Заговорщики начали расходиться, так и не придя к общему знаменателю. Однако Звонарев подметил опытным глазом, что князю удалось заронить нужное зерно в отдельных умах. Не сегодня, так завтра его радикальное предложение будет поддержано единомышленниками.
Он подошел к Белле.
– Госпожа Розенталь? – Степан продемонстрировал девушке одну из самых обворожительных своих улыбок. – Кажется, я до сих пор не имел чести быть представленным вам.
Она удивила его своим ответом:
– Это все условности, господин Звонарев. Я знаю, кто вы. Много слышала о вас, и вообще…
– Не хотите прогуляться?
Он галантно предложил ей руку, и Белла после секундного колебания все же взяла его под локоть.
– У вас ко мне какой-то разговор?
– Можно сказать и так, – последовал уклончивый ответ.
В действительности ему совершенно не хотелось говорить с ней ни о возможностях предстоящего заговора, ни о результатах только что закончившегося заседания на Кузьминской. Едва ли не впервые в жизни Степан чувствовал себя не профессиональным убийцей, готовящимся к очередному исполнению задания, а просто человеком, бредущим по улице рука об руку с красивой женщиной.
– Вас рекомендовал сам Кирилл Александрович? – этим вроде бы невинным вопросом Белла безжалостно разрушала установившуюся идиллию вечера.
– Да.
– Это был великий человек! – с чувством произнесла она. – Жаль, что его уже нет с нами.
– Действительно, жаль, – согласился Звонарев.
Госпожа Розенталь помолчала какое-то время, а затем так же горячо продолжила:
– На генерала можно было положиться. Вне всяких сомнений. Я ему верила. Верила в его идеи.
– А другим, стало быть, не верите? – улыбка тронула губы Звонарева.
В этот момент они как раз остановились напротив входа в небольшой, но с виду довольно приличный трактирчик. Он предложил зайти, и женщина охотно согласилась. Большая часть столиков пустовала. Звонарев и Розенталь заняли тот, что поближе к окну, и мужчина заказал ужин на двоих. Белла зябко куталась в черный салоп и почему-то беспрестанно оглядывалась по сторонам. Она словно опасалась, что кто-нибудь из знакомых может увидеть ее здесь в обществе Звонарева.
– Ну, не то чтобы я не верю, – продолжила она прерванную на улице дискуссию. – А так, знаете ли… Константин Макарович – не лидер. И Ольга Степановна тоже. И остальные. Мысль Рушанского хороша… То есть не его, конечно, мысль, а опять же генерала Корниевича… И я с ним согласна. Но далеко не все пойдут за Рушанским. В конце концов все закончится тем, что кто-нибудь донесет. Непременно донесет. А дальше куда? За социал-демократами? Я принципиально против, господин Звонарев. Здесь я на все сто согласна с Константином Макаровичем. Кроме распространения прокламаций да переливания из пустого в порожнее они ничем больше не занимаются.
Степан не столько слушал, сколько следил за движением ее прекрасных губ. Он давно уже взял себе за правило ни с кем особо не сближаться и всегда оставлять свое сердце свободным, но это вовсе не означало, что он чурался женского общества. Как раз напротив… И Белла Розенталь относилась к той самой категории женщин, которые увлекали его…
Однако суть сказанного Звонарев уловил.
– А вы исключительно за идею? – не без доли иронии, впрочем, глубоко скрытой, поинтересовался он.
– Да, я за идею, – гордо ответила женщина, демонстрируя свой остро вскинутый подбородок. – Наше общество окончательно прогнило, и с этим непременно нужно что-то делать. А что? В корне менять систему, конечно. Государственное устройство…
Им принесли заказные блюда, и Белле на некоторое время пришлось прервать свои пылкие речи. Звонарев разлил вино по фужерам.
– За вас! – поднял он тост. – За идейных женщин, готовых бороться с прогнившим обществом.
– Вы надо мной издеваетесь? Да?
– Ну что вы? Нисколько. За вас, Беллочка, и за вашу неземную красоту, способную сотворить гораздо большее чудо, нежели переустройство государственной системы!
– А теперь вы беззастенчиво льстите, – улыбнулась она, и было понятно, что комплимент все же пришелся женщине по вкусу.
– И снова нет.
Они выпили. В трактире заметно прибавилось публики. Звонарев успевал отслеживать пристальным взглядом каждого из входящих. Не то чтобы он опасался чего-то, а, скорее, в нем на бессознательном уровне срабатывала чисто профессиональная привычка.
– Белла – это ваше настоящее имя? – поинтересовался он несколько минут спустя.
– Нет, – она ловко подцепила лист салата и отправила его в рот. – Я предпочитаю пользоваться псевдонимом.
– Мне так и подумалось.
– Это удобнее. На случай, если все же кому-то вздумается написать донос. Генерал знал мое настоящее имя. И Ольга Степановна знает тоже. А остальные… Для них сгодится и Белла Розенталь. Мне показалось это красивым. Вы не находите?
– Очень красиво. И все же… я хотел бы быть в числе тех, кому вы можете открыть свое настоящее имя.
Белла игриво улыбнулась. По всему было заметно, что она пытается кокетничать с мужчиной, но делает это крайне неумело. Звонарев пришел к выводу, что у этой женщины, кем бы она ни была в действительности, по-настоящему еще не было ни одного серьезного романа. Что ж, это поправимо…
– Это возможно, но только в том случае, если мы сведем с вами более короткое знакомство. И если я смогу вам доверять.
– Я непременно постараюсь, чтобы это случилось. И как можно скорее.
Белла продолжила трапезу и вновь взгромоздилась при этом на своего излюбленного «конька». Долго и убедительно говорила о том, каким в ее представлениях должно быть новое общество, как этого добиться, какие трудности должны поджидать их на этом тернистом пути. Звонарев, как и прежде, избрал для себя роль благодарного слушателя.
– Рано или поздно Россия все равно встанет с колен, – говорила госпожа Розенталь, переходя от основных блюд к десерту. – Поймите, господин Звонарев, этого не может не случиться. Старые порядки изжили себя, а новые… Мы должны подтолкнуть. Подтолкнуть историю, так сказать. Никакого иного пути не существует, и мне хотелось бы знать, что и я своими действиями способствовала ускорению этого процесса.
Звонарев решительно подался вперед. Его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от лица Беллы.
– Вы – замечательная женщина! – искренне произнес он. – Просто удивительная. И я, простите, не могу не выразить своего восхищения.
Она на мгновение смутилась, уронила салфетку, хотела было нагнуться, поднять ее, но в последний момент передумала. Щеки госпожи Розенталь залились пунцовой краской. Однако Степан не торопился ничего добавлять к уже сказанному.
Они расплатились по счету и вышли из трактира.
– Вас проводить? – предложил Звонарев.
– Нет-нет, не стоит. Возьмите мне только экипаж.
Ей не хотелось, чтобы он знал ее адрес, и Степан это понял. Настаивать не стал. Остановил пролетку, помог Белле подняться, а затем приподнял котелок над головой в знак прощания. Она протянула ему руку для легкого пожатия.
– Спасибо вам за ужин и за все, – пропела госпожа Розенталь. – Надеюсь, еще увидимся.
– Непременно. Я буду ждать этого. До свидания.
– До свидания, Степан Германович.
Она уехала. Некоторое время Звонарева одолевали сомнения, не последовать ли за ней, выяснить ее адрес, узнать, кто она на самом деле, но все же он отказался от этого плана. Пока он здесь, в России, и пока выполняет задание великого князя, ему, вероятно, еще не раз доведется встретиться с этой женщиной. Так куда торопиться?..
По приезде на Гороховую Степан обнаружил записку. «Завтра в девять часов будьте у известной вам особы. Дело, не терпящее отлагательств». Он узнал руку Цуревича. И сразу понял, о какой особе идет речь. Великий князь вновь пожелал личной встречи.
Звонарев выехал заблаговременно и без четверти девять уже входил в знакомые апартаменты, где состоялись их предыдущие встречи.
– Вы были вчера на заседании кружка, как мне известно, – без всяких приветственных речей выложил великий князь, останавливаясь на фоне окна и закладывая руки за спину.
Он стоял так, что Звонарев не мог видеть его лица. Впрочем, с некоторых пор ему это было и не нужно. Он лишь лениво пожал плечами. Осведомленность заказчика нисколько не удивила Степана. Он и прежде догадывался о том, что у князя есть свои осведомители внутри организации, которую госпожа Розенталь и ее единомышленники считали тайной. И это был кто-то из тех, кто так же, как и Звонарев, был сегодня на заседании.
– Был.
Князь не двинулся с места. Его статная фигура в серебристом свете луны казалась еще более подтянутой и величественной.
– Поведайте в общих чертах, о чем там говорилось.
Звонарев сдержал уже готовую скользнуть по губам кривую усмешку. Выходило, что осведомителей внутри организации ни у великого князя, ни у охранки не было. Скорее, где-то на подступах к ней. Иначе он не стал бы расспрашивать его о заседании. Но тем не менее Степан выложил все, что услышал на Кузьминской. Князь долго молчал, затем отошел от окна, сместился влево, но сел не в кресло напротив гостя, как обычно, а разместился за столом. В руках князя появился портсигар, который Звонареву уже доводилось видеть однажды. Князь закурил.
– Итак, ситуация обостряется, господин Звонарев. Не правда ли?
– Об этом судить вам, а не мне, – уклончиво парировал Степан. – Я лишь рассказал о том, что слышал.
– Ну, да. Разумеется, – теперь лицо князя скрылось за окутавшими его клубами сигарного дыма. – Я ценю вашу сдержанность не меньше, чем качество выполняемой вами работы, господин Звонарев. Однако же вы не могли не обратить внимания на то, что ныне покойный губернский чиновник Сербчук являлся не единственным обладателем бумаг за подписью генерала Корниевича. Точно такие же бумаги находятся и у других заговорщиков…
– Да, я обратил на это внимание.
– И наибольшую активность проявляет Рушанский, – князь слегка стукнул кулаком по столу. – Одна лидирующая фигура сменяется другой.
– Далеко не все члены кружка видят в князе Рушанском лидера, – позволил себе высказаться Звонарев, припоминая недавний разговор с Беллой. – Разумеется, у него есть сторонники, но пойдут за ним немногие.
– Вы в этом уверены, господин Звонарев? – даже за дымовой завесой было видно, как жестко блеснули миндалевидные глаза великого князя.
Степан снова пожал плечами и поправил едва не съехавший с колен саквояж.
– Так говорят.
– «Говорят» еще не значит «сделают», господин Звонарев, – с нотками пренебрежения в голосе бросил князь. – Вам ли этого не знать. У таких людей, как Рушанский и ему подобные, разговоры нередко расходятся с делом. Мы не имеем права рисковать!
Звонареву уже было понятно, к чему клонит собеседник. Впрочем, ему это стало понятно уже тогда, когда он прочел записку, доставленную на Гороховую. Великий князь наметил очередную жертву из числа заговорщиков. И, судя по тому, как складывалась текущая беседа, жертвой этой предстояло стать не кому-нибудь, а князю Рушанскому. Так оно и оказалось в действительности.
– Вам надлежит избавиться от Рушанского, – безапелляционно и все так же жестко возвестил великий князь после непродолжительной паузы.
Огарок его сигары ткнулся в пепельницу и был немедленно самым безжалостным образом смят ногтем большого пальца.
– И вновь несчастный случай? – уточнил Звонарев, заранее готовый предугадать ответ собеседника.
– Именно. Меня не волнует, что кто-то о чем-то может догадаться. Напротив, пусть знают. Несчастный случай неизменно настигает любого, кто встает во главе организации. Наглядный пример, господин Звонарев. Таким образом, в скором времени кружок их распадется изнутри.
В словах князя было зерно истины, и Звонарев не мог не признать этого. Однако имелось и кое-что еще, чего великий князь в расчет не брал. Личность самого Степана Германовича Звонарева. Вояж по России затягивался для наемного убийцы, число приговоренных росло, и все это вместе создавало для палача определенный риск. Рано или поздно где-то может произойти накладка. Чем скорее Звонарев покинет страну, тем лучше для него… Но в то же время отказываться от заказа было не в его правилах. И он задал традиционный вопрос:
– Каким я располагаю сроком?
– И вновь, господин Звонарев, я отвечу вам в прежней манере. Давайте ни сейчас, ни впредь, если таковое случится, не будем связывать себя определенными сроками. – Князь сделал попытку дотянуться до платка в боковом кармане, но так и не завершил начатого движения. – Нам нужно скорее, а вы… как сможете, господин Звонарев. То есть на ваше личное усмотрение. Вознаграждение за проделанную работу, как обычно, получите через господина Цуревича. Я полагаю, у вас нет каких-либо претензий по этому вопросу?
– Ни малейших.
– Вот и славно. И кстати, – великий князь подержал значительную паузу, в течение которой и он сам, и его гость продолжали пристально смотреть в глаза друг другу. – Продолжайте поддерживать отношения с членами кружка, господин Звонарев. Мы по-прежнему не имеем возможности предугадать, как будут развиваться события в дальнейшем.
– Можете не сомневаться. Мы ведь уже, помнится, уговорились, что это часть моей работы.
– Верно. И раз уж мы затронули этот вопрос, князь Рушанский не говорил о том, где и когда планируется следующий организованный сбор?
– Не говорил, – Звонарев покачал головой. – Вчера все расстались в крайнем волнении, ни о чем толком не договорившись, а потому, я думаю, о дне и месте следующей встречи каждый будет уведомлен отдельно. И, может быть, даже не каждый…
Последней фразой Звонарев явственно давал понять собеседнику, что внутри организации, некогда сформированной генералом Корниевичем, уже намечается некоторый раскол, а значит, не было никакой гарантии, что в следующий раз ему удастся так же легко проникнуть в круг посвященных, как и вчерашним вечером. Но князь пропустил этот намек мимо ушей. Или сделал вид, что пропустил.
– Тогда, – князь демонстративно развел руками, – на этом все, господин Звонарев. Не смею вас более задерживать. Если возникнут какие-либо сложности или непредвиденные обстоятельства в нашем общем деле, держите меня в курсе…
– Непременно.
Очередная задача была Степану предельно ясна… По большому счету, он даже знал, как и когда осуществит выполнение заказа. Трудностей с устранением князя Рушанского должно было возникнуть еще меньше, чем в предыдущих случаях. Однако делать что-либо сегодня Звонарев уже не намеревался. До завтрашнего дня жертва никуда не денется.
По пути на Гороховую, под равномерный стук колес о булыжную мостовую, мысли Степана вернулись к Белле Розенталь. Что если не сегодня, так завтра великий князь наметит ее очередной жертвой? Нет, разумеется, Звонарев выполнил бы и эту работу, но ему совершенно не хотелось, чтобы дело дошло до этого. Женщина определенно нравилась ему. И такого не случалось уже давно. С тех самых памятных пор, как… Но Звонареву не хотелось вспоминать об этом. Лицо его вдруг сделалось жестким и непроницаемым. Усилием воли он отогнал от себя неприятные воспоминания, к которым однажды поклялся самому себе никогда более не возвращаться.
А спустя пару секунд все под тот же равномерный перестук колес Степан задремал. Его охватил сон человека, не знающего, что такое муки совести. Так было всегда.
Глава 6 Последствия зимних купаний
Он заехал с визитом к Дроздовым без всякого определенного повода. Словно что-то подтолкнуло Степана изнутри. Ехать к Рушанскому, по его мнению, было еще рано, и он вполне мог провести это время дома, а не разъезжать с визитами по городу. И, тем не менее, поехал.
– Проходите. Ольга Степановна в гостиной, – слуга принял из рук Звонарева пальто и котелок, а затем жестом указал, в каком направлении ему необходимо проследовать.
Гостиной в доме Дроздовых была огромная светлая зала с большими окнами.
Женщины пили чай за резным кривоногим столиком возле окна. Именно женщины! Предчувствия не обманули Степана. ОНА тоже была здесь. Сердце гостя болезненно сжалось, что уже само по себе было нетипичным для него. Он продемонстрировал широкую добродушную улыбку. Госпожа Розенталь ответила тем же. Без сомнений, она была рада его видеть. Точно так же, как и хозяйка дома.
– Степан Германович! Дорогой! – Ольга Степановна не встала, но, изменив позу, грациозно протянула Звонареву руку для поцелуя. – Какой приятный сюрприз! Желаете чаю?
– Не откажусь.
Ему предложили стул, и Звонарев сел таким образом, чтобы держать в поле зрения обеих женщин. Госпожа Розенталь смущенно потупила взор. Ольга Степановна, впрочем, этого не заметила.
– Вы ведь по поводу вчерашнего? Верно? – обратилась она к Звонареву.
– Именно так. Всю ночь, знаете ли, не сомкнул глаз. Думал… А утром решил: поеду. Хотел было сначала пожаловать с визитом к Константину Макаровичу, но потом передумал. Уж лучше к вам.
– Да-да. А мы вот как раз с Беллой говорили о том же. Как вы находите предложение Рушанского, Степан Германович?
Звонарев сделал вид, что некоторое время раздумывает, взвешивает слова, а затем сдержанно произнес:
– Откровенно говоря, оно кажется мне толковым. К тому же я уверен, что и покойный Кирилл Александрович одобрил бы подобные действия. В конце концов, это была его идея.
– Определенно его, – ввернула Розенталь.
– Но… – Звонарев выдержал небольшую паузу, – удастся ли осуществить задуманное без участия генерала? Вот в чем вопрос, Ольга Степановна. Вам, вероятно, известно, что у меня также находилась на хранении часть бумаг, упомянутых Рушанским.
– Да, я знаю, – Дроздова сделала глоток чаю. – И вы, к сожалению, так несвоевременно успели передать их Антону Антоновичу.
– Именно…
– Однако нам вполне хватит и оставшихся. Кирилл Александрович продумал все самым детальнейшим образом. Но вы правильно заметили, уважаемый Степан Германович. Справимся ли мы без генерала? Белла вот, например, утверждает, что нет. Князь Рушанский не годится на роль лидера. И, по большом счету, я вынуждена согласиться с ее мнением.