– Этот вороной, которого мы взяли с собой, самое вздорное животное, которое я когда-либо встречал, – проворчал Джейк, появляясь на пороге и потирая укушенную руку.
Ян оторвал взгляд от своих инициалов на столе и повернулся к Джейку, не пытаясь скрыть изумления.
– Он что – укусил тебя?
– Да, черт возьми, укусил! – в ярости ответил Джейк. – Он примеривался сделать это с того самого момента, как мы отпустили экипаж в Хэйборне и нагрузили на него поклажу.
– Я предупреждал тебя, что он кусает все, что находится в пределах его досягаемости. Когда седлаешь, старайся держать руки подальше от его морды.
– Он хотел укусить не руку, а мой зад! Разинул пасть и стал наклонять голову, только я краем глаза наблюдал за ним и успел вовремя отскочить. Он промахнулся и укусил меня за руку. – Джейк еще больше надулся, заметив, что его рассказ забавляет Яна. – Не понимаю, зачем ты его кормишь столько лет. Он не достоин стоять в одной конюшне с другими лошадьми – те просто умницы, все до одной, а этот – ужас какой-то.
– Попробуй так нагрузить какую-нибудь из этих лошадок, и ты увидишь, почему я его кормлю. Он может перевозить на себе почти столько же, сколько вьючный мул, ни одна из этих красавиц на такое не способна.
Ян еще раз оглядел комнату и нахмурился, заметив, сколько пыли и грязи накопилось за прошедшие месяцы.
– Он очень медлительный вьючный мул, – сказал Джейк. – Злобное, упрямое животное, и к тому же медлительное, – упрямо повторил Джейк, который всегда оставлял последнее слово за собой. Он оглядел комнату и тоже нахмурился при виде лежавшего повсюду толстого слоя пыли. – Помнится, ты говорил, что отдал распоряжение нанять каких-нибудь женщин в деревне, чтобы они нам готовили и убрались к нашему приезду. А здесь полный беспорядок.
– Не понимаю, в чем дело. Я лично надиктовал Петерсу письмо к сторожу с просьбой доставить сюда запас продовольствия и нанять двух женщин для уборки и готовки. Еду он вроде бы доставил, и в сарае я видел кур. А вот что касается прислуги… должно быть, никто из женщин не захотел оставаться здесь.
– Надеюсь, он нашел хорошеньких, – сказал Джейк. – Ты сказал ему, чтобы он поискал хорошеньких?
Ян помедлил, изучая паутину, затянувшую потолок, потом с удивлением посмотрел на Джейка.
– Ты хочешь, чтобы я сказал семидесятилетнему и почти слепому сторожу, чтобы он, прежде чем нанимать девушек на работу, убедился, что они хорошенькие?
– Все равно можно было сказать, хуже ему от этого не стало бы, – пробурчал Джейк себе под нос.
– Деревня всего в двенадцати милях отсюда. Если тебе так уж приспичит, можешь сам спуститься туда и выбрать любую, какая тебе понравится. Конечно, обратный путь может оказаться для тебя смертельным, – пошутил Ян, так как извилистая тропинка на утес шла почти вертикально.
– Я и не думаю о женщинах, – вдруг отказался от своих намерений Джейк, и его сухое загорелое лицо расплылось в широкой улыбке. – Я приехал сюда расслабиться, половить рыбу – этого достаточно для любого мужчины. Все будет, как в старые добрые времена, Ян, – тишина и покой, и ничего больше. Никаких тебе вечно подслушивающих слуг, ландо и колясок, мамаш с дочками, которые, последнее время просто повалили к тебе в дом. И вот что, мальчик, хоть я и не собирался упрекать тебя за то, как ты жил весь последний год, но то, что мне не нравится больше половины твоих слуг, я должен сказать. Это из-за них я так редко тебя навещаю. Твой дворецкий в Монтмэйне так высоко задирает нос, что даже странно, как он умудряется получать из воздуха кислород, а этот ваш французский шеф-повар постоянно выкидывает меня из своей кухни. Он так говорит – моя кухня, и… – Старый моряк вдруг резко замолчал, и лицо его из сердитого стало испуганным. – Слушай, Ян, – обеспокоено спросил он, – а ты случайно не научился готовить за то время, что мы не виделись?
– Нет, а ты?
– Черт возьми, нет! – ответил Джейк, в ужасе оттого, что ему придется есть собственную стряпню.
– Люсинда, – уже третий раз за этот час сказала Элизабет, – я не могу тебе передать, до чего я жалею об этом.
Пять дней назад Люсинда прибыла в гостиницу у шотландской границы, где ее ждала Элизабет, чтобы вместе с ней отправиться в дом Яна Торнтона. Этим утром у их наемной кареты сломалась ось, и теперь они ехали на телеге с сеном, куда их любезно пустил местный фермер. Их баулы и сундуки с вещами то и дело опасно накренялись, угрожая съехать с телеги, когда она подскакивала на очередном ухабе или попадала колесом в рытвину, заваливаясь на один бок. Элизабет с Люсиндой пришли к выводу, что эти ямы и ухабы в Шотландии, очевидно, называются дорогой. Перспектива подъехать к дому Яна Торнтона на телеге с сеном привела Элизабет в такой ужас, что она предпочла сосредоточиться на своей вине, только бы не думать о предстоящей встрече с человеком, разрушившим ее жизнь.
– Я уже сказала тебе, Элизабет, что это не твоя вина, и тебе нет нужды извиняться за то, что в этой вересковой глуши нет дорог и нормальных транспортных средств.
– Да, но если бы не я, тебе не пришлось бы сейчас трястись на этой телеге.
Люсинда раздраженно вздохнула, уперлась ладонью в борт телеги, так как их вдруг особенно сильно тряхнуло, и села прямо.
–Я тоже не снимаю с себя вины, – сказала она, – ведь это я назвала имя мистера Торнтона твоему дяде. Ты просто нервничаешь из-за того, что должна встретиться с ним, и нет абсолютно никаких причин… – телега жутко подскочила, и они вцепились в борта телеги, чтобы не свалиться, – нет никаких причин продолжать извиняться. Тебе лучше подготовиться к встрече и разным «приятным» неожиданностям.
– Да, ты права, конечно.
– Конечно, – решительно согласилась Люсинда, – я вообще всегда права, как ты знаешь. Почти всегда, – поправилась она, очевидно, вспомнив, как оконфузилась, выдав Джулиусу Кэмерону имя Яна Торнтона как претендента на руку Элизабет. Встретившись с Элизабет в гостинице, она объяснила ей, как это вышло. Джулиус Кэмерон стал выспрашивать у нее, пользовалась ли Элизабет успехом у мужчин и что именно повредило ее репутации. В полной уверенности, что он уже слышал мерзкие сплетни о связи Элизабет с Яном Торнтоном, Люсинда попыталась представить это дело в более благоприятном свете, назвав его одним из претендентов на руку Элизабет.
– Я бы скорее предпочла встретиться с дьяволом, чем с этим человеком, – сказала Элизабет, непроизвольно вздрагивая.
– Надо думать, – заметила Люсинда, одной рукой держась за свой зонтик, а другой за телегу.
Чем меньше времени оставалось до встречи, тем больше сердилась и робела Элизабет. В первые четыре дня путешествия ее напряжение значительно ослабело благодаря великолепным шотландским видам. Она любовалась покатыми холмами и глубокими долинами, поросшими боярышником и колокольчиками. Но сейчас, когда час встречи с Яном неумолимо приближался, даже горные склоны, расцвеченные весенними цветами, и ярко-голубые озера у их подножий не могли унять ее растущего волнения.
– И кроме того, я совсем не уверена, что он хочет меня видеть.
– Скоро мы это узнаем.
На горе, возвышающейся над извилистой тропкой с гордым названием «дорога», стоял пастух, удивленно глядя на старую телегу, с трудом прокладывающую себе путь.
– Глянь-ка туда, Уилл, – сказал он своему спутнику, – видишь, вон там?
Второй мужчина, который был его братом, тоже посмотрел вниз. На лице его отразилось изумление, а губы расплылись в беззубой улыбке при виде комичной сценки на дороге, на телеге Сэна Мак-Лэша сидели две леди – на них были шляпки, перчатки и все такое. Обе выглядели скованными, неловкими, какими-то негнущимися – прямые, как палки, спины и такие же прямые ноги, вытянутые вперед.
– Ну и потеха, – засмеялся Уилл. Он сорвал с головы шапку и стал размахивать ею, насмешливо приветствуя забавных леди. – Я слыхал в деревне, что вроде бы Ян Торнтон собирался приехать домой. Держу пари, что он уже прибыл, и эти красотки направляются к нему, чтобы согреть его постель и удовлетворить другие нужды.
Пребывая в счастливом неведении относительно того, какие мысли на их счет зародились в головах этих двух случайных зрителей на холме, мисс Трокмортон – Джонс яростно и без малейшего успеха пыталась отчистить свою черную юбку от пыли.
– Никогда в жизни со мной так не обращались, – возмущенно прошипела Люсинда, когда телега сделала еще один резкий толчок и она завалилась на бок, ударив плечом Элизабет. – Можешь не сомневаться, уж я выскажу мистеру Яну Торнтону все, что о нем думаю. Как можно пригласить двух порядочных женщин в это Богом забытое место и даже не предупредить, что дорожная карета слишком широка для этих дорог!
Элизабет открыла рот, чтобы сказать ей что-нибудь утешительное, но тут телега снова жутко накренилась, и она была вынуждена вцепиться в деревянный борт.
– Из того немногого, что я о нем знаю, Люси, – сказала она наконец, когда телега пошла ровнее, – ему будет абсолютно безразлично, какие трудности нам пришлось претерпеть. Он груб и невнимателен – и это еще его хорошие стороны…
– Н-н-но-оо! Н-нноо! Стоять! – вдруг закричал фермер, натягивая вожжи, и телега с ужасающим скрипом остановилась. – Ну, вон там на холме и живет Торнтон, – сказал он, указывая наверх.
Люсинда подняла голову и с чувством тихого бешенства посмотрела на большой, невзрачный коттедж, проглядывающий сквозь деревья. Она надменно повернулась к бестолковому фермеру.
– Вы ошибаетесь, дорогой мой, – веско сказала Люсинда. – Ни один уважающий себя джентльмен не станет жить в таком захолустье. Будьте так любезны развернуть это ветхое устройство в обратную сторону и отвезти нас в деревню, где нам, может быть, дадут более точные координаты. Здесь произошло очевидное недоразкмение.
В ответ на это и лошадь, и ее хозяин дружно повернули головы и посмотрели на нее с одинаковым выражением раздражения и неприязни. Лошадь тактично промолчала, но фермер, который на протяжении двенадцати миль выслушивал жалобы Люсинды и проклятия в адрес его прекрасной телеги, уже порядком устал от этой особы.
– Послушайте, миледи, – начал он, но Люсинда не дала ему продолжить.
– Не нужно называть меня миледи. Вы можете обращаться ко мне просто – мисс Трокмортон-Джонс.
– Ладно. Ну, в общем, кто бы вы там ни были, говорю вам, что это – коттедж Торнтона.
– Вы же не собираетесь оставить нас здесь! – сказала она, видя, как в этом усталом человеке вдруг снова проснулась энергия – должно быть, от радости, что он скоро избавится от надоевших пассажирок. Люсинда спрыгнула на землю, увидев, что он начал сбрасывать их вещи на обочину того, что называлось дорогой.
– А если его нет дома? – воскликнула она, наблюдая, как сжалившаяся над стариком Элизабет помогает стаскивать с телеги сундук.
– Ну, тогда мы опять спустимся на дорогу и подождем, пока здесь проедет следующий фермер. Возможно, он окажется так добр, что согласится отвезти нас обратно, – сказала Элизабет, сильно сомневаясь в такой возможности.
– Я бы не стал на это рассчитывать, – сказал фермер, когда Элизабет достала и положила в его ладонь монетку. – Большое вам спасибо, миледи, премного благодарен, – сказал он, дотрагиваясь до своей шапочки и удостоив юную леди даже некоторой улыбки, – уж больно красивым было ее лицо в ореоле светящихся золотых волос.
– Почему вы не стали бы рассчитывать на это? – потребовала ответа Люсинда.
– Да потому, – сказал фермер, забираясь на телегу, – что здесь вряд ли кто – нибудь проедет в течение ближайших двух недель, а может, и больше. Не сегодня завтра начнутся дожди. А когда идет дождь, на телеге здесь не проехать. Да вы не бойтесь так, – добавил он, сжалившись над побледневшей молодой мисс, – я вижу, из трубы идет дым, так что кто-нибудь там да есть.
Щелкнув потертым кнутом, он тронулся с места, и с минуту Элизабет и Люсинда стояли, не двигаясь, пока свежее облако пыли не осело на дорогу. Наконец Элизабет заставила себя внутренне встряхнуться и взяла инициативу в свои руки.
– Люси, если ты возьмешься за один конец этого сундука, я могу взяться за другой, и тогда мы сумеем донести его до дома.
– Ты не сделаешь этого! – возмущенно воскликнула Люсинда. – Мы все оставим здесь, и пусть Торнтон посылает за вещами своих слуг.
– Можно сделать и так, но подъем здесь очень крутой и скользкий, а сундук совсем легкий, поэтому нет смысла заставлять кого-то лишний раз спускаться за ним. Пожалуйста, Люси, я слишком устала, чтобы спорить.
Люсинда бросила быстрый взгляд на бледное лицо Элизабет, отражавшее все ее дурные предчувствия, и проглотила готовое слететь с языка возражение.
– Ты совершенно права, – бодро сказала она. Элизабет оказалась совсем не права. Подъем был действительно достаточно крут, а вот сундук, казавшийся поначалу таким легким, с каждым шагом будто прибавлял в весе по целому фунту. За несколько ярдов до дома женщины остановились передохнуть, после чего Элизабет решительно ухватилась за свой конец сундука.
– Ты иди к дверям, Люси, – сказала она задыхающимся голосом, опасаясь, что пожилая женщина надорвется, если еще хоть немного протащит этот сундук. – Здесь я его просто поволоку.
Мисс Трокмортон-Джонс посмотрела на свою покрытую пылью несчастную воспитанницу, и в груди ее вспыхнула ненависть ко всем, кто довел ее до такой жизни. С видом боевого генерала она сердито подтянула перчатки и, подойдя к двери, подняла свой зонт. Воспользовавшись его ручкой, как дубинкой, она сильно заколотила в дверь. За ее спиной Элизабет волокла сундук. – А ты не думаешь, что дома никого нет? – тяжело дыша, спросила она, протащив сундук последние несколько футов. – Ну, если они здесь, то, должно быть, оглохли! – сказала Люсинда. Она снова взяла зонт и стала наносить ритмичные удары по двери, наполняя грохотом весь дом. – Открывайте, вам говорят! – закричала она, замахнувшись в очередной раз, как вдруг дверь распахнулась, и перед ними возник мужчина, который тут же получил удар зонтиком по голове.
– Господи, помилуй! – крикнул Джейк, хватаясь за голову и ошалело глядя на невзрачную женщину в криво нахлобученной чертой шляпке на жестких седых волосах. Вид у нее был, как у безумной, а взгляд такой, будто она хотела испепелить его. – Лучше бы попросили у Господа уши, – съязвила эта ужасная женщина, втаскивая в дом за рукав девушку. – Нас здесь ждут, – сообщила она Джейку. Пораженный Джейк бросил еще один взгляд на грязных, запыленных особ и ошибочно заключил, что это те самые женщины из деревни, которые будут здесь убираться и готовить им с Яном еду. Его отношение к женщинам резко изменилось, и он широко улыбнулся. Мгновенно забыв и простив шишку на своей голове, Джейк отступил в комнату.
– Прошу вас, прошу вас, – гостеприимно сказал он, обводя широким жестом пыльную неубранную комнату. – С чего вы начнете?
– С горячей ванны, – сказала Люсинда, – а потом можно подать чай и чего – нибудь поесть.
Краем глаза Элизабет заметила высокого мужчину, вышедшего из соседней комнаты, и у нее задрожали колени.
– Да я не знаю, хочу ли я сейчас купаться, – сказал Джейк.
– Да не для вас ванна, болван, а для леди Кэмерон. Элизабет могла бы поклясться, что Ян Торнтон застыл на месте от удивления. Он сделал движение в ее сторону, словно пытаясь заглянуть ей под шляпку, но Элизабет трусливо опустила голову.
– Вы хотите ванну? – повторил Джейк, тупо глядя на Люсинду.
– Я тоже, но леди Кэмерон должна выкупаться первой. Хватит стоять столбом, – прекратила она расспросы, снова угрожающе нацелившись зонтиком ему в грудь. – Пошлите слуг на дорогу, чтобы они немедленно принесли наши вещи. – Конец зонтика выразительно указал на дверь, затем снова уткнулся в грудь Джейка. – Но прежде чем вы сделаете это, сообщите о нашем приезде своему хозяину.
– Его хозяин уже в курсе, – раздался голос от противоположной двери.
Элизабет сжалась от этого язвительного тона, и все ее фантазии относительно того, что он в раскаянии падет к ее ногам, как только она войдет, испарились, стоило ей взглянуть в его лицо: неприступное и твердое, как гранитная скала. Он не поспешил к ним навстречу, а остался стоять на месте, облокотившись плечом о дверной косяк, скрестив на груди руки и наблюдая за ними прищуренным взглядом. До этого момента Элизабет казалось, что она отчетливо помнит, как он выглядит, но теперь она поняла, что ошибалась. Замшевая куртка плотно обхватывала широкие мускулистые плечи, гораздо более широкие, чем она помнила, а его густые волосы были почти черными.
Лицо по-прежнему поражало своей надменной красотой и затаенно(| чувственностью. Все та же четкая линия рта и те же пронзительные глаза, но сейчас эти золотистые глаза смотрели на нее с цинизмом, которого раньше в них не было, а может быть, тогда она была слишком молода и наивна, чтобы заметить его. Все в нем теперь говорило о жестокости и силе, и Элизабет окончательно оробела, не найдя ни малейшего подтверждения тому, что этот угрюмый мужчина с чужим лицом действительно целовал ее когда-то с такой обольстительной нежностью.
– Ну что, вы уже насмотрелись на меня, графиня? – услышала она вдруг его голос и еще не успела оправиться от этого грубого приветствия, как следующие слова Яна окончательно лишили ее дара речи. – Вы необыкновенная женщина, леди Кэмерон, у вас, должно быть, нюх, как у гончей, коли вы сумели выследить меня даже здесь. А теперь, после того, как вам это удалось, вот вам дверь.
Воспользуйтесь ею.
Минутный шок, испытанный Элизабет, уступил место внезапной вспышке гнева.
– Простите? – холодно осведомилась она.
– Вы слышали меня.
– Я была приглашена сюда.