– Дайан, у вас все в порядке? – спросила я, перегнувшись через стол, но Невельсон услышал и захохотал:
– Тоска по родине! Никак не привыкнет к Москве и ее реалиям.
Дайан бросила на супруга быстрый взгляд и тут же опустила глаза:
– Мне тяжело здесь совсем без друзей.
– Ну, дорогая, уж лучше одиночество, чем та компания, что окружала тебя в Лондоне! – возразил муж и посмотрел на нее таким взглядом, что Дайан съежилась.
После этого маленького инцидента я стала пристальней наблюдать за их отношениями. Мне показалось, что Невельсон контролирует каждый шаг, каждое слово, срывающееся с губ его жены, и даже если увлечен разговором с Русланом, все равно прислушивается к тому, что говорим мы с Дайан. Тотальный контроль какой-то. Она что же – изменяла ему? Иначе откуда такая подозрительность? И Дайан всякий раз замирает, если Лайон вдруг обращает на нее свой взор, – ну чистый кролик перед удавом. Очень странная парочка…
Чтобы помочь Дайан немного расслабиться, я заговорила с ней о балете, и тут она оживилась и даже перестала обращать внимание на взгляды супруга. В делах балетных она явно смыслила, и это, как выяснилось, было немудрено – в Лондоне Дайан одно время писала статьи о балете для довольно крупного издания и даже брала интервью у наших звезд с мировым именем. Рассказывала она об этом увлеченно и страстно, так, как рассказывают люди, не имеющие в жизни больше ничего, кроме вот этого определенного занятия.
– Почему же вы не хотите продолжать? – спросила я, отпивая белое вино из бокала, заботливо поданного мне Русланом.
– Где? Здесь? Я не знаю языка. А это очень затрудняет общение. Кроме того, мое сотрудничество с журналом закончилось, – чуть грустно сказала Дайан.
– Но ведь можно попробовать снова. Можно найти кого-то, кто еще заинтересуется, – настаивала я.
– Вы очень целеустремленная, Варвара, – проговорила Дайан со вздохом, – я, к сожалению, не обладаю и каплей этого качества. Потому ничего в жизни и не достигла.
– Мне кажется, вы преуменьшаете свои достижения.
– Что вы… Имя Дайан Невельсон никому ничего не говорит…
– А вот имя Варвары Жигульской – многим и многое, – вклинился в разговор Невельсон, не совсем вежливо перебив жену, – и тебе, дорогая, стоило бы у нее поучиться. Варвара моложе тебя, кстати.
– Лайон! – укоризненно сказал Руслан, заметив, как омрачилось лицо Дайан. – Я бы не стал сравнивать такие разные сферы деятельности. И потом – разве дело в возрасте?
– Скажите, Варвара, вы предпочитаете сидеть на шее у мужчины или все-таки быть от него независимой? – упирался Невельсон, и его желание унизить жену мне было непонятно и очень злило.
– Есть мужчины, на шею которых я не села бы ни при каких обстоятельствах. Даже если мне пришлось бы голодать.
– Но на мой вопрос вы не ответили, – настаивал он.
– А к чему вам мой ответ? Все и так очевидно. Все, что у меня есть, я заработала сама.
– Я слышал, что вы построили театр своему бывшему мужу и оформили на него дарственную.
– Вы удивительно осведомлены о моей личной и финансовой жизни, это наводит на подозрения, господин Невельсон.
Он захохотал, откинувшись на спинку кресла, и случайно задел бокал с красным вином, которое тут же пролилось на скатерть. Я, увидев расползающееся пятно, почувствовала, как стали ватными руки и ноги, как закружилась голова – сейчас я впаду в свой обычный ступор, и будет очень некрасиво. Даже Руслан не знал о причинах…
Сделав над собой усилие, я встала, пробормотала извинения и быстро ушла в дом, заперлась там в ванной и опустилась на коврик. До каких пор меня будет преследовать эта навязчивая паника при виде красных пятен на белой поверхности? Прошло столько лет! Столько лет – а я по-прежнему перестаю дышать, когда вижу подобное.
Через несколько минут в дверь постучали, и раздался голос Руслана:
– Варя, с тобой все в порядке? Зачем ты заперлась?
– Я скоро выйду, – процедила я с трудом, но Руслан не отставал:
– Открой мне.
– Руслан, я должна побыть одна пару минут, прошу тебя!
Услышав истеричные нотки в моем голосе, Руслан изо всех сил дернул дверь, и хилая защелка отлетела. Обнаружив меня на коврике, но без лезвия в руке, Алиев заметно успокоился, сел рядом и крепко обнял:
– Ну, что с тобой, милая?
– Если ты не будешь приставать сейчас, то, возможно, позже я тебе все расскажу, – выдавила я, не переставая дрожать всем телом.
– Идем, я уложу тебя и постараюсь избавиться от Невельсонов. – Руслан помог мне встать и увел в спальню.
Там, укутанная теплым одеялом, я почувствовала себя немного лучше, хотя перед глазами все еще стояло расплывающееся по белой скатерти пятно. Как кровь…
Надо отдать должное Алиеву – он оказался столь деликатен, что, проводив гостей и придя ко мне в спальню, не стал приставать с расспросами. Он принял душ и улегся рядом, осторожно убрал волосы с моего лица и прошептал на ухо:
– Постарайся уснуть и ничего не бойся, я рядом. Больше никаких страхов.
Глава 13 Тайна готического принца
В место морского побережья мы вынужденно оказались сперва в Санкт-Петербурге. Ранним утром, когда я еще спала, отходя от вчерашней истерики, Руслану кто-то позвонил, и он, дождавшись моего пробуждения, с огорченным лицом сообщил:
– Планы меняются. Мне нужно на три дня в Питер, и только после этого мы сможем улететь на море.
Я только пожала плечами:
– Если ты возьмешь меня с собой, я не откажусь.
Руслан повеселел:
– Я и не надеялся, что ты согласишься.
– Почему же? Я люблю туда ездить, по молодости с Аннушкой летом чуть не каждый выходной там проводили. Она у меня однажды чуть замуж за грузина сорокалетнего не вышла, – фыркнула я.
Это действительно имело место – в поезде мы оказались в одном купе с горячим южным мачо, и тот предсказуемо запал на блондинку Вяземскую. А эта курица, разумеется, тут же вообразила, что встретила свою очередную «единственную любовь». В итоге по Питеру я гуляла одна, а Аннушка провела все выходные с этим Вано-Васо-Гиви – или как там его еще звали. Домой я возвращалась тоже одна и страшно трусила, что отец Аннушки явится встречать нас, как делал обычно, и я, не успев улизнуть, вынуждена буду что-то врать об отсутствии его дочери. Врать было страшновато, говорить правду – того хуже… Кончилось тем, что Аннушкин отец уехал в Питер первым же поездом, отыскал непутевую дочь и привез домой, попутно запретив ей всяческие увеселения на год вперед. Анька дулась на меня около недели, но потом остыла и, как обычно, позвонила первой.
Эти воспоминания напомнили мне о счастливых и беззаботных днях, о свободе и молодости, о времени, когда ты еще никому особенно ничего не должна и можешь позволить себе жить так, как хочется. И, возможно, внезапная поездка в город, где я была счастлива, позволит встряхнуться и вновь ощутить какой-то прилив сил.
– Значит, ты не огорчилась? – уточнил Руслан. – Могу заказывать тебе билет?
– И гостиницу заодно.
– Ты собираешься жить отдельно?
– Не обижайся. Я чувствую, что ты пока не готов к такому шагу, как совместное проживание со мной в номере во время деловой поездки, – улыбнулась я и взяла его за руку, заставляя сесть на край кровати. – Все равно днем ты будешь занят, а я смогу погулять.
– Не пойму, какая разница, где ты будешь ночевать? – упирался Руслан, но я чувствовала, что он говорит это скорее из вежливости и боязни обидеть меня, но сам доволен тем, что я проявила понимание.
– Руслан, не надо. Я так решила, и так нам обоим будет проще. Я буду проводить с тобой вечер и уезжать к себе.
– Уезжать? То есть ты собираешься жить даже в другом отеле? – удивился он, и я подтвердила:
– Да. И не спорь, иначе я просто никуда не поеду.
Алиев сдался, хотя, судя по всему, не рассчитывал на то, что я не захочу остановиться в одном с ним отеле. Но я сделала это нарочно, чтобы избавить себя от неизбежной боли. Нет ничего унизительнее роли любовницы, которая вынуждена скрываться от посторонних глаз. А живя в другом отеле, я смогу уговорить себя, что все не так уж противно.
Город встретил традиционно – дождем и шквалистым ветром, на перроне вокзала задувало так, что я пожалела о том, что не прихватила куртку. Руслан пообещал, что водитель, встречавший нас, довезет его до отеля, а потом прокатится со мной до торгового центра, и это было кстати – моя тонкая ветровка и легкие джинсы явно не годились для здешнего климата. И даже три дня прогулок в таком виде обеспечат мне как минимум простуду. А ведь я планировала еще поплавать на кораблике по каналам и добраться до Петропавловской крепости тоже водным путем.
– У меня сейчас встреча, потом обед кое с кем, а после пяти я в твоем распоряжении, – просмотрев врученную ему водителем программу, сказал Руслан. – Переоденусь и повезу тебя по каналам.
Я рассмеялась:
– Да ты просто маг и волшебник. Я только что думала об этом.
– Вот и подготовься как следует.
– Сделаем так: я заселюсь в отель и прогуляюсь в торговом центре, там рядом, а потом созвонимся.
– Заметано, – подмигнул Алиев, выбираясь из машины возле «Коринтии».
Мне отель почему-то не понравился, я вообще не испытываю тяги ко всему большому, дорогому и пафосному, а потому для себя попросила номер в небольшом «семейном» отельчике у Московского вокзала. Это место странным образом действовало на меня – я превращалась в амебу, не реагирующую ни на какие раздражители, и это состояние очень меня устраивало. В качестве психоразгрузки – то, что надо.
Водитель, припарковавшись на узкой Гончарной улице, донес мой чемодан до входа в отель, расположившегося во дворе-колодце за аркой. Я попросила не ждать, пока заселюсь:
– Скорее всего, вы понадобитесь Руслану Каримовичу. Спасибо за помощь.
– Если что – вот мой телефон, звоните. – Он протянул мне визитку, которую я сунула в сумку, где позже благополучно и потеряла.
Заселили меня быстро, а спустя всего час, пока я принимала душ и вынимала из чемодана необходимое, курьер принес огромный букет цветов и записку от Руслана: «Мне одиноко без тебя. Не стоило соглашаться и разрешать тебе жить отдельно». Я улыбнулась – Алиев все больше становился похож на влюбленного юношу, и это меня забавляло и удивляло одновременно.
Найдя среди вещей максимально теплую, если такое вообще бывает, футболку, я высушила волосы и покинула отель.
Большой торговый центр находился всего в паре минут ходьбы от Московского вокзала, но дождь немного усложнил мой путь – приходилось выбирать дорогу посуше. Зонт, взятый в отеле, намок почти сразу и пользы не приносил. Все, о чем я мечтала, была теплая куртка и сухие кроссовки взамен вымокших насквозь босоножек на каблуке. Но сначала – кофе.
Пить на ходу из картонного стакана я не любила, потому предпочла посидеть в кафе, согреться и выпить без спешки чашку капучино. Очень большую чашку. И все бы хорошо, если бы не одно «но». Даже два. Во-первых, постоянно сверлящий мой затылок чужой взгляд. А во‑вторых, Аннушкин готический эльф в компании какого-то немытого блондина такого клошарского вида, что было непонятно, как его вообще сюда впустили. Встреча оказалась настолько неожиданной, что я временно забыла о неприятном ощущении чужого взгляда. Габриэль и его спутник устроились за столиком у меня за спиной, и я поняла, что певец меня не узнал. Невольно я начала прислушиваться к их разговору.
– Ты только пиво из бутыля не сёрбай, – вялым бесцветным голосом попросил блондин, и Габриэль в ответ хохотнул:
– Подумаешь! Ты стесняешься?
– Выглядит мерзко.
– Я мужик.
– И что? В занавески будешь сморкаться, чтобы доказать? Дура ты, Галка.
В этот момент у меня все перевернулось внутри, и я аккуратно задвигала пальцами по дисплею лежавшего на столе телефона, включая диктофонную запись. Только бы он еще раз оговорился, ну как я раньше-то не додумалась включить! Надо же, как совпало… Я ведь даже имя угадала – никакой фантазии у этих эльфов, Галя – Габриэль, фу ты…
– Не называй меня так! – окрысился Габриэль, и в его голосе явственно прозвучали истеричные бабские нотки.
– Да ладно, че ты, – вяло отбивался блондин, – тут твоих куриц-фанаток не бывает.
– Зато журналюги запросто могут быть! У нас тур вообще-то!
– Ой, и че? Кому мы нужны здесь? Тур по подворотням Питера! Ждешь, что к тебе из «Афиши» за интервью прибегут?
– Ты меня бесишь, Спарки! – визгливо сообщил Габриэль.
– У меня имя есть.
– Твое имя никому не интересно! А вот автор текстов Спарки – да. Он – личность, а Степа Моргунов – дерьмо слюнявое из Владика! Кому ты нужен был – Степа Моргунов, а? Я тебя вытащил, профессию дал!
– Ты меня-то об этом спросила? Я этого хотел? – вдруг напрягся Степа-Спарки. – Я, может, не о том мечтал-то, а? И сиськи твои меня, кстати, устраивали куда больше набитого носка в штанах! Сколько еще у тебя есть времени на эту дурь? Думаешь, можно вечно всех обманывать?
– Накоплю бабла, операцию сделаю – и не надо будет прикидываться!
– А как же я?
– А что – ты? Со мной будешь.
– А если я не хочу с тобой – с такой? – упорствовал Спарки, и Габриэлю пришлось пнуть его ногой под столом, судя по звуку сдвинувшегося стула, потому что к их столику как раз подошла официантка.
– Ты прекратишь истерить или нет? Сколько раз просить – не называй меня в женском роде, ты так можешь протрепаться потом при людях! – зашипел довольно громко Габриэль, когда девушка, расставив на столике заказ, удалилась к барной стойке.
– Надоело! Понимаешь – надоело смотреть твой тошнотворный спектакль. Каждый раз одно и то же! Ну вот что ты с бабой этой делать станешь? Она же явно на тебя запала, хоть и не малолетка! Что будет, когда она с тобой в постель захочет?
Тут я напрягла слух изо всех сил и сдвинула телефон на самый край стола – речь совершенно точно зашла об Аннушке, а именно это мне и нужно.
Габриэль, судя по звуку, все-таки предпочитал пить пиво из бутылки – ну еще бы, брутальный ангел! Меня так и подмывало встать и подойти к их столику, вылить все, что найдется жидкого, прямо на длинные космы этой Гали с набитым носком в штанах и запретить ей приближаться к моей подруге, но останавливало только желание заполучить как можно больше информации. Чтобы было что представить Аннушке в качестве доказательств. Вот и детектив не пригодился.
– А ты вспомни, с кем у меня доходило до постели? – заговорил Габриэль, со стуком опустив бутылку на столешницу. – Главное в таком деле – вовремя слиться. Как только бабки на карту упали – так сразу и сливаться, мы же всегда так делали. Чем этот раз отличается от предыдущих?
– Только тем, что на сей раз, дамочка, вы так вляпались, что вам и не снилось, – не выдержала я, разворачиваясь на стуле и глядя в упор на открывшего рот от изумления Габриэля. – И вляпались в историю с юристом, у которого, кстати, есть адвокат, – и это, к вашему огорчению, я. А вот тут, – я помахала телефоном, – записан ваш разговор с господином Моргуновым – или вам привычнее Спарки? Ну, следствие разберется, кто тут у вас кому Вася, меня это не особенно волнует. Между прочим, в этом есть и плюс – готический принц поет в местах заключения. Это ж какие потом афиши будут… «Концерт из-за решетки», «Из дальних странствий возвратившись»… А вам, Габриэль, это даст новый толчок для творчества. А заодно – новый имидж. Вам пойдет телогрейка с номером. Только вот на какую зону поедете? На мужскую? Или все-таки на женскую?
Габриэль пришел в себя первым и визгливо завопил:
– Вы ничего не докажете!
– Ой, правда? – изумилась я. – Так огорчу – тут нечего доказывать. Мошенничество в чистом виде. И потерпевшие тоже найдутся, стоит только бросить клич.
– Не докажете!
– А какую-то другую фразу изречь вы в состоянии? – полюбопытствовала я, наслаждаясь растерянным видом Габриэля и совершеннейшей паникой на лице Спарки. – Скучновато с вами – а еще артисты.
– Вы нарушаете закон о частной жизни! – взвизгнул вдруг Спарки, и я оживилась:
– О, а вот отсюда – чуть подробнее, Степан, это очень интересно! Закон о частной жизни? Это с чем же едят, а? И чего же такого я нарушила? Я порочу вашу деловую репутацию? Так у аферистов ее нет – поправьте, если ошибаюсь. Разглашаю сведения о вашей личной жизни? Нет, не разглашаю – пока. Но если мы друг друга не поймем – не сомневайтесь, разглашу, громко и с треском, связей хватит.
Спарки нервно облизал губы и перевел растерянный взгляд на Габриэля, словно ища поддержки. Тот как-то обмяк на стуле, расплылся и стал похож на того, кем и являлся на самом деле, – потасканную деваху лет тридцати – тридцати двух, одетую в мужские шмотки. От волнения певец вспотел, и под довольно свободной черной мужской майкой проступили контуры специальной утяжки, с помощью которой Габриэль пытался замаскировать довольно большую грудь. Зрелище оказалось одновременно жалким и отвратительным, меня затошнило. Какого черта я сижу рядом с этими существами и выслушиваю их бред? Ради Анькиной банковской карточки? Пора уходить. Я поднялась и, убирая телефон в сумку, скучным голосом сообщила:
– В общем, так, музыканты вы мои бременские. Советую внести номер Вяземской в черный список и самостоятельно ей тоже не звонить. Вообще забудьте, что были с ней знакомы, – иначе обещаю такой рекламный взрыв на полстраны, что мало не покажется. И не пробуйте выяснить, насколько крепко я держу данное кому-то слово – поверьте, вам не понравится. Удачных концертов, музыкальные мои. И это… С пивком не особенно – для связок вредно.