Я сбилась с дыхания. Закашлялась.
– И что было дальше? – строго спросила бабка.
– Я не знаю! Я не хочу знать! Мне страшно!
– Нет, милая. Придется досмотреть до конца. Это не шутки. Мне завтра надо будет объяснять родственникам, где лежит ее тело. Ее похоронить нужно. А то родители до сих пор верят, что дочь украли в рабство. И ждут.
– И пускай ждут! Зачем им ваша правда?
– Она не моя. Продолжай!
Похоже, я снова впала в транс. Подключение было другим. Здесь и сейчас – темно, стылая грязная вода. Голос повторяет одно слово: камыши. Тихий. Еле слышный. Какие камыши? Я ничего не понимаю! В черной воде медленно шевелятся пряди волос.
Камыши. Незнакомый тихий настойчивый голос. Одно и то же слово. Произносимое с трудом. Через силу. Снова черные волосы. Я словно плюхаюсь лицом в эту мерзкую черную воду. Меня сейчас вырвет!
Я побежала.
– Ты сорвалась. Ты отключилась! – ругалась бабка через дверь туалета.
Желудок выворачивало долго. Текли слезы. Сопли. Я не плакала – это все от рвоты.
– Вылезай!
Чего она еще от меня хочет? Я не могу больше! Я теперь спать не смогу! Этот голос…
– Вот не хочется, а придется. Вот карта. Вот иголка с ниткой. Вспомни все, что видела, и вот так води рукой. Я подскажу тебе, откуда надо начинать движение, – вот тут ее дом.
Рука тряслась, и плавности не получалось. Но я старалась как могла. Странный результат. Ткнула в четыре места. У моста. У берега реки. На дороге, что к заводу ведет. И совсем рядом с ее домом – на поле.
– Я так и думала. Можешь отдыхать. Арсений, ставь чайник.
– А че орать-то? Я тут.
– И давно ты тут?
– Не-а. Я все сделал, что ты велела. А потом скучно стало.
– Ну да. С нами зато весело – обхохочешься.
Под шум закипающего чайника я пришла к решению – никаких покойников. С меня хватит. И как бабка все это выдерживает? И главное – я ничего специально не делала, чтобы видеть весь этот ужас. Все случилось как-то само собой. Словно смотришь кино. А потом проваливаешься в кадр. И уже ты не перед экраном, а внутри. Нет, я сыта по горло покойниками. Нафиг-нафиг.
Бабка продолжала тщательно изучать карту.
– Смотри. На поле в этом месте канава с камышом и люк. Наша девочка там. Две в реке – там тоже камыши. А на дороге к заводу – ручей, кстати, тоже с камышами. Там женщина постарше. Она с работы домой опаздывала и такси не вызвала, а рукой остановила. Дите у нее осталось. Три годика.
– И они все его знали?
– Так и есть. Но теперь это не твоего ума дело. Наигралась. Если тебе ставить оценку за работу – больше тройки не дам. Сама подумай – зачем нам столько неупокоенок? Мы же не похоронная команда.
Я обиделась. Очень. Несправедливая она. У меня получилось гораздо больше, чем требовалось. Отличный результат. А она тройку поставила. Если ей лениво, сама схожу в милицию и покажу, где тела находятся. Тут проснулся внутренний голос и начал ехидно ржать. Ну да – так мне в милиции и поверят. Обрадуются сильно – это факт. Им скучно, а тут я со своими рассказками. А как еще можно поступить? Понырять в реку и руками выловить утопленниц? Я их поднимать с глубины стану, а они будут проскальзывать у меня между пальцами…
– Ты что трясешься?
– Ничего, – буркнула я, твердо решив больше ни во что не впутываться. – А с этим, который в машине, что теперь будет?
– Да ничего. Доказательств у нас нет.
– Как же – а машина?
– Ты номер запомнила? Нет. И он ее вчера продал. За пятьдесят баксов. На запчасти. Так что милиции мы ничего предъявить не можем.
– А ты его сама накажи! – воинственно потребовал Арсений.
– А вот не могу. Я когда начинала – с меня клятву взяли. Точнее – я сама ее себе дала. Никогда никому во вред ничего не делать. Такие вот дела.
Молчание длилось долго. Каждый думал о своем. Арсений – о странном звуке, доносившемся из подвала. Не магическом. Скорее всего, его издавала прожорливая мышь. Я – о том, как это сложно – быть настоящей ведьмой. И как глупо не быть ею. И как смешно прикидываться тем, кем ты не являешься.
– У меня хоть способности-то есть? – спросила я, прощаясь.
– Как получишь три положительных результата, приходи, поговорим.
Я понимала, про что она, как и понимала, что, получив эти три результата, я и сама буду знать про свои способности.
– Вот зараза, – выругалась я уже на улице.
СоветЕсли вы заметили за собой, что после вашей похвалы человеку становится плохо, а вы по натуре человек добрый, – непременно продолжайте хвалить, но и трижды сплюнуть через левое плечо не забывайте (предварительно убедившись, что за плечом вашим никто не стоит).
Глава 13 Чертовщина
В школе есть такой гнусный период, когда учеба даже у полного лоботряса начинает отнимать почти все время. Хотя в первом классе мы тоже старались быть прилежными учениками. Кто день, кто неделю – по-разному. Близился к завершению предпоследний год школьных мучений. Еще не военные действия, но уже похоже.
Арсений решил, что он – исключение из правил, и прикинулся больным. Благо бабке даже врачи были обязаны. Больничный? Да пожалуйста! Мне начало казаться, что ей обязаны все нужные люди. Даже странно, что правительство до нее не добралось. Хотя на кой фиг бабке правительство? Действительно – есть ли прок в правительстве для отдельно взятого гражданина?
– А на кой хрен они мне сдались? – Да, не задавай глупых вопросов и не получишь такой ответ.
Как всегда, разговор происходил на кухне. Поводом моего появления, как часто теперь бывало, оказалась передача домашнего задания для Арсения.
– А что вы внука как в тюрьме держите?
– Ты разок с покойниками пообщалась – и до сих пор мне не доверяешь?
– Так то покойники были, – нет, однозначно, лучше мне рот зашить, чтоб глупостей не говорила.
– Ты мне не веришь?
– Верю!
– Тогда не лезь не в свое дело. Лучше помоги, чем сможешь. Надеюсь, на тебя можно положиться? Ну, тогда я уйду ненадолго.
Иногда мне кажется, что за хорошие отметки я должна благодарить Арсения. Он так редко бывал на уроках, и я так часто ему помогала, что невольно знала больше одноклассников. В общем, и в этот раз все шло по-наезженному. По настоятельной просьбе бабки я каждый день приносила Арсению задания и рассказывала, как дела в школе. Мне уже начало казаться, что я из-за него переквалифицировалась в репетитора. Борька и Вовка тоже заглядывали, но значительно реже. Они бабки опасались и правильно делали. Она им так и не простила вторжения в свою комнату.
Арсений выглядел бледнее меня, но благодаря гантелям даже прибавил в весе. Главное – в нужных местах. У него даже бицепсы наметились.
– Надоело. Меня достало сначала выслушивать всю эту хрень на уроках, а потом еще тебе пересказывать! Ты филонишь. Ты симулянт и просто не хочешь ходить в школу. Трус и жулик! – На меня порой находит.
Хочется уличать, скандалить и выводить всех из себя. Наверное, гормоны играют или у меня психика неуравновешенная. В общем, я про этот дефект знаю и стараюсь его исправить. Но при Арсении можно и повыкобениваться.
– Пошли на улицу! Одевайся и пройдемся. Метров сто для начала. Если на тебя кирпич не свалится, будем каждый день гулять. Может, ты и до школы дойдешь. А если тебе так страшно – давай тебе на голову каску наденем? Как у строителей. Или корытом прикройся. Я в кладовке видела. Валяется без дела. Жестяное такое.
– Я не против. Но при одном условии – тебе намордник наденем, чтобы не ругалась.
Арсений устал терпеть мои насмешки. Оделся и пошел. Без корыта. Такой смельчак! Я рядом бреду. Фотик в руках. Мало ли – вдруг на него самолет грохнется, а я сфоткать успею.
– Смотри-ка ты – уже от дома отошли, а ты пока цел и невредим!
Я поймала его бледное лицо в фокус, и тут нас накрыло. Это был первый увиденный мной смерч городского масштаба. Высотой метра в два. Состоящий из сухой соли, оставшейся после посыпания улиц. И еще в нем был всякий мусор и шелуха от семечек.
Фото получилось – зашибись!
– Арс, ты прям как реклама быдло-гопов. Весь в семках. Просто голубь.
– За голубя можно и по морде схлопотать!
Смерч тем временем заметно уменьшился в размерах, слегка взвыл и двинулся в сторону тополей. Где деформировался до простого завихрения пыли.
– Жесть! Ты, блин, уникум. Тебя в цирке показывать надо! Прикинь, выходишь на арену, а вокруг смерч из слонов.
Он обиделся и пошел домой. Спина сутулая. Грязный и сердитый.
– Постой! Я больше не буду! Извини, а?
Но Арсений выругался и закрыл дверь перед самым моим носом. Естественно, я повернулась спиной и принялась колотить по ней ногой, приговаривая слова из «Винни-Пуха»:
– Сова, открывай, медвед пришел!
– Да пошла ты!
– Как тебе не стыдно! Как можно не открывать великому медведу? Может, меня по твоей вине сейчас настигнет кара небесная… в виде дождя из ипохондриков, холериков и сангвиников!
– Сова, открывай, медвед пришел!
– Да пошла ты!
– Как тебе не стыдно! Как можно не открывать великому медведу? Может, меня по твоей вине сейчас настигнет кара небесная… в виде дождя из ипохондриков, холериков и сангвиников!
Он не открывал. Наверное, совсем обиделся.
– Я фотку твою при тебе сотру! Честно! А если не откроешь – выложу ее ВКонтакте. Вид у тебя на ней ржачный.
– Заходи.
Оказавшись в безопасности, Арсений сразу стал выглядеть гораздо лучше, даже невзирая на мусор в растрепанных длинных волосах. Я стерла фото, после чего он окончательно пришел в себя.
– Как думаешь, это бабкиных рук дело? – Это я спросила. – Ну, она делает так, чтобы тебя напугать?
– Вряд ли, – нерешительно сказал Арсений. – Просто я тебе не все рассказывал. Я ведь пробовал выходить из дома. И каждый раз обламывался. Один раз пес под ноги кинулся, а я через него перелетел и в лужу. И еще бомжиха набросилась. Хотела бутылкой по башке меня охреначить. Еле удрал. И под машины попадал, но каждый раз в последнюю секунду спасался.
– Чертовщина! – счастливым голосом завопила я. – У меня есть рецепт на такой случай. Только ты мне должен поверить.
Отыскав на кухне пакет с хлебными корками, я выбрала сухарик поприличнее и всучила Арсению. Всесторонне осмотрев его, он в полном изумлении поднял на меня глаза.
– Его сожрать надо?
– Да нет. Погоди. Я сейчас все по правилам сделаю.
Налила в стакан воды. Побормотала над ним для важности. По-честному, я нужные слова в тот момент забыла. Да какая разница? У воды ушей нет – ей плевать, что я там шепчу.
– Держи хлеб в левой руке. Держишь? Ни о чем не думай! Это важно!
– Как я могу о чем-то думать, если ты постоянно орешь!
Мы помолчали с минуту. Я протянула Арсению стакан и попросила кинуть сухарь в воду.
– И что дальше?
– Смотреть будем. Если он потонет – тебя сглазили. Если нет…
– То могу спокойно выйти на улицу и несглаженный провалиться в люк, – мрачно продолжил Арсений.
Сухарик покрылся маленькими бусинками воздуха и смотрелся в воде очень живописно. Он не тонул, но почему-то принялся плавать кругами.
Я срочно соорудила понимающее лицо и сообщила:
– Против часовой стрелки плавает, зараза. Придется другим методом действовать. Давай яйцо!
– Левое или правое? – неумно пошутил Арсений, но все-таки пошел к холодильнику.
– Дурак ты!
– Почему?
– Родился таким!
Наверное, он ожидал другого ответа, поэтому не смог сразу сообразить, как лучше меня послать и куда именно.
Взяв другой стакан, я снова набрала свежей воды. Аккуратно разбила яйцо, так что оно плавно опустилось в воду – как батискаф, только желтый.
– Гляди! Запоминай, как оно сейчас выглядит. Чтоб потом не сомневался!
Мы вдвоем вытаращились на желток, который смотрелся как таинственная планета в окружении разводов белка.
– А теперь сядь на табурет, а я сзади встану. Только молчи и…
– Ни о чем не думай, – покорно согласился Арсений. – А сколько не думать-то? Я, оказывается, так не могу. Мысли так и крутятся.
– Ты дыши…
– Спасибо тебе огромное за разрешение!
– Не перебивай! Я и так путаюсь. В общем, дыши и сосредоточься на дыхании. Вдох-выдох. Медленно и равномерно. Всё. Поехали!
Как предписано в книжке, я аккуратно водила этим стаканом над макушкой Арсения. По часовой стрелке. Тщательно воображая, как все плохое переходит на это несчастное яйцо. И невольно прикидывая, когда волосы Арсения станут редеть. Они густые у него. Красивые волосы. Лучше моих. Потом вспомнила, что надо мысленно повторять одну и ту же фразу. Которую я тоже благополучно забыла. Поэтому приговаривала все запомнившиеся фразы. Получился аццкий винегрет.
– Черт испортил, Бог поправил… У вас веник, а у меня здоровье… Как влетел, так и вылетел… Блин, это не из этой оперы… Ваше зло вам в ребро. Откуда пришло, туда и ушло. Тому кто попортил – говна, а моей корове молока…
– Может, хватит уже? – подал голос Арсений. – А то у меня голова кружиться начала. И чем это воняет? Ты пукнула, что ли?
Я посмотрела на стакан. И попыталась изречь что-нибудь вразумительное. А потом очень захотела поставить это на стол. Но вовремя вспомнила, что так поступать никак нельзя. Кажется, там было написано про проточную воду. Унитаз – самое то!
– Эээто че такое? Ты как это туда подложила? – Арсений от увиденного начал заикаться.
– Я сама боюсь! Ты только не трогай, я сама его выкину.
– На сгнившего птенчика похоже, – задумчиво предположил Арсений, вглядываясь в недра стакана.
– Смердящий он какой-то.
Мы вместе домчались до сортира, Арсений распахнул дверь, а я почти на грани рвоты выплеснула этого поганого гнилого птенчика в унитаз. Вода с шумом унесла заразу в канализацию.
Потом я долго мыла руки. Арсений распахнул окно, но все равно вонь не уходила. Тогда он зажег обрывок газеты.
– Вы чего – дом собрались спалить, ироды? – Разозленная бабка поставила сумку с продуктами, отобрала у внука газету и макнула ее в раковину. – Навоняли-то! Снова грибочков покушали?
Она посмотрела на меня. На забытый стакан с сухариком, который к тому времени благополучно утоп. Увидела скорлупу. Сложила все факты вместе и пошла на меня как БТР на врага.
– Я больше не буду!
– Правильно. Не будешь! Я тебе сейчас руки оторву и в жопу вставлю!
– Бабушка! – Арсений прикрыл меня своим телом.
– А ты куда смотрел?
– В стакан, – честно признался Арсений. – Там было яйцо, а потом оно стухло и стало как гнилой зародыш.
– Всё. Я больше так не могу.
Она махнула на нас рукой и побрела в кухню.
Раньше я не замечала, что у бабки на кухне столько новых вещей. Микроволновка. Красивые разделочные доски. Фигня для очистки воды. Сковородки фирмучие. Тоже дорогие. Наверное, это все ей надарили. Благодарные клиенты. Готовность рассматривать что угодно, лишь бы не думать – моя плохая черта характера.
– Че делать будем? Она реально разозлилась. – Арсений смотрел на меня как грустный щенок спаниеля.
– Прощения просить?
– Не простит. На этот раз ты ее действительно взбесила. Кстати, могла бы объяснить, что это вообще было? Фокус какой-то, да? Это говно у тебя в кармане было спрятано? В пакете? Я угадал?
– Да отвянь ты. Какой на фиг пакет? Он шуршал бы, и вонь никуда не спрячешь… Я в книжке про это узнала. Там написано – от сглаза и порчи помогает. Но если подумать, то твоей бабке порчу снять – раз плюнуть. Я права?
Арсений тщательно обдумал мои слова. И они ему явно не понравились. Хотя я бы на его месте тоже бы не шибко радовалась.
– Помириться не получится, – принюхиваясь как пес, сообщил он мне.
Уходить не прощенной мне не хотелось ни разу. Потоптавшись у входа в комнату, я набралась отваги и вошла.
– Эээ, – промямлила я, глядя в бабкину спину. – Я тут подумала…
– Ты думать умеешь? Вот новость-то! – проворчала вредная бабка.
– Вы только скажите – я все сделаю. Только простите меня, пожалуйста.
По спине сложно понять, как она реагировала на мои слова. А от ее молчания воздух казался едким, как кислота.
– Я вас очень прошу – простите, а?
Бабка повернулась немного и искоса глянула на меня.
– Все сделаешь?
– Ага!
– Тогда принеси мне то, что лежит у тебя в коробке под кроватью.
Я растерялась. Но быстро сказала «да». Быстрее, чем подумала. На автомате.
– Слово не воробей. Насовсем заберу. Так и знай, – паскудным голосом уточнила бабка.
В одном она права – воробей к словам никаким боком. Тем более к словам обещания. Черт меня за язык дернул заранее соглашаться на все.
– Не кисни, фея ты наша недоделанная, – с таким напутствием Арсений закрыл за мной дверь.
На следующий день пришлось распрощаться с любимой куклой Барби. С которой я давным-давно пообещала не расставаться никогда. Чуть не плакала, но отдала. Хотя боялась выпускать ее из рук. Тот, кто начитался всякого вуду, меня поймет.
Бабка со мной даже не попрощалась. Арсений сочувственно снова пожелал мне не киснуть и затворил дверь. В подвале мышь громко насыщалась сухарями. И звук был ехидный, я готова в этом поклясться.
СоветЕсли у вас что-то покрали, а вора не сыскать, то получите из потери выгоду. Вообразите украденное и мысленно положите его в мешок. А поверху накидайте все, от чего хотите избавиться. Болезни, гневливость, ссоры-раздоры, все, что вам лишнее. И напоследок киньте в этот мешок картонную коробку, не открывая! В ней от вас уйдут те горести, про которые вы и знать не знали. Неплохо вообразить и то, как вор, довольный и счастливый, уходит от вашего дома с наполненным мешком.
Глава 14 Потертый город
Когда я не знаю что делать, то поступаю одинаково – не делаю ничего. Просто брожу по городу и жду, когда подсказка сама подвернется мне на глаза. Чаще всего день проходит не зря. В городе много разных надписей, кроме названий улиц и разного рода магазинов. Можно сказать – город просто кишит текстовыми подсказками. Главное, идти себе не спеша и обдумывать свою проблему. А потом поднимешь глаза, а на стене – «прокрастинацией называется состояние, когда человек занимается чем угодно, только не тем, что в данный момент необходимо сделать». Я не вру. Это на листе бумаги было написано от руки и приклеено на стене дома.