Джеффри Карвер Финал с метаморфом
Когда первая пара борцов приготовилась к схватке на центральном ковре, толпа заревела: «Криии-вооо-бооо-киии-еее!», «ХУГГА-ХУГГА-ХУГГА-ХУГГА!», «Вперед! (телепатический крик), даешь! (телепатический крик)». Кабан Донован посмотрел в ту сторону, где начинался матч, но постарался не увлекаться зрелищем. Среди участников соревнований в классе до тридцати восьми килограммов не было ни одного землянина, поэтому лучше было поберечь нервы для предстоящего матча.
«Гааайее! Гааайее!», «Дави его-его-его-его!», «Уиииуууп-уууп-уууп!». Какофония криков, несшихся с трибун, чертовски раздражала — толпа больше чем наполовину состояла из инопланетян. Это были первые бои финала 57 463-х ежегодных Игр на приз Галактической Межпланетной Межрасовой Лиги Любительской Борьбы. Впервые Игры принимала у себя Земля. Кабан Донован молился о том, чтобы болельщикам-землянам удалось вытеснить с трибун всех инопланетян к тому времени, как ему самому придется лезть на помост. Он нервничал, как лабораторная крыса на беговой дорожке, и ему требовалась максимально возможная психологическая поддержка.
Кабан шагал по разминочной зоне, стараясь утихомирить бабочек, бившихся в животе. До того момента, как его вызовут на ковер, на финал в весе до пятидесяти килограммов, оставалось не меньше сорока минут.
Целая вечность! Кабан с энтузиазмом принялся разминаться, стараясь позабыть обо всем остальном.
Бай-бай, беби, беби, бай-бай… Припев популярной песенки противно крутился в голове, смешиваясь с криками толпы.
Кабан зарычал от напряжения, выжимая из себя обильный пот. Ничего себе, кабан! Он был высокий и гибкий, а кличка Кабан приклеилась только потому, что его старый друг-тяжеловес, Херми Костолом, окрестил его так в отместку за его шуточки по поводу носорожьей шеи Херми. Давно это было, а кличка осталась.
Толпа взревела громче, и Кабан с удивлением понял, что первый матч окончился — победителем вышло существо с серебристой кожей из системы Тау Кита. Начались состязания в следующем весе, где — ага! — участвовал единственный финалист с Земли, жилистый маленький англичанин по имени Джонни Джонсон. Его противником была какая-то сороконожка с астероида из системы Беги.
Кабан пробрался к боковой линии, чтобы подбодрить своего. «Задай им чертей, Джонни!» — орал он, пока землянин шагал к ковру. Но его голос потонул в громком жужжании. На трибунах расположился большой контингент болельщиков-сороконожек, все они дружно потирали передние конечности, подбадривая своего земляка-веганца.
Кабан подавил омерзение, глядя, как Джонни сцепился с сороконожкой в позиции стоя. Эти ноги… Они такие… насекомоподобные. И проворные. Неуловимо быстрым движением сороконожка ухватила Джонни за левую лодыжку сразу несколькими своими конечностями, заставив его встать на четвереньки. Толпа одобрительно зажужжала.
— Вставай! Шевелись! — завопил Кабан.
Шлеп-шлеп. Кто-то похлопал его по макушке. Он обернулся и увидел тренера Таггета, который жестами показывал, что пора сойти с боковой линии.
— Но, тренер…
— Кабан, иди разогревайся. Не переживай из-за Джонни, ты только сам себя запугиваешь. — Таггет вновь похлопал его по голове. — Не забудь…
— Знаю, знаю, мозг — самая важная мышца, — заученно произнес Кабан и повернулся к разминочной зоне.
— Думай о своем матче. Думай, — настоятельно повторял тренер Таггет, пока Кабан усердно растягивался. Минуту спустя, удовлетворенный успехами Кабана, тренер сам ушел смотреть матч Джонни.
Правильно, думай. Думай о том, что тебе предстоит бороться с инопланетянином по имени Белдуки-Эликитанго-Хардарт-Коллоидизан, метаморфом с Эктры, способным принимать порядка тысячи обликов, присущих различным мирам и культурам. Конечно, он об этом думал. И при этих мыслях ему совсем непросто было сдерживать дрожь в коленях.
Бай-бай, беби, беби, бай-бай…
Он вспомнил самодовольство земных организаторов, когда протокольный комитет ГММЛЛБ предложил считать земные правила нормой для предстоящего турнира, отдавая долг уважения принимающей стороне. При этом, конечно, никто из них всерьез не задумался о том факте, что борцам с Земли предстоит сражаться с сотнями жуков, змей, горилл… и метаморфов… Они только решили вернуться к более скромной и защищающей тело форме — эластичный костюм вместо тесной майки. В остальном же рефери интерпретировали земные правила крайне субъективно, если не сказать больше.
— Джонни — НЕТ!
Этот одинокий выкрик английского тренера потонул в нарастающем жужжании толпы. Кабан подпрыгнул, стараясь разглядеть, что происходит. Жужжание сороконожек достигло наивысшей точки. Кабан начал протискиваться сквозь толпу в поисках точки обзора.
Ого! Джонни попал в переплет. Сороконожка уже почти опрокинула его на спину, шестью ногами подталкивая плечи землянина к ковру. Кабан встал на колени на боковую линию, делая сочувственные телодвижения и всей душой сопереживая Джонни, который отчаянно сопротивлялся неумолимому нажиму многочисленных конечностей. Тренер Джонни, такой же жилистый и маленький, орал: «Отползай! Отползай!» и делал какие-то безнадежные жесты.
Кабан сложил ладони рупором и проорал:
— ДЁРНИ ЕЕ ЗА АНТЕННЫ! ДЁРНИ ЕЕ ЗА АНТЕННЫ!
Казалось, матч внезапно перевели в режим стоп-кадра — сороконожка вскинула голову и уставилась на Кабана всеми четырьмя глазами. Ее волосатые антенны ощетинились. Кабан поперхнулся, сожалея о своем импульсивном выкрике. У твари был такой вид, словно она вот-вот уйдет с ковра, двинется на него и растопчет на месте. Она, казалось, полностью забыла о противнике.
Джонни не преминул воспользоваться заминкой. Он чуть было и в самом деле не схватил сороконожкины антенны — что было бы очевидным нарушением правил, — но вместо этого Джонни удалось продеть локоть между ногами существа и разомкнуть несколько рук, существенно ослабив его захват. Толпа зажужжала, и сороконожка вновь повернулась к противнику, но Джонни уже высвободился из ее рук.
— Так ее! Так ее! Так ее! — вопил тренер, бешено размахивая руками.
Джонни ожесточенно пытался закрепить успех, поднявшись на одно колено. Толпа неистовствовала.
Сороконожка содрогнулась от ярости и обхватила Джонни сразу дюжиной ног. Они оба с глухим стуком упали на ковер. Прежде чем Кабан успел приподняться на носки и заорать, Джонии уже лежал на спине под сороконожкой, и рефери, припадая на четыре локтя, следил, когда его лопатки коснутся ковра, и вот — хлоп! твиииииии! — Джонни оказался пригвожденным к полу. Матч окончился.
Сороконожка, сгорбившись, слезла с противника, победоносно лопоча. Джонни сел, хватая ртом воздух. Толпа сороконожек бешено потирала лапки.
Кабан перехватил взгляд тренера Таггета, отвернулся и, вздохнув, направился к разминочной зоне. Джонни занял второе место. Это означало, что последняя надежда Земли завоевать хотя бы одно первое место возлагалась отныне на Кабана. Он судорожно глотнул, стараясь не думать об этом. Но как было об этом не думать? Он был единственным землянином, оставшимся в финале. Все взгляды, все камеры были нацелены на него.
Когда он растягивал связки, мимо прошел Джонни, покачивая головой.
— Не повезло, — сочувственно сказал Кабан.
Англичанин остановился и странно посмотрел на него.
— Ты и есть тот кретин, который заставил эту тварь озвереть, словно взбесившегося шершня?
— Я… ну… — Кабан протянул к нему руки. — Я просто хотел подбодрить тебя. У тебя ведь почти получилось. Мне жаль, что ты не…
— А ты знаешь, чем эти ублюдки пахнут, когда они тебя оседлывают и при этом разъярены? — прохрипел Джонни. — Сыыыыыыром-м-м, — сипло прошептал он. — Вот что чуть не убило меня к чертовой матери. — Джонни потряс головой и побрел прочь, прямо в лапы поджидавших телевизионщиков. — Вовсе не бросок меня доконал…
Кабан почувствовал на себе тяжелый взгляд английского тренера. Встряхнувшись, он возобновил разминку. Наклон влево, наклон вправо, вниз, назад…
— Хеййааа, чеаэк погггаааный-погггааный…
Кабан обернулся и тут же невольно сморщился от внезапно накатившего резкого запаха аммиака. Позади него стояла сороконожка, балансируя на половине ног и помахивая остальными.
— Э?.. — замялся Кабан. — Могу я… э… помочь вам?
Сороконожка качнула антеннами.
— Хохо, дассс, — прошипела она. — Погггаааный-погггаааный чеаэк ттааккой уммныый! Уввиидциммс-сяя пожжже. — Существо издало долгий плюющийся звук. — Даа-ххаа?
Кабан отступил на шаг назад:
— Не знаю, о чем вы говорите…
Сороконожка зашлась лопочущим смехом и неторопливо поползла прочь.
— Пожжже, чеаэк…
Кабан смотрел ей вслед, не веря своим глазам. Внезапно он подпрыгнул, почувствовав на плече чью-то руку. И услышал знакомый звук — его тренер осуждающе щелкал языком.
— Неспортивное поведение, Кабан. Вот что это такое — неспортивное поведение. А чего можно ожидать от сороконожки? — Таггет бросил хмурый взгляд на веганца, который сейчас дефилировал перед своими поклонниками, триумфально помахивая лапками. — Послушай, почему бы тебе не пойти в раздевалку и прочистить как следует мозги? Я позову тебя, когда придет время готовиться к выходу.
Кабан облегченно кивнул. Да. В раздевалку. Забыть о сороконожках. Сделать хороший глоток меда для быстрой энергетической подпитки.
Бай-бай, беби, беби, бай-бай…
Он зашагал к раздевалке, стряхивая напряжение с рук.
Вообще-то, если подумать, это было просто поразительно, что Земле предоставили возможность принимать у себя турнир ГММЛЛБ. Ведь до 2008 года земляне если куда и выбирались со своей планеты, то не дальше Луны. Однако межпланетная спортивная федерация любила поддерживать недавно открытые миры. А Земля как раз была среди них — она всего пять лет как вошла в межпланетное сообщество; это случилось вскоре после того, как прилетели ригелианцы и спешно предложили строить на планете заводы в целях создания рабочих мест для местного населения. По мысли земных организаторов, турнир был не столько спортивным событием, сколько средством привлечения инопланетных туристов, которые могли бы потратить здесь свои денежки. В этом отношении он уже принес плоды, по крайней мере в виде нового спорткомплекса в Кливленде и солидной толпы платежеспособных визитеров с других планет.
Что касается борцов-землян — победителей Олимпийских игр и мировых первенств, — то они как раз оказывали довольно упорное сопротивление этой идее, утверждая, что было бы безумием вступать в единоборство с инопланетянами, чьи тела настолько отличались от человеческих, что всякое соревнование просто лишалось смысла. Спортивные комментаторы в большинстве своем поддержали эту позицию, объявив игры чистой показухой. Тем не менее оставалось несколько хороших, хотя, возможно, и не самых великих, борцов, которые отказывались видеть очевидное и с жаром принялись готовиться к соревнованиям, которые один остряк назвал «вольной борьбой крокодилов».
Именно к таким борцам принадлежал Кабан Донован: он не был великим, но в чем ему нельзя было отказать, так это в проворстве, целеустремленности и некоем бунтарстве. Он прикинул, что ему осталось всего несколько лет в большом спорте, и теперь был настроен взять от них все возможное. И сделать это можно было, поучаствовав в соревнованиях, настолько новых и непривычных, что традиционное борцовское сообщество еще не прониклось их духом. Но не исключено, прикидывал Кабан, что они получат признание, часть которого достанется и ему, и, когда наступит время навсегда повесить форму в шкафчик и присоединиться к миру работяг, ему, возможно, не придется работать в сборочном цехе ригелианского завода, выпускавшего вездеходы «Цветок лотоса».
Во всяком случае, именно так он объяснял свои стремления родителям и тренеру, хотя на самом деле это была лишь половина правды. Другая половина состояла в том, что вот уже семь лет он приносил себя в жертву, истязая свою плоть, и — да, видит бог — он хотел стать лучшим из всех этих чертовых борцов в галактике — ладно, одним из лучших чертовых борцов в галактике — хотя бы на один короткий ослепительный миг.
К его собственному удивлению, он добился успеха, пройдя отборочные раунды и попав вчера в полуфинал, в последнюю минуту взяв верх над противником с титановыми костями, который был в два раза сильнее его, но во столько же раз менее ловким и сообразительным. Он гордился своей победой и ее свидетельством — полупроводниковой медалью, а также славой, которую он принес своей планете.
Однако сейчас ему необходимо было сосредоточиться на одной-единственной мысли — как, черт возьми, одолеть этого метаморфа с Эктры.
Он вышагивал перед своим шкафчиком в раздевалке, стряхивая с мышц напряжение. Заглянув за угол, он увидел разминавшегося чернокожего африканского спортсмена и, прежде чем вернуться к своему шкафчику, дружески показал ему большой палец в знак ободрения. «Постойте! — внезапно подумал он. — Но в финале не было никаких африканцев».
Он услышал громкий треск. Смущаясь, он вновь выглянул из-за угла. Чернокожее существо, которое явно не было человеком, разъединяло собственные суставы, словно они держались на резиновых жгутах. Оно оттягивало предплечье от локтя и отсоединяло плечо от шеи. Создание лучезарно улыбнулось, и Кабан, содрогаясь, отпрянул к свой угол. Трансформер, догадался он. Совсем как эти игрушки, которые дети выкручивают и сгибают, пока они не изменят форму, превратившись, например, из космического корабля в атомного монстра. Из какого мира прибыло это существо?
Не думать об этом. Думать о противнике. Как ты собираешься расправиться с Белдуки-Эликитанго-Хардарт-Коллоидизан?
Кабан видел метаморфозника мельком, в отборочных раундах. «Имя его Белдуки, душить привыкли его руки» — как охарактеризовал его журнал «Плэйн Дилер», сообщая о пристрастии борца к чуть ли не удушающим захватам. Это, очевидно, было эффектным преувеличением; тем не менее замечание нервировало Кабана, который трепетно относился к борьбе как джентльменскому спорту, безопасному и корректному. Он всегда презирал так называемую «профессиональную борьбу» (обычно он окружал это словосочетание набором уничижительных цитат, чтобы подчеркнуть свое отвращение), в которой участники швыряли друг друга на помост, или перекидывали через канаты, или совершали какие-нибудь другие театрализованные жестокости. Настоящая борьба была иной: это был спорт, где все решали навыки, физическая форма и целеустремленность.
Для него оказалось шоком известие о том, что ГММЛЛБ не полностью разделяла этот взгляд на спортивное поведение. Конечно, существовали определенные ограничения: например, никто из участников не имел права выпускать на противника токсические вещества. Но при условии, что соревнующиеся так отличались друг от друга морфологически, контроль безопасности превращался в процедуру гораздо более сложную, чем при соревнованиях между людьми. Один из участников мог синеть от сосредоточенности, другой от удушья. Сможет ли рефери, знакомый с треском суставов трансформера, отличить этот звук от треска ломаемых костей человека? В конце концов ГММЛЛБ пообещала следить за безопасностью спортсменов, но у Кабана было неприятное подозрение, что члены совета Лиги просто махнули на все это руками, щупальцами и отростками и сказали, мол, черт с ними: мы, конечно постараемся проследить, чтобы они не убивали друг друга, но если рефери запутается в физиологических признаках, что же тут поделаешь?
«Думай об эктрианце, — говорил себе Кабан, отрабатывая удары перед шкафчиком. — Думай об эктрианце».
Метаморф. Вообще-то он все время рассчитывал на то, что Белдуки-Эликитанго-как-его-там будет побежден Газум-Газумом, Неутомимым Бабуином и многократным чемпионом с Веги-5. После собственной победы над Титановым Джиммом Кабан тщательно продумывал способы разгрома Бабуина… остроумные способы, изобретательные способы. Но тупой Бабуин доверчиво попался в третьем раунде прямо в четырехрукие объятия эктрианца, напоминающие двойной консервный нож, и — бум — грохнулся на спину. Хлопки! Чириканье! (Телепатические крики!) Рефери засчитал Бабуину поражение, и все планы Кабана пошли прахом. И вот теперь ему предстоит встретиться с метаморфом.
Кабан сделал глубокий вздох и выдохнул в сложенные ладони. Все это было бесполезно — слоняться возле шкафчика, размышляя о том, какие сюрпризы может преподнести матч. Лучше уж держаться поближе к площадке, впитывая в себя психическую энергию толпы. А куда, черт возьми, запропастился тренер Таггет?
Кабан открыл шкафчик, сделал добрый глоток меда из пластикового медведя и захлопнул дверцу. Когда его рука уже была готова защелкнуть замок с шифром, он секунду помедлил. Что, если противник забьет его до потери сознания, а кому-то понадобится открыть его шкафчик? Боже правый — парень, перестань! Решительным движением он запер замок.
Шагая по гулкому коридору, он слышал крики толпы и чувствовал вброс адреналина в кровь. Перейдя на рысь, он обогнул парочку инопланетян, почти закрывавших проход, и трусцой понесся к дальнему концу арены.
Публика взорвалась ревом одобрения. Он улыбнулся, зардевшись от удовольствия, но потом решил посмотреть, кого же они на самом деле приветствуют.
Чик-чирииииик! Хлоп-хлоп!
Только что закончился матч в весе до пятидесяти трех килограммов. Инопланетянин, напоминавший огромный сноп, поднимался с ковра, стряхивая с себя другого инопланетянина, выглядевшего, как дубовый листок. Рефери объявил листок победителем.
Следующим на ковер предстояло выйти Кабану.