— Само собой.
— Ну, в общем… — Байерс протянул руку. — Мой телефон у вас есть, если что — звоните, инспектор.
— Конечно. — Они обменялись рукопожатием. — Спасибо за помощь, мистер Байерс.
— В любое время, инспектор. Да, и если вам когда-нибудь понадобится в Лондон, могу подбросить. Машины ходят четыре раза в неделю. Отвезем вас совершенно бесплатно, а вы востребуете проездные со своей конторы.
Он опять подмигнул, одарил улыбкой всех сидевших за стойкой и вышел — так же шумно, как и вошел. Подошел бармен забрать тарелку и стаканы. Ребус обратил внимание, что галстук у него на застежке — стандартный в «Сазерленде». Если какой буйный клиент схватит за грудки, галстук расстегнется и останется у него в руке…
— Он обо мне говорил?
Ребус моргнул:
— Что? С чего ты взял?
— Мне показалось, он назвал мое имя.
Ребус выплеснул остатки пива себе в рот, проглотил. Трудно поверить, что парнишку зовут Грегор… Скорее уж Лиззи…
— Тебя как звать-то?
— Лори.[23]
* * *Ребус проехал уже полпути, когда понял, что направляется не в Стокбридж и в теплые объятия Пейшенс Эйткен, а в Марчмонт, в свою заброшенную квартиру. Значит, так тому и быть. Воздух в квартире был прохладный и застоявшийся. Кружка рядом с телефоном напоминала Глазго, поскольку и там и там, по странному совпадению, взросла зелено-белая культура.[24]
Но уж если плесень пробралась в гостиную, то в кухне дела наверняка обстоят еще хуже. Ребус уселся в свое любимое кресло, нажал кнопку автоответчика, чтобы прослушать пропущенные вызовы. Их было немного. Джилл Темплер интересовалась, куда он пропал… Как будто не знала. Его дочь Саманта позвонила из своей новой квартиры в Лондоне, оставила адрес и номер телефона. Была еще пара вызовов, но звонивший ничего не сказал, просто вешал трубку.
— Не хотите, как хотите.
Ребус отключил автоответчик, вынул из кармана записную книжку, нашел номер и позвонил Грегору Джеку. Ему хотелось знать, почему Джек скрыл от него анонимные звонки. Раздеть Джека… Разори соседа… Что ж, если кто-то и собирался пустить по миру Грегора Джека, то Джека это, похоже, не очень трогало. Он не то чтобы смирился, просто ему вроде бы и дела не было. Если только он не притворялся перед Ребусом… А что же Рэб Киннаул, голливудский убийца? Чем он занимался, когда был вне дома? А Рональд Стил — человек, которого «трудно поймать». Не замышляли ли они чего-нибудь все вместе? Не то чтобы Ребус совсем не питал доверия к роду человеческому и не то чтобы он стал совсем уж пессимистерианцем. Просто он чувствовал: что-то тут происходит… Вот только что?
У Джека никого не было дома. Или он не отвечал на звонки. Или отключил телефон. Или…
— Алло?
Ребус посмотрел на часы. Четверть восьмого.
— Мисс Грейг? — сказал он. — Это инспектор Ребус. Он что — все вас эксплуатирует? Не отпускает домой?
— Вы, похоже, и сами припозднились, инспектор. Который теперь час?
В ее голосе слышалось нетерпение. Возможно, Эркарт предупредил ее: никаких дружеских бесед. Возможно, узнал, что это она дала Ребусу адрес «Гнезда глухаря»…
— Мне нужно поговорить с мистером Джеком, если можно.
— К сожалению, нельзя. — Испуга в ее голосе не слышалось. А если что и слышалось, то самодовольство. — Он сегодня выступает на собрании.
— А-а. А как прошла утренняя встреча?
— Встреча?
— Мне казалось, у него встреча с избирателями?..
— Ах, вот вы о чем. По-моему, все прошло прекрасно.
— Значит, он сохранит свое место в палате?
Она изобразила смешок.
— В Северном и Южном Эске народ еще не сошел с ума — такими людьми не бросаются.
— Тем не менее у него, вероятно, гора с плеч упала.
— Не знаю. Во второй половине дня он играл в гольф.
— Как мило.
— По-моему, член парламента может себе позволить отдохнуть раз в неделю, вы так не считаете, инспектор?
— О да, безусловно. Именно это я и имел в виду. — Ребус помолчал. Вообще-то, ему и сказать было нечего. Он просто надеялся, что если Хелен Грейг будет говорить и дальше, то скажет ему что-нибудь; что-нибудь такое, чего он не знает… — Да, — сказал он, — что касается этих телефонных звонков…
— Каких звонков?
— Звонков мистеру Джеку. Анонимных.
— Я не знаю, о чем вы. Извините, мне пора. Мама ждет меня дома без четверти восемь.
— Я вас ни в коем случае не задерживаю, мисс…
Она уже повесила трубку.
Гольф? Сегодня? Это нужно быть большим любителем, чтобы играть сегодня в гольф. Дождь не прекращался с полудня. Он посмотрел вниз через невымытое окно. Дождь прекратился, но улицы сверкали влагой. Квартира вдруг показалась ему какой-то особенно пустой и холодной. Ребус снял трубку и набрал еще один номер — Пейшенс Эйткен. Чтобы сказать, что едет. Она спросила, где он.
— Дома.
— Вот как? Хочешь забрать что-то из вещей?
— Да.
— Хорошо бы ты привез еще один костюм, если он у тебя есть.
— Ладно.
— И захвати что-нибудь из твоих драгоценных книг, потому что мой литературный вкус тебя, кажется, не устраивает.
— Романтические истории — не мой конек, Пейшенс.
Хоть в литературе, хоть в жизни. Его «драгоценные книги» были разбросаны по всему полу. Он поднял одну, попытался вспомнить, когда ее купил, но не смог.
— Джон, вези что хочешь и сколько хочешь. Ты же знаешь, у нас тут места хватит.
У нас. У нас места хватит.
— Хорошо, Пейшенс. До скорого.
Вздохнув, он положил трубку и оглянулся. Сколько лет прошло, а на полках до сих пор зияют дыры в тех местах, откуда его бывшая жена Рона сняла свои вещи. На кухне тоже пустоты — на месте сушильной машины, на месте посудомойки. На стенах, где раньше висели ее постеры и картинки, остались темные прямоугольники. Когда он в последний раз делал здесь ремонт? В 81-м или 82-м? Ну и ладно, квартира выглядит не так уж плохо… Кого он обманывает? Квартира у него выглядит, как приют бездомного бродяжки.
«Чего ты добился в жизни, Джон Ребус?» И он ответил себе: немногого. Грегор Джек был моложе его и успешнее. Барни Байерс был моложе и успешнее. Знал ли он кого-нибудь, кто был бы старше и менее успешным? Ни единой души, если не считать нищих — тех самых, в обществе которых он провел сегодня несколько часов. Провел безрезультатно, однако ушел от них с беспокойным ощущением какого-то внутреннего сродства…
О чем он тогда подумал? «Так вот незаметно и превращаешься в старого пердуна». Но жалость к себе — это не выход. Выход — это переезд к Пейшенс… Так отчего же он все тянет? Почему переезд представляется ему очередной западней?
Он откинулся затылком на подголовник. Ну и что мне выбрать: и так хорошо, и эдак неплохо? Он долго сидел так, глядя в потолок. Стемнело, опустился туман, от Северного моря нанесло мглу, и в этой мгле Эдинбург словно переместился назад во времени. Ему уже представлялись шайки моряков-вербовщиков на улицах Лита, слышался цокот копыт по булыжным мостовым и крики «Берегись!»[25] на Хай-стрит.
Если бы он продал квартиру, то купил бы новую машину и послал кое-какие деньги Саманте. Если бы продал… если бы переехал к Пейшенс…
«Если бы бабушка была дедушкой…» — говаривал его отец, но не заканчивал фразы и многозначительно замолкал на полуслове, старый хрыч.
Господи Иисусе, с чего он об этом вспомнил?
Толку от этого никакого. Думать логически не получалось, по крайней мере здесь. Может быть, в этой квартире скопилось слишком много воспоминаний, хороших и плохих. Может быть, виноват был вечерний туман.
Или, может быть, лицо Джилл Темплер, всегда непрошено (он убеждал себя, что непрошено) всплывавшее перед его мысленным взором в памяти…
5 Вверх по реке
Кража со взломом и применением насилия — самое то для хмурого утра четверга. Жертва лежала теперь в больнице. Голова перевязана, лицо в синяках. Ребус ходил побеседовать с ней, побывал в доме на Джокс-Лодж, понаблюдал за снятием отпечатков пальцев и допросом свидетелей. И тут к нему пришло известие с Грейт-Лондон-роуд. Вызов от Брайана Холмса.
— Да, Брайан?
— Еще один утопленник.
— Утопленник?
— Еще одно тело в реке.
— Черт побери. Где на этот раз?
— За городом. Неподалеку от Куинсферри. Опять женщина. Ее нашли сегодня утром, случайно — кто-то прогуливался по бережку и наткнулся на труп. — Он помолчал, — вероятно, ему принесли что-то. Ребус услышал приглушенное «спасибо» и удаляющиеся шаги. — Может, это наш мистер Гласс, а? — сказал Холмс и снова прервался, чтобы отхлебнуть кофе. — Мы думали, он останется в городе, а он вполне мог податься на север. До Куинсферри легко добраться — и все по открытой местности, вдали от дорог, где его могли бы засечь. Если бы я пустился в бега, то выбрал бы именно такой маршрут…
Да, Ребус знал эту местность. Он был там всего день назад. Тихие проселочные дороги, никакого движения, никто тебя не заметит… Погодите-ка, там был ручей… нет, скорее речка… недалеко от дома Киннаулов.
— Брайан… — начал он.
— Есть еще кое-что, — перебил его Холмс. — Женщина, которая нашла тело… Догадайтесь, кто бы это мог быть?
— Кэти Гау, — наугад сказал Ребус.
Его ответ, кажется, озадачил Холмса.
— Кто? Впрочем, неважно. Это была жена Рэба Киннаула. Вы ведь знаете Рэба Киннаула… актера. А кто такая Кэти Гау?
* * *Сначала нужно было идти вверх по склону от дома Киннаулов, потом в низину. Довольно близко, но чем дальше, тем тоскливей становилась местность. В пятидесяти ярдах от быстрой речушки проходила узкая дорога, которая вела к более широкой, а та, петляя, устремлялась к морю. Чтобы добраться сюда, нужно было либо пройти мимо дома Киннаула, либо спуститься от дороги.
— И никаких следов машины? — спросил Ребус у Холмса. Они оба застегнули куртки, спасаясь от холодного ветра и от мороси.
— Какой-то конкретной машины? — спросил Холмс. — Дорога гудроновая. Я сам смотрел — никаких следов покрышек.
— И куда она ведет?
— Она переходит в проселок, а проселок ведет к какой-то ферме и упирается… кто бы мог подумать… в эту ферму. — Холмс переминался с ноги на ногу, тщетно пытаясь согреться.
— Нужно бы зайти на ферму проверить…
— Уже пошли.
Ребус кивнул. Холмс давно усвоил порядок: он что-то делает, а Ребус перепроверяет.
— А миссис Киннаул?
— Она дома с нашей сотрудницей, приходит в себя, пьет сладкий чай.
— Главное, чтобы она не перебрала успокоительных. Нам нужно получить от нее заявление.
Холмс недоуменно посмотрел на Ребуса, и тому пришлось рассказывать о своем недавнем визите сюда.
— А что мистер Киннаул?
— Уехал куда-то рано утром. Поэтому-то миссис Киннаул и пошла прогуляться. Она сказала, что всегда гуляет по утрам, если одна дома.
— Мы знаем, куда он уехал?
Холмс пожал плечами:
— По каким-то делам. Больше она ничего не сказала. Не знает, ни куда, ни на сколько. Но вечером он должен вернуться. Так она говорит.
Ребус опять кивнул. Они стояли над рекой близ дороги. Остальные спустились к самой реке, которая после дождя разлилась. Обрела ширину и глубину и с полным правом могла называться рекой, а не ручьем. «Остальные» — то есть полицейские, обутые в высокие сапоги. Они погружали руки в ледяную воду в поисках улик, которые давно унесло течением. К «остальным» относились и судмедэксперты, кружившие вокруг тела, и члены идентификационной группы,[26] тоже кружившие у тела, но с камерами и видеоаппаратурой, и доктор Курт в длиннополом распахивающемся дождевике с поднятым воротником. Он направился к Ребусу и Холмсу, что-то декламируя на ходу.
— Когда при молниях, под гром мы в дождь сойдемся вновь втроем…[27] Доброе утро, инспектор.
— Доброе утро, доктор Курт. Что у вас?
Курт снял очки и отер с них морось.
— Не удивлюсь, если двусторонняя пневмония, — ответил он, снова водружая очки на нос.
— Несчастный случай, самоубийство, убийство? — спросил Ребус.
— Не гоните лошадей, — ответил доктор, печально покачивая головой. — Вы же знаете, я не делаю скоропалительных заключений, инспектор. Пусть даже эта несчастная провела в воде меньше времени, чем предыдущая, тем не менее…
— Как долго?
— День — максимум. Но с учетом течения и всякого… мусора… ее сильно помяло. Просто повезло, что ее вообще нашли.
— Что вы имеете в виду?
— Разве сержант не сказал? Ее рука зацепилась за ветку. В противном случае ее унесло бы течением в море.
Ребус прикинул, в каком направлении течет река в обход единственного поселения… Да, тело, попавшее здесь в эту реку, вполне могло бесследно исчезнуть в море…
— Никаких предположений, кто она?
— На теле никаких особых примет. На руках кольца, одета в хорошее платье. Хотите взглянуть?
— Почему бы нет? Идем, Брайан.
Но Холмс остался стоять на месте.
— Я уже видел, сэр. Но вас я не хочу задерживать…
Ребус последовал за патологоанатомом вниз по склону. Он подумал: нелегко притащить сюда тело… хотя его можно скатить сверху… да, скатить… услышать плеск — значит, тело упало в реку… В таком случае можно и не увидеть, что рука зацепилась за ветку. Но чтобы доставить сюда тело — живое или мертвое, — явно требовался автомобиль. Способен ли Уильям Гласс угнать машину? А почему нет? Нынче все, похоже, знают, как это делается? Первоклашки и те способны преподать вам урок…
— Как я уже сказал, — продолжал Курт, — тело довольно сильно побито. Пока не знаю, прижизненные это повреждения или нет. Кстати, по поводу той, другой утопленницы у Дин-Бриджа…
— Да?
— Незадолго до смерти она вступала в половой контакт. В вагине обнаружены следы спермы. Возможно, удастся определить ДНК. Ага, ну вот…
Тело вытащили из пластикового мешка. Да, на ней было дорогое платье, приметное, легкое, хотя теперь разодранное и заляпанное грязью. Лицо тоже в грязи… расцарапанное, опухшее… Волосы оттянуты назад, часть черепа обнажена. Ребус с трудом проглотил комок. Ожидал ли он этого? Он не мог бы сказать наверняка. Но в глубине души он был уверен — он ведь видел фотографии.
— Я ее знаю, — сказал он.
— Что?
Даже судмедэксперты посмотрели на него с недоверием. Эта сцена, видимо, насторожила Брайана Холмса, потому что он вприпрыжку спускался по склону.
— Я говорю, я ее знаю. По крайней мере так мне кажется. Нет, я уверен. Ее зовут Элизабет Джек. Друзья называют ее Лиз или Лиззи. Она жена… бывшая теперь… члена парламента Грегора Джека.
— Бог ты мой, — выдохнул доктор Курт.
Ребус смотрел на Холмса, Холмс — на Ребуса, и, похоже, ни тот ни другой не знал, что сказать.
* * *Идентификация на этом, конечно, не закончилась. Отнюдь нет. Смерть была определенно подозрительной, но имеется ли тут состав преступления, предстояло решать прокурору, который сейчас, мрачно кивая, разговаривал с доктором Куртом; тот жестикулировал так, что издалека его можно было принять за экзальтированного итальянца. Доктор объяснял — объяснял без устали, в тысячный раз, — как движутся диатомеи внутри тела, и его слушатель все больше бледнел.
Идентификационная группа продолжала видео— и фотосъемку, через каждые тридцать секунд протирая объективы. Дождь усилился, и небо нависло над землей сплошным черно-серым одеялом. Да, необходима аутопсия, согласился прокурор, тело отвезут в морг на Каугейт-стрит в Эдинбурге, и там уже будет проведено формальное опознание с участием двух свидетелей, которые знали покойную при жизни, а также двух полицейских, которые познакомились с ней после смерти. Если окажется, что это не Элизабет Джек, то Ребуса смешают с дерьмом. Глядя, как уносят тело, Ребус позволил себе тихо чихнуть. Возможно, доктор Курт, предположив пневмонию, был не так уж далек от истины. Ребус знал, куда ему теперь надо — в дом Киннаула. Если повезет, угостят горячим чаем. Мокрые судмедэксперты сели в свою машину и отправились назад, в районное полицейское отделение на Феттс-авеню.
— Идем, Брайан, — сказал Ребус. — Посмотрим, как себя чувствует миссис Киннаул.
* * *Кэт Киннаул, казалось, пребывала в состоянии шока. У нее уже побывал доктор, но он ушел задолго до того, как явились Ребус и Холмс. Они оставили свои мокрые куртки в холле, где Ребус тихонько перемолвился словцом с приставленной к миссис Киннаул сотрудницей:
— Муж так и не объявлялся?
— Нет, сэр.
— Как она?
— К счастью, в ступоре.
Ребус попытался напустить на себя как можно более уставший и жалкий вид, что сделать было нетрудно. Женщина в полицейской униформе будто прочла его мысли и улыбнулась:
— Приготовить чаю?
— Да, только погорячее.
Кэт Киннаул сидела в одном из громадных кресел в гостиной. Она буквально утонула в нем и казалась в два раза меньше и в четыре моложе, чем та женщина, которую видел Ребус прежде.
— Здравствуйте еще раз, — сказал он с напускной легкостью.
— Инспектор… Ребус?
— Он самый. А это сержант Холмс. Только, пожалуйста, без шуток насчет его фамилии, он их все уже наизусть знает, верно, сержант?
Холмс понял, что они на пару ломают комедию, чтобы вернуть миссис Киннаул к жизни. Он одобрительно кивнул, задумчиво оглядевшись, в надежде увидеть камин с горящим поленом или хотя бы тлеющими угольями. Но ничего подобного не увидел, даже газового огня. Вместо этого в гостиной был включен маломощный электрический обогреватель, но было еще два радиатора. Холмс встал прямо перед одним и отлепил от ног сырые брюки, делая вид, будто восхищается фотографиями на стене. Рэб Киннаул с телеактером… с комиком… с ведущим телевикторины…