Во-вторых, он чувствовал свой долг перед Машей. Да, Копылов прав: если даже и удастся детективу докопаться до истины, то никуда ее, истину эту, не понесешь. Но ведь Алексей и не собирался. Он работает на Машеньку, это ей нужен ответ. И никому другому докладывать о результатах расследования он не намерен. Будет, конечно, ей больно, если убийцы останутся безнаказанными, – но после получения загадочного голубиного письма она знает, что ее отец не случайно слетел в пропасть. Он убит. И ей нужны хоть какие-то объяснения. «За что?!» – вот первое восклицание, которое вырывается у людей, узнавших об убийстве дорогого человека. «За что?!» – кричит сам человек при виде наведенного на него пистолета. И ответ на этот вопрос первичен.
Кто написал голубиное письмо, зачем? Маша уже хоть как-то смирилась со смертью отца в ДТП за прошедший месяц – кому понадобилось бередить ее раны и втягивать в опасную игру? Причем из слов Копылова получается, что у Донникова было только два близких друга, которым он доверил тайну: он сам и Алан Бицаев. И ни тот, ни другой письма с голубем не присылали. Бицаев в Адыгее и вряд ли сумел бы такое сложное мероприятие оттуда организовать; Копылов о письме вообще ничего не знал. И главное, считает дело столь опасным, что требует немедленно свернуть расследование. Тогда как письмо, ровно наоборот, расследование инициирует…
Вернулась Маша, проводив Виктора Павловича, принялась разливать чай. По тому, как они с Игорем бросали друг на друга взгляды – теплые такие и радостные взгляды, – Кис окончательно понял, что между ними завязались отношения. Они еще ничего не значат, им день от роду, и завтра можно передумать, причем довольно безболезненно, и сделать вид, будто ничего и не было…
Можно. Но Алексей знал: Игорь не просто поддался чарам Машеньки. Он позволил себе поддаться. Никто не может нас очаровать, пока мы не готовы быть очарованными. Значит, место Кристины в его душе если еще не полностью освободилось, то уже частично.
Алексею это представлялось всегда наглядно, как на детском рисунке: будто в душе человека есть некое широкое сиденье и его целиком занимает тот, кого он любит. По-королевски занимает, как трон. Но когда любовь почему-либо ослабевает, то любимый человек подвигается, подвигается на сиденье, пока не окажется на краешке. И тогда рядом с ним образовывается свободное местечко, которое может занять новый человек… Дальше бывает по-всякому, но чаще всего тот, кто сдвигался к краешку, в конце концов с него падает. А новая любовь по-хозяйски усаживается на трон.
Но все эти подвижки и подсидки происходят не сами по себе, а с нашего позволения. Или с нашего попустительства, неважно. Поэтому Кис так и выразился: Игорь позволил себе поддаться чарам другой девушки. Маша прелестна, спору нет, но еще месяц назад Игорь бы сказал себе: СТОП. У меня есть Криска. А сегодня он позволил себе если не конкретное «да», то «может быть»…
А не рано ли? У Криски, вероятно, временные заморочки, с ней надо просто поговорить. А уж потом решать.
Не его это, конечно, дело. Алексею не пристало вмешиваться в чужие любовные отношения. Игорь взрослый парень, а Кис ему не папаша…
Но ему было больно думать, что Игорь мог так легко отказаться от Кристины при первой же трудности в отношениях. Тем более что до сих пор у них все шло так гладко! Он любил их обоих и, честно говоря, думал вскоре погулять на их свадьбе…
– Виктор Павлович рассказал вам что-то важное? – сдержанно спросила Маша, ставя на стол выпечку, хотя глазки ее так и сверкали от желания узнать суть тайного разговора.
– Пока не знаю.
– Как это? – удивилась девушка.
– Я получил кое-какую информацию, но мне необходимо ее обдумать. У меня не было для этого времени. Обычно я предаюсь размышлизмам в своем персональном кабинете, – улыбнулся он. – Иначе у меня не получается.
Игорь уловил, что шеф находится в затруднительном положении.
– О, ты знаешь, это уже практически легенда! – весело заявил он. – Алексей Андреевич ДУМАЕТ! Замрите все!
– Так что же, – разочарованно откликнулась Машенька, – выходит, мы целый день собираем информацию, а у вас нет ни одного вывода?
– Есть. Целая куча. Но эту кучу надо привести в порядок, выстроить в цепочку, придать ей вид логичный и завершенный. Завтра, Машенька. Дождись завтрашнего дня, и, обещаю, я тебе выдам что-то внятное. Лады?
Маша удрученно кивнула. Алексей поставил опустошенную чашку на блюдце. Игорь, поняв знак, быстро допил свой чай. Детективы поднялись.
– У тебя какие планы на завтра?
– Урок вождения в одиннадцать.
– В Москве? На Ленинском, как в прошлый раз?
– В Москве, но инструктор хочет меня потренировать на МКАДе. Это серьезное испытание, по его словам, и если я справлюсь, то смело могу идти на экзамен.
– А потом ты куда?
– Сюда. Домой.
– Как только закончишь урок, позвони мне. Может, надо будет встретиться.
Выходя из дома Донниковых, Кис спросил Игоря, не забыл ли он взять Машин отчет.
Игорь не забыл. Кис протянул руку, и Игорь вложил в его ладонь несколько листков, исписанных круглым детским Машиным почерком.
Они спустились со ступенек, сели в джип. Алексей наладил навигатор и тронулся.
– Что-то пошло не так, Кис? – спросил Игорь.
– Пока не знаю, – уклонился от прямого ответа детектив, – слишком много информации, причем противоречивой. Мои мозги еще не успели ее обработать, я Маше правду сказал.
– Ну-ну, – недоверчиво произнес ассистент.
Алексею было понятно, почему недоверчиво: Игорь знал, что в трудных случаях шеф любил рассуждать вслух, внимательно слушая реплики своего ассистента, частенько полезные. А тут вдруг повышенная секретность… Но ту часть информации, которую детектив получил от шофера, а позже у Лиды, рассказать вполне можно, счел Алексей и пустился в повествование.
– Мотоциклист, – задумчиво проговорил Игорь, когда шеф умолк, – везде мотоциклист…
– Доказательств, что в мединституте был тоже он, нет. Но думаю, он. В трех из четырех покушений засветился мотоциклист. Логично предположить, что на все наняли одного и того же человека.
– Конечно. А там, в институте, какие могут быть доказательства? Он же не круглый идиот, чтобы нападать на академика со шлемом под мышкой! Он или не на своем мото приехал, или… Ну, на улице шлем он оставить не мог: враз украдут, сам знаешь. Зато, я уверен, расспроси мы вахтера, тот припомнит, как сторожил чей-то шлем за сотенку.
– Если у них там есть вахтер… Съезди завтра в этот институт, я тебе адресок запишу. Вдруг он так-таки существует и даже сумеет дать устное описание этого парня! Он ведь видел его без шлема.
– Заметано, – кивнул Игорь. – Кис, а что тебе Копылов рассказал? На тебе лица не было, когда ты с прогулочки вашей вернулся.
– Ничего особенного. Я просто устал… Скажи-ка, – Алексей посмотрел на парня, – у тебя что-то с Машей намечается?
Нужно было срочно сменить тему в силу ее повышенной секретности и клятвенного обещания детектива детали беседы с академиком Копыловым не разглашать. И Кис не нашел ничего лучшего, как завести разговор о делах сердечных.
– Она мне нравится.
– Мне тоже, – пожал плечами детектив. – Но из этого еще ничего не следует. А у вас, судя по переглядушкам, что-то уже следует…
– Я знаю, к чему ты ведешь. Поэтому информирую тебя, не дожидаясь вопроса: Кристина мне сегодня позвонила и сообщила, что получила грант из университета Монреаля.
– По социологии? Криска ведь социологию изучает, память мне не изменяет?
– Ее самую. А в Канаде социология как наука очень развита.
– Так это здорово? Или нет?
– Смотря для кого. Она уезжает в Канаду на год.
– Вот как…
– Вот так. Сказала, что за это время, вдали от меня, она надеется в себе разобраться. И преодолеть комплекс благодарности.
– Ага…
Алексей решительно не находил слов, чтобы как-то Игоря поддержать. Похоже, что совсем недавно выросло новое поколение женщин, у которого ценности ощутимо отличались от поколения предыдущего. Его жена, Александра, с боем отвоевывала свою личностную независимость; а нынешним девушкам эта независимость будто изначально, при рождении, в пеленки подложена. Пусть не всем, но многим. И это хорошо, конечно. Только непривычно. Особенно в пору, когда надо создавать семью. Раньше все они, за редким исключением, были такими «курочками», как Лена, как Лида, – мужчины их не уважали, но алгоритм их душевно-жизненных устремлений был потенциальным женихам понятен и приятен. А нынче исключения становятся правилом, приводя в растерянность будущих мужей…
Некоторое время они ехали молча. Темнело, вдоль шоссе вспыхнули мощные фонари, мгновенно сделав обочины совсем черными.
– Ночью я заходил к Маше… – вдруг произнес Игорь. – Пока ты беседовал с бабушкой. Я услышал, что она плачет, и вошел в ее комнату. Ничего не было, не думай, мы даже не разговаривали, я просто присел на краешек кровати и гладил ее по волосам, пока она не заснула… Кис, я впервые за долгое время почувствовал себя нужным, полезным. Потому что Криска слишком независима, ей никогда ничего не надо, со всем она справляется сама, отвергая мою заботу… А когда я попытался сделать ей предложение, то…
Некоторое время они ехали молча. Темнело, вдоль шоссе вспыхнули мощные фонари, мгновенно сделав обочины совсем черными.
– Ночью я заходил к Маше… – вдруг произнес Игорь. – Пока ты беседовал с бабушкой. Я услышал, что она плачет, и вошел в ее комнату. Ничего не было, не думай, мы даже не разговаривали, я просто присел на краешек кровати и гладил ее по волосам, пока она не заснула… Кис, я впервые за долгое время почувствовал себя нужным, полезным. Потому что Криска слишком независима, ей никогда ничего не надо, со всем она справляется сама, отвергая мою заботу… А когда я попытался сделать ей предложение, то…
– Ты предлагал ей пожениться?! – удивился Алексей, который о таком торжественном событии слыхом не слыхивал.
– Да. Это было не слишком романтично по форме – все-таки мы уже три года вместе. Я просто сказал: не пора ли нам подумать о совместной жизни? И тут она мне эту хренотень выдала насчет комплекса благодарности… А теперь, видишь, на год решила уехать от меня, чтобы со своим комплексом разбираться.
– Ты знал об этом гранте или она тебе вообще ничего не говорила?
– Говорила, что подала заявку. Но я как-то не придал значения. Наверное, просто не ожидал положительного решения… И теперь я не понимаю, как на эту новость реагировать…
Сказать по правде, Алексей не знал, что парню посоветовать. Он не представлял, хочет ли Кристина в самом деле расстаться с Игорем, или у нее действительно какие-то внутренние проблемы…
Они уже подъехали к дому на Смоленке, как вдруг Алексей произнес:
– Спроси ее прямо… Хотя нет, не спрашивай. Скажи, что ее любишь. И что уважаешь ее свободу. Посему не станешь препятствовать ее выбору. Раз ей надо ехать, пусть едет – но ты будешь страшно скучать.
– Она это все и так знает.
– Не важно. Знать и слышать – разные вещи. Сестрица Сашина, Ксюха, любит цитировать одну французскую поговорку. Может, немного перевру, но смысл такой: конечно же, все и так понятно, но лучше это произнести вслух. Вот и произнеси. И посмотри, что она тебе на это ответит. И как ответит. Тогда ты все поймешь.
– Надеюсь… Спасибо за совет, Кис. Ты в кабинет или домой?
Шел одиннадцатый час вечера. Было бы неплохо забраться за свой письменный стол, потому что он почти физически ощущал, как в его мозгу громоздится куча не осмысленных за нехваткой времени догадок – уже в черепную коробку уперлись! Но и домой хотелось. Он не виделся со своими со вчерашнего дня. Да и с Сашей надо как-то… Каким-то образом… В общем, нужно выяснить, что с ней происходит.
– Домой поеду, Игорек.
Он высадил парнишку, развернулся и направился в сторону проспекта Мира.
На проспекте он заметил открытый цветочный магазин. Пристроил тачку у тротуара, выскочил, выбрал небольшой букет в пастельных тонах – Александра не любила слишком пышные, слишком яркие и претенциозные. Вернувшись в машину, он позвонил жене:
– Я еду домой… Ты еще не ложишься?
– Я никогда не ложусь в это время, разве ты не знаешь?.. Алеш, да что с тобой происходит? Ты в последнее время сух, задумчив…
– Я?
– Словно отсутствуешь.
– Я?
– Ты меня разлюбил?!
– Я?!
– Ты бы предпочел, чтобы я уже ушла спать? Чтобы меня не видеть?!
– Я???
– Ну не я же!
– Ты, Саша, Сашенька, милая, – ты! Это ты в последнее время… Ты стала задумчивой, отстраненной, какой-то совсем, не знаю…
– Я-а-а???
– Слушай, я уже подъезжаю. Купить что-нибудь на ужин? Ты ведь меня не ждала…
– Не надо, полный холодильник еды, приезжай скорее! Я сейчас кину что-нибудь на сковородку…
– Похоже, у нас какое-то недоразумение случилось. Я думал, что ты… А ты, оказывается, думала, что я… В общем, ерунда вышла какая-то… Я сейчас буду, Саша, жди!
Открыв дверь, он попал в объятия Александры.
– Какие мы глупые, даже смешно, ну как дети, ей-богу! – шептала она, тычась ему в шею лицом.
Она потащила его за руку в кухню, где сумасшедше пахло жареной картошкой с грибами, перехватила букет, ловко развернула его и поставила в вазу: «Мои любимые…»
– Малышня спит?
– Спит. Так ты меня не разлюбил?
– А ты меня?
Они посмотрели друг на друга и тихо засмеялись. Потом все громче, громче, – они хохотали, пока не пришлепал босиком сонный Кирюша и не заявил, что родители мешают ему спать.
Глава 8 Машины листочки
Утомленные бурной ночью – яркой и оглушительной, как фейерверк, – они никак не могли проснуться. Так бы и нежились в постели до полудня. Но у Александры сегодня был присутственный день в редакции, Алексею требовалось уединение в кабинете для «размышлизмов», а детям пора завтракать. Пришлось вставать.
Саша быстро накормила малышей, пока Алексей принимал душ, затем сама ушла в ванную, пока он готовил их с женой завтрак. Наконец уселись за стол.
– Няня когда придет? – спросил Алексей, хрустя тостом.
– Сегодня дети гостят у бабушки. Я собиралась отвезти их по дороге в редакцию, но раз ты едешь к себе на Смоленку, то завези их сам. Тебе там рядом.
– С удовольствием.
– Урра! – Лиза с Кирюшкой – ушки на макушке, кто бы сомневался, – заглянули на кухню. – Мы с папой!
Они немедленно ухватили папу за руки с обеих сторон и принялись тащить его в разные стороны, каждый к себе.
– Папа не закончил завтрак. Уймитесь, – строго произнесла Александра, стараясь не улыбаться.
– А мороженое купишь по дороге? – поинтересовался Кирюша.
– Мне в шоколаде! – заявила Лизанька, не дожидаясь папиного согласия.
– Вы свои вещи уже собрали? – Алексей тоже старался казаться строгим.
– Собрали! – уверенно заявил Кирюша.
– Еще чуть-чуть осталось, – Лиза свела свои маленькие пальчики, образовав между ними щелочку, должную показать, какое малюсенькое «чуть-чуть» осталось.
– Понятно, – встала Александра. – Пошли делать инспекцию.
Это означало, что Кирюшкин рюкзачок придется складывать заново, а из Лизиного убрать как минимум половину, поскольку маленькая модница напихала туда едва ли не все свои платьица.
Проходя у Алексея за спиной, Саша наклонилась и поцеловала его в шею.
– Любовь моя, – шепнул он и, поймав ее руку, прижался к ней щекой, почувствовав себя счастливейшим из людей.
Кис стоял в пробке, когда зазвонил его мобильный. Обычно он избегал телефонных разговоров за рулем – не страшно, люди оставят сообщение, потом он им перезвонит, – но высветился Машин номер. А он сам просил ее позвонить после урока вождения. Посему, воткнув наушник в ухо, он нажал на зеленую кнопку.
– Алексей Андреевич, меня хотели убить! – прокричала Маша, задыхаясь то ли от бега, то ли от страха.
– Где ты, что случилось, Маша, что?!
Кис хотел добавить: «Я сейчас приеду!», но бросил безнадежный взгляд на орду машин, плотно взявших осадой его джип. К тому же в салоне сидели дети, он еще не довез их до Сашиных родителей…
– Я закончила урок, решила перекусить, тут большой коммерческий центр рядом со МКАДом, там есть кафе, рестораны… – Машин голос срывался, казалось, все ее горло вибрирует от пережитого ужаса. – Только я поставила свой «Купер» на стоянке и пошла к кафе, как на меня понесся мотоцикл! Он прямо на меня летел, он хотел меня сбить! – кричала девушка в трубку. – Я еле успела вскочить в проход между машинами! Алексей Андреевич, мне страшно, я поеду домой!
– Нет, Машенька, нет! Послушай меня, пожалуйста! Бегом в это кафе и жди меня внутри. Я сумею подъехать часа через полтора… («…надеюсь», – мысленно добавил он.) Поешь пока, чаю выпей, не знаю… Главное, не выходи оттуда, я тебя заберу и отвезу домой, слышишь?
– Нет, я боюсь! Я в своей машине, я боюсь из нее выходить, я лучше домой поеду! – В ее голосе слышались рыдания.
– Маша, нет! Прошу, дождись меня! Или вот что сделаем: я сейчас же позвоню Игорю, он сумеет добраться до тебя раньше!
– Я хочу домой. Мне надо спрятаться. – Алексей услышал, как заурчал мотор ее «Купера». – Вдруг убийца рядом? Вдруг у него пистолет? – лихорадочно проговаривала она. – Он может выстрелить через стекло. Или ломом разбить окно машины…
– Маша!!!
– Все, я еду, все! Перестаньте меня уговаривать! Приезжайте ко мне на Истру, если хотите поговорить, а сейчас не мешайте. Мне надо сосредоточиться. Мне надо перестать плакать. Слезы мешают видеть дорогу!
Раздался глухой звук удара – видимо, Маша бросила телефон. Наверное, метила на соседнее сиденье, но не рассчитала, и аппарат то ли стукнулся о дверцу, то ли слетел на пол.
Что же она делает, эта девочка?! И без того неопытный водитель, она сейчас выруливает на МКАД в слезах, и вряд ли ей удастся сосредоточиться на дороге… Так она сама себя угрохает! Повезет убийце…
Кис безуспешно кричал ей в трубку до тех пор, пока Кирюша не начал плакать. Алексей оглянулся на детей. Лизанька смотрела на него огромными испуганными глазищами, Кирюшка тоненько скулил: малыши испугались.