«Члена парламента застукали в борделе во время полицейского рейда».
Получается, она была здесь и все знала. И про рейд, и про итог операции «Косарь». Если только сюда не заявился кто-то другой и не подложил эти газеты… Нет уж, будем держаться фактов. Его взгляд зацепился за что-то. Он отодвинул в сторону одну из подушек. К столбику за подушкой были привязаны черные колготки. И к столбику с другой стороны тоже. Моффат смотрел на все это с недоумением, но Ребус решил, что молодой человек и так немало нового узнал за один день. В любом случае сценарий был интересный. Допустим, ее привязали к кровати и так оставили. Моффат мог прийти, осмотреть дом и уйти, даже не заподозрив, что она находится наверху. Нет, это вряд ли. Если нужно и в самом деле обездвижить, берут что-то попрочнее колготок. Колготки легко порвать. Они скорее предназначались для сексуальных игр. Чтобы обездвижить, нужны веревка или наручники… вроде тех, в мусорном баке у дома Грегора Джека.
По крайней мере теперь Ребус знал, что ей было известно про рейд. Почему же она не связалась с мужем? В доме не было телефона.
— Где ближайший телефон? — спросил он у Моффата, который, казалось, все не мог оторвать взгляд от колготок.
— Милях в полутора на дороге рядом с фермой Крагстоунов.
Ребус посмотрел на часы — четыре.
— О’кей, я бы хотел осмотреть этот телефон и на этом сегодня закончить. Но я хочу, чтобы здесь сняли отпечатки пальцев. Сколько их здесь, одному богу известно. Потом необходимо проверить и перепроверить магазины, бензозаправки, пабы, отели. Скажем, в радиусе двадцати миль.
Моффат неуверенно сказал:
— Это черт знает сколько работы.
Ребус словно не услышал.
— Черный «БМВ». Думаю, сегодня будут готовы новые ориентировки. Есть фотография миссис Джек, описание машины, ее регистрационный номер. Если миссис Джек сюда приезжала — а она приезжала, — кто-то непременно ее видел.
— Да вы знаете… у нас люди предпочитают держать рот на замке.
— Понятно. Но они ведь не слепые, верно? И если нам повезет, то амнезия не поразила всех в одночасье. Едем! Чем скорее мы доберемся до телефонной будки, тем скорее я найду себе какую-нибудь берлогу на ночь.
* * *Вообще-то, Ребус собирался спать в машине, потом выставить счет за ночевку и завтрак бухгалтерии, а денежки прикарманить. Но погода испортилась, и мысль о ночевке на тесном сиденье машины, в позе полусложенного перочинного ножа, его не грела. Поэтому на пути к телефонной будке он притормозил у придорожного дома, где висела табличка, предлагавшая ночлег и завтрак, и постучал в дверь. Пожилая женщина поначалу посмотрела на него с подозрением, но наконец сообщила, что свободное место у нее есть. Ребус сказал, что вернется через час, чтобы у нее было время «проветрить» комнату. Потом он вернулся в машину и поехал следом за Моффатом к ферме Крагстоунов.
На ферму это было мало похоже. Узкая подъездная дорожка вела от главной дороги к нескольким сооружениям: жилому дому, коровнику, сараям и хранилищу. Телефонная будка стояла у обочины, в пятидесяти ярдах от фермы и по другую сторону дороги рядом с площадкой, на которой уместились два их автомобиля. Телефон находился в красной доисторической будке.
— Не решились ее поменять, — сказал Моффат. — У миссис Корби, хозяйки фермы, случился бы сердечный приступ.
Ребус поначалу не понял, но ему все стало ясно, когда он открыл дверь будки. Во-первых, здесь был коврик — хороший толстый отрезок ковра. Пахло в будке освежителем воздуха, в маленькой вазочке на полке рядом с аппаратом стоял букетик полевых цветов.
— Да тут уютней, чем у меня дома, — сказал Ребус. — Когда можно переехать?
— Это все миссис Корби, — сказал, улыбаясь, Моффат. — Она считает, что грязная будка будет плохо влиять на ее здоровье, потому что ближе ее дома к будке ничего нет. С незапамятных времен ее моет, чистит.
Жаль, подумал Ребус. Он надеялся обнаружить здесь какую-нибудь улику. Но если что-то и было, миссис Корби давно все смела и стерла…
— Я бы хотел поговорить с миссис Корби.
— Сегодня вторник. По вторникам она навещает сестру, — сказал Моффат.
Ребус показал на дорогу, где резко затормозила машина с включенным поворотником — судя по всему, она собиралась свернуть на ферму.
— А как насчет него?
Моффат посмотрел, потом холодно улыбнулся:
— Это ее сын. Алек. Отвязный парень. Он ничего не скажет.
— Что, часто попадает в неприятности?
— В основном за превышение скорости. Он один из местных рейсеров. Не скажу, что очень их виню. Здесь молодым парням и заняться нечем, вот и гоняют на автомобилях.
— Ты и сам еще молодой парень, констебль. Но в неприятности не попадал.
— Я хожу в церковь, сэр. Знаете, если ты боишься Бога, то и живешь по-другому…
* * *У хозяйки коттеджа миссис Уилки тоже были свои тараканы. Все началось, когда он переодевался в отведенной ему спальне. Спальня была неплохая, правда, не помешало бы поубавить тут всяких кружевных салфеточек и безделушек, но кровать удобная, и телевизор имелся — двенадцатидюймовый, черно-белый. Миссис Уилки привела Ребуса в кухню и сообщила, что он в любое время может приготовить себе чай или кофе. Потом она показала ему ванную и сказала, что есть горячая вода, если он хочет помыться. Потом она снова привела его в кухню и снова сказала, что он может приготовить себе чашку чаю или кофе в любое время, когда пожелает.
Ребусу не хватило духу сказать ей, что это он уже слышал. Она была махонькая, с тоненьким голосочком. Между его первым и вторым приездом она успела переодеться в лучшую униформу владелицы гостевого дома, а на шею повесила жемчужное ожерелье. По его разумению, ей было под восемьдесят. Миссис Уилки жила одна, ее муж Эндрю умер в 1982 году, и она держала гостевой дом «не только ради денег, но и ради общества». Постояльцы у нее были всё люди замечательные и интересные, вроде немца, который скупал здесь джемы прошлой осенью и задержался в ее доме на несколько дней…
— А это ваша спальня. Я ее немного проветрила и…
— Здесь очень мило, благодарю вас. — Ребус поставил сумку на кровать, увидел осуждающий взгляд и составил сумку на пол.
— А покрывало я сама делала, — сказал она с улыбкой. — Мне как-то раз даже порекомендовали заняться этим профессионально — открыть продажу собственных покрывал. Но в моем возрасте… — Она усмехнулась. — Это мне посоветовал джентльмен из Германии. Он приезжал в Шотландию закупать джемы. Вы можете себе такое представить? Он тут на несколько дней задержался…
В конце концов она вспомнила о своих обязанностях. Сейчас она пойдет и приготовит им маленький ужин. Ужин. Ребус посмотрел на часы. Если они не остановились, то еще не было и половины шестого. Он рассчитывал только на ночлег и завтрак, так что сегодня вечером любая горячая еда для него как подарок. Моффат коротко объяснил ему, как добраться до ближайшего паба — «туристское место, туристские цены», — и отбыл наслаждаться радостями Даффтауна. Ишь, богобоязненный…
Ребус снял брюки, и в этот момент дверь открылась и на пороге появилась миссис Уилки.
— Это ты, Эндрю? Мне послышался какой-то шум. — Глаза ее смотрели невидящим взглядом. Ребус постоял несколько мгновений неподвижно, проглотил комок.
— Приготовьте нам ужин, — тихо сказал он.
— Ах да, — сказала миссис Уилки. — Ты, наверно, проголодался. Тебя так долго не было…
Ребус решил, что неплохо бы принять ванну. Он заглянул в кухню, увидел, что миссис Уилки возится у плиты, мурлыкая что-то себе под нос, после чего направился в ванную. Защелки на двери не было. Вернее, защелка была, но висела неприкаянно на одном шурупе. Он оглянулся, но не увидел ничего, чем можно было бы подпереть дверь, и тогда рискнул и включил оба крана. Напор был сильный, и ванная быстро наполнилась горячей водой. Ребус разделся и погрузился в воду. Плечи его занемели от долгой езды, и он как мог помассировал их. Потом поднял колени, и его плечи, шея и голова ушли под воду. Утопление. Он вспомнил доктора Курта, его пояснения о разнице между утоплением и погружением в воду мертвого тела. «Руки прачки»… отслоение ногтей и волос… ил в бронхиальной трубке…
Услышав какой-то шум, он всплыл на поверхность. Протер глаза, моргнул и увидел, что миссис Уилки стоит в дверях с кухонным полотенцем и смотрит на него.
— Ой! — испуганно сказала она. — Ради бога, простите. — И она удалилась со словами: — Я совершенно забыла, что вы здесь! Я собиралась… ну да бог с ним, что я там собиралась. Это может и подождать.
Ребус зажмурил глаза и ушел под воду…
* * *Еда, к его удивлению, была совсем неплохой, хотя и непривычной. Сырный пудинг, вареная картошка и морковь. На десерт миссис Уилки подала разогретый на пару консервированный сладкий пудинг с заварным кремом из пакетика.
Ребус зажмурил глаза и ушел под воду…
* * *Еда, к его удивлению, была совсем неплохой, хотя и непривычной. Сырный пудинг, вареная картошка и морковь. На десерт миссис Уилки подала разогретый на пару консервированный сладкий пудинг с заварным кремом из пакетика.
— Очень удобно, — прокомментировала миссис Уилки.
В ванной она была настолько потрясена видом голого мужчины, что это вроде бы вернуло ее к реальности, и они принялись говорить о погоде, туристах и правительстве; наконец трапеза закончилась, и Ребус предложил помыть тарелки, но, к немалому своему облегчению, получил отказ. Тогда он попросил у миссис Уилки ключ от входной двери и с приятной тяжестью в желудке, чистый, в чистом белье отправился в «Вересковый дом».
Будь он владельцем паба, никогда не выбрал бы для него такого названия. Он сунулся было в зал, но, никого там не увидев, через другую дверь направился к стойке, у которой стояли, посмеиваясь, женщина и двое мужчин; бармен тем временем прилежно разливал виски через дозатор. Ребус остановился в двух шагах от них:
— Добрый вечер.
Мельком взглянув на него, посетители молча кивнули, а бармен ответил на приветствие. Он поставил на стойку три стакана с двойной порцией виски.
— И один налейте себе, — сказал мужчина из группы, протягивая бармену десятифунтовую банкноту.
— Спасибо, — сказал бармен. — Я выпью немного позже.
Стена с полкой, где стояли дозаторы, бутылки и стаканы, была зеркальной, потому Ребус мог легко наблюдать за троицей клиентов. Мужчина, расплатившийся с барменом, по произношению был англичанин. На площадке перед баром стояли только две машины — видавший виды «Рено-5» и «даймлер». Ребус без труда догадался, кто на чем приехал…
— Да, сэр? — обратился к нему бармен — владелец «Рено-5».
— Пинту «Экспорта», пожалуйста.
— Минуточку.
Удивительно, что трое состоятельных английских туристов пьют виски у стойки. Может быть, они не заметили, что в «Вересковом доме» есть зал со столиками. Все трое выглядели слегка помятыми и явно навеселе. Лицо женщины в обрамлении крашеных платиновых волос производило жуткое впечатление. Щеки у нее были слишком красные, а веки слишком черные. Сделав затяжку сигаретой, она выгибала шею и выдыхала дым в потолок. Ребус попытался посчитать число складок у нее на шее. Может быть, тут работало правило годичных колец на дереве…
— Прошу. — На подставку перед ним бармен поставил пинту пива, Ребус протянул ему пятерку.
— Тихо у вас сегодня.
— Середина недели, да и не сезон, — заученно проговорил бармен. — Позже народу будет побольше. — Он направился к кассе.
— Нам еще раз то же самое, когда освободитесь, — сказал англичанин, единственный из троих, кто уже опорожнил свой стакан. Ему было под сорок — меньше, чем женщине. Вид у него был подтянутый, процветающий, но слегка хулиганский. Что-то было такое в его фигуре — в том, как он сутулился, словно нависая над стойкой, того и гляди рухнет на пол или бросится на жертву. Его голова слегка покачивалась в такт с движениями сонных век.
Третий из группы был самым молодым — лет тридцати пяти. Он курил французские сигареты и смотрел на бутылки над стойкой. Либо на бутылки, либо на меня в зеркало, подумал Ребус, как я смотрю на него. Да, не исключено. Этот третий как-то нарочито стряхивал пепел с сигареты. Ребус обратил внимание, что и курит он, не затягиваясь, — удерживает дым во рту, а потом разом резко выдыхает. Если его спутники по-прежнему стояли, то он уселся на высокий табурет у стойки.
Ребус вынужден был признать, что он заинтригован. Невероятная троица. И похоже, это только начало…
В зал вошли двое новых посетителей и, судя по всему, вознамерились там остаться. Бармен поспешил к ним, и это дало повод для обмена репликами между двумя мужчинами и женщиной.
— Черт побери, ну и хамло. Он нас так и не обслужил.
— Успокойся, Джейми, мы вроде не умираем от жажды.
— Ты уж говори за себя. Я и не почувствовал, как выпил. Нужно было вообще четвертную заказывать.
— Допей мою, — сказала женщина, — только не заводись.
— Я и не завожусь, — сказал сутулый, хищного вида англичанин, который и точно завелся.
— Тогда иди в жопу.
Ребус едва сдержал ухмылку. Женщина произнесла это так, будто обменивалась любезностями с приятелем.
— Иди сама в жопу, Луиза.
— Ш-ш-ш, — остерегающе зашипел на них тот, который курил французские сигареты. — Не забывайте, мы здесь не одни.
Второй мужчина и женщина посмотрели в сторону Ребуса, который сидел, уставившись перед собой, и попивал свое пиво.
— Одни, — сказал первый мужчина. — Абсолютно одни.
На этом он иссяк и умолк. Бармен вернулся.
— Еще раз то же самое, бармен, будьте уж так добры…
Атмосфера стала быстро разогреваться. Появилось трое местных — они уселись за столик неподалеку и принялись играть в домино. Ребус подумал, что им, возможно, платят за это, чтобы создавали местный колорит. Даже больше колорита, вероятно, было в товарищеском матче между «Мидоубэнк Тисл» и «Рейт Роверс». Пришли еще два клиента и втиснулись между Ребусом и троицей. Они, казалось, восприняли как личное оскорбление, что кто-то оказался в баре раньше их и что кто-то из этих ранних пташек разместился вплотную к их исконному месту у стойки. Поэтому они пили в мрачном молчании и лишь переглядывались всякий раз, когда англичане обменивались репликами.
— Слушайте, — сказала женщина, — мы что сегодня — возвращаемся? Если нет, то нужно подумать, где будем ночевать.
— Мы могли бы переспать в «Гнезде».
Ребус поставил стакан.
— Что ты несешь? — возразила женщина.
— Я думал, мы для этого сюда и приехали.
— Я не смогу там уснуть.
— Не зря говорят — поминальное бдение.
Англичанин громко, на весь бар, рассмеялся, потом смолк. Костяшка домино стукнула о столешницу, потом еще одна. Ребус поставил стакан на стойку и подошел к трем клиентам:
— Вы тут, кажется, говорили о гнезде?
Англичанин медленно сомкнул и разомкнул веки.
— А вам что до этого?
— Я полицейский. — Ребус показал удостоверение. Два мрачных завсегдатая допили свое и поспешили удалиться. Полицейское удостоверение иногда оказывает такое действие… — Инспектор уголовной полиции Ребус. Так о каком гнезде вы говорили?
Все трое, казалось, мигом протрезвели. Это была напускная трезвость, игра, но хорошая игра, такое умение дается только долгими годами тренировки.
— И все же, — сказал англичанин, — какое вам до этого дело?
— Все зависит от того, о каком гнезде вы говорите, сэр. В Даффтауне превосходный полицейский участок. Если хотите — можем проехаться туда…
— О «Гнезде глухаря», — сказал любитель французских сигарет. — Этот дом принадлежит нашему общему другу.
— Принадлежал, — поправила его женщина.
— Значит, вы дружили с миссис Джек?
Да, дружили. Они представились. Англичанин оказался шотландцем: Джейми Килпатрик, торговец антиквариатом. Женщина: Луиза Паттерсон-Скотт, жена (бывшая) магната-ретейлера. Второй мужчина: Джулиан Каймер, художник.
— Я уже говорил с полицией, — сказал Джулиан Каймер. — Они мне вчера звонили.
Да, с ними со всеми разговаривали, спрашивали, что им известно о перемещениях миссис Джек. Но они не видели ее несколько недель.
— Я говорила с ней по телефону, — сказала миссис Паттерсон-Скотт, — за несколько дней до того, как она отправилась отдохнуть. Она не сказала, куда едет. Просто говорила, что хочет несколько дней побыть наедине с самой собой.
— И что вы делаете здесь? — спросил Ребус.
— Мы приехали на поминальное бдение, — сказал Килпатрик. — Наша маленькая дань дружбе, наш скорбный час. Так что отвязались бы вы лучше от нас и не мешали нам исполнить свой долг.
— Не слушайте его, инспектор, — сказал Джулиан Каймер. — Он немного пьян.
— Если на то пошло, то я немного выбит из колеи, — сердито уточнил Килпатрик.
— Расстроен, — подсказал Ребус.
— Вот именно, инспектор.
Каймер принялся объяснять:
— Это была моя идея. Мы все разговаривали друг с другом по телефону и никак не могли с этим смириться. Не находили себе места. Ну вот я и предложил съездить в «Гнездо». В последний раз мы все встречались именно там.
— На вечеринке? — спросил Ребус.
Каймер кивнул.
— Месяц назад. Жуткая была попойка, — подтвердил Килпатрик.
— Ну так вот, — сказал Каймер, — мы собирались приехать туда, выпить немного в память о Лиззи и вернуться. Не все смогли к нам присоединиться. Дела, дела. Но мы здесь.
— Что ж, — сказал Ребус, — я даже хотел бы, чтобы вы заглянули в дом. Но ехать туда в темноте не имеет смысла. А вот чего я ни в коем случае не хочу, так это чтобы вы трое ехали туда одни. Там должны поработать криминалисты — снять отпечатки и так далее.