– Но он теперь знает.
– Теперь – это не раньше.
– И что?
– Ничем хорошим обрадовать не могу. Как, собственно, и плохим. А это уже плюс.
Надежда предложила:
– Может быть, сходим куда-нибудь?
– Куда ты хочешь? – спросил Марк.
– Мне все равно. Просто погуляем.
– Не знаю. Твердо обещать не могу. В лучшем случае заеду к тебе вечером.
– Что ж, и на этом спасибо.
– Спасибо – приезжай или спасибо – не надо? – у Фридмановича на глазах улучшилось настроение.
– На твое усмотрение.
– Ну все. Целую. У меня встреча с клиентом.
Не успела Надежда отложить телефон, как ей вновь позвонили:
– Это Денис.
– Как продвигается ремонт в ресторане? – спросила она.
– Да мы только начали. Где вы сейчас?
– Дома.
– А я думал, на работе, хотел вас пригласить…
– Куда? – заинтересовалась Надежда.
– Ну, например, погулять. Пойдете?
– Пойду.
– Откуда вас забрать?
– Запишите мой адрес.
* * *Покружив немного по Москве, Денис припарковался на платной стоянке и дворами вывел Надежду на Новый Арбат к кинотеатру «Октябрь».
Не торопясь, они направились в сторону Воздвиженки.
– Хотел зайти вчера, но увидел столпотворение журналистов и понял, что вам не до меня.
– Это было ужасно…
– Журналисты люди напористые.
– Мне пришлось до ночи давать показания.
– Про убийство охранника?
– И еще про исчезновение Рыбниковой.
– Я так и не понял, что с ней случилось.
– Пришла в ателье на примерку. Сначала исчез портфель, а потом она сама.
– И вы так просто говорите об этом? – удивился Денис.
– Устала бояться. Я так для себя решила: как будет, так и будет.
– Что ж, удобный подход, однако, замечу, не самый эффективный в смысле защиты своих интересов.
– У меня есть адвокат.
– А вот это – умно.
– Не так умно, как предусмотрительно, – сказала Надежда.
– Ко мне тоже приходила полиция.
– К вам – это куда?
– В помещение ресторана. Мы были там с архитектором.
– К вам-то зачем? – удивилась она.
– Спрашивали, не видел ли я чего.
– А вы?
– А что я мог видеть?
– Значит, результат нулевой.
Они подошли к Московскому Дому книги, возле которого была сооружена арка из голубых воздушных шаров. Денис предложил:
– Зайдем?
– Зачем? – удивилась Надежда.
– Сегодня здесь праздник – в цокольном этаже открывается отдел букинистической книги.
– Вы – любитель? – Она недоверчиво вгляделась в него. – И вы специально привели меня сюда, чтобы…
– Ну, предположим, специально. – Денис по-доброму улыбнулся. – Мой друг архитектор оформлял интерьер. Просил заценить.
– Вот уж не думала…
– Ну так пойдем или нет?
Она пожала плечами:
– Пойдем.
* * *Лестницу, ведущую в цокольный этаж, где располагался отдел букинистической книги, Денис и Надежда отыскали по звукам инструментального трио. Скрипка, контрабас и гитара звучали слаженно и производили приятное впечатление.
К открытию собралось человек сорок зевак или кем-то приглашенных людей. Судя по недовольному ропоту, открытие задержалось. И без того небольшая группа редела, и к моменту начала торжества осталось не больше пятнадцати человек. Ленточку перерезали двое мужчин в строгих костюмах. Вслед за ними во вновь открытый отдел спустились все остальные.
– Денис! – К ним подошел светловолосый очкарик в белой рубашке. Заметив Надежду, он представился: – Константин Лебедев, архитектор, товарищ вашего друга. Ну как? – спросил он у Дениса.
Тот ответил:
– Еще не осмыслил.
– Ты осмысливай, а я пошел, у меня еще много дел.
Оглядев помещение и не заметив ничего примечательного, Надежда переключилась на книги. Здесь и в самом деле было на что посмотреть: множество старинных, по-настоящему ценных изданий.
– Вы только взгляните, – Денис показал ей старую детскую книжку, – храм Воскресения Христова в Кадашах. Это же в двух шагах от нашего с вами здания.
Надежда удивленно вскинула брови:
– И я вам больше скажу: это вид из моего кабинета. Вот только деревья не такие большие.
На бумажной обложке была нарисована знакомая картина: шестиярусная колокольня и пятиглавый храм Воскресения Христова. Ракурс и приближенность в точности соответствовали тому, что Надежда каждый день видела из окна своего кабинета.
Она взяла книгу и, перелистав ее, нашла выходные данные: Москва, издательство «Молодая гвардия», 1925 год, художник-иллюстратор З. В. Домбровская.
Надежда позвала продавщицу:
– Девушка, я хочу купить эту книгу.
– Зачем она вам? – поинтересовался Денис.
– Просто чтобы была.
Он улыбнулся:
– И это многое объясняет.
Архитектора не дождались, дело шло к вечеру, и Денис пригласил Надежду на ужин. Ресторан выбрали здесь же, на Новом Арбате. Сели у окна, чтобы видеть проходящих мимо людей.
– Люблю Москву, – сказала Надежда.
– Здесь родились?
– Да, я коренная москвичка.
– А я родился и вырос в Кирове, но учиться приехал сюда.
Она резюмировала:
– Значит, наше с вами студенчество прошло в одних и тех же местах.
– Мне всегда хотелось в Москву. С детства сюда тянуло.
– Чем плох город Киров?
– Дело не в том, плох или хорош… – Денис подобрал точное слово: – Бес-пер-спек-ти-вен.
– Я была в Кирове. Он как тихая гавань – там спокойно, и все рядом. Легко смогла бы там жить.
– Знаете, как говорят? Кораблю безопасней в порту, но он не для этого строился.
– Хорошо сказано. Это вы про себя?
– И про себя тоже. Вот вы, Надежда, много учились, добивались успеха…
– Из Интернета сведения почерпнули?
Денис усмехнулся:
– Что же, вы думаете, не полюбопытствовал?
– Так о чем вы там говорили?
– Неужели никогда не хотелось самой придумывать моду?
– Я придумываю.
– В рамках ателье? – Он удивился. – И вам этого достаточно?
– Мне это нравится.
– А как же движение вперед, как насчет того, чтобы – вверх? Неужели вам не хочется выпустить именную коллекцию и предъявить ее людям?
– В двадцать лет, возможно, хотелось. Но потом я многое поняла и заняла свое место. Я шью качественную и модную одежду.
– Мне кажется, вы способны на большее.
Задумавшись на минуту, Надежда сказала:
– Видите ли… Настоящих творцов мало. Их – единицы. Все остальные пережевывают и тиражируют чужие идеи, считая себя кутюрье. Есть модельеры второй, третьей линии и даже четвертой. Моя позиция такова: если не можешь сказать миру ничего нового, просто делай свою работу, и пусть будет что будет.
– Такая позиция заслуживает уважения, но амбициозному человеку трудно с этим смириться.
Официантка принесла заказ, расставила тарелки и разлила вино.
– Давайте выпьем за вас, – Денис поднял бокал. – За высокие цели и за большие проекты.
– И за возможность спокойно работать, – подсказала Надежда.
– В вашем случае это актуально.
Они чокнулись и, глядя друг на друга, выпили.
Надежда взялась за вилку и между делом спросила:
– Как же вы теперь поведете машину?
Денис беспечно улыбнулся:
– Возьмем такси.
После ресторана они еще добрых два часа бродили по улицам. Зашли на Старый Арбат, послушали музыку, ели мороженое и сидели на бульваре, где среди листвы горели желтые фонари. Им было легко, как будто они выросли в одном дворе или учились в одном классе. Ощущение близости между ними все возрастало. К концу прогулки Надежда и Денис перешли на «ты», что случилось само собой и казалось вполне логичным.
Когда ночью они взяли такси и подъехали к ее дому, Надежда приготовилась к тому, что Денис попросится в гости, и, конечно, она бы сказала – нет. Но предупредив таксиста, что скоро вернется, Денис проводил ее до подъезда, обнял и нежно поцеловал в губы, как будто делал это уже не раз. А Надежде в тот момент хотелось лишь одного: чтобы этот поцелуй длился целую вечность.
Вернувшись домой, она улеглась в постель и стала мечтать о будущем, но была наказана за это бессонницей. В мыслях был только Денис. Воспоминание о его теплых губах истомой растекалось по телу. Купаясь в этом чувстве, она перебирала в памяти события минувшего дня до тех пор, пока утренний свет не подсказал ей, что наступил новый день.
Вконец измучившись, Надежда встала с кровати, выпила воды и взяла купленную книжку. Прошла к ноутбуку, включила его и, мельком просмотрев новости, зашла на сайт «Союза художников России». Побродив там и не получив нужного результата, выяснила, что «Союз художников России» – правопреемник «Союза художников СССР». Однако тот же Интернет подсказал, что это общество было основано только в апреле 1931 года. Ей же был нужен более ранний период. Надежда заглянула в книгу, чтобы уточнить год выпуска и название издательства.
– Двадцать пятый год. «Молодая гвардия», – она повторила вслух инициалы и фамилию иллюстратора: – З. В. Домбровская.
После недолгих поисков ей удалось найти в Интернете «Реестр профессиональных художников», куда входили художники Российской империи, СССР, «русского зарубежья», Российской Федерации и республик бывшего Советского Союза. Такой размах вполне устроил Надежду – временной промежуток охватывал без малого четыре столетия.
Убедившись, что в этот реестр включены иллюстраторы книг, она отыскала буквенный раздел от «Дн» до «Дя» и стала методично просматривать список фамилий. Вскоре отыскала нужную строчку: «Домбровская Зося Владимировна/10.04.1896–03.07.1926/, художник двухмерного пространства».
Вернувшись в начало реестра, Надежда убедилась в том, что к художникам двухмерного пространства относятся графики, живописцы, плакатисты и в том числе иллюстраторы.
Не было сомнений в том, что Домбровская Зося Владимировна – художник-иллюстратор, нарисовавшая на книжной обложке вид из окна. Но та ли эта женщина, о которой рассказала старуха Ульяна? Учитывая возраст Ульяны, женщину убили в 1926 году, что в точности совпало с датой смерти Домбровской. В соответствии с датой смерти, указанной в реестре, она скончалась 3 июля 1926 года.
Подведя итог, можно было заключить, что совпало не только имя и профессия, но и дата смерти художницы. Что касается книжной иллюстрации, она не оставляла сомнений: убитая в 1926 году женщина и художница Зося Владимировна Домбровская – одно и то же лицо.
Вернувшись в постель, Надежда решила, что даже если та старая история с убийством художницы никак не связана с недавним убийством охранника, было бы неплохо в нем разобраться. Недавняя мысль о том, что причина всех бед находится за пределами ее личных возможностей, привела к выводу: в череде страшных событий и правда есть общая ось, выдернув которую, можно все изменить. Смущало только одно – на эту ось было нанизано слишком много событий.
На этой мысли Надежда уснула, и ей приснилась гигантская карусель. Она вращалась с бешеной скоростью, и сидящих на ней людей было не разглядеть. Все, кого закрутил этот вихрь, слились в одну пеструю полосу.
Глава 10 Хильдесхаймская роза
Многие годы Надежда Раух формировала клиентуру, создавала авторитет своему ателье и оттачивала мастерство персонала. Значительная часть ее сил шла на формирование клиентских желаний и перенаправление их в нужное русло. Уговорить дебелую даму не заказывать открытый сарафан, который она не имела в юности из-за безденежья. Или же склонить заказчицу к пошиву свободного платья, ни слова не сказав о жировых складках и животе величиной с африканский тамтам.
Много раз Надежда видела, как умные, образованные женщины обманывали себя, пренебрегая здравым смыслом и принципами хорошего вкуса. В самом начале работы, когда задуманная вещь была еще на бумаге, заказчице хотелось всего. В одном платье совмещались драпировки на бедрах, открытая спина, высокий манжет, вышитый подол и бант на плече. В нужный момент на помощь приходила Надежда. Благодаря ее проницательности и умению нажать «аварийную кнопку» в процессе пошива удавалось избежать неудач. Но все же иногда они случались.
В одиннадцать часов, когда Надежда пришла на работу, ее срочно пригласили в примерочную.
– Что произошло? – поинтересовалась она.
Администраторша бегло сказала:
– Анжелике Васильевне жакет не понравился.
При появлении хозяйки закройщица Диана чуть отступила. Надежда улыбнулась клиентке:
– Здравствуйте, Анжелика!
Та продемонстрировала на себе жакет из пестрого шелка.
– Да… – протянула Надежда.
– Вы только посмотрите, на груди он просто разваливается.
– Когда мы рисовали эту модель, я сказала, что у вас красивая пышная грудь…
– Это я помню.
Между делом Надежда продолжала изучать посадку жакета:
– И я посоветовала поднять верхнюю пуговицу застежки до линии груди или чуть выше.
– Кажется, да.
– Тогда жакет сидел бы на фигуре словно влитой.
– Но я хотела только одну пуговицу на линии талии, – возразила заказчица.
– Поэтому он развалился. Ткань шелковая, скользкая, очень подвижная – иначе быть не могло.
– И что теперь делать?
– Перекраивать полочки или поднимать застежку за счет лацкана. – Надежда свела лацканы к центру жакета. – Возможно, получится. Но тогда придется перекроить воротник.
Анжелика Васильевна оглядела себя в зеркале:
– Ну, не знаю…
– Думайте. – Надежда направилась к двери. – Если решитесь, мы быстро все переделаем.
Она вышла в гостиную и устроилась в кресле. Закрыв глаза и запрокинув назад голову, вспомнила вчерашний поцелуй и Дениса. Мечтательная улыбка на лице появилась сама по себе.
Минут через пять из примерочной вышла закройщица:
– Будем переделывать. Клиентка согласна.
– У нее передняя посадка руки, – Надежда понизила голос: – Но вы этого не учли. Пойдите к Соколову, он расскажет, как рассчитать баланс и раскроить новый жакет. Хорошая посадка рукава во многом зависит от правильного положения плечевого шва на изделии.
– Значит, застежка здесь ни при чем? – спросила Диана.
– Застежка тоже при чем. Но рукав сидит из рук вон плохо. По счастью, ткань наша.
Диана унесла костюм в пошивочный цех. Клиентка вышла из примерочной. В гостиной появилась Ираида Самсоновна и проводила ее до выхода. Вернувшись, между прочим заметила:
– От нее нужно избавиться.
– Ты про закройщицу? – спросила Надежда.
– Слишком много ошибок.
– Ты хорошо знаешь, у кого их не бывает.
– У тех, кто вообще ничего не делает, – сказала Ираида Самсоновна.
– Давай подождем. У нее было несколько удачных вещей.
– Тебе видней, но до Соколова ей далеко.
– С каких пор ты стала его поклонницей?
В дверь позвонили. Не успев или не желая отвечать на вопрос, Ираида Самсоновна прошла в вестибюль и скоро вернулась в сопровождении Протопопова и Льва Астраханского.
Надежда удивилась:
– Здравствуйте. Странно, что вы вдвоем.
Протопопов пересек гостиную и бросил на стол свою папку. Оглянувшись, помахал Астраханскому:
– Ну что же ты, Лева? Давай проходи.
– Не понимаю… – снова заговорила Надежда.
– И не нужно ничего понимать, – Ираида Самсоновна решительно развернулась и встала посреди гостиной, чтобы все ее видели. – Это я их пригласила.
– Мама…
Ираида Самсоновна приказала администраторше выйти и, дождавшись, пока шаги затихнут в конце коридора, сказала:
– Я знаю, что украли из ателье той ночью, когда убили охранника.
Наступила долгая пауза, по завершении которой Протопопов спросил:
– Давно?
– Что? – спросила Ираида Самсоновна, утратив многозначительность, с которой сделала свое заявление. – Что значит давно?
– Когда об этом узнали? – расшифровал Протопопов. – Позавчера вы были уверены, что из ателье ничего не украли. Разумеется, если не считать жесткого диска.
– Об этом я узнала только вчера.
– Ну хорошо. В таком случае извольте сообщить, что украдено.
– Во-первых, скатерть из фламандского кружева. Во-вторых, серебряные ложки «Хильдесхаймская роза».
– Что? – в голосе Протопопова прозвучала ирония. – Вы действительно полагаете, что преступники вломились за этим?
– Конечно, я понимаю: из-за серебряных ложек нельзя убивать человека, но для настоящего знатока «Хильдесхаймская роза» – это сокровище. Конец девятнадцатого века, Германия. Штучная технология: ручная заливка расплавленного серебра в индивидуальную форму.
– Постойте, – прервал ее Протопопов. – Можете описать, как они выглядели, и обозначить примерную стоимость?
– Эти ложки, как и все столовые приборы марки «Хильдесхаймская роза», примечательны тем, что их ручки выполнены в виде ажурной ветки, в окончании которой – цветок или полураспустившийся бутон розы. – Ираида Самсоновна показала указательными пальцами примерную длину одной ложки. – Дизайн восходит к многовековой легенде о дикой розе у стен Хильдесхаймского епископства.
– Сколько их было? – с нетерпением спросил Протопопов.
– Шесть штук. Упакованы в деревянный ковчежец.
– Что такое ковчежец?
– Маленький красивый футляр.
– Где он хранился?
Ираида Самсоновна подошла к старинному буфету, выдвинула ящик и указала на пустое пространство между коробками:
– Здесь.
Иван Макарович заглянул в ящик:
– Что в остальных коробках?
– Столовые приборы, часть моей коллекции.
– Ну, предположим…
И тут вмешался Лев Астраханский:
– Ваш ковчежец мог украсть кто угодно: швея, закройщик или клиент.
– Это невозможно, – возразила Ираида Самсоновна. – Администратор каждый день их использует. Она обнаружила пропажу только вчера, когда готовила чай для клиентки.
– Сколько они стоят?
– Думаю, никак не меньше ста тысяч рублей.
– Еще вы говорили про скатерть, – напомил Лев Астраханский.
Ираида Самсоновна опустила глаза, поджала губы и, помолчав, глухо заговорила: