– Аня, у меня еще есть дела, так что я вынуждена откланяться. Всего доброго, Габриэль.
– Погоди… Я сейчас… – заторопилась Вяземская, смекнув, что если я сейчас уеду, ей предстоит прогулка в так презираемом ею метро. – Ты иди к машине, я сейчас…
Я выразительно посмотрела на нее и чуть заметно покачала головой, давая понять, чтобы не вздумала тащить с собой Габриэля – развозить в машине «подобное» я не собиралась, да и места, к счастью, нет: «Смарт» – это не «Волга».
Уже выходя из кафе, я повернулась и увидела, как Аннушка, вынув кошелек, достает из него какие-то купюры и кладет на стол перед Габриэлем, и это явно не плата за кофе и пиво. Господи, какая же дура…
У машины я закурила, глубоко затягиваясь дымом, – старалась таким образом преодолеть тошноту. Хотелось домой и в душ, как будто общение с готопевцом покрыло меня с головы до ног липкой паутиной, от которой я теперь мечтала избавиться. Аннушка появилась минут через пять, и ее кавалера, к счастью, видно не было. Я села за руль, подождала, пока Вяземская устроится на сиденье и пристегнется ремнем безопасности, и рванула с места так, словно бежала от погони. И все это время молилась только об одном – чтобы Аннушка не открывала рта. Но, разумеется, не сбылось. Едва мы выехали с парковки и влились в вяло движущийся в направлении центра поток машин, она спросила:
– Ну что?
– Ты о чем?
– Варя! Ну, как он тебе?
Тут меня прорвало. Хорошо еще, что пробка растянулась на много километров и машины практически не двигались, а больше стояли, иначе у меня был шанс врезаться в кого-то.
– Ты что – совсем больная?! Ты не видишь, кто это?! Ты не понимаешь, зачем ОНО к тебе подкатилось? Сколько денег ты ему дала?
Вяземская смутилась – не думала, что я увижу и это.
– Немного совсем… Он отдаст…
– Вот дура! Дело не в сумме даже, а в принципе! Ты видишься с ним впервые – и он клянчит у тебя деньги? Отличный кавалер! Ты платишь за его пиво и еще на карман даешь – картина маслом!
– Ты такая меркантильная!..
– Зато ты мать Тереза! – рявкнула я так, что мужик в машине рядом от неожиданности подскочил на сиденье и покрутил пальцем у виска. – Ты вообще его внимательно рассмотрела? Тебя ничего не насторожило?
– А что? – захлопала глазами Аннушка.
– Да это же баба, которая выдает себя за мужика почему-то!
Вяземская открыла рот, закрыла его, облизала губы:
– Ты спятила?! У него такое… ммм… в штанах…
– Господи, а это ты откуда знаешь?
– Когда я уходила, мы обнялись, и я почувствовала… – смущенно пробормотала Аннушка, и я зло расхохоталась:
– Ну, это существенно меняет дело!
– Варя, зачем ты? – обиженно протянула она, и в голосе послышались слезы. – Он мне очень нравится, а ты всякую ерунду придумываешь…
– Придумываю? А ты присмотрись внимательно – он же ходит, как баба, садится, как баба, руки у него бабские и голос – тоже. И – грудь у нее есть, девочка моя, хоть и утянутая специальной штучкой. Смотрела бы внимательно – увидела бы, что когда юноша припотел немного, под майкой аккурат очертания утяжки и вырисовались.
Я ударила кулаками по рулю и попала по сигналу, «Смарт» недовольно загудел, привлекая к нам внимание таких же заложников дорожной ситуации, как и мы.
– Извините, – буркнула я, как будто меня могли услышать. – Вот скажи мне, подруга моя детских лет, неужели у тебя такая проблема с мужчинами, что ты бросаешься на какого-то уродца среднего пола? Добро бы – была бы хоть баба красивая, я даже это могу понять, все бывает, но тут же – ни рожи, ни кожи, и задница, как корма у сухогруза! Даже для лесбиянки это – слишком!
– Варя, что ты говоришь, послушай! – уже в голос рыдала Аннушка, закрыв лицо руками. – Это же неправда! Ты же не была на его концерте…
– А зачем мне его концерт? Вообще не вижу связи! Достаточно внимательно посмотреть на этого Габриэля, чтобы понять, что на самом деле он Галя какая-нибудь! Но раз ты мне не веришь, так и быть – я предоставлю тебе доказательства.
– Ты всегда думаешь, что умнее остальных! На его концертах бывает столько народа – и никто не считает, что Габриэль женщина! А ты видела его полчаса – и все, на сто процентов утверждаешь! – попыталась отбиться Аннушка, но я заставила ее умолкнуть:
– Закрой свой рот, умоляю! Его аудитория – малолетки вроде твоей племянницы, им весь этот загадочный флер как раз в кассу, но ты-то! Ты взрослая тетка с опытом общения с совершенно разными мужчинами! Как ты-то могла на эту ерунду купиться?
– Ты всегда говорила – у каждого вранья должна быть цель… Какая цель у Габриэля?
– Да это же просто! Взрослая тетка в готик-роке – это как-то… Ну сама подумай, кто ее будет слушать? А вот мужик, андрогин такой, поющий бабским голосом, но при этом обладающий мужской внешностью, – вот это фишка. Это же коммерчески выгодное предприятие, как ты не понимаешь? – Поток машин внезапно чуть ускорил движение, и я почувствовала себя немного спокойнее.
Аннушка перестала плакать и затихла, видимо, осмысливая полученную от меня информацию. Я не знаю, как именно мне пришла в голову подобная мысль, но было ощущение, что я не так уж неправа. Осталось только добыть доказательства для моей недоверчивой подруги. Это я поручу Кукушкину – у него есть приятель, зарабатывающий на жизнь частными расследованиями.
– Аня, я обязательно докажу тебе, что не ошиблась, но ты пообещай мне, что пока не станешь предпринимать больше никаких шагов по сближению с этим Габриэлем. Я не хочу, чтобы ты осталась без копейки денег, обманутая и облапошенная каким-то непонятным существом из Владивостока. Обещаешь?
Вяземская всхлипнула и закивала головой. Ну, хоть что-то…
До дома Аннушки мы добрались, когда уже практически стемнело – несколько аварий сделали движение настолько затрудненным, насколько это возможно.
– Зайдешь? – спросила она, отстегивая ремень. – Пожалуйста, Варя… Я не могу одна сейчас оставаться… Хоть на полчасика, а? А то и совсем оставайся – места хватит…
– Совсем не останусь, мне завтра в суд, а на полчасика зайду, пожалуй, – очень уж чаю хочется, а у тебя вкусный есть, я знаю.
На самом деле мне не очень хотелось чаю и заходить к Аннушке тоже не хотелось, но я видела ее состояние и чувствовала себя отчасти виноватой, а потому бросить ее одну не могла.
В уютной квартирке Аннушки, как всегда, пахло выпечкой и молотым кофе – ее домработница была прирожденной кулинаркой и баловала хозяйку вкуснятиной. Втянув ноздрями ванильный запах, я почувствовала головокружение и вспомнила, что ела в последний раз рано утром.
– Что-то подсказывает мне, что в кухне мы найдем булочки и что-нибудь еще, – пробормотала я, скидывая туфли.
– Тапочки надень, – отозвалась Аннушка, вешая сумку на крюк, – кафель холодный.
– Лето на улице, не обморожусь. – Тем не менее я послушно сунула ноги в красные шлепанцы, в которых всегда ходила у Аннушки.
– Ты в кухню проходи, я быстро, халат только наброшу, а то платье колется.
Пока я включала чайник и изучала содержимое двух противней с выпечкой, Аннушка переоделась и даже смыла косметику, мгновенно скинув пару-тройку лет. Ей удивительно шла чуть растрепанная коса, переброшенная через плечо, и этот старенький ситцевый халатик, который она позволяла себе надевать лишь в моем присутствии, – это говорило о полной расслабленности и отсутствии необходимости что-то из себя корчить. Со мной Аннушка могла быть собой.
Пока она заваривала чай, я, вытянув ноги на подвинутый табурет, закурила и полезла в сумку за телефоном. Руслан сегодня ни разу не позвонил, и это меня неприятно укололо – неужели так занят, что не нашел и пары минут? Я уже привыкла к его ежедневным звонкам, и их отсутствие казалось проявлением чудовищного невнимания.
– Что, не звонит? – поинтересовалась Аннушка, расставляя на столе чашки, и я уловила в ее голосе нотку злорадства.
– Он же не развлекаться туда улетел.
– Как знать… – протянула она, и мне почему-то захотелось немедленно уйти отсюда. Нет ничего более отвратительного, чем слышать в голосе подруги радость по поводу неудач в твоей личной жизни.
Но я все-таки сдержалась и потянула к себе чашку. Аннушка, забравшись с ногами на угловой диванчик, щелкнула пультом от телевизора, заставив меня при этом поморщиться – резкий звук разорвал уютную тишину. Шли новости, и вдруг я увидела лицо Руслана – он внимательно осматривал сквозь открытые ворота затопленный двор частного дома. Вокруг толпились жители, журналисты с камерами и фотоаппаратами, кто-то из чиновников давал интервью, а Алиев все смотрел на погибший под слоем грязи и воды огород.
– Какой он все-таки красивый, Варька, – протянула Аннушка тихо. – И, похоже, на самом деле занят – до звонков ли тут? У людей такое горе…
– Какой он все-таки красивый, Варька, – протянула Аннушка тихо. – И, похоже, на самом деле занят – до звонков ли тут? У людей такое горе…
– Давно ли ты стала такой человеколюбивой? – усмехнулась я совершенно не зло – у меня, если честно, отлегло от сердца. – Это, между прочим, не единственное наводнение в мире.
– Да это-то понятно… Но не везде показывают твоего Руслана.
– При чем тут мой Руслан? Это его работа.
– Надеюсь, ты говоришь это не из ревности, – вдруг очаровательно улыбнулась Аннушка.
– Спятила совсем? – удивилась я. – К кому я должна ревновать – к тебе, что ли? И вообще – с какой стати я должна делать это? Что он – моя собственность? Захочет уйти – встанет и уйдет, я же не смогу его удержать. И не буду, что характерно.
Аннушка, не моргая, смотрела мне в глаза и, казалось, хотела увидеть в них хоть каплю лжи – она никогда не верила в то, что можно совершенно не испытывать ревности. Она-то своих мужчин ревновала бешено, прислушивалась к каждому телефонному звонку, присматривалась к каждой проходившей мимо девице, словно чувствуя в ней потенциальную угрозу для себя.
– Ну, что ты уставилась? Как будто первый день меня знаешь.
– Не первый. Но никогда не могла понять – ты это серьезно или просто такая поза красивая?
– Я когда-нибудь говорила что-то ради того, чтобы сказать? Хоть раз поступила противоположно тому, что говорю? Нет? Тогда почему ты спрашиваешь? – Я взяла очередную сигарету и щелкнула зажигалкой.
Аннушка помолчала минуту, потом, тряхнув головой, широко улыбнулась и предложила:
– А давай сменим тему.
Это означало лишь одно – она хочет поговорить о своем новом увлечении, что для меня никакого интереса не представляло – выводы я уже сделала, обсуждать нечего. Но было понятно, что Аннушка не уймется до тех пор, пока не получит прямые доказательства того, что ее обожаемый Габриэль совсем не тот, за кого себя выдает. И заниматься этим, увы, придется мне – чтобы избежать более серьезных последствий этого ее увлечения. А в том, что они будут, я не сомневалась ни секунды.
– Аня, давай пока остановимся, а? Уже поздно, мне нужно домой, завтра тяжелый процесс, к нему еще готовиться нужно. – Это был самый вежливый и дешевый способ избавить себя от нескольких часов Аннушкиных излияний на тему очередного ее возлюбленного.
Подруга обиженно поджала губу, но спорить не стала:
– Понятно. Карьера превыше меня – да?
– Да, – улыбнувшись, сказала я и встала из-за стола. – Не хочешь в выходной на дачу к нам?
– Я к себе-то не хочу. И потом…
Ну еще бы – будет сидеть в раскаленной Москве и ждать, не пригласит ли прекрасный готический принц ее куда-нибудь попить пивка. Определенно, в сознании моей подруги произошел какой-то сдвиг – переключиться с белых офисных воротничков на длинноволосого обладателя латексных штанов. Надеюсь, этот переходный возраст у нее пройдет куда быстрее, чем она успеет наломать дров.
Распрощавшись с Аннушкой, я спустилась в хорошо освещенный двор, где был припаркован мой «Смарт», и обнаружила, что его задние колеса порезаны – кто-то заботливый решил, что я мечтаю о ночной прогулке на такси. Вот черт… Придется завтра просить водителя, чтобы приехал, поменял колеса и забрал машину.
Дома я оказалась только в половине первого, когда глаза слипались, а желание упасть в постель сильно перевешивало необходимость пойти в душ. Но лечь на чистое белье после дня, проведенного в духоте, будучи упакованной в деловой костюм, я не могла физически – просто не усну. Стоя под струями воды, я думала о том, как мне поскорее помочь Аннушке разочароваться в избраннике и вернуть ее к прежней жизни – пусть довольно бестолковой, но зато куда менее опасной во всех смыслах. Слишком уж они разного круга, Аннушка и этот ее Габриэль, кем бы он там ни был на самом деле. Пожалуй, этим я займусь завтра же после процесса.
Глава 10 Встреча в суде
Неприятные события начали происходить с самого утра, и я поняла, что день мой не заладился. Сперва обнаружилось, что нет горячей воды, и мне пришлось долго возиться с водонагревателем, а потом ждать, пока вода станет более-менее приемлемой для душа. Следующим сюрпризом оказалось отсутствие кофейных зерен – я просто забыла попросить домработницу их купить. А ничего так не бесит меня с утра, как отсутствие возможности выпить чашку кофе и выкурить первую утреннюю сигарету. Далее по списку значилось внезапно сгоревшее зарядное устройство телефона. Потом под кровать закатилась любимая сережка, и я долго пыталась выудить ее оттуда при помощи швабры, но безуспешно. В довершение праздника от той блузки, что я собиралась надеть под пиджак, в последний момент отлетела пуговица, и я, чертыхаясь и посылая проклятия пуговичному богу, сдирала ее с себя и на ходу соображала, что именно теперь надену. В общем, когда я выбежала из квартиры, настроение мое было сильно испорчено. Это означало лишь одно – сегодня будет жарко, и вовсе не потому, что на градуснике уже плюс двадцать.
Забравшись на заднее сиденье припаркованного у ворот «Мерседеса», я буркнула приветствие и сразу же сообщила Володе, чем ему предстоит сегодня заняться, пока я буду в суде. Водитель пожал плечами:
– Да не вопрос, заберу машину. Только вдруг долго провожусь, как вы из суда добираться будете?
– Я разберусь, – сухо сообщила я, вынимая из портфеля бумаги, – а «Смарт» поставьте в подземный гараж, хорошо? Вряд ли он мне пригодится до конца недели.
– Это правильно, – одобрил водитель, – я и вчера мог вас отвезти куда нужно, но вы же… – Тут я довольно невежливо его перебила:
– Володя, давайте поедем, хорошо?
Он тут же умолк, зная мою привычку просматривать документы по дороге в суд. Уменьшив громкость радио и выключив кондиционер, он тронулся с места, и я погрузилась в мир цифр и нарушений строительного законодательства.
Первое, что неприятно поразило меня в холле здания суда, были работавшие на всю катушку кондиционеры. Но тут уж не в моей власти было изменить это хоть каким-то образом. Пришлось спасаться бегством на второй этаж и надеяться, что хоть в зале заседаний такого воя и сквозняка не будет. Клиент мой был уже на месте – хоть тут задалось, уже хорошо. Мы быстро обсудили пару мелочей, которые я хотела для себя прояснить, и на душе у меня стало немного спокойнее – к процессу готова, в исходе дела почти уверена. Почти – потому что всегда оставляла пару процентов на непредвиденные обстоятельства. Все-таки невозможно предугадать поведение остальных участников, да и адвокат второй стороны тоже не мальчик с университетской скамьи.
– Ну что, Варвара Валерьевна, после заседания вместе пообедаем? – спросил клиент, когда мы входили в зал заседаний.
– Зависит от исхода дела, – улыбнулась я, – если не повезет, то пообедаем. А вот если повезет – можем даже поужинать.
Он чуть сжал мою руку:
– Я в вас верю. И ужинать будем в «Годунове».
Этот ресторан я не особенно любила по разным причинам, одной из которых было то, что именно там состоялось мое первое знакомство с Настей Потемкиной, из-за которой в моей жизни многое пошло наперекосяк. Но обсуждать это с клиентом мне совершенно не хотелось – вот закончим процесс, там и разберемся, где ужинать. И тут, повернувшись к дверям, я вдруг увидела, что в зал входит господин Невельсон собственной персоной.
– Какого… – пробормотала я, сразу отворачиваясь, чтобы он не вздумал подойти и поздороваться. От этого человека я почему-то чувствовала угрозу и даже не могла внятно объяснить причину, но его появление здорово выбило меня из колеи. Надо бы навести справки, потому что Руслан отказывался говорить о нем, всякий раз сводя разговор к ревности.
– Ты ему понравилась больше, чем следовало, вот он и таскается за тобой по судам, как хвост, – раздраженно говорил он, стоило мне завести разговор о Невельсоне.
– Но это же глупо.
– Глупо – зато эффективно. Приучает тебя к своему присутствию.
– Он женат.
– Тебя это никогда не останавливало.
После подобных слов я уже не считала возможным продолжать разговор, чтобы не выводить Руслана из себя. Его ревность была мне совершенно непонятна – будучи с ним, я не дала ему ни малейшего повода для нее. Но, видимо, восточные корни периодически брали верх над разумом, и Алиев становился подозрителен и ревнив, как мавр.
Сегодня я затылком чувствовала тяжелый взгляд, устремленный в мою сторону, и это здорово мешало работать. Сейчас начнется заседание, а я кручусь тут, как уж на сковороде. Но не попросишь ведь вывести из зала неугодного мне зрителя… Поэтому пришлось сделать над собой усилие и сосредоточиться на деле. К счастью, это я умею, как никто другой, потому, наверное, мне и везет – суд мы выиграли. Клиент был счастлив, представители проигравшей стороны кидали в мою сторону злобные взгляды, а их адвокат, улучив минутку, подошел и проговорил негромко: