясь на стул.
– А как же соседки? Они не разойдутся. Им нужно что-то сказать, объяснить. – Тетя Соня уже с опаской поглядывала на ворота, в которые соседки начали стучать палками. – Почему они здесь собрались? Из-за Наталки, да? Они узнали про склепы?
– Да при чем тут Наталка? – отмахнулась знахарка. – Это они из-за меня приперлись!
– Что им сказать? Я ничего не понимаю! Объясни толком! – попросила тетя Соня. – Они же не уйдут, сама знаешь.
– Скажи этим клушам, что я заговор делала от засухи. – Знахарка наморщила лоб. – Скажи, что в ближайшие три дня жара будет. Пусть поливают огород, не ждут дождя. Только потом дождь пойдет.
– Тамар, ну что за ерунда? – улыбнулась тетя Соня, но тут же забеспокоилась: – А что, правда жара три дня будет?
– Соня, ты иногда бываешь такой же курицей, как все эти женщины! – возмутилась Тамара. – Свари мне кофе! Сколько просить?
– Сейчас, сейчас…
Тетя Соня вышла за ворота и передала людям все, что сказала тетя Тамара, после чего юркнула назад, закрыла ворота на засов и пошла готовить завтрак и варить кофе. Мы уже все сидели за столом и ждали от тети Тамары рассказа.
– Я живу в Средневековье! – возмущалась знахарка. – Темный лес! Тупицы какие-то! Скоро они сожгут меня на костре!
– Ух ты! А посмотреть можно? Вы же не сгорите, правда? – восхитилась Наталка.
– Наталка, помни, что у тебя есть не только твоя мать, которая становится клушей, но и отец. От него-то тебе досталась хоть капелька здравого смысла?
– Вы говорили, что от мамы у меня здравый смысл!
– А язык у тебя такой же длинный, как у твоего отца!
– Томочка, вот кофе, ты только не волнуйся. – Тетя Соня поставила перед знахаркой чашку. – Так что, правда засуха будет? Лучше два раза в день поливать?
– Ничего не случилось, здоровьем решила заняться. Собственным, а не чужим, – огрызнулась тетя Тамара.
Тетя Тамара собралась бегать по утрам. Для сердца очень полезно и для нервов тоже. Сегодня утром она вышла из дома и побежала по дороге. Поскольку собаки привыкли к тому, что по дороге бегают только дети, а не пожилые женщины, они тут же начали гавкать и выть. Подняли такой лай, что тут же все соседи проснулись. Несколько собак даже вырвались через дырки в заборе и побежали следом за тетей Тамарой. Нет, они ее не норовили ухватить за пятку, просто бежали и тявкали. От собачьего лая проснулись дети и тоже повыскакивали за ворота.
– Я бегу и вижу, что за мной уже целая толпа! – возмущенно рассказывала тетя Тамара. – Собаки, дети, причем без пригляда.
Но пригляд тут же подоспел. Женщины выскочили первыми и, естественно, пришли к выводу, что знахарка просто так бегать не может.
– Тамара, ты куда бежишь? – спрашивали они, пытаясь ее догнать.
– Никуда, – отвечала им тетя Тамара.
Женщины пугались еще больше и бежали быстрее.
– Тамара, в магазине что-то дают? Или беда какая-то случится? – спрашивали женщины. – Ты только скажи, куда бежать надо, чтобы детей спасать! – просили они.
– Ничего не дают. Нет никакой беды, – отмахивалась от них знахарка.
– Может, заболел кто? Или умер? – допытывались соседки.
– Чтобы языки ваши дурные отсохли! – кричала им тетя Тамара.
– Может, на почту какая новость пришла? – не унимались женщины. – Или все-таки в магазин товар завезли?
Тетя Тамара, свернув на тропинку, пробежала мимо огородов и снова выбежала на главную дорогу. Отчего-то она решила бегать кругами.
– Тамара, это заговор какой? Если кругами бегать, то это от злых духов, да? В кого дух-то вселился? С кого прогоняешь? А что за дух? Сильный? Детям может навредить? Или на женщин действует? – соседки бежали уже наравне с тетей Тамарой. – Ты уж его изгони. Бегай долго, лишь бы отстал от наших детей.
– Еле до вас добежала, – сказала тетя Тамара. – Ну что за люди? Только я захотела иметь талию, и вот…
– Томочка, у тебя прекрасная талия, – сказала тетя Соня, прыская в кулак. Мы с Наталкой уже тоже едва сдерживались от смеха.
– Вот вам смешно! А мне как? – Тетя Тамара подлила себе еще кофе. – Бегать я не могу, замуж выйти не могу, ничего не могу! Только отвары могу варить и людей лечить! Даже штаны не могу надеть! Наталка может, а я – нет! Вот нашлю на всех порчу, будете знать!
– Томочка, ты не можешь порчу наслать, – сказала тетя Соня. – Ты же не ведьма. Ты наша любимая тетя Тамара. Ты лучше скажи – поливать надо или нет?
– Надо, дождя точно три дня не будет. Ни капельки не выпадет, – буркнула знахарка.
– Девочки, идите полейте все быстро, – велела нам тетя Соня.
Мы выбежали во двор и услышали, как кто-то деликатно стучится в ворота.
– Надо открыть, – сказала Наталка. – Наши так не стучат. Значит, приезжие.
Она подбежала, отодвинула засов и впустила во двор мужчину в костюме.
– Здравствуйте, Виктор Ильич, – вежливо поздоровалась я.
– Надо открыть, – сказала Наталка. – Наши так не стучат. Значит, приезжие.
Она подбежала, отодвинула засов и впустила во двор мужчину в костюме.
– Здравствуйте, Виктор Ильич, – вежливо поздоровалась я.
– Здравствуйте, девочки, – ответил он. – А…
– Тетя Тамара на кухне, – сказала Наталка.
Виктор Ильич нерешительно направился к кухне.
– Томочка? Это ты? – спросил он, увидев тетю Тамару в штанах и с распущенными волосами.
Мы с Наталкой покатились со смеху.
– Только тебя мне не хватало сейчас! – всплеснула руками тетя Тамара.
– Томочка, а почему столько людей стоит за воротами? Они что-то про заговор говорят и про порчу. Что ведьма кругами бегала и что в кого-то бес вселился, а она его изгоняла. Еще что-то про огород говорили, но я не понял. Это они про кого?
– Про меня, – пожала плечами тетя Тамара. – Я та ведьма, которая кругами бегала. А ты что, не знал?
– Томочка, а почему ты так одета? – Виктор Ильич не сел на предложенный тетей Соней стул.
– Потому что мне так нравится. Вот захочу – всегда буду так ходить и волосы отрежу, – заявила тетя Тамара.
Наталка аж присела.
– Зыкинско, – прошептала она мне в полном восторге.
– Ты чего приехал? – спросила тетя Тамара.
– Да… я приехал… сказать хотел… – Виктор Ильич не мог подобрать слов. Я могла его понять. На него смотрела любимая женщина, которая выглядела не как женщина, а как не пойми кто. Он только что узнал, что она – ведьма и насылает порчу, а заодно изгоняет бесов. Конечно, забудешь, зачем приехал. К тому же столько зрителей – тетя Соня, которая не выходила из кухни, и мы с Наталкой, висящие в окне, чтобы не пропустить ни словечка из разговора.
– Витя, вот сейчас лучше уйди. Прямо сейчас. Уезжай, – сказала тетя Тамара. – Не до тебя совсем.
– Томочка, а зачем ты бегала? За тобой кто-то гнался? – обеспокоенно спросил Виктор Ильич.
– Я для здоровья бегала. Понимаешь, бегать – очень полезно. Сердце укрепляет.
– Томочка, я лучше пойду. Я на следующей неделе приеду лучше.
– На следующей неделе я буду изгонять дьявола!
Виктор Ильич ушел. Тетя Тамара пила третью чашку кофе.
– А мне его жалко, – сказала тетя Соня. – Зачем ты так с ним?
– Ну почему он всегда не вовремя? Почему тогда, когда я не готова? Зачем он мне? Я хочу, чтобы меня мужчина понимал! Все, пойду домой. Устала я. Набегалась. Заодно этих сплетниц прогоню. Дай мне ковшик с водой – побрызгаю за воротами, а то от них по-другому не отцепишься.
Это было настоящее счастье – жить в селе. Я так привыкла, что уже и представить себе не могла, как бывает по-другому. Я каталась на велосипеде без рук, лазала по деревьям, играла в «кино» и знала наизусть индийские фильмы. Я вязала салфетки, шила наволочки и проворно гладила пододеяльники. Я думать забыла о том, что рано или поздно мне придется возвращаться в город.
Тетя Соня обсуждала с тетей Тамарой, покупать ли нам с Наталкой школьную форму или сшить? А если шить, то где взять ткань? Еще надо договориться с директрисой, чтобы меня записали в Наталкин класс. Моя подружка подсчитывала, сколько дней осталось до школы и что еще можно успеть сделать за это время.
В один из дней мы с ребятами сидели на вокзале и подкладывали пистоны на рельсы. Потом съели халвы из магазинчика и пошли по домам. На летней кухне сидели тетя Тамара с тетей Соней. Знахарка была очень взволнована. Тетя Соня перетирала по третьему кругу тарелки, что выдавало крайнюю степень беспокойства.
– Что случилось? – спросила Наталка. – Это не мы!
– Что? – очнулась тетя Соня.
– Вы чего такие? Виктор Ильич опять приезжал? – Наталка непременно желала знать, какой переполох мы пропустили.
– Нет, тут женщина дочь потеряла, – объяснила тетя Соня. – Жалко ее очень. Бегает по селу, стучится в дома. Дочку свою не может найти. Может, сумасшедшая, может, от горя рассудком повредилась. Ей уже все сказали, что нет у нас в селе ее дочери, а она никак поверить не может. Ох, не дай бог такое горе пережить. Тамар, может ей отвар твой дать, а? Успокаивающий.
Тетя Тамара собиралась что-то ответить, но в этот момент в ворота постучались.
– Девочки, сидите на кухне, нос не высовывайте, – велела тетя Соня.
Мы, конечно же, немедленно высунули носы и начали подслушивать.
Тетя Соня открыла калитку и впустила женщину. Выглядела она по-городскому – с короткой стрижкой, которой немедленно позавидовала Наталка, в джинсах и блузке. Взгляд у женщины и вправду был безумный. Точно сумасшедшая.
– Сказали, что она у вас! – закричала женщина.
– Кто? – спросила ласково тетя Соня.
– Моя дочь! – женщина заплакала.
Тетя Тамара подошла и дала ей попить. Тетя Соня усадила ее на стул под деревом во дворе.
– Ух ты, – прошептала мне Наталка. – В первый раз вижу сумасшедшую!
– Она не сумасшедшая, а несчастная. Голос очень на мамин похож, – сказала я.
– Это твоя мама? – взвизгнула Наталка.
– Голос мамин. Только у мамы другие волосы были, – прошептала я в ответ. – У мамы – длинные и светлые, а у нее – короткие и черные.
– Катя, моя Катя у вас? – спросила женщина, отхлебнув из ковшика.
– Нет, дорогая, нет у нас твоей Кати, – ответила тетя Тамара.
– Как же нет? Где мне ее искать? – плакала женщина.
– Так, может, в милицию тебя отвести? Там пропавших людей ищут, – сказала знахарка.
– Мне люди сказали, что у вас есть дочка, вроде как приемная. Это правда? – женщина схватила за руку тетю Соню.
– Правда, есть, – ответила она.
– Как ее зовут?
– Карина.
– Не Катя… – Женщина сидела ссутулившись, потеряв всякую надежду.
– А ты, дорогая, откуда? Из города приехала? – спросила тетя Тамара.
– Из города. Дочку свою на поезде сюда отправила. К матери. Но ни ее нет – дом закрытый стоит, – ни дочки. Где мне ее теперь искать? Я уже всех спросила, кого на улице встретила. И на вокзале спрашивала. Все думают, что я сумасшедшая. Вот, к вам отправили. Одна женщина сказала, что мне Тамара нужна. Мол, она поможет. Вы же Тамара?
– Да, я – Тамара, – подтвердила знахарка. – А мама твоя кто будет? Как ее зовут?
– Людмила.
– Это которая из дома с зелеными ставнями?
– Да, с зелеными! Вы знаете, где она? Я и письма писала, и телеграммы отправляла. Она мне ни разу не ответила. Даже не знаю, что и думать!
– А чего тут думать? Она уехала на все лето, – ответила тетя Тамара. – Вызвали ее. Муж ее подруги умер, вот она и поехала. Давно собиралась, а тут и повод случился. Пусть плохой повод, не дай бог никому. Ключи от дома у меня, если надо. На почте все знают, что Людмила уехала, вот и не ходят лишний раз. На почте все письма лежат. В целости, не волнуйся.
– Как же так? – ахнула женщина. – А как же Катя? Где же Катя, если не здесь?
– Ты лучше ответь, как ты свою дочь отпустила не пойми с кем? Где твои глаза были и голова, что ты ребенка преступнице доверила? – Тетя Тамара уперла руки в бока.
– Какой преступнице? Нет, я не отдавала Катю преступнице. Женщину мне посоветовали, она в эту сторону ехала. Я ей и за услугу денег дала, и на питание. И матери сумму передала. За женщину мои знакомые поручились. Я уже и ей писала-звонила, только никто не отвечает. Не могла я сама поехать, иначе бы с работы выгнали. А женщина та добрая была, заботливая. Своими детьми поклялась, что о Кате заботиться будет, как о родной, присматривать. И глаз с нее не спустит.
– Ага, присмотрела. Так присмотрела, что пусть у нее ячмень на глазу вскочит от такого присмотра, – хмыкнула знахарка.
– Вы ее знаете? Видели? Значит, моя дочь у вас? – женщина вскочила со стула.
– Катерина, да? Ты ее так зовешь? – уточнила тетя Тамара.
– Да, Катерина! Где она? – Женщина заметалась по двору.
– Карина, выходи, к тебе мама приехала, – крикнула тетя Тамара.
Наталка чуть из окна не выпала. Я, в общем-то, тоже.
– Катерина? – женщина, увидев меня, отшатнулась и плюхнулась на стул.
Потом подскочила ко мне, присела на корточки и стала вглядываться в мое лицо.
– Доченька! Господи, тебя и не узнать! Такая красивая! Я чуть с ума не сошла, пока тебя искала! – лепетала она.
Мама прижала меня к груди и заплакала. Тетя Соня тоже плакала. И Наталка рыдала, понимая, что скоро нам придется расстаться, а мы уже строили планы, как будем вместе сидеть за одной партой. И я плакала, потому что вдруг поняла, как сильно скучала по маме, и вот, она со мной – ее руки, ее запах и ее жест, которым она гладила меня по голове.
Мы сидели на кухне и пили кофе. Уже все смеялись. Мама рассказывала, как бегала по селу и искала меня. А женщины как воды в рот набрали. Говорили только, что никакой девочки потерянной в селе нет и быть не может. Да, есть тут одна, но точно не ее дочь.